| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А может быть, я слишком пристрастен к ним? И они правы?
Если так, то стране снова придётся заплатить за победу в войне судьбами мальчишек, едва окончивших школу. Не успевших ещё ничего — ни пожить толком, ни полюбить по-настоящему. Не сформировавшихся как личности. Да, сейчас жертв будет меньше. Физически. А количество вчерашних детей, искалеченных психически, кто-нибудь сможет посчитать? Вот то-то и оно".
Президент помнил цифры по уклонистам и уголовным делам по весеннему призыву. Шесть процентов от общего числа призывников, привлечённых к административной ответственности — много это или мало? И большая часть из них — в столице и крупных городах. Это с одной стороны.
С другой, вяло начавшийся осенний призыв дал всплеск обращений в военкоматы после двадцать шестого октября. Количество добровольцев оказалось таково, что большинство из них пришлось отправлять по домам, с просьбой дождаться своей очереди. Сокращённая до минимума система военных комиссариатов не справлялась с наплывом призывников. Практически везде, кроме Москвы и родного Санкт-Петербурга.
"Так что же решать по думским предложениям? Согласиться? Пожалуй, да. Но с оговоркой — только на период действия военного положения. И ещё вот что... — Глава государства снял трубку одного из телефонов правительственной связи. — Анатолий Эдуардович, доброе утро! Ещё не ложились? Да ладно, пока не свалились, дайте своим орлам задание. Пусть подумают над путями решения следующей проблемы — как бы нам из действующей армии большую часть сочников отправить в тыловые подразделения. Да-да, я весенних, этого года имею в виду. Сколько? Сможем быстро заместить их всех резервистами? Да, желательно в течение пары недель. Считайте, что это моя личная просьба. И ещё, подготовьте и предоставьте мне проект указа о переносе призыва по мобилизации следующего возраста... да, тех, кого должны были призвать весной одиннадцатого года, в соответствии с новым календарём. Да, на весну сорок второго..."
Военкор Алексей Иванцов. Окрестности Вильнюса.
В себя я пришел опять ночью. Один. В теплой нутре нашей БМПшки. Голова немного кружилась. Но уже не так, как днем. Постепенно я выбрался из-под груды бушлатов, накинутых на меня. Потом вылез из машины. Именно что вылез, а не вышел.
У костра сидели люди. Пошатываясь, я подбрел к ним.
— Марлен, привет! — прохрипел я, с наслаждением рухнув на землю. — Ты откуда тут взялся?
Все оказалось просто. Отправив нас, главред настоял и на своей отправке на фронт. Да, на фронт. Именно так уже официально назывались районы боевых действий. Благодаря своим связям в правительстве области, он вылетел в Москву на военном самолете. Сейчас в воздухе только вояки. Губеры, говорят, и те только на машинках своих перемещаются. Оттуда Марлен уже добрался до Риги вместе с десантурой из Псковской дивизии. А там встретился с полковником Калининым. Спецназовцы неслись впереди армейцев, обеспечивая порядок и спокойствие в правительственных кругах прибалтов. Оно и понятно. Нацизм, почему-то, внезапно исчезает, когда за спиной стоят ребята, не понимающие шуток на такие темы. После Марлен попытался выяснить нашу судьбу. В штабе Прибалтийского фронта ему сообщили, что военкоры находятся в передовых частях армии, и должны по расчетам выйти к границе Литвы и Латвии в районе Бауски буквально через час.
Шеф пустил в ход все свои документы, все свое обаяние и весь свой коньяк, договариваясь с вертолетчиками. Договорился. Прилетели. Высадили. Улетели. Марлен и отправился в местную мэрию, искать коменданта.
Какого же было его удивление, когда, вместо бойцов Российской армии, его встретили какие-то отморозки со странными эмблемами на рукавах. Черный щит. А на нем латинские буквы. Большая "L" и маленькая "I".
Отделался фингалом, парой сломанных ребер и конфискованным "Стечкиным". Нарыл где-то хорошую пушку, проныра...
Латышские "Айзсарги" объявили крестовый поход против большевизма в районе пивзавода городишка Бауске. Впрочем, это по мировым меркам — городишка. По латышским — мегаполис! Блин... И большевизма-то давно нет. А они все равно с ним воюют. Охотники, мля, за привидениями. Все же, хорошо мы их в прошлом веке напугали!
Заперли его в какой-то каморке, надеясь получить выкуп за русского журналиста. Сами полезли купаться в чанах с созревающим пивом. И совершенно обалдели, когда увидели колонну бронетехники под двумя флагами — российским и советским. Все-таки, в сознании нашего народа эти оба символа — едины. В сознании латышей, оказалось, тоже. Поэтому, несмотря на убогий мат их командира, какой-то сильно обпившийся свежим темным пивом "лесной брат" все же открыл огонь. Не учли, что это не какой-то военный конфликт, а настоящая полноценная война.
А меня контузили свои же.
Надо же было залезть под ствол Т-80, когда тот ухнул из своего орудия!
Придурок, блин... А Марлена нашел как раз Фил.
— Причем, зараза такая, сначала меня сфотографировал, а потом уже развязывать начал! — засмеялся, кривясь от боли в ребрах Марлен Ильич. — Я ему потом премию выпишу. После войны. За профессионализм!
Постепенно глухота моя проходила. Я уже перестал напрягаться, пытаясь услышать своих боевых друзей. А потом вдруг услышал канонаду за спиной. Машинально оглянулся. В ночной темноте ярко горел западный небосклон.
— А это что? — спросил я.
— Танковую группу Гота в Вильнюсе дрючат!
— Кого? — не дослышал я.
— Генерал такой. Немецко-фашистский.
— Да знаю я, кто такой Гот! А что он тут делает-то? Он же должен в Белоруссии быть!
Марлен развел руками:
— А я знаю? Мне в штабе говорили что-то про оперативную пустоту и прочие военные прибамбасы. Но я честно ничего не понял!
— Кстати, а куда сталинский СССР подевался? — осторожно почесал я больной затылок.
-И тут тоже никто не знает. Предполагаю, что мы махнулись местами. Они сейчас в десятом году, думаю.
— Да-а... Не повезло предкам. Это они, значит, сейчас с "бэтэшками" против НАТО? — покачал головой Фил.
— А что на Дальнем Востоке?
— Не знаю, — пожал плечами Марлен. — Интернет только пару дней как работает. А по телевизору толком ничего не говорят.
— Интернет заработал? — в один голос крикнули мы.
— Ну да, я вон с женой по аське переписываюсь. А вы и не знали? Ну и лошары же вы! Какие же вы журналисты?
Только тут я заметил, что в руках у Марлена телефон, в который он постоянно тыкает пальцами. Мля... Хлопнув себя по лбу, я помчался, если можно так сказать, искать свою бронированную машинку. Телефон в рюкзаке. Рюкзак в БМП. БМП в лесу... Сказка про Кощея. Только у меня не смерть на игле. А жизнь моя в телефоне. Не обращая внимания на отборный мат разбуженных мной бойцов, я вытащил тщательно упакованную "Нокию" на свет божий. Вернее, во тьму божью, подсвеченную налобным фонариком.
Ага. Есть связь! Звонить не буду. Счета в роуминге хватит на полсекунды. Выбираюсь из БМП и, лихорадочно тыкая в кнопки, усаживаюсь под березку. Два часа ночи. На что я рассчитываю? Спят, наверное, уже. Фиг с ним. Отпишусь, что все нормально. Потом войдет, прочие... Есть! Лиса в сети!
Волк (02:12:05 26/10/2010)
Лис, ты там как?
Лиско (02:12:07 26/10/2010)
Волкоооо
Лиско (02:12:09 26/10/2010)
Волко в сети
Волк (02:12:12 26/10/2010)
Да, Лиско, я тут.
Лиско (02:12:14 26/10/2010)
Наконец то
Волк (02:12:21 26/10/2010)
Да я всегда ярдом. Ты же знаешь.
Волк (02:12:28 26/10/2010)
Рядом. Чертов Т9.
Лиско (02:12:29 26/10/2010)
Я знаю, мой хороший. Ты там как?
Волк (02:12:37 26/10/2010)
Нормально, Лис. Берегу себя, как просила. Никуда не лезу. Да меня и не пускают.
Лиско (02:12:41 26/10/2010)
Врешь ведь. Чую.
Волк (02:12:45 26/10/2010)
Это я тебя чую.
Лиско (02:12:49 26/10/2010)
Нет я.
Волк (02:12:50 26/10/2010)
Оба.
Лиско (02:12:57 26/10/2010)
Ты уж совсем то не лезь куда не надо.
Волк (02:13:05 26/10/2010)
Да не лезу я. Я трусливый у тебя.
Лиско (02:13:07 26/10/2010)
То-то с каждой вахты с новыми шрамами возвращаешься (злой смайлик)
Волк (02:13:10 26/10/2010)
Я нечаянно! (смущенный смайлик)
Лиско (02:13:13 26/10/2010)
Не уехала к маме твоей. Нормально все тут. Работаю тихонечко.
Волк (02:13:18 26/10/2010)
Лис... Любимая моя... Скучаю. Очень. Я скоро. Честное слово я скоро.
Лиско (02:13:38 26/10/2010)
*вздохнула*
Волк (02:13:42 26/10/2010)
И не надо вздыхать-переживать.
Лиско (02:13:48 26/10/2010)
Дурачок ты мой...
Ну и прочие розовые сопли.
Час пролетел — не заметил. А потом бабло закончилось у меня на телефоне. Я зачем-то сделал несколько безуспешных попыток законнектиться. Мля... И где тут денег бросить?
Обматерил ни в чем не повинную березу и поплелся к костерку, возле которого трындели за жизнь Марлен и Фил. Треп ни о чем под фляжку с водкой.
— Ну что, Ромео? Наобщался? — хихикнул Марлен.
— На себя посмотри, — буркнул я в ответ. — И вообще. Мне можно. У меня медовый месяц.
— Который год он уже у тебя? — улыбнулся шеф.
— Четвертый.
— А детенышей чего не заводите? — влез Фил.
— Вернусь — сделаю. И не одного, — ответил я.
Вполне честно и искренне ответил.
И тут до меня доперло.
— Марлен, а почему аська работает? У них же серваки в Израиле! Были...
— Леш... Война закончится — я тебя уволю нафиг. За непрофессионализм. Наши уже давно аську выкупили и серваки сейчас в Москве. Запустили вот на днях.
Я только вздохнул в ответ:
— Шеф, если мое увольнение поможет войну закончить — увольняй прямо сейчас!
— У меня печати нет! — ответил Марлен и показал мне язык.
Так мы и трындели аж до четырех утра. А потом наше подразделение военных журналистов уселось на броню и понеслось дальше на запад. Только не далеко. Высадили нас около Вильнюсского аэродрома. Полковник Астахов на наше нытье ответил, что не имеет приказа нас тащить на передовую и отвечать за наши драгоценные жизни не собирается. И нытье наше не помогло. Поэтому мы пошлепали в штаб, засевший в здании аэропорта.
Проходя мимо взлетки, Фил не удержался и щелкнул несколько кадров — бульдозеры растаскивали в стороны остатки какого-то сгоревшего самолета. Мы же с Марленом пристали к пробегавшему мимо солдатику.
— Стоять, боец! Это что за самолет?
В ходе непродолжительной беседы выяснилось следующее.
Псковских десантников кинули самолетами в Литву. Но, пока договаривались с литовцами насчет всяко-разных дипломатических условностей, танки Гота, не встречая никакого сопротивления, вышли к самому Вильнюсу. Хрен его знает, где в это время была вся литовская армия. На пикнике, наверное. В итоге, когда первый "Ил-76" уже катился по взлетно-посадочной, его в упор расстреляли немецкие танки. Второй, благодаря охрененному мастерству летчика, сесть не успел. Ушел на высоту. Пришлось высаживаться в Риге. И уже оттуда форсированным маршем переться к Вильнюсу, который, в этот момент, уже атаковали части Калининградского фронта. В конце концов, немцы засели в городе, словно под Сталинградом. Вильнюсский котел, ага. Интересненькое дело. А почему на штурм наши не идут? А оно это зачем? Наших бойцов класть — оно нам надо? Хватит с нас Грозного образца девяносто пятого года. Можно, конечно, этот самый Вильнюс раскатать в ровную площадку. Но, во-первых, сей град под защитой ЮНЕСКО. Типа исторический памятник и все такое. Ну, как обидятся юнесковцы да и к немцам присоединятся? Шучу я так нелепо. Извините. Самая главная причина — в Вильнюсе полно людей. Литовцев. И не только литовцев. Немцы ими как щитами прикрываются. Ну и кому хочется стать палачом детей и женщин? Собственно говоря, получили второй Беслан. С единственным отличием. Никаких от немцев требований. Сволочи, млять, эсэсовские... Ну, или вермахтовские. Какая разница между этими двумя сучностями? По факту — никакой. И не надо мне тут исторические лекции рассказывать. Что вижу — то и пою.
Когда подошли к зданию аэропорта, у меня зачем-то разболелась башка.
Пока мужики искали штаб, пошел искать аптечный киоск. К сожалению, аптекаря не было. Поэтому за родимый цитрамон расплатился звоном разбитого стекла витрины. На это мое преступление против чьей-то собственности никто не обратил внимания.
И вы будете смеяться, но в штабе, расположившемся на втором этаже здания, нас приняли буквально с распростертыми объятиями.
— Этого говнища мне еще тут не хватало! — загрохотал жутко знакомый бас.
Это нас так генерал-полковник Шаманов встретил. Да, сам командующий ВДВ. Сердце мое свалилось в пятки и, наверное, только поэтому, я сделал шаг вперед, опережая Марлена.
— Товарищ генерал-полковник! Не узнаете?
Твою мать... Ну и взгляд у него. Таким взглядом можно крепостные стены ронять.
— Кто такой?
— Это... Вы мне часы именные вручали второго августа. Помните, товарищ генерал?
— Часы? Какие еще, в задний бампер, часы???
— Вот... — дрожащей рукой я снял свои "Командирские" и протянул ему. Шаманов недоуменно повертел их. Перевернул. И прочитал надпись. Ту самую. "Лауреату литературного конкурса "ЗА ВДВ!". Второй раз меня эти часы выручили. Первый раз, когда менты в Москве стопанули, когда я... Впрочем, не важно.
— Иванцов я... Который "Десантуру-42" написал...
— Итить твою кочерыжку, — задумчиво повертел часы Шаманов. — И что?
— Вот... Приехали... То есть прибыли для освещения боевых действия наших десантников...
Генерал поморщился. Подумал. Потом повернулся к офицерам, сгрудившимся вокруг большущего стола.
— Эй! Майор! Подь сюда! Тут тебе подмога пришла...
Майор... Ага... Генерал-майор! Маленький толстенький простывший заместитель по воспитательной работе. Он нам и поставил боевую задачу. Мля... Ну и зачем было переименовывать замполитов в замвоспиты? Кого мы сейчас будем воспитывать? Немцев, что ли?
А задача оказалась проще некуда.
Подготовить пропагандистское обращение к окруженным немцам. Как водится, мы сначала разорались:
— Леха! Ты у нас немец или кто? Вот и пиши своим брателлам!
— Марлен! А ты не это... Не уху ли ел? На себя посмотри, крымский ты татарин!
— Фил! А ты вообще заткнись! — заорали мы с шефом на Фила, который выцеливал своей "дурой" занятные персонажи для фоторепортажа.
Нормальная такая журналистская планерка.
В итоге, нас выгнали нафиг. И хорошо, что выгнали. Мы спустились на первый этаж и обнаружили там почти неразграбленный "дьюти-фри". Не, оттуда, конечно, выносили время от времени какие-то ящики бойцы. Святое дело. Но и нам немного досталось от щедрот божьих. Лично я урвал бутылку рома. Марлен честно стыбздил вискарь, а Фил ограничился каким-то ликером.
— Люблю сладкое! — пояснил он, когда мы уселись на пол, среди каких-то раскиданных бумаг. За огромными окнами ревели моторами самолеты.
Я открыл бутылку. Нюхнул. Блин. Люблю я ром... Это я еще в студенчестве мечтал о нем, прочитав Ремарка: "Ром — молоко солдат". Я, конечно, вояка недоделанный, но кто откажется от халявного рома...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
