| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Как сообщает историк, после открытия жемчужных залежей местных индейцев так часто принуждали нырять за вожделенными раковинами, что вскоре они почти все умерли или потеряли здоровье.
Унижение
Когда Адмирал в последний день августа 1498 года прибывает в Санто-Доминго, он застает колонию на грани хаоса. Аделантадо Бартоломе Колумб борется на четыре фронта. Во-первых, с интригующими, вспыльчивыми идальго, которые нередко затевают кровавые схватки между собой за обладание золотоносным участком. Во-вторых, с гально прибывающими на остров авантюристами, которые, не снабженные даже самым необходимым, считают, что самородки здесь нужно лишь подбирать с земли, и теперь они, грабя и убивая, рыскают по острову. Приходилось управляться с бунтующими служащими, солдатами и ремесленниками, которым уже месяцы не выплачивалось жалованье. И наконец, с индейцами, вызывающими только сожаление. Они, до крайности истерзанные и униженные всяческого рода принудительными мероприятиями, были предоставлены в полное распоряжение шаек разбойников и амнистированных убийц. Между тем именно труд индейцев и их дань были основой всей "системы", размер дани, однако, неуклонно возрастал.
А ведь начало вселяло радостные надежды. Место для новой столицы, казалось, выбрали удачно, оно имело удобную, защищенную гавань и плодородные земли вокруг. Когда рыли ямы для первого фундамента, нашли золото. Находку расценили как хорошее предзнаменование. Не откладывая в долгий ящик, Бартоломе Колумб стал искать пути улучшения отношений с индейцами в соседнем районе Харагуа, где правила вдова Каонабо — Анакоана, и проявил при этом настоящую дипломатическую ловкость. Анакоана дружески приняла его, гарантировала регулярную выплату дани в виде хлопка и сельскохозяйственных продуктов и устроила испанцам интересное развлечение: триста обнаженных девушек показали игры с борьбой и разные танцевальные номера. Успех сопутствовал и на религиозном "фронте". Касик Гуарионекс разрешил священникам строить в Вега-Реале часовню и, более того, оказывал помощь. Многие индейцы могли уже пробормотать "Отче наш".
Но такое положение сохранялось недолго. Франциско Ролдан, назначенный Колумбом главным судьей Эспаньолы, скоро показал касику Гуарионексу пример своего понимания христианской любви к ближнему — он надругался над его женой. И не удивительно, что касик приказал сровнять часовню с землей, а церковные реликвии уничтожить. Священники с большим энтузиазмом взялись за роль ангелов мести. Гуарионекс бежал, многие его люди были схвачены, обвинены в кощунстве, осквернении святынь и переданы на суд инквизиции. Собрался суд. Допросы велись без переводчиков. Затем арестованных жестоко пытали и узнали из "признаний", которые никто из обвинителей и понять-то не мог, то, что хотели. Дело завершилось страшным "спектаклем" — аутодафе — еще одним подарком Старого Света Новому.
На аделантадо, вернувшегося из Харагуа, посыпались новые беды. Почти триста человек, половина всех колонистов, слегли в Изабелле от лихорадки. Индейцы в Вега-Реале использовали благоприятную возможность и подняли восстание под предводительством Гуарионекса. Франциско Ролдан, который был братьями Колумба наказан за насилие над женой касика, собрал тем временем вокруг себя еще семьдесят недовольных, захватил склад оружия и возник уже в образе "апостола" индейцев — он своей "властью" освободил касиков от всей и всякой дани. До союза с восставшими, конечно, не дошло. Угнетенные дети Эспаньолы прекрасно видели (они не забывали ни порабощенных мужчин, ни изнасилованных женщин), какие цели преследует "борец за свободу" Ролдан, кочующая банда которого выросла до несколько последних недель до тысячи человек.
Бартоломе и Диего Колумбы пытаются всеми способами урегулировать положение. Им удалось в одном ночном походе захватить в плен Гуарионекса и задушить в зародыше восстание, лишенное руководства. Сложнее было справиться с мятежными испанцами, так как здесь приходилось иметь дело с хорошо вооруженными противниками. Поэтому, когда прибыли "Нинья" и "Индия" и позиция аделантадо, казалось, значительно упрочилась, он предложил бунтовщикам безоговорочно сдаться, на что те никак не отреагировали.
У Колумбов не было ни минуты покоя. Приблизительно в то же время бежит ценный пленник Гуарионекс и находит убежище в горах на полуострове Самана у терпеливого касика Майованекса. Необходимо было во что бы то ни стало предотвратить объединение племен, так как население этого района было карибского происхождения и крайне воинственно. Поэтому Бартоломе спешно и осторожно начал проводить идею в жизнь. Он потребовал через индейского переводчика выдачи Гуарионекса: "Скажи христианам, что они плохие, жестокие и лживые люди. Я не желаю водить дружбу с теми, кто проливает невинную кровь и грабит страну" — таков был ответ. Это был для испанцев достаточный повод, чтобы начать новый военный поход, который длился три месяца. В течение этого времени в провинции Хигуэй поджигали каждое встреченное селение, организовывали охоту и травлю на жителей. Их избивали, жгли на кострах, заливали в рот расплавленный свинец. Так продолжалось до тех пор, пока наконец оба касика не были схвачены: один из-за коварства, другой — из-за предательства.
Осенью 1498 года Адмирал застал на Эспаньоле удручающую картину: сожженные деревни, усыпанные скелетами поля брани, запущенные и одичавшие посадки, заброшенные золотые прииски. Положение его почти безнадежно, так как он не привез денег, чтобы хотя бы купить лояльность колонистов. По несчастной случайности, три каравеллы, которые должны были с Канарских островов плыть сразу в Санто-Доминго, миновали его и бросили якорь у побережья Харагуа, где Ролдану удалось сманить большое количество людей. Теперь мародерствующий бывший главный судья задумал новое дело. Он решил напасть на верный до сих пор Колумбам форт Консепсьон, лежащий на конном пути из Изабеллы в Санто-Доминго.
Двенадцатого сентября Колумб издал указ, который гласил, что все недовольные могут отбыть в Испанию. Но бунтовщики вовсе не хотят на родину, им и здесь живется припеваючи за счет грабежа и разбоя. Поэтому на возвращающихся кораблях было достаточно места для единственного товара, которым в настоящее время располагала колония, — для индейских рабов. Как обычно осуществлялся их перевоз, подмечает Лас Касас: "Это совершенная правда, что испанцы не привели ни одного корабля, загруженного полностью в Эспаньоле индейцами, которых они захватили обманом и силой, чтобы треть их не была выброшена в море".
С этими же каравеллами Адмирал отослал Фердинанду и Изабелле много писем. Он сообщал об открытиях в заливе Пария, просил прислать одного беспристрастного судью и нескольких духовных лиц. Последние должны были не крестить индейцев, а вернуть на стезю добродетели испанцев: "Бесспорно, что почти все прибывшие в Индии были недостойны чести крещения ни перед богом, ни перед людьми". И опять он сулит монархам прибыли, которые скоро принесет колония, и посылает почти двести жемчужин, выторгованных в Парии. В стремлении "оказать католическим высочествам свою решительность и дееспособность Адмирал тем не менее совершает две ошибки, которые, впрочем, не повлияли на дальнейший ход истории. Во-первых, он объявляет о своем намерении уничтожить мятежников, если не будет достигнуто приемлемое соглашение. Тем самым выдвинутые против него упреки в жестокости получили конкретное подтверждение. Во-вторых, он приложил к сообщениям о третьем плавании карту своих открытий. Колумб должен был бы знать, чего стоит слово монархов и в связи с этим сохранение за ним монополии на открытия, еще раз подтвержденной перед отплытием. Такое легкомысленное отношение к тайне своего открытия привело к полному краху его, пускай устаревших, стремлений единолично использовать добытые географические знания. У "министра колонии" Хуана Родригеса де Фонсеки, кажется, нет более спешного дела, чем передача карты племяннику Алонсо де Охеда, который уже в ближайшем году отправился в Парию. Он обеспечил себя самого парой мешков жемчуга, а Европу — дальнейшими знаниями о южноамериканском побережье. Ясно, что подобные дела не вершились без согласия короны.
После многих безуспешных попыток Адмиралу удается наконец в августе 1499 года договориться с мятежниками, которые объединились вокруг Ролдана. Условия соглашения были унизительные: восстановление на прежних должностях и постах, выплата всего задержанного жалованья, обширные земельные владения, беспрепятственный выезд и вывоз всей "собственности" тем, кто не хочет оставаться на Эспаньоле. В сообщении Испанским монархам Колумб, правда, признается, что он заключил договор только с тем расчетом, чтобы при благоприятных условиях его расторгнуть. В конце концов он подписал его на борту корабля, стало быть, будучи в должности адмирала, что неправомочно, так как такое соглашение требует подписи вице-короля, подчеркивает хитрец.
Перемирие наступило как раз вовремя. Еще недавно проклинаемый Ролдан стал неоценимым соратником, когда Алонсо де Охеда в сентябре появляется у побережья Харагуа и без разрешения велит заготовить дрова. Ролдан изгоняет пришельца, и тот теперь направился к Багамским островам, где занялся охотой на рабов. Алонсо де Охеда был лишь первой ласточкой. Вскоре последовали другие — "малые первооткрыватели": Америго Веспуччи, Пералонсо Ниньо, Кристобаль Герра, Винсенте Яньес Пинсон, Диего де Лепе. Их активность в подвластных Адмиралу водах подействовала на него как гром среди ясного неба. Появился пятый, в дополнение к четырем упомянутым, фронт. Прибытие Пинсона в июле 1500 года не сопровождается никакими осложнениями, и Адмирал имеет возможность разделаться с последними силами мятежников. На сей раз противник — Эрнан де Гуэвара, "зять" Анакоаны (по его приказу дочь Каонабо и Анакоаны посвятили во все христианские таинства вплоть до венчания), поэтому он мог объединить вокруг себя не только изменников идальго, но и многих индейцев. Бартоломе Колумб и Ролдан заставили впавшего в амбицию бунтовщика сложить оружие. Гуэвара исчезает в цитадели Санто-Доминго.
Не повезло и его двоюродному брату Адриану де Морика. Его попытка освободить узника сорвалась. Конец де Морика свидетельствует о глубине конфликта. Его привели из застенка к виселице, священник готов оказать преступнику духовную поддержку, но хитрый осужденный заявляет, что из-за страха смерти позабыл все свои грехи и поэтому не в состоянии исповедоваться. Тогда Колумб не долго думая велит сбросить его с башни. Адриан де Морика остался лежать у подножия башни с переломанными костями и, стало быть, отправился в "мир иной" без покаяния. Но о его душе не стоит печалиться, так как — и это утверждают в один голос Фернандо Колон, Лас Касас и Мартир — бунтовщики нередко просто из жажды крови делали туземцев мишенями для своих арбалетов или "пробовали остроту своих клинков на их спинах".
Адмирала окружала вражда, с которой ему не удавалось справиться все то время, пока он правил островом. Высокомерные, чванливые идальго, которые опустились до разбоя, из всех сил оказывали сопротивление Колумбу и его клану, видимо, не стоит сожалеть, что на Эспаньоле пролилась кроме индейской и испанская кровь.
Однако при дворе Фердинанда и Изабеллы преобладало другое мнение. Там верили сообщениям, что Колумбы, защищая привилегии своей династии, погрязли в крови. К тому же очевидны промахи в миссионерской деятельности и в системе самофинансирования колонии.
Фактически же именно в это время Адмиралу и его братьям удается превратить Эспаньолу в доходное предприятие. Предпосылкой к тому явилась новая усовершенствованная эксплуатации коренного населения. Уже в 1498 году Колумб просил Изабеллу одобрить его предложение, состоящее в том, чтобы каждому колонисту было разрешено привлекать на год-два определенное количество индейцев для принудительных работ. Через год он легализирует на свой лад и без того существующий порядок вещей: каждому из амнистированных ролдановских мятежников выделялось ленное земельное владение на 10 — 20 тысяч посадок маниока с необходимым для их обработки количеством рабочей силы.
Это начало пресловутой системы "распределения индейцев" — репартимьенто, или энкомьендо, названной так от "repartimentos de indos". Благодаря репартимьенто испанские колонии стали жизнедеятельными. Лас Касас предоставил нам текст грамоты и "Пожалование леном", из которой видно, за какую цену должны были индейцы отрабатывать многолетнюю барщину: помещики, колонизаторы взяли на себя обязательства в качестве оплаты за труд наставить своих рабов "на истинный путь нашей святой католической веры".
Обеспечив таким образом колонию сельскохозяйственными продуктами, Колумб начал раздавать четырехнедельные концессии на золотодобычу, предотвратив очередные беспорядки на приисках. Результаты не замедлили сказаться. Колония перестала нуждаться в провизии из Испании, доходы стали возрастать. За чей же счет? "Испанцы, — говорит Лас Касас, — принуждали своих краснокожих подданных не только обрабатывать поля, но и держали рабов для ловли рыбы, для охоты на вкусных хутиа [сумчатые крысы] и женщин в качестве кухарок, прачек, батрачек и наложниц. По острову они передвигались в носилках, которые несли тоже рабы, и в то время как местными князьями страны все более и более пренебрегали, трепетали их бывшие подданные теперь лишь перед "белыми касиками" (цитируется по О. Пишелю). Очевидно, что эта наглядная картина колониальных будней Эспаньолы требует дополнения. Из многих сотен тысяч индейцев, проживавших на острове в момент его открытия, к 1511 году осталось 29 тысяч, к 1548 году по свидетельству Овьедо, — 500 человек.
При испанском дворе не знают об установленной на Эспаньоле кладбищенской тишине. Фердинанд и Изабелла знакомы только с малоубедительными докладами Адмирала и страстными обвинениями его противников. Колумб ведет якобы несправедливые войны против индейцев и препятствует их крещению, чтобы можно было их продавать в рабство. Он будто бы из своих корыстных интересов взвалил на колонистов непосильные нормы работ и утаивает королевские подати. Роковые последстви возымело возвращение как раз в это время бывших мятежников Ролдана, так как они привезли с собой рабов. Этот факт привел Изабеллу в "праведный" гнев: "Какую власть забрал Адмирал, что продает моих подданных!" Однако в данном случае королеву волнует не попрание достоинства ее подданных. Так, несколько позже, 12 июля 1503 года, она выдает мореплавателю Кристобалю Герре разрешение "ловить индейских женщин и мужчин, не чиня над ними насилия, чтобы обратить их в рабство". Ему также разрешалось отлавливать всевозможных зверей и чудовищ. А в августе она дает такое разрешение всем капитанам, отправляющимся в Новый Свет, так как карибы противятся крещению и все еще поклоняются идолам и едят человеческое мясо. Следовательно, речь идет только о том, чтобы поставить под контроль короны неэтичную, но прибыльную торговлю. В конечном счете она загребла без зазрения совести поначалу треть, а потом и пятую часть доходов от подобных сделок.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
