— Вероятно, нет, — улыбнулся попаданец. — Будь эти крейсера турецкой постройки, я мог бы обмануться. Но их построили в Британии и эти два карлика на горизонте для них все же маловаты.

— Да, — посочувствовал Альбер, — с таким флотом против Италии, имеющей уже 7 броненосцев с очень сильной артиллерией, Порте не выстоять. А о том, что итальянцы нацелились на Триполитанию и Киренаику, не знает только безграмотный и совсем глухой турок.

— Тунис стал уже колонией Франции. Отчего она должна уступить соседнюю Триполитанию более слабой Италии?

— Оттого, что сейчас моя бесстыжая страна нацелилась на Марокко, чему вдруг стала мощно противодействовать Германия. Делать своей противницей еще Италию Франции неблагоразумно. А втянув ее в войну с османами, Клемансо надеется убить двух зайцев: еще более ослабить султана, который очень уж подружился с Германией, и сделать Италию поневоле своей союзницей — хотя формально она является членом Тройственного союза: итало-австрийско-германского.

— Тонковато, — поморщился Городецкий. — В союзницы попадет Италия, зато Турция окончательно примкнет к Германии и наглухо закроет проливы для России.

— Так ли уж сильна защита Босфора? — поморщился в ответ де ла Мот. — Ведь русские ее ни разу преодолеть не пробовали! А надо лишь высадить крупный десант на его берега при огневой поддержке Севастопольского флота и занимать крепость за крепостью. Там всего 30 км и вот он Стамбул! Под дулами броненосцев султан медлить не будет и заключит мир!

— Я уверен, что одним из непременных условий этого мира станет передача Истанбула-Константинополя Российской империи. Они даже имя для него успели придумать — Царьград!

— Это не так уж будет страшно для Европы, — спокойно отреагировал журналист. — В Средиземном море сейчас оперирует несколько мощных флотов: Британии, Франции, Италии и Австро-Венгрии. Ну, прибавится к ним часть флота России, который всегда можно будет легко блокировать: не на выходе из Дарданелл, так в густо насыщенном островами Эгейском море. Был же мощный флот у османов еще 80 лет назад, но объединенная русско-англо-французская эскадра уничтожила его у берегов Пелопоннеса, в бухте Наварин....

— С Вами приятно дискутировать, Альбер! — рассмеялся Макс. — Вы оперируете теми же аргументами, которые мне только-только пришли в голову. Где Вы, кстати, намереваетесь поселиться в Стамбуле?

— Только в "Пера-паласе"! Все прочие отели Стамбула — просто постоялые дворы, кишащие насекомыми! А там создан прекрасный оазис с европейским шиком! Берут там с нас, конечно, дорого, но, право, есть за что.

— Тогда я к Вам присоединюсь, — решил Городецкий.

— Мы можем даже заселиться в один номер, — предложил француз. — Будет дешевле и веселее.

— А вдруг на Вас западет какая-нибудь искательница приключений? — прищурился Макс. — А тут я ночевать заявляюсь?

— Я предупрежу таковую, что любовь будет возможна только в ее алькове. Ибо, завидев Вас, она может заметаться между двумя кавалерами и принять неверное решение....

— Это какое же?

— Отдаться нам обоим и вдруг одновременно?!

Меж тем поезд повернул на север и в окне появилась азиатская часть Стамбула: много минаретов над половодьем 2-3 этажных домишек. Посреди Босфора виднелось широкое судно с обилием пассажиров: очевидно, паром. А поезд еще раз круто повернул и стал притормаживать.

— Вот теперь мы окончательно приехали, — объявил Альбер. — Вокзал Сиркеджи.

Пройдя через одноэтажное здание вокзала, выстроенного в странном немецко-восточном стиле (просторного, полупустого, с овальными мозаичными окнами под потолком и с круглыми скамеечками вокруг тонких колонн зала), сдружившиеся попутчики вышли на скромную площадь, посмотрели на купол и минареты Айя Софии, высящиеся над верхней частью города в километре от вокзала, и соизволили обратить внимание на арабаджи, который уже подскочил к ним, твердя "Пера-палас!". Альбер вступил с ним в переговоры (на смеси турецких и французских слов), отвернулся к другому извозчику, но первый ухватил его за рукав и сбросил, видимо, цену. Минут через пять их шарабан подъехал к широкому (метров 15) деревянному мосту через эстуарий Золотой Рог шириной с полкилометра, откуда открылся вид на северную часть Стамбула в виде пологой горы, сплошь покрытой домами и домиками под плоскими черепичными крышами, на фоне которых возвышалась круглая серая башня с конической крышей. "Это, видимо, Галатская башня, построенная генуэзцами в 14 веке, — вспомнил Городецкий. — Там же где-то находится и наш Пера-палас".

За мостом дорога пошла в гору довольно круто ("Вот тебе и пологая горка!" — удивился Максим), а потом извозчик свернул на подобие бульвара, по которому лошади бойко тянули по рельсам вагоны — конный трамвай, конка! Но подъем становился все положе, извозчик свернул вправо и этот переулок уперся в новенькое шестиэтажное здание абсолютно европейского типа.

— Вот и наш Пера-палас! — воскликнул Альбер, сунул извозчику банкноту в 5 курушей и первым сошел на тротуар перед отелем. К нему тотчас подошел обычный швейцар, о чем-то спросил и махнул рукой тут же крутящемуся носильщику. Тот схватил оба чемодана из шарабана и понес за будущими постояльцами в отель.

Вестибюль поразил даже видавшего виды Городецкого: обширный, высокий, драпированный бордовым плюшем, уставленный обширными креслами, меж которыми стояли журнальные столики с кипами газет на них, а также единичные пальмы в кадках. В дальнем конце холла виднелись двери в ресторан. Портье за стойкой, видимо, узнал Альбера и обратился к нему на французском языке. В какой-то момент понадобился и паспорт Макса, в который портье вцепился и спросил по-немецки: — Так Вы из Австро-Венгрии, герр Городецки? Желаете поселиться отдельно?

— Нет, — был краток и лучезарен Макс. — Мы с мсье де ла Мотом желаем жить вместе. Пуркуа па?

— Я, я, натюрлих, — засмущался портье и выдал им по ключу от номера 4-14.

Номер, впрочем, оказался скромным: вдоль его стенок вплотную к окну стояли две кушетки, накрытые пледами, а в их изножьях — по креслу. Из узенькой прихожей можно было попасть в туалет с унитазом и ("О счастье! — подумал Макс) в душевую. В прихожей были два узких шкафа для одежд и телефон на полочке. Все.

— То есть завтракать, обедать и ужинать мы будем обязаны в ресторане, — предположил Макс.

— Никак нет, — засмеялся Альбер. — Можно все заказывать в номер и нам привезут это "все" на колясочке. Жаль только, что это будет гарсон, а не боннэ. Впрочем, что Вы имеете против ресторана? Там как раз бывают очень пикантные постоялицы....

— Боюсь, что я в отеле буду только завтракать, — сказал Городецкий. — Моя работа предполагает контакты, контакты и контакты. И днем и вечером — где-нибудь в ресторане...

— Никогда не думал, что продажа автомобилей — такое утомительное занятие. Бросьте ее, становитесь журналистом. У Вас получится, уверяю. Человека, владеющего словом, сразу видно....

— Журналистов нередко вызывают на дуэль, особенно у вас, во Франции. А иногда просто убивают — как в Италии или Германии. Я, признаться, боюсь вида крови, а от мыслей о смерти меня бьет озноб.

— Не похожи Вы на труса, — протянул Альбер, пристально его разглядывая. — Это я тоже наловчился понимать.... А кстати, как Вы собираетесь продавать автомобили? На пальцах что-ли или по фотографиям?

— Мой образец едет сюда по железной дороге, — пояснил Максим. — Через день я надеюсь его выгрузить и покатать Вас по Стамбулу.

— Ну что Вы! Мне вполне хватит конки с извозчиками. Тем более что мой режим: несколько часов беготни, а потом писанина в номере. Ну а вечер я оставляю только для удовольствий.

— Что ж, можете предаваться этим удовольствиям здесь, часов до десяти-одиннадцати вечера. В любом случае я буду предварительно звонить.

— Как повезло мне с соседом, как повезло!

Глава тридцать шестая. Нечаянная встреча.

Первый визит Городецкий собирался сделать послу Австро-Венгрии в Стамбуле, маркграфу Иоганну фон Паллавичини (генеалогически маркизу Джованни Паллавичини). Но предварительно позвонил.

— Из телеграммы эрцгерцога я понял, что наша встреча должна быть конфиденциальной? — спросил посол. — Тогда прошу навестить меня приватно, дома, часов в семь вечера. Вы, надеюсь, ужинаете в это время? Вот и хорошо.

Макс позвонил на железнодорожную станцию и после долгих переговоров на нескольких языках выяснил, что товарный состав из Вены уже пришел и что он может забрать свое авто. "Вот это отличная новость, — порадовался он. — Умели в те времена работать четко по графику". Он поехал на станцию Истанбул-сортировочная и там малость побегал, прежде чем спустил свою "ласточку" по доскам с платформы. Заправиться, к счастью, удалось здесь же, хотя бензин пах как-то странно. Зато когда он, миновав Галатский мост, стал мощно взбираться по булыжной мостовой в район Пера, в сердце его поселился кусочек радости. Подкатив к отелю, он прошел к стойке портье с намерением позвонить Альберу в номер, но всеведущий консьерж отрицательно мотнул головой в знак того, что номер пуст.

Тогда он чуток подумал, откинул верх и поехал в исторический центр, где неспеша поднялся к ограде дворцового комплекса Топкапе, проследовал до омусульманенного храма святой Софии, постоял там немного, проникаясь византийским величием, и поехал к Голубой мечети, не менее грандиозной, но абсолютно мусульманской. Потом побывал на Ипподроме, добрался до Большого базара, но, убоявшись толп, пустился обратно, объехал его по боковым улицам и попал к медресе (будущему Стамбульскому университету), зажатому мечетями халифов Баязида и Сулеймана. Потом спустился к Золотому Рогу и обнаружил там Египетский базар специй. Поколебавшись, он накинул на автомобиль крышу, запер двери и сделал уже шаг в направлении базара (хотел поискать мумие), как одумался: по возвращении можно было остаться без дворников, фар, а то и без колес. "На фиг, на фиг мне такое счастье! Приеду сюда с Альбером как-нибудь, он посторожит".

Держа курс на Новую мечеть (которая, он помнил, возвышалась над южным концом моста), Макс переехал в Галату, но взял курс вправо, вдоль берега — где-то там (он помнил по спутниковой карте) стоял дворец Долмабахче, в котором были воспитаны многие нынешние персоналии: и сам султан Абдул Хамид, и его братья и сестры, и мятежный принц Сабахеддин. Вскоре, и правда, справа потянулось двухэтажное здание европейского типа (метров 10 в высоту), но с неуловимыми глазу (с расстояния в 100 м) арабесками. В его центральной части высота этажей возросла вдвое и к улице сбегало парадное крыльцо — вероятно, здесь был тронный зал. Напротив дворца был разбит сад, который и огибала улица. А напротив въездных ворот в этот сад, на другой стороне улицы располагалась кофейня — уютная, как большинство кофеен Стамбула. Макс решился, остановил машину возле кофейни и вошел в нее.

Посетителей в кофейне почитай, что не было: то ли час был послеобеденный, то ли их отпугивало соседство с султанским дворцом. Макс заказал чашечку кофе, к которому ему подали стакан холодной воды и предложили еще трубку с табаком. От трубки он отказался, сел на выходе (с целью видеть свою машину целиком) и принялся смаковать жутко крепкую и горькую жидкость. Вода оказалась очень кстати и в такой комбинации кофе ему понравилось. Главное, что откуда-то пришла бодрость и одновременно отстраненность от реальности. Захотелось вспоминать стихи и глядя на клонящееся к западу солнце он стал читать вполголоса:

— Ейн фреляйн штанд ам мэерэ

Унд зойфтце ланг унд банг

Ес фрюрте зи зо зэере

Дер зонненунтерганг...

Вдруг перед въездом в сад затормозил открытый автомобиль с шофером, из которого выпрыгнула решительного вида девица с открытым лицом (!) и в шелковых желтых шальварах, наполовину прикрытыми желтым же платьем и направилась к автомобилю Максима. Никого через стекла внутри не увидев, она подняла голову, встретилась взглядом с Максом и опять-таки решительно пошла к нему. Взойдя на низкую террасу ("Лет 17-18" — решил он), девушка спросила его в упор по-французски:

— Это Ваш автомобиль? Вы из французского посольства? Хотя я вроде бы всех там знаю...

— Вы не ошиблись и ошиблись, ханум, — уважительно-ласково сказал Макс на том же языке. — Вуатюр действительно мой, но к посольству Франции я отношения не имею. Я демонстрирую подобные машины с целью дальнейших продаж.

— Правда? — загорелось лицо у турчанки, — Я хотела бы иметь такое авто! Продайте его моему деду!

— Увы, ханум, это модель. Она не продается.

— Смотрите, мсье, дед может рассердиться.

— А кто у нас дед? — спросил Городецкий, уже догадываясь.

— Великий халиф и султан нашей империи Абдул Хамид!

— Ого, — сказал попаданец. — Боюсь, боюсь, боюсь.

— Как-то Вы небоязливо это говорите, сеньор....

— Мне кажется, Ваш дед очень разумный человек и согласится чуточку подождать, пока я сделаю заказ в свою кампанию и получу по железной дороге новое авто — значительно новее этого.

— Но мне хочется покататься на нем как можно скорее!

— Нет ничего проще, ханум. Садитесь рядом или сзади, я могу откинуть верх, и мы поедем, куда Вы пожелаете. Только не более часа, так как у меня назначена на вечер встреча.

— С дамой?

— Вы удивительно прозорливы, пти-фил. Боюсь только, что с этой дамой рядом будет ее муж. Но прошу Вас, принцесса, сядьте напротив. Или мне придется встать.

— Да сидите, сидите, — махнула рукой девушка, села на краешек стула и продолжила расспросы:

— А если бы рядом не было мужа, что бы Вы предприняли?

— Я мог бы призадуматься: почему его нет рядом? А вдруг он не вовремя вернется? Так ли уж нравится мне эта женщина?

— Фи! Какой Вы скучный мужчина! Или Вы надо мной подшучиваете?

— Над внучкой султана? Упаси бог! Вот вместе с Вами я бы с удовольствием посмеялся...

— Над чем?

— Да вот был будто бы такой случай: султан зашел к визирю и видит, что тот играет в шахматы с собакой.

— Какая умная у тебя собака! — удивился султан.

— Да не очень. Счет-то 3:2 в мою пользу....

Наградой Максу за эту детскую байку стал искренний, раскатистый смех девушки. Отсмеявшись, она спросила: — А еще смешные случаи Вы знаете?

— Есть случай из европейской жизни. Жена давно требовала от мужа купить новый шкаф в спальню. В один из рабочих дней его доставили, но в разобранном виде. Она покрутилась вокруг этих досок и решилась обратиться за помощью к соседу, профессору университета лет сорока. Тот явился, довольно быстро собрал шкаф, но тут мимо проехал трамвай и шкаф рассыпался. Сосед снова его собрал, но история при проезде трамвая повторилась. Ругнувшись про себя, он в третий раз собрал шкаф и залез внутрь, чтобы понять, что в нем не так. Тут, конечно, вернулся муж с работы, увидел собранный шкаф, удивился, тотчас его открыл и обнаружил соседа.

— Что Вы здесь делаете, профессор? — грозно спросил он.

— Вы не поверите: трамвай жду....

— А-ха-ха-ха-ха! — залилась вновь смехом турчанка. — Ждет трамвай! Профессор! И рядом чужая жена в пеньюаре! Ох, я давно так не смеялась! Но вообще мне немного им завидно: вот она, свободная жизнь! Позвала чужого мужчину, тот ей бескорыстно помог и ничего за это не попросил: в голову не пришло. О Аллах! Будем ли мы когда-нибудь жить так же!