— Больше товаров у тебя нет? — деловито спросил Хуртса. — Тогда я пошёл по своим делам. Осторожнее там с магией! Да и вообще... Эта мода на зубастое зверьё — она не к добру, точно говорю!
— Ладно, иди, — отмахнулся от него Сиарнон. — Узор от диких тварей всего-то одну куну стоит, а разговоров, разговоров... Мне вот ещё в детстве клеймо выжгли — и никаких хлопот.
— Ой! — Кесса прижала ладонь ко рту. — Тебе не больно было?
— Больнее, когда харайга вцепляется в загривок, — шевельнул ухом Кутт. — Пойдём. Ритуал быстрый, но потом ещё надо отлежаться, а у тебя ещё дел по горло...
Три светящиеся полосы проступали на камне, рассекая туннель надвое. Светилась сама скала, ни кристаллов, ни факелов рядом не было. Кесса ждала, что невидимая, но прочная преграда отбросит её назад, но никаких препятствий не встретила.
— Теперь найти бы дорогу, — пробормотал Сиарнон, останавливаясь на развилке. Светящиеся знаки горели на каждом углу, где-то узкие полосы света отмечали арки, прорезанные в стенах. Кесса почувствовала, как в лицо ей дышит жаром что-то невидимое, но могущественное, и как легонько покалывает кожу, а сердце поневоле начинает биться быстрее.
— Чуешь? — покосился на неё Сиарнон. — А ещё рассказываешь, что колдовского дара нет. Хаэй! Где здесь Отборные Норы?
— Ну, нашёл ты время прийти! — отозвался Хальконег в кожаной куртке и ушастом шлеме, выглянувший из-под светящейся арки. — Сегодня четвёртое, следующий отбор — после Семпаля. А ты, знор... Мацинген всемогущий!
Он изменился в лице, подался было к пришельцам, но тут же прянул назад.
— Ну вот, а ты говоришь про Семпали, — хмыкнул Кутт. — Да, Чёрная Речница пришла в ваш город. А мне она спасла жизнь и шкуру. Так где Отборные Норы?
— Во-он туда, а потом направо и ещё раз направо, — пробормотал Хальконег и нырнул под арку. Она выплюнула фонтан искр и погасла, сравнявшись со стеной. Кутт довольно сощурился.
— Сиарнон, а что такое Семпаль? — тихо спросила Кесса, борясь со смущением. Пугать Хальконега ей не хотелось — но он уже испугался, и не догонять же его...
— Двадцатый день, знорка, — так же тихо ответил Кутт, отслеживая повороты. — Все собираются и празднуют, едят хорошую еду, поют и рассказывают истории. У вас не так?
— Каждый двадцатый день? — Кесса недоверчиво покачала головой. — У нас любят праздновать, но... вроде как выходит реже.
"А! Я не посчитала прилёт Речников... и охоту, и ещё..." — углубившись в подсчёты, она не заметила, как дошла до нужной арки — и вздрогнула, ударившись локтем о стену в слишком узком проёме.
Маленький медный гонг у входа загудел басовито, как шмель. Сиарнон, небрежно хлопнувший по нему лапой, уже куда-то мчался, и Кессе оставалось только бежать за ним, вертя головой по сторонам. Гладкий свод этой пещеры — скорее, залы — поднимался куполом, цериты сверкали на нём, как звёзды на ночном небе, а толстые колонны, упирающиеся в потолок, казались сталактитами, доросшими до пола, да так и оставленными. Какие-то знаки были вырезаны на полу и подкрашены яркими цветами, но читать их Кесса не успевала. "Река моя Праматерь! Что же они все так носятся?!" — сердито подумала она, вслед за Сиарноном влетая в маленькую затемнённую пещерку.
— Толкового дня вам! Чего ищете? — спросил, неспешно поднимаясь с подушки на полу, коренастый Хальконег в чёрной мантии. Она была опоясана множеством проклёпанных ремней, и хеск походил на пузатую бочку.
— Тебе того же, мастер-отборщик, — кивнул Сиарнон. — Сакада писал вам?
— Ну да, и потому я здесь, — степенно ответил Хальконег. — Хотя время неурочное. Но письмо было странное, врать не буду. Сомневаться в ясном разуме Сакады мне до сих пор не приходилось, но... Мацинген всемогущий!
— Я Кесса, — криво улыбнулась "Речница", выбираясь из-за спины Кутта. — Не надо пугаться.
Хальконег обвёл её ошарашенным взглядом, мигнул и снова осмотрел её с ног до головы.
— Да уж... — пробормотал он. — Ну ладно, посмотрим, чем это обернётся. Времена были не самые скучные, это правда. И работы тогда хвата... Впрочем, я вас задерживаю. Ты, Кесса, подозреваешь в себе спящий дар и хочешь пробудить его?
— Да... если можно, — Кесса почувствовала холодок в груди. "Вот бы получилось!" — она от волнения впилась ногтями в ладонь.
— Да почему нельзя-то... — пробормотал хеск, глядя на неё сквозь растопыренные пальцы. — Ага, ясно... Твой народ крепко с Водой связан? А лучевиков в роду не было? И ещё... но это не ко мне уже, и вообще не в Халкес. Может, Хонтагны... но у них своя гильдия, едва ли получится. Но и того, что есть...
— Эхм... мастер, от меня ещё будет тут прок? — спросил Сиарнон. Хальконег отмахнулся.
— Подожди в зале. А ты, знорка, иди за мной. Не работал я раньше со знорками, но, говорят, серьёзных отличий нет...
— Так у меня получится? — тихо спросила Кесса, догоняя хеска у дальней двери. Несмотря на короткие ноги, Хальконег перемещался весьма проворно.
— Сначала должны отработать камни, а там посмотрим, — качнул головой хеск, нажимая на узоры, высеченные на стене. О том, что под ними дверь, напоминала лишь узкая светящаяся арка — пока тяжёлая плита не поползла в сторону, открывая проход в узкую пещерку с длинными лежаками, прикрытыми сверху кожей.
— Можно ходить, можно сидеть, — продолжал пояснения Хальконег, быстро открывая ниши в стене и выбирая что-то стучащее и шуршащее из неразличимых в полумраке груд. — Но лежащему удобнее. Хотя кому-то легче, если сесть на корточки. Рукава закатай чуть выше локтей, штанины — чуть выше коленей. Теперь замри.
На руках и ногах Кессы — у локтя и у колена — защёлкнулись толстые тяжёлые браслеты. Они были обшиты кожей, но внутри были, похоже, камни или железки, и весили они немало. Кесса шмыгнула носом — жир, которым ей намазали руки и ноги, был весьма пахучим, и запах ей не нравился.
— Будет жечь, и сильно, — предупредил Хальконег, возясь с браслетами. Из них торчали какие-то штырьки и скобы, и все они двигались и пощёлкивали.
— Не пытайся снять их — не выйдет, — хеск передвинул последний штырёк и вытер руки. — Если боль покажется чрезмерной — кричи. Я отсчитываю положенное время, когда оно истечёт — я вернусь.
Он вышел. Плита заскрежетала, возвращаясь в пазы, но не до конца — осталась небольшая щель. Кесса села на лежак, с недоумением разглядывая браслеты. "Что там, внутри?" — она потрогала скобы и клёпки и убедилась, что они не двигаются. Что-то холодное прижималось к коже с той стороны. "Может, там камни, о которых сказал колдун?" — Кесса поднесла браслет к уху, но ничего не услышала. "Там ничего не шевелится..."
Раскалённая игла впилась в локоть, и Кесса вздрогнула и схватилась за браслет. Он оставался таким же холодным снаружи — но с другой стороны вокруг руки сомкнулся горячий обруч. Он нагревался всё сильнее, и Кесса принялась дуть на руки, но жжение не унималось. Горела не кожа — будто всё внутри, кости и жилы, скрутилось и обвилось вокруг раскалённых углей. Волна жара прокатилась по телу, вышибая испарину. Кесса стиснула зубы. Её трясло, и чем дальше, тем сильнее, волны жара шли одна за другой, то накрывая всё вокруг алой пеленой, то отступая — и тогда тусклое сияние церитов казалось Кессе нестерпимо ярким. Она зажмурилась и свернулась клубком на лежаке. Воздух вокруг как будто густел с каждой секундой, и всё труднее становилось дышать.
— Хаэй! — дверная плита лязгнула, и Хальконег заглянул в пещеру. Едва окинув её взглядом, он быстро подошёл к Кессе. С тихими щелчками упали браслеты, снова запахло неведомо чьим жиром, и "колдунья" кое-как, мотая головой и жмурясь на свет, села на лежаке. Она посмотрела на руки, ожидая увидеть багровые пятна и пузыри, но кожа даже не порозовела. В голове гудело, во рту пересохло, жар и холод сменяли друг друга в крови.
— Выпей и посиди на месте, — Хальконег дал ей чашку с водой. — Результат, как я вижу, неплох.
— Результат? — Кесса изумлённо мигнула. — Но я ничего не...
— Опыт, — Хальконег постучал пальцем по кожистой складке над глазом. — Камни справились.
— Ал-лииши! — Кесса вскинула руку и даже не успела донести её до чашки. Поток воды выплеснулся из сосуда и повис над её пальцами, сверкая и переливаясь отражённым светом. И тут же раскалённая игла вошла под лопатку, и Кесса согнулась пополам, выронив и чашку, и водяной шар. Хальконег покачал головой и подобрал сосуд с пола.
— Как всегда, — пожал он плечами. — Знорки себя ведут так же, как юнцы из Пещер. Что же, это следует записать...
Вручив Кессе наполненную чашку, он вышел.
...Водяной шар висел посреди зала, распухая на глазах, он клокотал и выплёвывал брызги, но поступающая неведомо откуда влага всё наполняла и наполняла его, пока он не стал больше Кессы. Она осторожно подняла руки — вслед за ними поплыл и водяной сгусток, медленно-медленно, пока не наткнулся на край бочки и не пролился внутрь.
— Хм-хм, — Хальконег-отборщик неопределённо пошевелил пальцами. — На мой взгляд, сносно. А ты, Сиарнон, что можешь сказать?
— Это вода, — Кутт зачерпнул из бочки и понюхал жидкость, потом осторожно лизнул. — Вкусная вода. Как из родника. Мастер! А меня так научишь?
— Не твои наклонности, — отмахнулся Хальконег. — Ну а тебе, знорка, пора отдохнуть. Молодые маги часто переутруждаются. Три-четыре простых заклятия в день — вот твой предел... до конца месяца, по крайней мере.
— Ага, — кивнула Кесса, потирая локоть. Жжение ещё ощущалось — глубоко под кожей, в костях. "Вот оно какое — пробуждение магии..."
— И так можно сделать мага из любого человека? — спросила она, дрожа от волнения. — Из каждого жителя Реки?
— Хэ-э, хэ-э! — нахмурился Хальконег. — О таких делах речи не было. Я обещанное выполнил, вы со мной расплатились, теперь идите своей дорогой. И не надо меня ни во что втягивать! А то стражу позову.
Он отступил на шаг и завёл руки за спину, как будто потянулся за оружием.
— Прости, мастер, я говорила не в обиду тебе! — поспешно заверила Кесса и сама попятилась. — Но если бы ты согласился — вся Река была бы тебе благодарна, и в легендах...
— Этого ещё не хватало, — скривился хеск. — Уходите!
Светящаяся арка, выпустив Кессу и Сиарнона, тут же погасла, и пролом слился со стеной. Новоиспечённая колдунья ткнула в него пальцем, но наткнулась на шершавый холодный камень. Никакой двери тут не было.
— Да, Чёрная Речница, умеешь ты пугать жителей, — криво усмехнулся Кутт, показав все клыки. — Твоих соратников тут нет... были бы — весь Халкес только о них и говорил бы. Если уж от твоего появления сплетни взвились, как пчелиный рой...
— Мне жаль, что так скверно всё получилось, — Кесса виновато покосилась на дверь. — Тебе и Хуртсе не будут вредить из-за этого?
— Да кто будет вредить-то?! — удивлённо фыркнул хеск. — Ты никому плохого не сделала. А за слова, даже за странные, у нас не бьют. Ну да ладно, то уже не мои заботы. Желаемое ты получила, и мы в расчёте. Куда теперь пойдёшь?
Кесса уткнулась взглядом в стену и задумалась. Где-то совсем рядом бурлила вода — реки текли над её головой, и сосредоточиться было непросто.
— Вниз, — ответила она наконец и растерянно взглянула на Сиарнона. — Вот только я не знаю дороги...
Глава 11. Дымные своды
— Лаканха!
Водяная взвесь прохладным облаком окутала пальцы. Прозрачный шар, растянувшись в полёте, врезался в стену и разбился, обильно окропив кочку с бесцветной травой. Кесса подула на руку — кончики пальцев ощутимо горели, смена холода и жара отдавалась в костях болью.
— Пусть вам хватит этой воды до следующих дождей, — прошептала она, протянув руку к жёстким белесым листьям. "Интересно, бывают ли тут дожди?" — Кесса покосилась на каменный свод, слегка подсвеченный багрянцем. Между ним и её макушкой было двадцать, а то и тридцать локтей высоты, и всё же здесь было мало места для дождевых туч. "Откуда эти травы берут воду?"
Кесса потрогала землю у корней. Из слежавшейся, каменно-твёрдой почвы торчали обломки сосновых игл и чешуи шишек, от неё пахло древесной трухой. Кесса удивлённо мигнула, припоминая грибные сады над ущельями Халкеса и мешки лесного перегноя, которые Хуртса притащил к себе домой. "Ну и дела! Даже придорожная трава не растёт тут без помощи," — Кесса вздохнула и поправила растрепавшиеся листья. Из-под них сверкнули чьи-то глаза, и плоскотелая ящерка выскользнула из-под кочки и взбежала вверх по стене, ускользая в расщелину. На её спине покачивались полупрозрачные иглы, похожие на листья пещерных трав.
Хуртса, и Нима, и все их родичи, кто проходил в это время мимо, объясняли путь долго и во всех подробностях, но память Кессы мало что удержала — формы камней, оттенки сумрака и названия горных пород ускользнули, остался перечень больших поворотов и предупреждение о ветре с огненного озера. Пеплом и ещё чем-то, обжигающим ноздри изнутри, тянуло всё сильнее, горячий ветер дул Кессе в лицо, — она шла по верной дороге.
Вскоре и кочки с седой травой перестали попадаться, земля стала ещё суше, трещины — глубже. Бесцветные знаки, вычерченные на переносице Кессы и вокруг её ноздрей, на мгновение обожгли кожу — магический узор начинал действовать, та угроза, от которой он защищал, была совсем рядом. Кесса потёрла нос и принюхалась — запах ветра был горьким, чуть с кислинкой. "Хеттис, великое озеро огня," — подумала она и снова захотела ущипнуть себя — вокруг оживали все легенды, рассказанные в пещерах Фейра. "Это оно дышит, и я слышу его..."
Озарённый пурпуром свод поднимался всё выше — и вдруг взлетел, и Кесса, запрокинув голову, увидела над собой ало-рыжее небо, окутанное клубами светящегося тумана. Горячий ветер, несущий с собой едкий пепел, хлестнул по ногам, взвыл и помчался к багровеющим облакам. Свет озарял их снизу, словно красное солнце опустилось к самой земле, и они переливались янтарём и багрянцем.
Стены туннелей и каменные столбы-сталактиты сгинули, и перед Кессой расстелилась иссохшая красно-бурая равнина. Редкие клочки бесцветной травы были раскиданы по ней, как хлопья пепла, и что-то зеленело поодаль, в тени холмов, а в низких облаках реяли длиннохвостые тени. Кесса, растерянно мигая, сделала шаг вперёд.
— Хаэй! Силы и славы этой земле и тем, кто на ней живёт!
Никто не ответил ей. Длинные тени от тонких высохших листьев стелились по земле, переплетаясь. Солнце уходило всё дальше за холмы, но ветер не остывал — эту страну обогревали негаснущие огненные озёра. "Значит, ночью я не замёрзну," — Кесса, поправив бахрому на куртке, осмотрелась по сторонам. "Где-то тут, говорят, есть дорога..."
Полоса иссохшей земли, чуть более истоптанная, чем пустошь вокруг, легла под ноги. Она была прямой, как стрела, и белая трава поднималась вдоль её обочины. А чуть поодаль, ближе к пологим холмам, высились непонятные столбы. Они стояли свободно, никакая крыша не опиралась на них, и ничего на них не висело, только рои ярких янтарных искр реяли вокруг. Быстро темнело, последние красные лучи гасли на вершинах холмов, и Кесса ускорила шаг. Она слышала неподалёку журчание ручья и боялась не найти его в темноте.
