Зверь лютый Книга 27. Чума

Надо посмотреть.

Весной следующего года впервые полностью загруженный моими товарами "авианосный Кон-Тики" отравился в саксинский поход. Двадцать тысяч зеркальц! Десять тысяч коранов! Тридцать корчаг отбеливателя! Триста слонов керамических!

— Николай, зачем изображения слонов в мусульманские страны? Им же нельзя!

— Э, Воевода, давай ты будешь править, а я — торговать. Ха! Там такие мусульмане, что слонов с руками оторвут! Э-эх, нам бы ещё голых баб...

— Порнокерамика? "Купающаяся колхозница"... "Бедуинка и верблюд"... "Вдова с негром и обезьяном"... В "1001 ночи" есть похожий сюжет. Где наш иконописец-визажист-натюрмордник? Надо Горшене рассказать...

Кораблику не препятствовали. Ни туда, ни обратно. Некому. Степняки, испуганные гневом великой реки, убивавшей их "усатыми палками" прошлой осенью, разбежались или вымерли.

Жителям Саксина разбегаться было некуда. В городе были видны заваленные мусором пустыри на месте сгнивших или сгоревших прикопанных кибиток вымерших семей здешних булгар. Там уже ковырялись новосёлы.

Новый хан Саксина был моложе и разумнее предыдущего. Восхищённый красотой синепарусной расшивы, обрадованный скачком товарооборота и, соответственно, ростом платежей персидских и кызылбашских купцов в казну, он выдал Афоне освобождение от налогов на десять лет и право управления "Русским подворьем" — двумя улочками, где останавливались русские купцы, жили русские ремесленники и стояла православная церковка с кладбищем. Мой Афанасий Никитин принялся приводить это в порядок, серьёзно вкладываясь. В частности, выкупая русских и нерусских (марийских, мордовских, буртасских...) полонян на Прикаспийских землях. Их рассказы позволили, среди прочего, составить подробную лоцию Каспия.

Ничего нового, "сделать из дерьма конфетку". Нарвавшись на несчастие, на моровое поветрие, не бежать в испуге, как сделало большинство нормальных людей на Вятке, не вопить в страхе и ярости: "Уничтожить! Выжечь!", как рычала Марана, а смотреть, думать, делать. Защитить своих от "пятнистой горячки". Заставить научиться защищаться. И уполовинить врагов. Защищая своих от грабежей и убийств.

Понимание опасности бактериологического оружия, его неуправляемость, остужало и без того мой невеликий энтузиазм. Микробов накапливали, изучали. В сторону их уничтожения, лечения людей и животных. А вот боевое применение...

Через полтора года, стоя перед насмехающимися русскими князьями, я мог вполне уверенно говорить:

— Не можете решить дела Новогородские — сам сделаю. Будет город пуст, будут по улицам мертвяки лежать неубранные. Управлюсь. Без дружин ваших.

Брюшнотифозная палочка в водах Ильменя и Волхова была одним из возможных вариантов достижения заявленной цели.

Сразу скажу: не потребовалось. Обошлись дёшево: мечи, сабли, копья, стрелы. Виселицы и плахи.

А во Всеволжских землях шёл взыск. Тотальный. Суровый. За "пописать", за "мусор выкинуть", за "из речки попить". Нерях и грязнуль мне ненадобно. Не можешь чистоту держать — сдохни. Чтобы другие вокруг тебя, от глупости твоей не помирали.

Конец сто шестой части

Часть 107. "Не булатный нож режет мою..."

Глава 534

"Саксонский проект" идёт своим чередом, игры с "пятнистой горячкой" — своим. "Военный" цемент — сыпется, тотальная дезинфекция, с массовыми визгами и воплями — катится. И тут я влетаю в дела булатные.

Сам дурак. Стыдно.

Утешение типа: это ж все так думают! это ж образ былинный! — смягчает. Но не освобождает. От ответственности.

Потраченных зря времени, денег, труда человеческого — не возвернуть.

Войску нужно оружие. Хорошее. Лучшее. В разумных пределах.

Сперва оружие само к нам пришло: основа поселения в первый момент — ветераны Бряхимовского похода. Вооружённые, конечно. Что-то мы отбирали у лесовиков, битых и мирных. Из болотной руды выплавляли. Позже приплыла каменная руда из Серпейска. Поставили домну "на сквозняке" — над Окским обрывом. Варим чугун. Сообразили томасовский и мартеновский процессы. Пошли стали.

"Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается" — русская народная мудрость. Не исчерпывающая.

Не только — "не скоро", но и — "больно". Были обожжённые, были и, к стыду моему, умершие.

Параллельно с домной, мартеном, вагранками у нас развивалось и тигельное производство. Восходящее на Русской равнине к "дьяковской" культуре: смесь болотной руды и древесного угля запекали в горшочках на костре.

Балты, которые притащили это "блюдо" здешним угро-финам, ассимилировались следующей волной — славянами, а технология забыта. Тигли в "Святой Руси" используют в работе с цветными металлами, не с железом.

Наоборот, в Средней Азии сотни тиглей помещают в земляную печь одновременно. Выплавляют качественный оружейный металл. Я про это уже...

Я стремился дать воинам хорошие клинки. Какие? — Лучше булатного — меча нет! "Это ж все знают!". Со времён раннего Средневековья и до начала 20-го века лучшим клинковым оружием считались мечи и сабли, изготовленные из булата.

— Булат... О-о-о!

У всех закатываются глаза, текут слюни, выступает нервический пот... "влажные мечты" клинково-металлической ориентации.

"Меч булатный храброго тевтона,

Мастером немецким заострённый,

В рыцарской руке не дрогнешь ты...".

"Не дрогнешь". Ввиду отсутствия: делать булат в Европах так и не научились.

Булат — тигельная сталь. Значит, назад к "дьяковским", к "истокам и скрепам": варить угольно-железистую грязь в горшочках. Но не просто, а особенно.

Обратили внимание: мечи — булатные, а шлемы, кольчуги, доспехи — нет? Меня это тоже не насторожило.

В РИ2 (в Реальной Истории Российской Империи) булат варил Аносов в 30-х годах 19 в. на Златоустовском заводе. Помещая по восемь тиглей в специально построенную печь, получал булаты сортов "хоросан" и "табан".

Я, имея кое-какое школьное представление о "русском булате" Аносова, нашёл пару мужичков, которые заявили, что они "в чёрном железе — хитрецы", дал им место, помощников, материалы, рассказал, что вспомнилось, и повелел: "исделать клинки булатные".

Я ж тут, типа, самый главный повелитель. Вот, повелеваю.

"Хитрецы" — вдохновились. И — принялись. Старательно и довольно успешно.

"Старательность" поддерживалась материально-техническим обеспечением. Что надо — всегда. Руды, уголь, подмастерья, печки, хлеб... В лес зимой мёрзлые стволы по метровому снегу выносить не гонял. С другой стороны конкуренция: число мастеров постепенно росло.

Мы смогли построить технологию, сходную с Аносовской. Очень капризный процесс. Одни тигли с фиксированным содержанием углерода в глиняной массе чего стоят. Температурный режим, особенности замазки крышек, подробности розлива, вариации ковки... Не говоря уже о самой смеси.

Смогли. Бились, бились и, наконец, добились. Производство мелкосерийное, за прошлый год — сотня клинков. В этом, поди, полторы будет. Крутится в этом деле с сотню трудников.

Это — тигельные стали. Спец.производство спец.изделий спец.назначения.

Одновременно во Всеволжске выросла и "умнеет" домна. Тоже режимное заведение: "горячее", свои тонкости. Продукция — ширпотреб.

Домна даёт всё. От чистого железа до чёрного чугуна. Смотря как выпускать и из какого места брать. Первая плавка с аварией это показала. Я про доменный процесс — уже и подробно...

Попробовали? Поняли? — Приводим к стандарту. К чугунам. Чугуний имеем? — Идём дальше.

Когда конверторы заработали — пошла сталь в промышленных объёмах. Не три процента, как в первой доменной плавке, а девяносто. Гожего, однородного, с предсказуемым качеством. Относительно, конечно. Но с прежним — не сравнить.

Булатники варят булаты, сталевары — стали, я — орг.тех. обеспечиваю. Все при деле, все довольны. Вояки рубят ворогов качественными палашами, по Руси "звон идёт":

— У Зверя Лютого, слышь-ка, кажный гридень — с мечом булатным. А мечи-то не простые, заговорённые. Любого-всякого с однова удара напополам сечёт. Вот те хрест! А цена тому мечу — пол-царства. Одно слово — колдовство древне-древнючее. Из-за леса, из-за гор тайно краденное. Про меч-кладенец слышал? Во-от.

Всем хорошо и для самоуважения — достойное обоснование.

Увы, по мере накопления собственного средневекового опыта возникли у меня... м-м-м... подозрения.

* * *

Павел Петрович Аносов был влюблён в булаты. Воспитываемый в Петербургском Горном кадетском корпусе на пенсионный счёт Горного ведомства, он был поражён этими прекрасными клинками. На вопрос, каким образом удавалось древним мастерам изготавливать булатное оружие с узорами, преподаватели неизменно отвечали: "Секрет булата утерян!". Подросток мечтал разгадать эту тайну, думал по ночам, читая книги о рыцарях, вооружённых булатным оружием.

Вокруг говорили о войне, "двунадесять языков", ведомых безбожным корсиканцем, вторглись в милое Отечество, сожгли Первопрестольную. Он был слишком юн, чтобы служить в войске, но стремление помочь героям, защищавшим Родину, дать им сказочное оружие, жгло его.

Однажды среди ночи, взяв свечу, направился он в зал к витрине, где находились удивительные клинки. Долго смотрел на них и, опустившись в кресло, заснул. Проснулся от шума, поднятого служителем. Возле него стоял инспектор классов. Утром Аносову пришлось держать ответ перед директором корпуса А.Ф. Дерябиным. Тот был человеком рассудительным, уважал воспитанников, а инспектору сказал: "Мы не можем наказывать юношу. Он увлечен вопросом, разрешение которого сделало бы нашей стране честь".

Попав, по выпуску, двадцати лет отроду, на Златоустовские казённые заводы, он устремился к своей мечте, к созданию булатных клинков.

Понимаю восторг юноши. Красиво. А начиналось всё с вутца.

Каста индийских кузнецов слезла, как говорят, с Гималаев.

Это куда Шива пришёл наказать Вишну. А тот не совладал со своей яростью и обернулся птичкой-мутантом Гандаберундой. Ну, двухглавый орёл, это ж все знают! Из тех мест вышли предшественники почти всех одомашненных злаков и хитромудрые "черноголовые" шумеры, которые потопали в Месопотамию, где и строили, с тоски по прародине, висячие сады Семирамиды.

Кузнецы слезли много позже и так далеко не пошли. Остановились в Пенджабе, нашли пару месторождений железа. И принялись делать "хлебцы" из стали. Плоские лепёшки диаметром 12.5 см и толщиной 2.5 см. Вес около 1 кг. "Хлебец" разрубался пополам.

"Разрубание" — стандартный приём демонстрации качества слитка металла. Сходно рубят обжатые крицы из русских варниц нынешнего 12 в.

В 19 в. англичане вывозили из своей "жемчужины Британской империи" не только жемчуг и злато-серебро, но и вот такие "хлебцы". Один, например, попал к Фарадею. Тот нашёл в нём алюминий.

Искусством обработки стали индийцы владели в совершенстве.

"Никогда не будет народа, который лучше бы разбирался в отдельных видах мечей и в их названиях, чем жители Индии", — писал Бируни, видевший воочию производство стали и мечей. Особенно поразили его цветные мечи.

Отполированное железо индийцы натирали раскаленным порошком медного купороса, получая мечи различных цветов — зелёные, синие, белые и с узорами. Наибольшее впечатление произвёл на Бируни меч "маджли", на котором были изображены животные и деревья. Стоимость его равнялась цене лучшего слона. Если на мече изображались человеческие фигуры — оружие стоило ещё дороже.

Уточню: описанный Бируни способ (травление медным купоросом) используется не только дачниками против садовых вредителей, но и, в смеси с поваренной солью, для травления печатных плат в 21 в. Медленнее, чем хлорное железо, но работает. В такой же технологии можно делать и "поддельные" булаты. Восхищался ли Бируни подделками или "истинными", у которых узор не только на поверхности — неизвестно.

Узоры — наглядная отличительная особенность булатных мечей. На одних булатах узоры видны невооружённым глазом сразу после полировки. На других они проявляются только после травления.

Аносов вполне понимал разницу между литым, "истинным" булатом и сварным, "дамаском". В дамаске узор повторяется как на обоях.

Описав пять типов узоров, по которым определяется качество клинка, он сформулировал своё ключевое утверждение: "истинный" булат есть смесь железа и углерода, особым образом структурированная. "И ничего больше".

"Бритва из хорошего булата, без ошибок приготовленного, выбреет по крайней мере вдвое больше бород, нежели лучшая английская...". "...это есть предел совершенства, который в стали не встречается".

Д.К.Чернов (1868 г.): "Самая лучшая сталь, которую когда-либо, где-либо делали, есть без сомнения булат".

"...только организация тигельного производства коренным образом улучшит качество стального оружия".

Забавно: и цель — производство "восточных булатов" для клинков российской армии, и принцип — "ничего, кроме железа и углерода", были изначально неверны.

"Восточные клинки" не только не отличались чистотой исходных материалов, но и специально легировались фосфором.

Ещё в Древнем Китае при выплавлении чугуна добавляли т.н. "черную землю", содержащую большое количество железистых фосфатов, снижая температуру плавления. Это хорошо для литья, но крайне вредно для расковки: слитки металла с фосфористыми или сернистыми легкоплавкими прослойками разваливаются при нагреве. Эта же примесь (или фосфор с медью) обеспечивает коррозийную устойчивость. И усиливает хладоломкость.

Коррозийная стойкость "перегруженного фосфором" железа видна в любимой туристами железной колонне Кутб-Минара.

Хладоломкость делает непригодными восточные булаты в нашем климате. О чём писал Бируни.

Ошибочность цели и принципа не помешали Аносову сделать множество важнейших открытий в металлургии. Одна только газовая цементация чего стоит.

"Литая сталь имеет преимущество перед выварною и цементною из тех же первых материалов полученных как по равномерному, так и более тесному или химическому соединению частей углерода с железом".

До Аносова считали, что для цементации железа необходим его непосредственный контакт с углеродсодержащим материалом. У Теофила (10 в.), например, рекомендовано засыпать в тигли вместе с железом перетёртые рога и копыта.

Вспоминали ли Ильф и Петров сочинение Теофила, выбирая название для фирмы Остапа Бендера — не знаю.

Аносов:

"Положив угля более, опасаться должно, что она (сталь) выйдет слишком твердою, а положив недостаточно, она будет трудно плавиться, особенно потому, что часть углерода улетучивается".