1. Философский Камень и Искушение

Анабель подошла к Невиллу и прошептала:

— Спасибо, Невилл. Ты поступил как настоящий Гриффиндорец, но чуть опоздал с предупреждением. Не кори Гарри, никто не хотел над тобой смеяться.

— А ты? — шмыгнул носом Невилл.

— А меня здесь нет, — грустно улыбнулась Анабель.

Тем временем профессор МакГонагалл продолжала экзекуцию.

— Отвратительно! Четыре ученика ночью не в постелях! Неслыханно! А вы, мисс Грейнджер? Я думала, в вас больше здравого смысла. А что до вас, мистер Поттер, я считала, что для вас Гриффиндор значит гораздо больше. Все трое будут наказаны. Да-да, вы тоже, мистер Лонгботтом. Ничто не даёт Вам право разгуливать по школе ночью, особенно сейчас, когда это очень опасно. С Гриффиндора снимается пятьдесят баллов.

— Молчите, дурни! — взмолилась Анабель, но было поздно.

— Пятьдесят? — ахнул Гарри.

— Вы не можете! — запротестовала Гермиона.

— Пятьдесят баллов с каждого, — жёстко объявила профессор МакГонагалл. — И не говорите мне, что я могу, а что нет. А теперь все возвращайтесь в постели. Мне ещё никогда не было так стыдно за студентов Гриффиндора. Вы получите дополнительно наказание. Я подумаю какое.

— Тогда и мне, наказание с ними отбывать, — снова вздохнула Анабель, и на этот раз её услышали, профессор МакГонагалл посмотрела на неё расширенными глазами, но сразу нахмурилась и кивнула, её тонкие губы сжались и побелели.

В башню Гриффиндора плелись как на казнь. Даже отправка Норберта не грела им душу, разве что Анабель оставалась сдержанно-спокойной.

На утро самыми непопулярными студентами Гриффиндора стали Гарри, Невилл и Гермиона. Как только гриффиндорцы выяснили, за что их факультет лишился ста пятидесяти баллов, им объявили бойкот презрения. От них отвернулись даже студенты с Рейвенкло и Хаффлпафф! Особенно это ударило по Гарри, слизеринцы при его появлении хлопали в ладоши, свистели и приветствовали: "Спасибо, Поттер, теперь мы твои должники!", Невилл заливался краснотой, а Гермиона закрывала лицо руками.

— Да, Гарри, — заметила Анабель, вышагивая рядом, — слава приходит и уходит. Сегодня ты популярен и любим, а завтра оплёван и ненавидим.

— Тебе хорошо говорить, — проворчал Гарри.

— Да, мне говорить хорошо, — согласилась Анабель.

— Тебя никто не видит, если ты не хочешь... — начала Гермиона.

— Некоторые меня не видят, даже когда я очень хочу, чтобы меня видели, — проворчала Анабель.

— Как ты это делаешь? — закончила Гермиона вопрос.

— Кто бы мне сказал, — пожала девочка плечами.

Прошло три дня во всеобщей нелюбви. Они усиленно готовились к приближающимся экзаменам. Сообщение Гарри о том, что он подслушал очередной разговор Снейпа и Квиррелла не обеспокоил Анабель, всё шло, по её мнению, своим чередом. В данную минуту астрономия была важнее.

За завтраком следующим утром нерадивые студенты Гарри, Гермиона, Невилл и Анабель получили одинаковые записки: "Ваше наказание будет приведено в исполнение сегодня, в одиннадцать часов вечера. Мистер Филч будет ждать вас в вестибюле. Профессор МакГонагалл".

— Ну что же, мы это заслужили, — сворачивая записку, произнесла Анабель.

В одиннадцать часов вечера они попрощались с Роном в гостиной и спустились в вестибюль. Филч уже там ждал, как и Драко Малфой.

— За мной, — проскрипел Филч, зажёг лампу и вывел их на улицу. — Держу пари, вы теперь дважды подумаете, прежде чем нарушать школьные правила, а? О, да, по мне так тяжёлый труд и боль, это лучшие учителя. Ах, как жаль, что старые способы наказания отменили, подвесить бы вас за кисти рук к потолку на несколько деньков, — размечтался смотритель замка. — Цепи всё ещё в моём кабинете, я их регулярно смазываю на случай, если они когда-нибудь понадобятся.

— Моему отцу, как члену Попечительского Совета твои слова не понравятся! — с вызовом заявил Драко.

Гермиону передёргивало от слов и Филча и Малфоя. Гарри только засопел, а у Невилла расширились глаза и приоткрылся рот. Анабель хрюкнула, но завхоз не обратил на неё внимание.

— За нарушение школьных правил, — прошипел он, — вас следует наказывать так, чтобы не возникало больше такого желания. Никогда! Жаль, Дамблдор не разрешает телесные наказания...

Они шли прямо к хижине Хагрида. Луна освещала им хорошо знакомую дорогу лучше фонаря Филча, он всё говорил и говорил, но даже Драко больше не смел перечить. Вскоре они услышали грубоватый голос Хагрида:

— Это ты, Филч? Быстрее, пора бы уже.

Начало фразы Филча Анабель не расслышала, но разобрала концовку:

— ... вы пойдёте в Лес, и я бы ошибся, если бы сказал, что все вы вернётесь оттуда целыми и невредимыми.

— В Лес? — простонал Малфой. — Мы не можем идти туда ночью! Там полно всяких чудищ! оборотней, например...

— Это уже ваша забота, — захрюкал Филч. — Вы должны были подумать об оборотнях до того, как нарывались на неприятности.

Из темноты широкими шагами вышел Хагрид, Клык труси́л рядом. В руках лесничий держал огромный арбалет, с плеча свисал колчан со стрелами.

— Наконец-то, — прогудел он. — Жду уже полчаса.

— Тебе не следует быть с ними слишком обходительным, Хагрид, — проворчал Филч, волком глядя на ребят. — Они, между прочим, наказание отрабатывают.

— Ты своё дело сделал, дальше я их поведу.

— Я вернусь к рассвету, — бросил Филч. — За тем, что от них останется...

Пока фонарь Филча уплывал в замок, Малфой бурно протестовал против похода ночью в Запретный Лес. Анабель размышляла, как так получилось, что закрытый для учеников Запретный Лес им не только открыт, а ещё и предписан для ночного, ночного! посещения. Что здесь не так? Где подвох? И, как говорят, где здесь собака зарыта? Она посмотрела на Клыка. Тот с радостным повизгиванием подбежал и принялся облизывать ей лицо.

— Такой большой, а боишься, — тихо шептала псу Анабель. — Не бойся, я с тобой пойду, защищу от любой нечисти.

— Ну и ладно, — прекратил Хагрид бессмысленный спор с учеником, — слушайте внимательно, потому что, чем мы займёмся сегодня очень опасно, и я не хочу, чтобы кто-то рисковал жизнью. Идите-ка за мной.

Они остановились у опушке Запретного Леса. Так близко Анабель ещё не подходила, только издали смотрела. Хагрид поднял лампу повыше и указал на узкую извилистую тропинку между толстыми тёмными стволами деревьев. Лёгкий ветерок дул сзади, словно подталкивая их в лесную непроглядную чащу.

— Гляньте туда, — указал Хагрид, качнув лампой, — видите, эту штуку, светящуюся на земле? Серебристое такое? Это кровь единорога. Здесь пробежал единорог, которого кто-то сильно поранил. Уже второй раз за неделю. Я нашёл одного мёртвым в прошлую среду. Нам нужно постараться найти бедняжку. Возможно, его придётся добить.

— А что, если тот, кто ранил единорога, найдёт нас первым? — дрожащим и высоким голоском спросил Малфой.

— Ничто в этом лесу не причинит вам вреда, покуда вы будете со мной и Клыком, — ответил Хагрид. — Ну и с тропинки не сходите. Так, а теперь делимся на две группы и идём по следу в противоположных направлениях. Кровь здесь повсюду, должно быть, он где-то бродит по округе.

— Я пойду с Клыком, — быстро высказал Малфой свои пожелания.

— Ладно, только предупреждаю, он трус ещё тот, — осклабился Хагрид и сунул Драко в руку второй фонарь. — Итак, я, Гарри и Гермиона пойдём в одну сторону, а Драко, Невилл, Анабель и Клык в другую. Значит, если кто-то из вас обнаружит единорога, посылайте искры зелёного цвета, хорошо? Достаньте палочки и потренируйтесь. Вот так... А если кто-то попадёт в неприятности, посылайте красные искры, и мы найдём вас. Ну вот, будьте осторожны. Пойдём.

Анабель задумалась, что с красными искрами у неё может возникнуть определённая сложность, но откинула эту мысль в сторону. Всё обойдётся.

Прошли немного в Лес и тропинка раздвоилась.

— Вы направо, — шёпотом распорядился Хагрид и махнул ручищей.

— Поняла, — кивнула Анабель и пошла первой, за ней следом Невилл и Драко, держащийся за Клыка.

Волшебная палочка в руке мешала. В чаще стояла жуткая темень, корни деревьев норовили попасть под ногу. Слабый свет фонаря в руках Малфоя, который он не решался отпустить или кому-нибудь передать, едва рассеивал мрак. Если бы не лунная ночь, вообще не пройти бы было.

Шли минут двадцать, пятна серебристой блестящей крови встречались всё чаще. То лужица натёкшая, то россыпь мелких капель, а то и листья ближайшего куста перемазаны так, что весь куст сияет отблесками.

Неожиданно сзади раздался дикий крик, чуть не оглушивший Анабель, и целый сноп красных искр взлетел высоко над деревьями. Девочка резко развернулась и уставилась на хохочущего Малфоя и бледного-бледного Невилла.

— И как это понимать? — ледяным тоном спросила Анабель, направляя волшебную палочку на Малфоя, хотя с точки зрения волшебников это бессмысленный жест, разве что ткнуть как шпагой.

— Ну, пошутил я, пошутил, — мгновенно смутился мальчишка.

— Невилл, ты как? — посмотрела она на него.

— Прости, Бель, перенервничал, — повинился он.

— Ох, мальчишки, — вздохнула она. — Ладно, ждём Хагрида здесь.

— Чего ждём-то? — встрепенулся Малфой.

— Красные искры были?

— Да, — кивнул Драко.

— Вопрос исчерпан, — она отвернулась от него и всмотрелась в темноту.

Показалось или нет, но какое-то движение впереди вроде мелькнуло. Она выстрелила в ту сторону одинокую изумрудно-зелёную искру, и что-то тёмное метнулось в заросли.

— Кто там? — прошептал Невилл.

— Не знаю...

Слева раздался треск и прямо сквозь кусты и деревья к ним вышел Хагрид, поводя арбалетом из стороны в сторону.

— Что случилось, кто напал? — встревоженно спросил лесничий.

— Винись, — приказала Анабель.

— Ну, — протянул Малфой самодовольно расплываясь в улыбке, — пошутил я над Невиллом, а он испугался и выпустил красные искры.

— За мной, бросил Хагрид и зашагал обратно сквозь чащу.

— А... — попыталась его остановить Анабель, но Хагрид уже ломился сквозь заросли и ничего не оставалось, как следовать за ним.

Минут десять шли по бездорожью и остановились на тропинке точно там, где Хагрид оставил Гарри и Гермиону.

— Уф, Хагрид, я не успела сказать, — выскочила Анабель на тропинку. — Там кто-то в кустах был, но сбежал.

— Зверушка какая, — отмахнулся лесничий.

— Ну да, — хмыкнула девочка, — тёмная такая...

— Что там случилось? — прошептала Гермиона.

— Драко напугал Невилла...

— И Клыка, — добавила к словам Хагрида Анабель.

— Это, после такого шума, который вы подняли, будет удачей, если мы вообще кого-нибудь сегодня поймаем, — подвёл итог Хагрид. — Так, мы перегруппируемся. Невилл, ты остаёшься со мной и Гермионой, а Гарри, ты пойдешь с Клыком и этим идиотом, — Хагрид что-то шепнул Гарри и закончил. — Анабель, ты по-прежнему за главного. Возвращайтесь обратно на ту тропинку и следуйте дальше.

Она кивнула, слов не требовалось, и повела других глупых мальчишек на поиски раненого единорога.

Они медленно брели не менее получаса, всё дальше и дальше в Лес. Тропинка стала почти непроходимой из-за густо растущих деревьев. На корнях деревьев виднелись пятна крови, они шли по кровавому следу.

— Смотрите, — прошептал Гарри, подняв руку.

Впереди, через спутанные ветви древнего дуба виднелась прогалина. На земле светилось что-то большое, ярко-белое.

— Тихо, — приложила палец к губам Анабель и подошла ближе, остальные за ней, затаив дыхание.

В прогалине лежал единорог, его длинные, стройные ноги торчали под неестественными углами, а жемчужно-белая грива разметалась на тёмных листьях. По всей видимости, животное было мертво или настолько обессилило, что не могло пошевелиться.

Они вышли на поляну, шелестящий звук заставил замереть на месте. Куст на опушке поляны дрогнул. Из тени появилась тёмная фигура в капюшоне и двинулась через прогалину, крадучись, как хищный зверь, но необычайно быстро. Это нечто в плаще рывком приблизилось к единорогу и припало к ране, с хлюпаньем принялось пить кровь.

— Ааа! — издал вопль ужаса Малфой и бросился наутёк.

Клык рванул следом. Кровопийца в капюшоне подняла голову и посмотрела на Гарри, не замечая Анабель. Серебристая кровь единорога стекала по плащу, пятная сверху донизу. Кровопийца поднялся на ноги и плавно поплыл в сторону детей. Анабель выставила вперёд волшебную палочку с решимостью берсеркера. Никому живому не понравится удар острым текстолитом в глаз!

Гарри охнул и присел, зажимая ладонью шрам на лбу. Медленно попятился, но не удержался и упал. Позади послышался стук копыт. Кто-то подлетел галопом и, перемахнув через них, атаковал фигуру в плаще.

Анабель с восхищением смотрела на золотистого кентавра, в одну секунду прогнавшего кровопийцу. Статный красавец, и человеческая и конская составляющие великолепны! Но она отогнала наваждение, путь свободен и хорошо, бросилась к единорогу.

Что там говорили кентавр и Гарри, её больше не интересовало. Единорог был мёртв..., почти... и это почти забрало всё внимание Анабель. Девочка лихорадочно ощупывала раненые бока, бесполезная волшебная палочка мешала.

Прискакали ещё кентавры, что-то там кричали, она отрешилась от внешнего мира. Кажется, ускакали, но это не важно.

Анабель вспомнила и выпустила вверх сноп изумрудно-зелёных искр и, не отдавая себе отчёта, просто зафиксировав в памяти, воткнула перемазанную в серебристой крови волшебную палочку в косу, словно заколку.

Руки свободны! Какое облегчение.

— Так, — бормотала Анабель. — стягиваем края раны, заживляем. Следующий порез.... Да кто же тебя так, изуверы. Хорошо, заживляем, заживляем...

Минут десять девочка сращивала рваные раны, как вдруг вскрикнула от неожиданности. Из одной, наверное последней раны торчал острый край чего-то непонятного и она порезала об него мизинец. Кровь, теперь её собственная смешивалась с кровью единорога. Анабель, не чувствуя боли ухватила это инородное тело и плавно вытянула обломок узкого лезвия, дюйма три длиной.

Размышлять и отвлекаться ещё не время, кинула рядом обломок и заживила последнюю рану. Так, теперь вспомнить, как бабушка учила запускать сердце...

— Получилось! — на всю лесную округу завопила девочка, когда сердце единорога слабо затрепыхалось, и животинка сделала свой первый судорожный вздох. И Анабель зашептала в самое ухо единорогу: — Живи, родной, живи, милый...

— Ты чего это? — вышел к ним лесничий.

— Хагрид, он жив, — выпалила она, — он должен поправиться. Только здесь его оставлять нельзя...

— Отойди-ка, — прогудел он и легко, словно маленького жеребёнка поднял на руки взрослого чуть трепыхающегося единорога.

— Хагрид, а ты знаешь, как ухаживать за больным единорогом? — прыгая с корня на корень позади широко шагающего лесничего, спросила Анабель.

— Конечно, знаю. Чего уж. Поить, кормить, повязки менять...

— Повязки менять не надо, — сообщила Анабель. — Я ему все раны заживила.

— Да, — он оглянулся на неё, в ночной темноте сверкнули в лунном свете глаза, — чудная ты... кентавры тебя не заметили, и даже Флоренц почему-то...