Седьмая печать

— Под землей я не знаю какая охрана, — признался Марк. — Но какая-то точно есть, по всей Британии после попытки переворота закручивали гайки. А вы так спокойно сумели пройти к поезду, ограничивающему силу Куртаны, что там гайки наверняка двойные.

— И возможно что чисто против меня... — Тома посмотрел на Акселератора, тот ответил задумчивым взглядом. — Так... тебя ведь Нару зовут?

— А? — девушка, успевшая нацепить костюм кролика-горничной, едва не подавилась. — Да, это я!

— Ты ведь управляешь бумагой и можешь создавать из неё всякие вещи, так?

— Насколько хватает одежды, — Нару подёргала себя за ворот. — А так что угодно!

— Хорошо. Просто у меня есть одна мысль...

Индекс даже в нынешнем состоянии не смогла не задержать дыхание при виде того, как Урсула вплывает в мрак часовни. Но отнюдь не от восхищения.

Весь наряд светловолосой девушки походил на очень урезанный облик древней танцовщицы и состоял из небольшого лифа да нескольких кусков ткани на золотом ободе вокруг бёдер — белое снаружи, ярко-синее внутри. Отцов церкви непременно хватил бы удар от такой картины, но сама Урсула лишь улыбалась.

— Роза Исиды-Деметры, — очень тихо сказала сама себе Индекс; Стейл, державший её последний час, шевельнулся, но не среагировал.

— Я надеюсь, ты не будешь пользоваться своими гримуарами, — зато срегировал Цучимикадо, в который раз нацелив на неё пистолёт. — Или мы тогда прицепим к тебе артефакт похуже.

Индекс промолчала. За эти несколько часов она успела понять, что лучше не отвечать и тем более не дерзить — будет только хуже. Вместо этого она вновь вцепилась в святую уверенность того, что Тома выжил.

И придёт за ней.

Иначе быть не может. Он всегда выживал и всегда приходил за ней.

— Сюда, — Канзаки подвела Урсулу к алтарю, на котором уже лежала огромная распахнутая книга, при всей кажущейся древности невероятно хорошо сохранившаяся.

Этого гримуара не было в памяти Индекс, но она всё равно превосходно о нём знала. Книга Закона, за авторством Алистера Кроули, утверждающего, что её создание пошатнуло опоры христианства и всего мира. Написанная столь запутанным языком, что лишь один человек в мире интуитивно мог понимать его — и сейчас Урсула как раз подошла к книге.

Сразу же начиная чтение.

Долго они в убежище не задержались и сразу же вышли вместе с Марком в подземные коммуникации. Здесь, в отличие от Академия-сити, было гораздо светлее и просторнее — и больше места для засады.

Тома выбрал этот путь не потому, что опасался рыцарей или ведьм. А потому, что кто-то из девушек вполне мог ждать его на этом пути, памятуя об их подземных приключениях в Академия-сити. И если действительно ждёт... силой любви, конечно, освободить не удастся, но позволить Мисаки покопаться в разуме или прикоснуться правой рукой...

Шанс появился, и надо использовать. Поэтому Тома сейчас шагал окружённый сплочённой группой боевых товарищей, особо не скрываясь.

Так должны видеть его издали. А на деле товарищами были бумажными раскрашенными копиями, на которые Нару потратила всё своё платье. Правда, сама она шагала свободно и из-за отсутствия стыда, и из-за полной невидимости всех остальных. Это уже поддерживал Акселератор своими векторами, отражающими любую возможность засечь настоящих бойцов.

Команда получилась достойная, и всё равно Томе не хватало всех тех, кто обычно шагал рядом. Ицува, Цучимикадо, Канзаки, Лессар... он не сомневался, что Етцу найдёт путь восстановить себя, но всё равно беспокоился... Мисака сейчас неизвестно где и неизвестно что делает, почти наверняка связанное с Коронзон и потому безумно опасное... Серья, с которой он даже нормально не попрощался и не поговорил, оставил на потом, и наступит ли он теперь, этот "потом"...

Он старался не думать об этом, концентрироваться на деле, обещать себе, что всё будет хорошо, но страх будущего и последствий собственных ошибок всё равно подтачивал изнутри...

— Когда уже мы сможем добраться до места на карете со вкуснейшим виноградом? — не покидающая его плеча Отинус единственная из всех отказалась от копии. Смысла не было, а для Нару чуть меньше проблем.

— Мы только добирались на дорогом самолёте, — указал Тома, позволяя бумажной Джунко заглядывать за угол.

— Там винограда не было, только яйцо. И то почти всё на тебе оказалось.

— Ну уж чем богаты. Сейчас вообще бы виноградники сохранить в целости, а то либо выжгут, либо вытопчут, — Тома притворялся беззаботно болтающим, а сам посматривал на пока безмятежно светящий лампами потолок.

Атаки, скорее всего, надо ждать сверху.

Акселератор с подозрением косился на массивные трубы, идущие вдоль стен. Он не знал, какая именно вода бежит по ним, и не собирался узнавать — в любом случае прорыв такой трубы принесёт проблемы. Даже если он отразит от собравшихся рядом, то с Камидзе Томой всё куда сложнее. А учитывая его неудачу...

В общем, трубы лопнут и надо быть готовым.

Он прикоснулся к ошейнику, работающему с момента спуска, и поморщился. Заряда хватит надолго, но Акселератора начало беспокоить отсутствие связи с девочками. Даже Ласт Ордер не прорывалась в эфир с желанием подразнить его. Зато вместо них появлялось чувство... очень странное чувство. Словно кто-то тоже поймал их волну, вместо общения предпочитал таинственное молчание, однако всё равно давал о себе знать. Это нервировало и потому бесило Акселератора, но что прикажешь делать. Сейчас вообще не стоит об этом думать.

Вот только осознание чужого присутствия неожиданно начало расти. Столь быстро и давяще, что Акселератор успел только крикнуть.

А затем ошейник вырубился.

Тома был готов к неудаче — но не к тому, что тихое шествие внезапно нарушится вскрикнувшим что-то нечленораздельное и рухнувшим на пол Акселератором. Невидимость сразу же слетела, а вместе с ней поколебались и фигуры потерявшей от испуга концентрацией Нару.

— Что... — Тома быстро развернулся и успел лишь поглядеть на лежащего недвижимо эспера.

А сразу затем их атаковали.

Серья рыдала.

Просто рыдала, уронив голову на скрещённые руки и прекращая работу. Числа на мониторе сошли с ума вместе с сиреной, и все попытки выправить положение ни к чему не приводили. А данные с камер лишали воли сражаться, наглядно демонстрируя — вы следующие.

Юитцу от души выругалась, затем посмотрела на Серью и покачала головой.

— Вот и весь наш финал, да? — хрипло сказала она. — Старались, интриговали, рисковали, а итог...

— И я даже не могу о нём подумать нормально! — прорвалось сквозь рыдания.

— Эх, любовь. Как у меня к науке, — Юитцу потянулась. — Хотя лучше бы к парням была, наверное...

Она встала, вынула из кармана халата пистолет и направила на Серью.

— Жизнь, честно говоря, была поганой, — говорила Юитцу неестественно спокойно. — Посему предлагаю смерть сделать красивой. Заодно уйдём с хоть одним исполнившимся желанием.

Серья приподняла голову, затем рукавом утерла слёзы и решительно кивнула. Она мгновенно собралась и встала, поймала брошенный ей другой пистолет и направила его прямо промеж глаз Юитцу.

— Если будем абсолютно честными — при всех неприятных моментах мне нравилась и ты, и работать с тобой, — та даже улыбнулась, бесстрашно глядя в дуло.

— Тоже и тоже, — улыбнулась в ответ Серья.

Оба выстрела прозвучали одновременно.

А через несколько секунд многотонная обжигающая масса камня и стали от прорывающегося копья сплющила зал всмятку.

Фройляйн Кройтун открыла глаза и уставилась наверх. Учёные вокруг неё уже поспешно бежали, совершенно не собираясь останавливаться ради девочки, но она и так знала, что им не уцелеть.

Гигантское землетрясение от проникающего до невероятной глубины копья грозило обвалить не только все подземные базы, но и сам город в образовавшуюся полость. Фройляйн Кройтун также понимала, что сможет это пережить.

И уже видела, что не только она.

Рэнса не чувствовала боли, но сейчас всё её ощущения наиболее точно соответствовали сильнейшим страданиям. Однако же она упрямо добралась до ближайшего компьютера — ноутбука в покинутом жилище — и целым глазом уставилась в невыключенный от спешной эвакуации экран.

Город надо защитить от очередного пятиуровневого. И в её мозгу существовала последовательность команд на случай прямой неудачи.

Рэнса вытянула вперёд чёрную обгоревшую руку и коснулась экрана. Та засветилась, начала втягиваться внутрь и это вызвало улыбку на разорванном лице киборга.

Тёмная Материя, передающая данные по сети.

И отражение Первого, берегущее их от чужого вмешательства.

Рэнса уже чувствовала дрожь земли, не имеющую отношения к землетрясению от пробуривавшего подземные базы копья.

Чувствовала, что идёт на поверхность.

Последними остатками имитации сознания желала сберечь печать и сам город от последствий грядущего.

Копьё уменьшилось до обычных размеров, вернулось Коронзон в руку, но тряску это ничуть не прекратило. Словно некое гигантское чудовище заворочалось в глубинах, разбуженное от многолетнего сна.

А затем с ясного неба ударили молнии. Сначала далеко, затем всё ближе и ближе, пока весь город не превратился в мишень для бесконечных разрядов, и аромат озона накатил мощной, выворачивающей волной.

Ближайший небоскрёб взорвался — но не огненным шаром, а металлическим смерчем, кружащим его останки всё быстрее и быстрее, переходя в угрожающе воющий вихрь, изгибающийся под всеми углами сразу. Другие здания тоже начали взрываться, тоже переходить в вихри, их движение заслонило путь солнечному свету и на Академия-сити спустился мрак, освещаемый лишь регулярными вспышками молний.

И маленькой фигуркой, бредущей по улице к Коронзон.

Только изящество очертаний и лёгкий намёк на короткие каштановые волосы помогли бы узнать в силуэте то, что прежде было Мисакой Микото. Всё ниже этих волос скрывал абсолютно белый свет, исторгающий множество молний во всех направлениях, выжигающий путь под ногами, собирающий вокруг себя вращающиеся будто спутники гигантской планеты частицы металла.

— Что это, Алистер? — шёпот Коронзон заглушила очередная вспышка стихий. — Ты выдвинул на передовую свою самую мощную и желаемую игрушку? Своего драгоценного Научного Бога?

Молнии продолжали бить по городу, но постепенно ограничивали диаметр разрушаемой площади, словно стягиваясь к одной конкретной точке. И спустя всего несколько секунд одна из них мощнейшим столбом света поразила Коронзон.

Однако тело вновь уцелело, от него не пошло даже пара — зато пошла волна огня, устремившаяся прямо к Мисаке. Та продолжала спокойно шагать, будто не видя угрозы, и достигшее её пламя послушно втянулось внутрь светящегося силуэта.

Молнии ударили вновь, сразу целым пучком, но попали в вытянутую вверх копию Гунгнир, а уже оттуда потоком света устремились к Мисаке. Та вновь проигнорировала атаку, но теперь обратила внимание на Коронзон, моментально переместилась белоснежным лезвием, мощным ударом откинула противника высоко в воздух. Волосы Коронзон потянулись пылающими метеорами, но пара взмахов спресованной в клинок молнии разодрали их на части.

Мисака вновь появилась рядом с Коронзон, и два чёрных сгустка вылезли из неё извивающимися червями, впиваясь в плоть перед ними. Окружающий её свет полностью скрывал хоть какое-то выражение на лице, и невозможно было сказать, насколько девушка получает удовольствие от мук врага.

— Радуешься, небось, — шипение Коронзон предполагало, что удовольствие есть. — Всемогущая сущность научной стороны, невероятный шестой уровень. Думаешь, этого достаточно?

Мисака ничем не ответила, лишь ещё больше чёрных сгустков, уже совсем ничего не напоминающих, вылезло из неё и вцепилось в Коронзон. Однако копия Гунгнир в ответ резко засветилась.

Свет не просто отогнал впившееся нечто, он резанул по самой Мисаке, отбросив её в сторону. Та не издала ни звука, ещё на ходу ударив молниями с небес — но ответная атака Коронзон пробила ей грудь. И ещё, и ещё: раны моментально затягивались, но копьё продолжало испускать лучи света, и каждый из них отбрасывал Мисаку к земле, а затем особо мощный удар вбил её внутрь проделанной ранее дыры, мощным потоком погружая всё глубже и глубже.

Металлические вихри на месте небоскрёбов заволновались, начали соединяться в одно. Образованное за несколько секунд огромное лягушкоообразное чудовище, состоящее из безостановочно вращающихся кусков металла, угрожающе склонилось над Коронзон и раскрыло пасть. Оно поглотило добычу и сразу же скрипуче, оглушающее заревело, а снопы пламени прорвались сквозь чёрную кожу в нескольких местах, растворяя лягушку и расшвыривая её внутренности.

Мисака медленно поднялась из разьёма, проследила за полётом останков своего монстра и подняла руку. Длиннейшие полосы молний вновь ударили в Коронзон и продолжили бить, словно бы в некоем ритме, так что из их грохота даже начало складываться подобие тяжёлой, грозной мелодии.

Копия Гунгнир засветилась вновь, и три бирюзовых копья соскользнули с его острия, быстрее взгляда рванувшись к Мисаке. Та вновь без проблем перенесла удар, а затем словно бы запульсировала, сменяя в себе все оттенки белого.

И цвета начали пропадать. Просто высасываться из мира. Все краски развороченного посреди яркого солнечного дня города прекратили существование, даже тёмный цвет отступил в сторону, не имея сил сдерживать напор всех спектров своего извечного соперника.

Лицо, волосы, платье и весь облик Коронзон также заморгал белым, а непрестанно бьющие молнии казались случайными потёртостями на бумажном листе. Казалось, весь мир полностью отказался от самого понятия иных цветов, сдавшись перед ломающим его Научным Богом.

И вслед за белым цветом пришёл белый шум. Пространство словно заполонили невидимые взбудораженные осы, гневающиеся каждую секунду своего существования. Вокруг Коронзон действительно замелькали какие-то тёмные пятнышки, сначала осторожно и будто боязливо, но затем рой осмелел и накинулся впрямую. Волосы загорелись, но белесое, почти невидимое пламя не имело здесь силы. Рот открылся, но звуки подпали под запрет. Мошки роились всё активнее, всё плотнее скрывали Коронзон, пока даже силуэт не перестал различаться за дрожащей стеной, бормочущей про себя что-то не имеющее отношения к человеческой речи.

И когда пятнышки резко разлетелись, то за ними не обнаружилось ничего. Ни единого следа Коронзон. Мисака, сама еле видимая в царстве белизны, огляделась в поисках противника.

И резко дёрнулась, уставившись в точку над её головой.

Копия Гунгнир висела там и безостановочно двигалась, словно минутная стрелка — но против движения, будто пытаясь отмотать назад потраченное время. И уже различимый шёпот вплёлся во всеобщий гул, сделался его частью:

— Сила мага не в заклинаниях, коими он обладает, не в пентаграммах, что он изучил, не в гримуарах, что он прочёл и создал. Когда маг хочет вознестись, он должен пройти между сефира, пересечь пропасть от одного плана восприятия к другому. Бездна испытает его, и если он не готов, если ему нечем подкрепить жажду силы — Бездна поглотит его.