Я у мамы инженер

Одну шестую часть воды выпил Беляш. Вот он, в отличие от эльфа, не считал себя связанным обязательствами и лакал бы с ладони и дальше, но был остановлен и пересажен в капюшон толстовки. В безразмерный нагрудный карман которой я сложил весь комплект разобранных межпространственных врат.

Пустую жилетку я презентовал Эллахару. От щедрот, так сказать. Эльф повертел её в руках, вытаскивая регулирующие ремни, после чего соорудил из жилета кильт, неожиданно элегантно смотревшийся на его тощей фигуре.

— Яд, который ты чувствуешь, он распространен тут повсеместно? — спросил я, обводя рукой окрестности, — или мы просто оказались в зараженном пятне?

— Не знаю, — пожал плечами эльф, — я видел пока только малую часть мира.

— Как насчет того, чтоб устроить экскурсию? — спросил я, — если, конечно, ты чувствуешь в себе силы для прогулки.

— Я буду только рад немного пройтись пешком, — расплылся в улыбке эльф, — последние пару недель у меня выдались очень скупыми на впечатления. Только нужно сделать хотя бы одно копьё. Здесь могут быть существа, приспособившиеся к отраве.

Копий мы сделали три. Два боевых, наконечниками для которых послужили лезвия найденного в жилетке ножа. И одно оборонительное, с рогатиной на конце. После чего выдвинулись, сложив на всякий случай крест из камней на месте открытия врат — я вспомнил, что не проверял, как врата работают на большом удалении от места первого запуска и хотел подстраховаться.

Мы шли по заваленной мусором каменистой почве, постепенно спускаясь по склону. Окружающая нас растительность с каждым пройденным шагом становилась все более живой и здоровой — на деревьях то там, то тут появлялись пробившиеся сквозь мертвую кору листья, сменившиеся вскоре сплошной зеленой порослью.

За листьями последовали чахлые пальмы и похожие на мотки колючей проволоки лианы — очевидно, до катастрофы эта местность была более жаркой, чем Москва — примерно на уровне Лос-Анжелеса. Она и сейчас была жаркой — каким-то нездоровым, горячечным жаром — влажным и липким.

Изменения в природе меня одновременно и радовали, и не очень. С одной стороны я надеялся что в этом мире найдется чистое местечко, в котором можно будет пересидеть поднявшуюся на Земле бучу — какими бы тупыми ни были полицаи, они догадаются оставить пару патрульных в квартире.

С другой стороны — в ожившей природе могут водиться хищники. Мерзкие твари, приспособившиеся к этому отравленному миру. Осознав это, я настороженно огляделся по сторонам. Как оказалось, мы шли по звериной тропе — протоптанной чьими-то трехпалыми лапами.

Здоровенными, размером с мою ступню, трехпалыми лапами. С когтями — их отпечатки совершенно безошибочно читались на подсохшей почве. Присмотревшись, я заметил следы и на деревьях — твари драли кору. Территорию метили. Или резвились, преполненные животной силой — выяснять я не хотел.

— Знаешь что, Эллахар, — сказал я как можно более нейтральным тоном, — может быть, мы достаточно нагулялись? Вернемся назад, в пустошь…

— Я бы предпочел продолжить прогулку, — ответил эльф, приседая и высматривая что-то в чаще.

— Ну что тут может быть интересного? — продолжил ныть я.

— МЯСО! — энергично ответил эльф.

Мне сразу стало немного неловко — я опять забыл о чужих потребностях.

— Пользуйся случаем, — невесело хохотнул я, — на меня, как на приманку, можно хищников ловить.

— Это почему? — с удивлением в голосе спросил эльф.

— Боюсь я их до чертиков, а они это чувствуют. Чуют во мне жертву.

— ДО, — словно в подтверждение моих слов, заорал кто-то неподалеку — ДО-ДО!

Рев был булькающий, низкий, и животный. Примерно так могла орать раздутая до размеров быка жаба. Но не успел я ничего толком предпринять, как на дорогу перед нами выбрался, собственно, сам источник воплей — невысокая, ростом чуть ниже меня коренастая прямоходящая тварь.

Ящерица?

Больше всего эта белесая тварь напоминала вставшего на задние лапы аллигатора. Точнее, даже не самого аллигатора, а человека в таком костюме. Пропорции у неё были вполне человеческие. Кроме, разве что, крохотной зубастой головенки с огромной пастью.

— Вот тебе, бабушка, и магическая академия, — сказал я, перехватывая рогатину.

Убивать тварь мне не хотелось, но что оставалось делать? Тварь была полностью со мной согласна — не собираясь умирать, она с легкостью отбросила в сторону выставленную мной рогатину. Силища в её когтистой лапе была просто чудовищная — и неудивительно, — мышцы на лапе были как у боксера.

И тут ей бок ударило копьё. Но не вошло, а только скользнуло по ребрам, вспахивая кожу. Тварь обернулась, резко взмахнув длинной когтистой лапой. Подобный удар, стой я всего на полметра ближе, с гарантией распорол бы мне живот. Стоящему ближе меня эльфу когти, казалось бы, должны были вскрыть грудную клетку.

Но не вскрыли. Эллахар легко, словно играя, отвел лапу древком второго копья, заставив тварь когтить воздух. И тут же ударил копьём в голову ящерицы, целясь в подвижный глаз. Но и тут копье не достигло цели — тварь вскинула голову, отклоняя копьё, которое в итоге только распороло кожу.

И опять выстрелила лапами, целя уже в эльфа, который наклонился к земле, поднимая первое копьё. Бедняга подлетел вверх, оттолкнувшись руками, но тут же получил удар второй лапой. Который он тоже сумел остановить, поставив на пути когтей копьё. Но удар все равно опрокинул эльфа на землю — много ли его живым мощам надо?

Бой определенно шел не по плану. Положение нужно было срочно спасать.

— ЗА МАТУШКУ РОССИЮ! — заорал я, подхватывая рогатину и бросаясь в бой, — ЗА ЧЕСТЬ И ОТВАГУ!

Маневр оказался неожиданно успешным — рогатина, уперевшись в грудь твари, откинула её в сторону, прижав к стволу дерева.

— … за моего отца, — выдохнул я, уже понимая, что допустил ошибку.

Рогатина работает только в комплекте с собаками, которые должны рвать в клочья зафиксированную рогатиной тварь. И которых у меня не было. Прижав тварь к стволу, я оказался в патовой ситуации — тварь не могла дотянуться до меня когтями, ну а я, в свою очередь, не мог её задушить.

— ДО-ДО-ДО-ДО! — орала тварь, хлеща лапами по воздуху.

Очень скоро до неё дошло, что она не дотягивается и она стала рвать когтями древко рогатины, от которой тут же полетели стружки.

— У меня всё было под контролем, — раздалось сзади, — я могу продолжать схватку.

Я обернулся. С земли, опираясь на копьё, поднимался бледный как смерть Эллахар. Беднягу шатало.

— Скоро убедимся, — крикнул я, — когда жаба рогатину догрызет.

— Не успеет, — мрачно ответил эльф.

И поставил феерическую точку в споре — ударил тварь копьём. Пущенное с близкого расстояния копье выбило твари глаз, пригвоздив её к дереву. Крик сменился хрипом, а машущие руки упали — но стоящее тело твари, похожее в этой позе на человеческое, еще сопротивлялось смерти, дрожа и подергиваясь.

Я отвернулся. Меня мутило.

Отпустило меня тогда, когда Додо — так я стал мысленно называть тварь, весело пошваркивая капающим со стейков жиром начал источать божественный аромат жареной курочки.

— А говорил что не будешь есть, — подзуживал меня догрызающий хрящ Беляшик,

— Арестантский уклад един, — смиренно вздохнул я, — что поймали, то и едим. Но в отличие от вас, я свою порцию хотя бы поджарил.

— Жареная пища пока что тяжела для моего желудка, — в тон коту отозвался Эллахар, — тогда как икра содержит необходимые для восстановления организма питательные вещества в оптимальной форме.

— Спасибо, что напомнили, — буркнул я.

Убитая прямоходящая жаба оказалась беременной самкой, и сцена потрошения, когда два хищника — кот и эльф, весело причмокивая жрали сырую икру, надолго останется в моей памяти.

— Тебя тревожит убитая на охоте дичь? — спросил эльф, почувствовав моё неодобрение, — ты придерживаешься религиозного запрета на убийство животных?

— Да нет, — отмахнулся я, — я тоже плотояден. И икру с блинами люблю. Просто не привык, чтоб мою пищу потрошили при мне.

— Так честнее, — неожиданно серьезно сказал Эллахар, — охотясь и разделывая добычу самостоятельно, мы не даем себе забыть, что за каждым стейком стоит смерть.

— Лучше расскажи, как ты до такой жизни докатился, — сменил тему я, — как вышло, что тебя наци в шар законопатили?

— Долгая история, — вздохнул Эллахар.

— А мы не торопимся, — улыбнулся я, — правда, Беляшик?

Измазанный кровью обожравшийся кот уже спал, повернувшись к костру спиной.

— Он тоже будет рад услышать твою историю, — ответил за кота я.

— Это началось лет двадцать назад. На площади центрального города одной из провинций открылся портал, через который к нам впервые прошли наци. Портал они сумели открыть небольшой, размерами примерно как твой. Как я понимаю, это предельно возможная величина для межреальностных порталов?

— Совершенно без понятия, — сказал я, — портал не мой, я просто им владею.

— Впрочем, это неважно. Несмотря на то, что портал был крохотный, наци сумели хорошо подготовиться — они переправили в наш мир сборный форт, так что жители города, которые вышли из домов, удивленные шумом, увидели на площади что-то вроде небольшой стальной башенки. Но это было не нужно — мы не собирались воевать с пришельцами. Мы и сами умели открывать порталы в соседние миры и у нас бывали гости из других миров и планов.

— Ну и напрасно, — сказал я, выплевывая косточку Додо, — у нас, например, даже дети знают, что если открыть портал, то из него обязательно полезут чудовища.

— Мы цивилизованный народ, — вздохнул Эллахар, — мы были цивилизованным народом. К тому же, как бы ни неприятно мне было это признавать, наци сумели найти общий язык с нашей правящей династией.

— Притворились хорошими, что ли? — удивился я.

— Нет, не скажу, что наци особо притворялись. Дело в том, что мы уже несколько веков вели конфликт с халифатом орков, и война складывалась не в нашу пользу.

— Несколько веков, — задумчиво сказал я, — а сколько тебе вообще лет?

— Сто шестьдесят, — спокойно ответил эльф.

— А сколько вообще может быть? Когда у вас наступает старость?

— Ну, я не знаю, — пожал плечами Эллахар, — у нас живут и по тысяче лет, и по десять тысяч. Но в среднем, конечно, лет по триста. Чтобы жить долго — нужно медитировать. Очищать сосуды при помощи дыхания Риллифэйна. По несколько часов в день. У черни на это не хватает ни времени, ни терпения. А ты, как я понимаю, сильно моложе?

— Сильно, — вздохнул я, — мне всего сорок. И жить я буду, в лучшем случае, еще столько, сколько уже прожил.

— Для живых существ, которые не могут манипулировать дыханием, это норма. Если у нас рождается ребенок, неспособный управлять дыханием, он живет примерно столько же. И тут уже ничего нельзя сделать — дыхание для оздоровления организма ты направляешь сам. Никто кроме тебя не сможет.

— Понятно, — сказал я, — и с долголетием, и вообще. А орки, они что, тоже за счет дыхания долго живут?

— Некоторые да, — вздохнул эльф, — шаманы, например. Но в целом орки используют дыхание для изменения своего тела — наращивают мышечную массу, огромные клыки…

— Постой, — перебил его я, — так орки что, не рождаются такими здоровенными, а получают такую внешность, манипулируя при помощи магии своей биологией?

— Ты их женщин видел? — спросил Эллахар, — обычные фигуры, никаких клыков и груд мышц. Вот такими они и рождаются.

— Ну я вообще-то и орчанок с клыками видел…

— Бывает, отращивают, особенно если орчанка в армию идет. Это дело вкуса. Главное тут то, что из-за этих манипуляций орки живут недолго. И жизнью не дорожат.

— Ну, ты скажешь тоже, — нервно хохотнул я, — «жизнью не дорожат!». Я вот живу всего сорок и знаешь — мне мою жизнь очень даже жалко.

— Короткоживущие более склонны к необдуманным поступкам, — спокойно ответил эльф, обведя рукой окружающий нас лес.

— Зато… — возмутился было я.

— Я благодарен тебе за твой необдуманный поступок. Просто пойми — ты не хуже и не лучше меня — у меня просто было больше времени, чтобы развить в себе невозмутимость.

— Вернемся к нашим нацистам, — решил сменить тему я.

— К вашим? Они прибыли из вашего мира?

— Я без понятия, из какого мира они к вам прибыли… — начал было я, но потом одернул себя, — зародились они у нас, чего уж тут скрывать.

— Так и думал, — кивнул эльф, — в их идеях чувствуется людская ментальность.

— Пфе! — возмущенно фыркнул я, обидевшись за человечество, — да вы, эльфы, еще большие нацисты чем Гитлер! Я Толкиена читал! Помню, как вы все расы по ранжиру выстроили — эльфы хорошие, люди куда ни шло, а орки чистое зло!

— А что, по твоему, орки добро? — удивленно воззрился на меня Эллахар.

— Нет, — сказал я, — но это обычный народ, не хороший и не плохой. Соседи — с которыми можно воевать, можно торговать, а не пытаться извести под корень.

— Так мы и не извели! — уперся руками в бока эльф, — у нас орки живы. И полурослики живы. И цверги. По крайней мере были, до того как к нам ВАШИ наци припёрлись. А вот где ваши орки? Где ваши полурослики? А? А?

— Они сами выродились, — взмахнул руками я, — и мы, вообще-то, защищались. И при этом — их гены присутствуют в нашем геноме. Мы скрещивались, а не истребляли.

Действительно, с орками у нас как-то неловко получилось. В нашем мире под это описание подходили неандертальцы, с которыми мы вели затяжные войны, истребив последних в раннем средневековье. Дольше других просуществовала колония орков на Оркнейских островах, дав наименование всей расе. С полуросликами у нас тоже не срослось — мелкие, похожие на зайцев существа жили в джунглях индонезийского острова Флорес, благополучно вымерев как только туда добрались наши предки.

— Во первых, я чашку не брала, — ядовито сказал Эллахар, — во вторых, она уже была с трещиной. И в третьих — я её давно отдала!