| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И когда прозвенел звонок, Светлана Геннадиевна не произнесла свою коронную фразу "Звонок — для учителя, а не для учеников", казалось, желая только одного — поскорее уйти из класса. Но как раз класс не спешил уходить.
— Светлана Геннадиевна, а давайте, Уткин будет каждый урок нам что-нибудь рассказывать интересное? — с места выкрикнул какой-то вихрастый парнишка с нахальным взглядом и такой же улыбкой.
— Ефремов, когда хочешь что-то сказать — подними руку, встань и скажи. "Сколько можно тебя дисциплине учить", — строго произнесла учительница.
— Так звонок уже прозвенел! Перемена же, — не успокаивался Ефремов.
— Звонок для... — всё же начала свою фразу Светлана Геннадиевна, но осеклась.
Класс дружно заржал.
— Хорошо, если Уткин не будет возражать, я дам ему на следующем уроке 10 минут. А пока что домашнее задание на сегодня переносится на завтра. Рассказ Льва Николаевича Толстого "После бала", его жизненные источники, композиция.
Преподаватель выпалила всё это скороговоркой и стремительно вылетела из класса.
...Максим Зверев вышел на перемену самым последним, не желая особо пересекаться с одноклассниками, которые и так косо посматривали на него после урока географии. И хотя Макс на других уроках старался не высовываться и, когда его спрашивали, отвечал, что первый день в школе и не готов отвечать, дело было сделано — на следующей перемене к учительнице по зоологии подошел директор и что-то тихо начал ей говорить. Что он говорил, Макс не расслышал, но лицо у зоологички моментально вытянулось, и она с испугом посмотрела на Зверева. На уроке она его не спрашивала и даже не смотрела в его сторону. Поэтому на перемене перед последним уроком Макс решил сходить к своим товарищам и узнать, что происходит. Да и вообще, надо было посмотреть, как там у них идёт учёба.
Перед тем, как поискать 7-А, Максим решил забежать в школьный туалет. Всё-таки тяжело с непривычки отсидеть 45 минут на одном месте. Зверь не привык к сидячему образу жизни и организм требовал отдать природе некоторое количество жидкости, потреблённое вместе с обедом в школьной столовой час назад.
Но экскурсия по местам писательского творчества — с ударением на первом слоге — не удалась. Когда Макс пристроился к писсуару, в туалет зашла группа подростков. Ну, казалось бы, зашли пацаны по тому же делу, не стоит прерывать начатый процесс. Однако эти мальчишки думали иначе.
Внезапно Максим ощутил сильный толчок в спину и чуть было не влетел в то самое приспособление, которое он облюбовал себе для своих нужд.
— Учись ссать при шторме, салага! — услышал он за своей спиной.
Моментально застегнув штаны и, в спешке кое-что себе прищемив, Зверь обернулся назад. Перед ним у туалетных кабинок стояли три пацана. Один был низкорослым и вихрастым, но примерно одного роста с Максом, а двое других выглядели намного массивнее и здоровее, видимо, старшеклассники. Но судя по наглой улыбке шибздика Зверь сразу понял, что заводила в этой компании — именно он. И еще догадался, что именно этот улыбчивый шкет только что саданул ему по спине.
— Я счас тебе так врежу, что ты и при штиле уссышься, придурок! — прошипел Макс, закипая.
"Снова та же бодяга, как в родном Днепропетровске. Ну чего им всем надо, чего везде одно и то же — бей новеньких и слабых?" — подумал он.
— А ты наглец! — с издевкой протянул заводила. — Ну, что ж, сейчас мы научим тебя уважать старших и не обссыкать места общественного пользования. Витя, Паша, проведите беседу с этим аборигеном.
Максим не хотел драться, тем более, с этими подростками. В конце концов, это же Москва, школа для "блатных" деток, они же не уркаганы какие-то.
"Но проучить "золотую молодёжь надо!" — только и успел он подумать.
Вот только проучить решили его — не успел Макс что-то предпринять, как первый паренек, кажется, Витя, нанес ему удар в живот. Вернее, хотел нанести. Потому что Зверь чисто рефлекторно сместился в сторону. И пока нападавший по инерции провалился немного вперёд, Максим, подшагнув ему навстречу и повернувшись влево, правой рукой толчком в спину продлил движение боксёра-неудачника. И тот, согласно законам физики, своей рукой въехал прямо в писсуар. Макс тут же сделал подсечку и следом за рукой с писсуаром познакомилось и лицо того, кто пытался его ударить.
— Уууу... аааа... Паша... Врежь ему, — завопил оболтус, лихорадочно отплёвываясь.
Максим не стал ждать, когда второй подросток ему врежет. Тем более, что он сразу понял, что тот — явно борец. Причём, борец умелый и тренированный. Поскольку этот Паша не стал махать руками, и вообще не стал делать какие-то угрожающие жесты — просто моментально сократил дистанцию и явно готовился провести какой-то приём.
Тот, кто заварил всю эту кашу, по-прежнему, нагло улыбаясь, стоял чуть в стороне, видимо, желая понаблюдать за бесплатным представлением. К тому же он тактически был абсолютно прав, давая возможность своему приятелю завалить новичка в этом ограниченном пространстве.
Паша начал движение, привычно левой рукой захватил правый рукав школьного пиджака Максима, а правой рукой взял этот же рукав в районе бицепса, видимо, намереваясь провести залом руки за спину. Скорее всего, парнишка хотел заломить Максу руку, провести болевой и ткнуть его головой в писсуар. Однако ничего не получилось. Зверь, прозанимавшийся в своей взрослой жизни боевым самбо, пакратионом и прочими смешанными единоборствами десяток лет, моментально провел контрприём. Причем, так быстро, что никто ничего не понял. Пока Паша переместил свою левую руку с кисти руки к плечу, пропустив ее под локтем Максима, тот, немного подавшись назад, разрывая дистанцию, резко поднырнул под левую руку нападавшего и, оказавшись за его спиной, сам провел ему загиб руки за спину. В результате теперь уже второй писсуар познакомился с новым исследователем его глубин.
Не теряя темпа, Макс продолжил движение к выходу из туалета, брезгливо пнув по ноге начавшего было подниматься Витю. Тот взвыл.
— Миша, дай ему в морду, чего стоишь? Каратист хренов!
Стоявший у выхода Миша улыбаться перестал, однако сделать ничего не успел — Зверь с ходу пробил ему двойку — апперкот в печень, боковой в челюсть. Единственное, что он изменил в этой связке — врезал наглому пацану боковым, ударив не кулаком, а ладонью. То есть, влепил ему хорошую оплеуху. Но тому хватило — согнувшись от резкой боли пополам и получив по уху сильный удар, Миша влетел в умывальник, треснувшись головой о кран. Его приятели, поднявшись с пола и отряхиваясь, не собирались продолжать дальше агрессивные действия.
Правда, второй, Паша, борец, было дёрнулся вперёд с явным намерением отомстить за свой позор. Но Макс, прекрасно понимая его мотивы и не желая причинять вред подростку — всё-таки, туалет, кафель, немудрено и голову разбить — не сходя с места просто продемонстрировал несколько быстрых ударов правой ногой, обозначив боковые лоу-кик и хай-кик, они же маваши-гери или пинтуй. А завершил он эту комбинацию эффектным боковым ударом — йоко-гери или сайд-киком, а в китайской терминологии — цэчуайтуй — остановив пятку своей ноги в сантиметре от головы Паши. Тот всё понял и отошел назад, зло зыркая на Макса. А тот, улыбнувшись, сполоснул руки под краном, вытер их о скулившего на полу Мишу и вышел из туалета.
За дверью уже стояли другие семиклассники, привлеченные шумом и криками. Как оказалось, как раз на этом этаже и находился 7-А и его друзья-попаданцы тоже были тут как тут.
— Ну что, командир, снова ребёнка обидел? — улыбнувшись, спросил у Зверева Кёсиро Токугава.
— Увы, Костя, не одного, с разу трёх. Пришлось, а то они меня, кажется, хотели в унитаз головой сунуть. Пришлось популярно объяснить, что этого делать не стоит, — ответил Макс.
— А объяснял ты, наверное, не на словах, а руками? — ехидно заметил Витя Уткин, поигрывая какой-то цепочкой, зажатой между пальцами.
— Нет, не руками. Ногами, — в тон ему ответил Максим.
— И это таки не очень вписывается в советскую систему народного образования. А, главное, разрушает образ героя-пионера, который бьёт только преступников, а не своих одноклассников, шоб они все были здоровы, — покачал головой Миша Филькенштейн.
— Боюсь, парни, что сейчас нам влетит, — вдруг произнёс обычно молчавший Ваня Громов и показал на мчавшихся в их сторону директора, двух завучей и нескольких учительниц во главе со Светланой Геннадиевной.
Максим приуныл.
Глава пятнадцатая. "Цели обозначены, за работу, товарищи..."
У каждого в жизни есть какая-то цель. И не только у человека — есть цели у организаций, государств, в общем, не у отдельных людей, а у человеческих сообществ. То есть, людей, которые живут сообща. И сообщают друг другу информацию, алгоритм действий, вектор движения. Вот только цели могут быть у всех разные, хотя вектор — один. Например, у тех, кто управляет государством — одна цель, а у тех, кем управляет государство — совсем другая. Но все вместе они двигаются в одном направлении. Впрочем, как говорил один литературный герой, человек хочет в жизни только две вещи — жить и жрать. Причем, жить как можно дольше, а жрать как можно слаще. Грубо, но в принципе, верно. А ещё — оставить после себя потомство. Ибо инстинкт продолжение рода. И своим потомкам оставить то, на что они будут жить и жрать. Нет, есть еще некоторые люди, которые живут ради идеи. На них, собственно, и стоит ещё этот мир. Который не прожрали и не просрали. И еще есть исполнители. Как там пелось в песне группы "Пикник"? "Я — пущенная стрела, и нет зла в моем сердце, но кто-то должен будет упасть всё равно..."
Москва, год 1977, 17 февраля. Управление КГБ СССР
— Ну, орлы, вы же, вашу мать, совсем что ли охренели?! — начальник Аналитического управления КГБ СССР генерал-майор Николай Леонов был вне себя.
Обычно он старался не употреблять крепкие выражения и вообще отчитывал своих сотрудников мягко, не повышая голос, можно сказать, даже увещевая их. Но после разговора с генералом проштрафившиеся сотрудники госбезопасности бледнели и на негнущихся ногах выходили из его кабинета. Потому что главное, не как — главное, что говорят человеку. А слова Леонов подбирать умел. Но, видимо, и на старуху бывает проруха — в четверг 17 февраля в кабинете начальника Аналитического управления КГБ СССР на Лубянке его хозяин, что называется, слов не подбирал.
— Вам, б...дь, что было сказано? Внедряться в школьную среду! А вы всю школу раком поставили! Зверев, ё... твою мать, какого х... ты этого говнюка, Ефремова-младшего отмудохал? Там вони сейчас! Папашка его министру культуры жаловаться побежал!
Максим Зверев виновато насупился, но взгляд не отвел.
— Вы извините, товарищ генерал, когда в туалете тебя пытаются головой в писсуар макнуть, то приходиться защищаться. И я не спрашивал документы у тех, кто на меня напал. Откуда я знал, кто такой этот мелкий глист?
Леонов вздохнул.
— Ну, допустим, не знал, защищался. А на уроке географии ты директору зачем демонстрировал свои обширные знания? Зачем там про феодализм и коммунизм рассказывал? Вон, мне из отдела Бобкова передали на тебя донос, завуч накатала. И вы все, знатоки, бл...дь, какого вы распелись там соловьями? Скромно надо было себя вести, как положено советским школьникам, пусть и не совсем обычном, но советским! А вы из себя вундеркиндов стали корчить!
Пионеры, которые стояли в кабинете Леонова, молчали. Правда и глаз не отводили, но сказать в свое оправдание им явно было нечего.
— Я, конечно, дико извиняюсь, товарищ генерал, но вы таки не совсем правы, — внезапно, улыбнувшись, прервал паузу худой и нескладный Миша Филькенштейн.
— Да, мы засветились по полной, мы понтовались, но мы не ставили школу, как вы выразились, в позу прачки, которая готова не только постирать белье. Ну, подумаешь, Максим сделал какому-то байстрюку из театральной семейки небольшое огорчение. Так наш коллега почти того Ефремова не бил, так, погладил. Причем, ладошкой. А то, что этот Миша с умывальником поцеловался, так за те извращения с него самого и спросите. Целоваться надо с девочками, ему уже 14 лет, уже семиклассник. Если же вы предъявляете за тех двух отморозков, так маленький шестиклашка дал сдачи напавшим на него старшеклассникам. Лично я криминала не вижу. Или наш шкет решил нарываться до этих великовозрастных босяков? И кто в это поверит?
Леонов улыбнулся.
— Вот умеешь ты, Миша, разрядить обстановку. Но какая разница — вас били, вы били? Результат — вся школа гудит, преподавательский состав в полном ахуе!
— И снова дико извиняюсь, но это же, как говорил мой дед, Соломон Яковлевич, совершенно великолепно. По вашей наколке, Николай Сергеевич, мы должны были выискивать деток нужных вам родителей, всю эту кремлевскую шелупонь, дружить с ними и через них выходить на их родственников. И сколько бы мы вот так искали, подходили, внедрялись? А, как я понимаю, цигель-цигель-ай-люлю — у вас дел за гланды, операция началась, а мы никого еще не прижали к своей нежной мальчишеской груди. Теперь не мы их будем искать, а они нас — вся школа о нас узнала, мы — героические пацаны и вундеркинды, а теперь еще Макс показал класс, так шо теперь от друзей отбоя не будет. А мы начнем фильтровать и базар, и тех, кто будет к нам лезть целоваться в дёсны. И вообще, товарищ генерал, давайте присядем и поговорим, как культурные люди. Мы ж не пацанва с Привоза, у вас мелочь по карманам не шарили, — Филькенштейн подошел к столу, отодвинул стул и демонстративно сел, подмигнув друзьям.
— Ну, Филин, ты наглец. Ладно, присаживайтесь, — генерал махнул рукой.
Пионеры-пришельцы тоже подошли к столу переговоров и расселись.
— Ладно, в принципе, Михаил прав. Рискованно, но вы засветились. Вот только необходимость в Вашем подходе, точнее, в подводе вас к отпрыскам семей кремлёвских небожителей отпала. Так что... Нет, знакомства, если заведёте, лишними не будут, но оперативная обстановка изменилась. Кстати, благодаря вашему же товарищу, Максиму Звереву.
Все разом посмотрели на Макса. Тот виновато улыбнулся.
— Ну, я просто доложил свои соображения и результату своего перемещения в прошлое будущее.
— Ну ты даёшь, а нам сказать нельзя было? — первым отозвался на резонансную новость Витя Уткин.
— Да, командир, ты бы хоть намекнул, что там? — поддержал его Кёсиро Токугава.
— Костя, да не мог я намекать. И времени не было. Когда? Мы в машине ехали, потом в школу пошли, мне что — на пороге вам говорить, мол, ребята, я в будущее смотался? Вы понимаете, что говорите?
Леонов поднял руку, призывая к тишине.
— Дорогие потомки, давайте прекратим галдёж. Максим не мог ничего вам рассказать хотя бы потому, что эта информация совершенно секретная. Нет, не для вас секреты, но вокруг вас много ушей. Не только нашей службы — есть информация, что вас пасут и спецы иностранных разведок. Мы проверяем сведения, но в любом случае надо быть осторожными, потому и спрятали вас на время в школу. Там работают наши сотрудники, задействована спецтехника, если выявим вражеских агентом — будет работать.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
