Артефактика: от теории к практике

— Нинон! Ты же помнишь, что мне обещала?.. Будь осторожнее!

Я закатила глаза и кивнула, про себя подумав, что к госпоже Асте, пожалуй, поеду извозчиком. Денег, конечно, было жалко — но раз сама пообещала...

Домой решила не забегать — отсюда, из старого центра, до школы было ближе, чем до улицы Зеленщиков. Потом, на извозчике заеду. Я торопливо мерила шагами булыжную мостовую и любовалась городом. Нет, все-таки, Лидий удивительно красив. За семь лет я к нему привыкла и часто не замечала окружающей действительности, но иногда — будто просыпалась. Смотрела по сторонам, пила его взглядом — и не могла напиться. А ведь это всего лишь мастеровой квартал.

Мастеровой квартал, с нарядными вывесками — то подвешенными на цепях над козырьками, то приколоченными над дверями. Некоторые — вынесены над тротуаром на горизонтальные основы.

Лавки, лавочки, лавчонки. Большинство из них при мастерских, как у нас, но есть и просто торговые. Обширные витрины и выставленные у дверей лотки с товаром. Пестрые клумбы с поздними осенними цветами и горшки с ними же почти у каждой двери.

Здесь суета, здесь кто-то возвращается на рабочее место после обеденного перерыва, а кто-то только уходит с него. Идут по своим делам клиенты и просто случайный люд.

Солидные, старые здания — ухоженные, трепетно любимые владельцами. Они видали больше людей, чем девушка, вроде меня, может вообразить...

Вот в таком странном настроении, то ли лирическом, то ли осеннем, я и добралась до Школы.

Куратор выслушал меня молча, покивал, нацарапал пером на листе случившейся под рукой бумаги перечень книг — о крупнейших местах добычи драгоценных камней нашего королевства, о порядке проведения экспертизы месторождений минералов различных видов для нужд артефактики, и еще что-то зубодробительно-нудное. То есть, нужное! Поинтересовался, как проходит разработка шедевра, получил самый уклончивый из всех обтекаемых ответов, и как ни странно, на этом успокоился. Строго-настрого наказал быть осторожной на приисках, не забывать, не посрамить, не рисковать. Не приставать с расспросами к мастерам и не запятнать честь родного учебного заведения. Я слушала, кивала, обещала. Вырвавшиеся на свободу кудряшки подскакивали, я думала, а открыта ли еще библиотека? Вот бы здорово одним заходом все вопросы решить и завтра уже не приезжать, а посвятить день сборам...

Скептически оглядев меня, куратор только махнул рукой, и пробормотал себе под нос:

— Знаю я вас, студентов! Вам только дай что-нибудь натворить!

На том и отпустил с миром.

Я шла к выходу по родным школьным коридорам, и улыбалась им. Я провела в этой школе без малого семь лет. Я любила ее, как можно только любить место, которое не было твоим домом. Меня с моим списком еще ждала библиотека. И, надеюсь, так же меня ждал ее мастер-хранитель. А то мне останется только поздороваться с библиотечными дверями, и, не солоно хлебавши, отбыть восвояси!

Повезло. Библиотекарь был на месте, и уже через пятнадцать минут я покидала ее гостеприимные своды, утяжелив свою сумку тремя солидными учебниками. Узнав, что они мне для поездки нужны, опытный хранитель библиотеки хмыкнул и многомудро выдал мне самые потрепанные из тех, что имелись. А я и не была вовсе против!

Извозчика я поймала легко, назвала свой адрес, и снова залюбовалась городом — все же, осень его красила необыкновенно. Был бы он живым, я бы непременно сказала ему — ах, этот сезон вам так к лицу!

Я взлетела по лестнице на пятый этаж. Вынула из сумки книги, сунула на их место вязание. Запасной комплект спиц. Приготовленный подарок для госпожи Асты — белый пуховый платок. Хорошо, что я озаботилась купить его заранее, а не как всегда, оставила на последний момент! Пусть я и не сама его вязала, но зато это шерсть горных данжерских коз, и легче и теплее платков не встретишь по обе стороны гор. Ухватила кусок хлеба, и, жуя на ходу, помчалась вниз, где меня ждала пролетка извозчика. Хорошо бы, заявиться к госпоже наставнице не совсем уж поздно...

Я назвала новый адрес. Щелкнули поводья, и бойкая рыжая извозчичья лошадка звонко зацокала подкованными копытами по булыжной мостовой.

Госпожа Аста моему приходу обрадовалась, а ее кошки — нет. И то, и другое, было привычно, поэтому демонстративное кошачье презрение меня не расстроило, как раньше. Теперь я, наученная горьким опытом, тоже их показательно игнорирую. А до этого одна дурочка кудрявая им угощение таскала! Лучше бы сама лопала. Чай, печеночка куриная на моем столе не каждый день появляется.

Я вынула из сумки платок. Молча, с полупоклоном, на раскрытых ладонях протянула его наставнице. Та посмотрела — неподвижное морщинистое лицо, темные бездонные глаза. И мудрость веков, поколений за этим взглядом. Приняла подарок. Сухая старушечья рука коснулась макушки то ли в благословляющем, то ли в опекающем жесте и сразу разорвала контакт, отпуская и позволяя встать. Я, как ни в чем не бывало, разогнулась и снова нырнула в сумку. Вынула свое вязание.

— Госпожа Аста, я хотела спросить...

Вязать "на глазок" я не решилась, опыт у меня не тот, а потому стащила в больнице Максову рубашку, ту самую, в которой он был в тот злосчастный вечер. Под предлогом "Давайте, я выброшу, чтобы госпожу Эдору лишний раз не расстраивала". Макс поверил, и у меня появились размеры.

Кусочек мифрила, что у меня имелся, я распустила на проволоку. Тонкую, с паутинку толщиной. Для этого мне пришлось напроситься в мастерскую к Дейдрэ, на ее "холодное пламя". При попытке ювелира узнать — зачем, я так изворачивалась, что она и сама поняла. Улыбнулась, выложила возле горна все принадлежности и, показательно не пытаясь помочь или проконтролировать, ушла. А когда я, жутко смущаясь, принесла ей деньги за пользование ее мастерской — так же улыбаясь, взяла. И я, и она прекрасно знали — шедевр соискатель очередного ранга должен делать сам. На свои средства, и без посторонней помощи. Исключение — только для кровных родственников. Вот родительской мастерской я могла бы воспользоваться свободно. Даже помощь госпожи Асты была допустима лишь потому, что она работала в несколько иной сфере, а моя задумка лежала на стыке направлений. И тут уж я могла воспользоваться консультацией сведущего специалиста.

Мифриловая проволока, вытянутая мной собственноручно, напитанная моей силой и теплом, была переплетена с ярко-синей шерстяной нитью. Шерсти у меня было пять мотков, хотя должно бы хватить и четырех, но запас карман не тянет. А металла — всего один клубочек, маленький, увесистый, приятно греющий ладонь. Но его длины хватило бы и на два свитера, с избытком.

Проблема у меня возникла, как ни странно, не с вязанием и не с нитями. Проблема была со спицами! Они искрили. Кололи пальцы слабыми разрядами. К ним липла шерсть и от них отскакивал мифрил. Нити путались, приходилось разбирать вязание, теряя настрой. И, наведя порядок, снова вызывать нужное состояние. Хоть с постоянными тренировками это и давалось легче, но нервотрепка умиротворению не способствовала!

Пока я объясняла суть своего затруднения, и что уже успела предпринять, чтобы его разрешить, госпожа Аста задумчиво рассматривала злокозненный инструмент.

— Значит, ты пробовала брать каждый раз новый комплект, пробовала работать деревянными и даже хотела заказать гномам набор из пенного камня?

Я кивала, все больше подозревая, что что-то упустила и сейчас получу за это в полной мере. Госпожа Аста вздохнула:

— А смотреть ты на них пробовала?

— Да! — обиженно отозвалась я. Ну, что я, совсем уж неумеха? — В первую очередь! Никаких следов негативного воздействия! Да и откуда бы ему взяться, на четырех разных комплектах...

Госпожа Аста вздохнула еще раз:

— А не негативное влияние ты искала?

— То есть? — Недоуменно хлопнув ресницами, я взяла в руки спицу. Повертела ее — ну, нет на ней никаких следов постороннего воздейст... Я замерла на середине мысли. Постороннего! О, боги, светлые и старые, пошлите мне немножечко мозгов!

...хотя вряд ли это спасет ситуацию, стремительно краснея, додумала я.

Это моя сила. Я же все это время силу не только в пряжу сливала — спицы тоже в руках были! Они заряжались, и, перенасыщаясь, начинали стравливать избыток.

Очень хотелось побиться головой о стену. И одновременно — провалиться сквозь пол. Так и не сумев выбрать, я просто продолжила сидеть на месте, пламенея щеками, ушами и, наверное, даже носом. Госпожа Аста рассматривала меня с интересом. И правда, экземпляр редкостный!

— Смотри, милая, тут можно двумя путями пойти...

Я прекратила терзаться и обратилась в слух.

Проблема, не дававшая мне работать четыре дня, решалась в две минуты.

Отчитавшись о своих успехах (невеликих, в связи с войной со спицами) и планах (в которых фигурировал алмазный прииск), я засобиралась домой. Мне предстояло еще найти извозчика, который доставит меня на улицу Зеленщиков, ибо над городом уже сгущались сумерки — а обещания я привыкла выполнять.

И слава всем богам! Потому что, когда я выскочила из наемной пролетки возле своего дома, там меня уже ждал Макс.

А на следующий день в мастерской, куда мы явились, соблюдая повышенные меры конспирации, выяснилось, что можно было и не гнать лошадей, спеша успеть сделать все дела сразу. В Гильдии, оказывается, еще не подготовили наши бумаги, и выезжаем мы не завтра, как планировали, а послезавтра — в лучшем случае. Я опечалилась — мне хотелось на прииски и новых впечатлений, да и Макс, поклевываший меня за меры безопасности, вдали от мастерской, рассуждая логически, должен был успокоиться.

Макс опечалился тоже и, решив взять бумажные дела в свои руки, отбыл по направлению к Гильдии Артефакторов. Мысленно пожелав ее зданию устоять, я неспешно занялась своими делами — уборкой, бумажками и болтовней, ибо мастер мой, отправляясь на битву с гильдейскими бюрократами, иных указаний мне не оставил. Ну и хорошо — до обеда я себе занятие найду, а после обеда домой отправлюсь. В конце концов, распоряжения про короткий день никто не отменял.

Вечером накануне отъезда Макс ввалился в мою квартирку весь взъерошенный. Не удивительно, в общем-то. Ему здорово пришлось побегать и еще больше — погонять всех вокруг, чтобы все необходимые формальности были завершены в срок и поездка не отложилась на еще какое-то неопределенное время. Кажется, мастеру самому не терпелось уже уехать из Лидия.

Никаких сдвигов в расследовании всех происшествий в мастерской по-прежнему не было, поэтому О'Тулл не переставая хмурил рыжие брови и по десять раз проверял замки на дверях, а Максу не давала покоя моя безопасность. На тему чего он не переставал меня долбить.

"И не смотри на меня так! Ты живешь одна, у тебя даже дверь — чистая видимость!.."

То ли он по призванию — лесоруб, то ли по гороскопу — дятел...

Я обреченно вздохнула и пропустила его внутрь. И самого Макса, и сверток в половину его роста, который он чуть ли не волоком тащил за собой. Втащил, разулся и, достав из кармана куртки нож, взялся за таинственную поклажу — срезал веревки, подцепил кончиком лезвия шершавую сероватую бумагу и ободрал многослойную упаковку.

Под упаковкой обнаружилась убойная в своей омерзительности, злобная деревянная рожа, расписанная багрово-синими красками, с губастой пастью и глазами-шарами.

Ритуальная маска квакиутль. Деревянная. Многослойная. В половину его роста. На чердак пятиэтажного дома. Пешком. Нет, лесорубы и дятлы тут определенно не причем. Баран! В его родословной потоптался упертый баран!

Я бы даже посочувствовала своему мастеру, не будь это целиком и полностью его личной инициативой.

Вырезана рожа была, надо признать, с немалым искусством. Я присмотрелась к ауре предмета, прислушалась к движению магических потоков — артефакт, без вариантов. Не сторожевой, а скорее защитный. Заряженный. Старый, очень старый.

Ну, это ясно и без разглядывания — сейчас такие не делают. Не потому, что не умеют, а потому, что по закону за это полагается смертная казнь. И совершенно правильно. Защита защитой — но она не стоит пыток, страданий и смертей, необходимых для изготовления таких тотемов...

Впрочем, использовать древние вполне разрешено.

Их мало, стоят они баснословно дорого и для того, чтобы легально пользоваться таким вот артефактом, нужно пройти через семь кругов бюрократического ада. И я даже не буду спрашивать Макса, где он ее взял. Печать соответствующего регистрационного органа сбоку болтается — и слава Богам!

— Макс. Зачем? — простонала я, усевшись на тумбочку под вешалкой. На ногах переносить столь сокрушительное проявление заботы было выше моих сил. При мысли о цене этой вот бандурины, кудряшки в ужасе распрямлялись... — И вообще! Если уж у тебя имеется в загашнике такая вот... — я неопределенно покрутила рукой в направлении маски, подыскивая изящный эвфемизм слову "дура", не справилась и продолжила: — Такая вот! Почему ты ее в Мастерскую не принес, когда там начались проблемы?

Сидя на тумбочке, глядя на него вот так — снизу вверх, чуть ли не запрокинув голову, я остро чувствовала себя маленькой девочкой, которую от великого ума угораздило связаться с взрослым дядей.

— Потому что проблемы в мастерской — это проблемы О'Тулла, — внушительно пояснил взрослый дядя. — А проблемы О'Тулла я решать не подряжался!

И я почувствовала себя взрослой умной тетей рядом с малолетним хулиганом. По крайней мере, подзатыльник отвесить хотелось совершенно нестерпимо. Аж руки зудели!

...а потом пройтись ладонью от затылка вверх, против роста волос, почувствовать, как щекочет кожу бархатистый ежик, обхватить загорелое лицо и целовать, целовать сумасшедшего. Куда придется — скулы, глаза с густыми короткими ресницами, лоб, нос...

...упрямый рот.

Я сидела, и грустно смотрела на мужчину снизу вверх. Пропала. Безнадежно пропала.

— Макс! — ласково, как умственно отсталому, напомнила я. — Тебя в этой мастерской могли убить!

— Всего не предусмотришь! Я где только не бываю. — Драгоценный скатал обрывки упаковки в плотный рулон, перевязал остатками бечевки, пристроил в углу. Да, в мусорное ведро это не поместится. А, потом вынесу! — Предложишь везде по тотему развесить?

Я вздохнула и полезла в шкаф, за инструментами. Это чудо артефакторской мысли нужно же еще и повесить!

Процесс затянулся, ибо изначально был непрост. Настройка на нового владельца у таких древних монстров происходила на крови, и, если вы не члены племени, имеющие шамана соответствующей квалификации под рукой, то еще и с подпорками. Пентаграмма на стене, там, где будет висеть образина, отпечатки кровавых ладошек — один на обороте маски, три — на стене под ней, и артефакт квакиутль готов служить и защищать новую хозяйку!

Потом мне лечили раненую ладошку методами народной медицины — зализыванием и поцелуями, потом сочли необходимым провести общую оздоровительную профилактику всего организма...

Макс ушел далеко за полночь, чтобы чинно и благовоспитанно заехать за мной через несколько часов. А я почти мгновенно провалилась в сон.