— Лора...
— Я слышу тебя! Говори... Говори!..
— Чудовище повержено — этого ты хотела?.. Почему же ты плачешь?.. при таком... счастливом конце...
Часть II. Властелин Мира
1. ВРАГ
Однажды вечером мама подвела трехлетнего Джиля к окну.
— Посмотри, какой закат!
Фиолетовое облако на огненном небе мальчику скоро наскучило, и он выбежал в коридор. Там окно выходило на восточную сторону и показывало другую картину. Намного интересней. В темнеющем небе висел огромный узкий бело-голубой серп. С каждой минутой серп становился тоньше. Его нижние концы вытягивались, готовые сомкнуться.
— Джи-и-иль!
Мама теряла терпение, а ему так хотелось увидеть кольцо! А то уложат спать и все дела. Позади Джиля, в комнате замурлыкал телефон и мама сняла трубку. Она разговаривала, на минуту забыв о непослушном сыне, и он, наконец, дождался, как замкнулось светлое кольцо, очерчивающее угольно-черный круг.
Мама все болтала по телефону. Редкое везение! Кольцо постепенно разомкнулось и вновь стало серпом, только уже рогами вверх. Тут мальчик почувствовал на плече мамину руку.
— Пойдем, сынок. Здесь совершенно не на что смотреть. И спать пора... Звонил папа, он приедет послезавтра.
Джилю приснилось, что его кто-то позвал, и он проснулся. Полежал немного и выбрался из постели. Осторожно отодвинул занавеску, заменявшую дверь из его комнаты в мамину. Прислушался к ее спокойному дыханию. Прошел в темноте, ощущая босыми ступнями мягкий ковер. Немного промахнулся мимо двери и отыскал ее на ощупь. Толкнул осторожно, чтобы не заскрипела.
Коридор был залит проникающим сквозь окно мягким светом. Это волшебное сияние исходило от огромной планеты, висящей в ночном небе над отливающими серебром крышами домов. На узкой, не мощеной улице лежали длинные тени деревьев... Джиль постоял еще немного и, тихо ступая, вернулся в постель.
Днем планета-соседка выглядела не так впечатляюще: неяркой, чуть рыжеватой в середине и небесно-прозрачной по краям. Поэтому днем мальчик внимания на нее не обращал. Нашлись занятия получше. Вчера соседский сын, вдвое старше его (ну, совсем взрослый!), похвастался новой игрушкой. Большая, блестящая шестигранная гайка! Когда Джиль захотел рассмотреть ее поближе... то этот дурак широко размахнулся... И закинул в гущу бурьяна на краю огорода?!
Потом долго смеялся над его, Джиля, напрасными поисками. Сегодня Джиль организовал тщательное обследование территории. Круг изысканий все расширялся. Маленький муравейник. Осколок синего стекла. Россыпь мелких белых камешков. Они словно напрашивались, чтобы их выстроили в ряд. Не в один и не в два — это скучно. По три или четыре — остается лишний. Дальше Джиль считать не умел и стал действовать со смелостью прирожденного экспериментатора.
При очередной попытке он получил правильный квадрат с одинаковым числом камешков хоть вдоль, хоть поперек. Вот это да! Странные мысли бродили в голове малыша. Представилось, что каждый камешек — это дом. Тогда он, Джиль — такой большой, что смотрит на городок сверху. Там живут люди... И здесь к нему пришло озарение.
Мысль показалась настолько необыкновенной, что он тут же бросил свое занятие и кинулся бегом через двор к дому. Встретился с мамой в дверях. Показывая туда, где, как всегда неподвижно, висел в небе бело-рыже-голубой шар, воскликнул:
— Мам! А там тоже люди живут?!
Мама ответила не сразу.
— Там живут не люди, сынок.
Так Джиль впервые узнал о Враге.
* * *
Сидя на постели, Тея мрачно ждала, когда сестра закончит плескаться в ванной. Что-то долго она возится.
— Эй, заснула, что-ли? Или утопла?
В ответ донеслось: "Эм-м... гум-м... фр-р..." и тому подобные звуки. Затем дверь распахнулась и появилась торжествующая Бобби. Весело оскалилась на сестру, демонстрируя пустое место в нижнем ряду зубов. Выпавший молочный зуб она держала на ладони.
— Поздравляю, — кисло молвила Тея, осторожно трогая во рту такой же собственный зубик. Шатается.
— Дёрни, — посоветовала Бобби.
Нет, уж. Тея решила, что спешить не надо. Пошла умываться, зубы чистила осторожно. Прополоскала рот, аккуратно выплюнула воду. Попробовала языком — всё на месте. Вздохнула. Сестра весь день будет гордиться и задирать нос. Еще бы. Впервые между близнецами возникло реальное физическое различие.
Раздался голос Зомбика, торопящий к завтраку. Тея вышла, застав Бобби уже за столом. Мультяшного вида заяц, восседавший среди тарелок, весело подмигнул.
— Привет, Зомбик. Сегодня ты — такой?
Зайчишка беззвучно засмеялся и начал превращаться в крокодила. Настольных размеров, но довольно страшного. Бобби грозно зыркнула на него и Зомбик вернул себе прежний безобидный облик.
Тея уныло принялась за молочную кашу, заяц подобрался ближе, пришлось погрозить ему ложкой. Потом даже не заметила, как управилась с едой, опередив Бобби..
— Отчего бутерброд обязательно падает маслом вниз? Это — закон природы? — спросила Бобби, и Тея испугалась, что сестра начнет проверять новооткрытый закон на опыте.
— Это — теорема! — непрошено встрял Зомбик. — Допустим всё же — бутерброд шмякнулся маслом вверх. Тогда он подскочит и перевернется. Это называется: "доказательство от противного". Но этот экземпляр я советую не ронять и не делать тем самым его противным, а съесть. Предстоит длительный урок — ориентирование на местности. Дабы не пугать окрестную природу урчанием голодных желудков...
Тея чуть не поперхнулась какао.
— Изверг! Хочешь, чтобы померла со смеху?
— Хочу, чтобы вы были сыты, довольны и веселы. Не хочу смерти никого из вас.
— Что б мы делали без тебя?.. — усмехнулась Тея, но какао допила.
— Опирались на смекалку и здравый смысл. Как, собственно, поступаю я.
С этими словами заяц исчез.
— У-у... — погрозила кулачком Тея. — Зайка-зазнайка. Вернемся, Симоне пожалуюсь.
Бобби показала ей язык.
— Ябеда! А Сима будет вечером...
В воздухе поплыли серебряные призрачные строки — записка от Симоны, где она просила детей не баловаться и слушаться Artinto.
— Стол, приберись! — скомандовала Бобби и встала. Любоваться, как использованная посуда исчезает в утилизаторе, она не собиралась. Привыкли уже. Хорошо, что нету здесь тяжкой обязанности выносить мусорное ведро. Нахлынуло мимолетное воспоминание о давно покинутом доме. Там не было этих чудес... Бобби сморгнула выступившие слезы.
— Перестань... — шепнула Тея, — а то я сейчас плакать буду.
В детстве время идет с величавой медлительностью. День до обеда и после сиесты словно разделяет вечность. Так много мельчайших подробностей ежесекундно впитывает сознание ребенка, спеша постигнуть мир, в который он недавно пришел. Полгода, прошедшие со дня, как Кевин Ватанабо открыл сестрам путь на Новтеру, виделись им дорогой, с началом, затерянным в тумане. Но обе до сих пор помнили, что "сиеста" — слово не отсюда. Сиесты на Новтере нет.
Здесь климат прохладней, а сутки короче. Полдень наступает в 12, а не в 14. Взялся за дело с утра — и паши до заката. В прихожей тихо зазвучала знакомая мелодия. Урок начался.
Бобби задумчиво уставилась на сестру. Та проворчала:
— Я тебе — зеркало, что ли?
— Думаю...
— О-о, какое занятие! Смотри, не напрягайся. А то, с непривычки, с ума сойдешь.
— Прикид выбираю. Не шляться же в одних трусах.
Обе одновременно сказали:
— Зомбик... походный комплект... то есть, два!
— Я вижу, что вас двое, — дипломатично отозвался тот, — дайте мне пять минут.
Точно в назначенное время дверца стенного шкафа отворилась, выдвинулась полка с аккуратно сложенной на ней одеждой. Бобби и Тея взвизгнули от восторга.
Штаны со множеством карманов. Курточка с капюшоном. Ботинки, легкие, высокие, застегивающиеся на липучках. Нижнее белье, носочки...
Цвет одежды для Теи — лимонно-желтый, для Бобби — розовый. На штанах и куртках — лейблы с именами. Когда девочки оделись, в комнате возникли их изображения в разных ракурсах — любуйтесь.
— Высший класс! — сказала Бобби.
— Здорово ты мерку снял, — добавила Тея.
— Рад стараться. Вы ничего не забыли?
Конечно, нет, хором возмутились сестры и перечислили, чего еще надо. Решив, что экипировались достаточно, вышли на порог. Бобби слегка усомнилась:
— А днем не упаримся?
Тея не успела ответить, как отозвался Зомбик:
— Лучше иметь, что снять в жару, чем не иметь, чего надеть в холод.
— Какой ты у нас умный, — похвалила Тея.
— Вперед! — воскликнула Бобби и первой сделала шаг с крыльца.
Идти надо было огородом, по узкой тропинке. Через сотню шагов она закончилась у ряда тонкоствольных деревьев, выведя сестер к обширной грядке пастернака. Утренний свет, проникая сквозь древесные кроны, окрашивал их в голубоватый цвет. Но девочки знали: на самом деле мохнатые листочки скорее серые, чем голубые.
— Чего за карман держишься? — спросила Тея.
Бобби пошарила в верхнем кармашке штанов и молча показала на ладони свой выпавший молочный зуб.
— А... каменный топор где?..
Бобби фыркнула.
— Я — не первобытная девочка...
— Зубы копишь на ожерелье... значит — дикарка.
— Поговори мне тут — и твоего зубья в копилку добавлю!
В воздухе, еще не утратившем утренней свежести, смех обеих девочек зазвенел серебряными колокольчиками, когда...
Земля вздрогнула, а небеса потряс громовой удар!
Внезапно потемнело. Тея услышала вскрик Бобби, но ничем не могла сестре помочь, потому что падала сама. Действовала машинально, представив, как дома с разбегу шлепается на кровать. Симона не корила за эту забаву, приговаривая, что Новтера выдержит и не такое.
Шлепнулась. Чувствительно, но не больно. Вот вам польза от глупых игр. Приподнялась. Уселась поудобнее. Позвала нерешительно:
— Эй... сестренка...
— Чего... орешь?.. Тут я... Хр-р... Тьфу!..
Глаза привыкли к темноте и Тея увидела сестру, яростно отплевывающуюся, стоя на четвереньках. Выходит, как началось — сразу залегла.
— Кончай землю грызть. И хрюкать.
— Я... не... хрю... — Бобби, встав на колени, вытирала ладони о штаны. Взгляд ее безнадежно шарил по земле.
— Потеряла, да? Невелика ценность. Включай лучше голову, посоображать надо.
— Я этого Зомбика убью! — пообещала Бобби. — Так грубо он нас никогда не отправлял...
Она замолчала. Рот ее приоткрылся от страха и удивления.
— А это — не он, — печально молвила Тея. — Мы зря думали, что всё обошлось и нас не накажут.
— Почему же он не сказал?!
— Не хотел испугать... Вот так, сразу.
Обе замолчали. Потом в наступившей тишине послышался голос Бобби:
— Ты это... прекращай. А то я тоже плакать буду.
Тусклое, ржавого цвета небо просветлело с одной стороны. Туда и направились сестры, осторожно ступая по мягкой, покрытой короткой травой земле. Вокруг виднелись деревья, чем дальше, тем гуще. Избранный путь вел вверх, как будто девочки взбирались по пологому склону. Тея усомнилась первой.
— Не туда премся. Надо вниз... выйдем к воде.
Старинное правило: ищи воду, иди вдоль ручья, он сольется с рекой. Где река, там люди.
Бобби обернулась, вгляделась в ползущий по пятам сумрак.
— Там очень темно и страшно.
Против обыкновения, Тея не возражала. Она старалась держаться поближе к Бобби.
— Слышишь, как тихо?..
Ни шелеста ветра, ни щебета птиц. Мертвая тишина.
— Зато комаров нету. И... здесь мы — легче. Чувствуешь?
— Нет. Да. Немножко. Думала, что показалось.
Обе помнили, что первые дни на Новтере ощущали как бы легкую тяжесть в ногах. Кевин... тьфу, ой... Наставник Ватанабо объяснял, что сила тяжести на Новтере на одну десятую больше, чем у них дома.
От внезапной догадки у Теи захватило дух.
— А вдруг, мы... в самом деле... вернулись?!
Как в ответ на ее вопрос, светящиеся в темном небе облака неспешно разошлись, пропуская льющийся вниз поток света. Обе девочки изумленно вскрикнули.
Источник сияния никак не мог быть Обо — ближней луной Мира. Очень похожий, такой же лимонно-желтый, ощутимо выпуклый, сплошь покрытый шрамами кратеров — он имел чудовищные, по сравнению с Обо, размеры. Превосходя ее раз в десять, если не больше.
Эта новая луна висела в небе на полпути к горизонту. Освещенная снизу лишь наполовину, тем не менее, она была видна целиком. Ее верхний, темный край источал мрачный пепельный свет. Граница желтого и серого выглядела неровной, зазубренной...
— Оо-ой!.. Не падай на нас... — простонала Бобби.
— Луны не падают...
— Она здесь — одна. Такая страшная!
Девочки заплакали и, взявшись за руки, пошли навстречу ужасной луне. А куда еще им было идти?
Чем дольше длился путь, тем ближе теснились деревья — пугающие темные великаны со стволами в три обхвата. Толстые корни выступали из земли, идти стало трудно, несмотря на то, что подъем прекратился.
— Сейчас сдохну... — прохрипела Бобби.
Тея повалилась наземь, стараясь отдышаться.
— Мы... вроде... наверху. Давай устраиваться.
Бобби, усевшись рядом, горестно покачала головой.
— Я — всё. Готовенькая.
Обе замолчали. Что-то коснулось их сознания. Как легкое дуновение от прошедшего близко человека... Как тепло чьей-то руки. Как короткий далекий зов, который слышишь иногда, просыпаясь после долгого сна.
— Мелинда... — прошептала Бобби.
— Она говорит: ляжем и больше не встанем...
— Убила бы ее.
— Ага, попробуй. Мелинда — это мы.
Девочки огляделись. "Такая страшная" луна вновь скрылась за тучами, но света всё равно хватало. Они находились на плоской вершине пологого холма, поросшего редким "вековым" лесом. Под ногами хватало всякого древесного хлама, вроде мелких сучьев. Из земли наискось торчало мощное, пустое внутри бревно. Всё вокруг покрывала темно-зеленая, короткая, похожая на мох трава.
Тея встала, потерла ладони друг о дружку, подула на них.
— У меня пальцы отмерзают...
Бобби тоже было холодно.
— Неужели ночью тут всегда так? Пока шли, я не мерзла. Давай что-нибудь придумаем.
Маленький костерок, наспех собранный из нескольких веточек, никак не хотел разгораться. Зажигалка в руках Теи раз за разом испускала сноп искр, Бобби, пыжась от натуги, старалась раздуть огонь... После очередной неудачи заявила:
— Так не выйдет. Ветки сырые.
Тея насторожилась.
— Это Мелинда сказала?
— Нет, я сама.
Обе знали, что есть у Мелинды манера: иногда молча шастать поблизости, ни во что не вмешиваясь. Ладно, пусть. С ней спокойнее.
Бобби достала из одного из карманов небольшой складной нож. Подобрала с земли подходящую ветку, счистила ножом кору и нарезала мелких стружек для растопки. Скомандовала:
— Давай!
На этот раз всё получилось.
Плитку походного рациона Тея разделила на две части, обертку спрятала в карман. Протянула Бобби ее долю.
— Вот, жри-поправляйся.
— А почему мне больше?
— Больше работала, потому что. Тяжко дышишь, глаза выпучены; длинный, болтливый язык — на плече.
