— Un moment, Madame, — ответил я, заглянул в карету и остолбенел: в ней сидела хорошо зна-комая мне Каролина Ржевуская, а меж ее грудями торчала моя сабля! Присмотревшись, я отмер: сабля разрезала пальто, но не воткнулась в плоть, а только приперла девицу к сиде-нью, не давая ей пошевелиться. В момент я оказался на крыше, выдернул из нее саблю и спрыгнул обратно.

— Это ты? — пришла в разум полячка. — Клятый москаль!

Я молча отодрал шлейф с подола платья, дал увесистую пощечину деве, отчего она оторо-пела и замолкла, сноровисто связал ей руки и засунул в рот кляп из остатков шлейфа. После чего быстро вынес ее из кареты и оттащил в кусты — спеленав заодно ноги своим поясом. Еще быстрее развернул лошадей, сунул коренной под хвост тряпку с порохом и поджег. Ло-шадь рванула, таща за собой вторую и карета понеслась в обратном направлении. Я едва успел вернуться к Каролине, как на дороге показались французские гусары и помчались до-гонять свою пропажу. За мной же вскоре явились мои гусары, — в чем я совершенно не со-мневался.

— А что же ты потом, негодник, сделал с этой Каролиной? — раздались смеющиеся голоса. — Вы ведь, помнится, были с ней в Гродно любовниками?

— Я впервые испробовал рецепт маркиза де Сада: отхлестал ее шелковой плеткой и ввел в по-добие экстаза, после чего взял обычным образом, но с необычным результатом — она бук-вально выла подо мной и умоляла: еще, еще!

— А что было потом?

— Потом я ушел в поиск, а когда вернулся, Каролины в нашем расположении уже не было. Мне сказали, что ее увидел какой-то проезжий генерал и взял к себе в карету.

Первого января 1813 года русская армия под командованием Кутузова и в присутствии государя-императора перешла границу России с Варшавским герцогством и двинулась (при вполне комфортной погоде в несколько градусов мороза) по нескольким направлениям. Ос-новным была, естественно, Варшава, обороняемая австрийским корпусом Шварценберга, французским Ренье и польским (остатками его) Понятовского — туда шел Милорадович. Ар-мия Чичагова шла севернее, на крепость Торн, а Витгенштейн пошел на Кенигсберг. Неприя-тели пятились перед русскими, ограничиваясь незначительными стычками, и допятились до Вислы. 19 января генерал Шварценберг, несмотря на уговоры Понятовского, покинул Вар-шаву, а утром 20 -го из нее ушли и польские легионеры и французские фузилеры, причем Понятовский пошел к Ченстоховскому монастырю, неоднократно выдерживавшему враже-скую осаду (с помощью чудотворной иконы божьем матери), а Ренье пошел в Познань — ме-сто рандеву французских отрядов по распоряжению Мюрата. К Милорадовичу же из Варша-вы вышла делегация сановных горожан с символическими ключами от города на подушке.

Сначала по распоряжению Кутузова русские части в город не пошли (во избежание маро-дерства, видимо), а разбили биваки в Виллануве — юго-восточном предместье Варшавы. Гу-сары О...ского полка приютились в Вилланувском дворце — в качестве охраны штаба Мило-радовича, разместившегося тут же. Этот дворец выстроил знаменитый гетман Ян Собеский (победитель турок под Хотином и выборный король Речи Посполитой), но никого из знатных Собеских в нем не осталось — только семейка бедных их родственников, призванная во дво-рец для пригляда. Ее глава, Казимеж Собеский, 50 лет, исполнял роль мажордома, жена была на все руки от скуки (в основном кухарила), а старшая дочь двадцати пяти лет по имени Бася водилась с малыми сестрами и братишками. Два сына пана Казимежа служили уланами у Понятовского и ушли с ним. Это был, конечно, секрет, который ушлый Арцимович узнал за бутылку водки у конюха — единственного слуги всего семейства. Был и второй секрет: самый малый пацаненок был вовсе не братиком панне Басе, а ее сыночком. Выболтал этот секрет конюх задаром, просто по пьянке.

— Вот вам, Ржевский, очередная добыча, к тому же легкая, — захихикал Сашка. — Барышня от-купорена, готова к употреблению.

— Вы, Александр, слышали об истории Юдифи и Олоферна? — спросил Дмитрий с легкой улыбкой.

— Имена слышал, а суть истории позабыл, — признался корнет.

— Я напомню: Олоферн был предводителем ассирийского войска, осадившего еврейский го-род. Дело шло к его сдаче и пленении иудеев. Но прелестная собой вдова по имени Юдифь пошла в лагерь ассирийцев и предложила себя Олоферну. А когда тот натешился с ней и уснул, отрубила ему голову, завернула в плащ и унесла в город. Евреи вывесили голову на городскую стену, ассирийцы пришли в ужас и бежали в свои пределы. К чему я рассказал вам эту ветхозаветную байку? — думаете вы.... К тому, корнет, что мы находимся во враже-ской стране и многие полячки не прочь побыть в роли той Юдифи. Поэтому мое вам задание: заглянуть в глаза Басе и спросить себя: способна она уконтрапупить простого русского офи-цера или ей подавай только генерала?

Вскоре в Варшаве начали распространяться слухи о слабости русского авангарда, а вслед за ними явились призывы взяться горожанам за оружие и уничтожить московских слабаков. Поэтому Милорадович принял решение о проведении показательных учений на плацу возле своей резиденции и пригласил варшавян на них посмотреть. Гусарам было доверено начи-нать это представление, а также возглавить заключительное парадное шествие войск. Понят-но, что самым первым на плацу, окруженным внушительным кольцом горожан и горожанок, появился эскадрон Ржевского. Гусары явили себя во всем блеске, продемонстрировав снача-ла ряд хитроумных перестроений (из колонны в несколько колонн, в несколько шеренг, в ка-ре и в кольцо), затем скачку разными аллюрами (вплоть до карьера), рубку лозы, встречный бой, а в конце — погоню за своим командиром, который явил чудеса джигитовки и стрельбы из седла задом наперед. При этом остальные эскадроны полка стояли ровными шпалерами перед дворцом. Потом выучку показывал эскадрон драгун (с настоящей и эффективной стрельбой по мишеням), их сменил эскадрон конноегерей, прогремел копытами и кирасами (палашами по железу) эскадрон кавалергардов, а их сменила сотня донских казаков, нанизы-вавших пиками шапки с кольев над головами товарищей и даже ловивших ими подброшен-ные кольца.

Когда началось парадное шествие, возглавленное Милорадовичем и штаб-офицерами (колонны всадников шли по периметру плаца, совсем рядом со зрителями), Ржевский, подбо-ченившись, картинно крутил свой ус и привычно оглядывал вереницу лиц, выискивая жен-ские. Вдруг он наткнулся на страстный и яростный девичий взгляд и тотчас узнал его обла-дательницу: то была Бася! "Ну точно, натуральная Юдифь!" — ухмыльнулся Ржевский и, по-вернувшись в седле, долго еще смотрел в эти яростные глаза, устремленные только на него.

Глава сорок восьмая. Неудачный приступ.

После обеда спевшаяся троица офицеров (Ржевский, Бекетов и Арцимович) выпросила в штабе разрешение на посещение Варшавы (ввел Милорадович такой порядок) и отправилась гулеванить по ее центральным улицам. От заставы до центра было неблизко, и друзья наняли извозчика. При себе они имели сабли и еще по пистолету в укромных местах (Дмитрий предпочел в кобуре под ментиком, только на спине, повыше ягодиц. Выхват был мгновен-ный, проверял). Это была первая столица зарубежного государства, которую они посетили, и она поразила их своим европейским видом. Большинство зданий в Старом городе было по-строено в стилях барокко и рококо и насчитывали обычно 3 этажа. Встречалось много двор-цов знаменитых семейств (Конецпольских, Любомирских, Тарновских, Потоцких, Браницких, Замойских...), а также Саксонский, Брюля, Понятовского и внушительный Королевский за-мок (пятиугольный, краснокирпичный, трехэтажный, с башенками и часовой башней над входом), нависший над Замковым садом, разбитым на склоне к Висле. Побывали они на стандартной Рыночной площади с ратушей, посмотрели издали на многочисленные костелы, а потом вышли на Королевский тракт, ведший к южному предместью и изобилующий много-образными магазинами, кафетериями и ресторанами и здесь "зависли": посидели в ресто-ране, поели и выпили, но вскоре публика им не понравилась (много панов и все втихомолку на них ярились) и они переместились в кафетерий, где стали "приходить в себя" и погляды-вать на пани и панночек (основных посетителей заведения). Все женщины смотрели только на них (с неопределенными выражениями на лицах), но Ржевский почему-то активности не проявил, а корнеты так уже привыкли быть в тени своего лидера, что не решились завязывать знакомства. Но вот поручик встал со стула и сказал:

— Надо купить детям нашего мажордома каких-нибудь сластей. Идем по магазинам.

В итоге были куплены набор засахаренных фруктов, коробка с пирожными и сливочный сло-еный торт, а также ножичек с разнообразными лезвиями и шильцами, две куколки в нарядных платьицах и шелковый женский платок (инициатива Арцимовича).

— Платок, я полагаю, куплен для Баси? — едко спросил Ржевский. — Вот ты и пойдешь к ней со всеми дарами. Впрочем, вдруг она все это примет? А потом тебя и приголубит? Кто разберет мотивы этих женщин....

Увы, Арцимович был Басей решительно развернут, причем со всеми дарами.

— Дался тебе этот платок! — укорил его лидер. — Дай мне сласти, сам отнесу.

К Басе и ее воспитанникам Ржевский подошел с неожиданной стороны, держа руку с пира-мидой подарков за спиной, и сказал выученные по-польски слова:

— Пани и панове! Кто угадает, что я держу в руке: торт, пирожные или фрукты в сахаре?

— Торт! — закричала бойкая девочка.

— Пирожные! — возразила ее подружка-соперница.

А мальчик трех лет ничего не сказал, только ухватился за подол Баси, глядя на красивого и страшного усатого дядю.

— Угадали, паненки! — возвестил гусар. — И торт и пирожные! А за правильно отгаданные от-веты я вручу вам еще приз: фрукты в сахаре на любой вкус!

И выставил на край скамеечки свою пирамиду.

Малышня, взглянув на строгую воспитательницу, подбежали к сластям и стали их сортиро-вать на скамейке, Бася же сказала по-французски:

— Вы ужасно говорите по-польски, поручик. Может и по-французски тоже?

— En francais aussi (По-французски тоже) — ответил Дмитрий.

— А куда вы девали платок? Прикарманили?

— Вы очень прозорливы, мадмуазель Собеская, — ухмыльнулся Ржевский, вытянул платок из кармана и ловким взмахом накинул его на шею панны.

Бася стянула платок, небрежно бросила его на скамью и сказала с акцентом, но по-русски:

— Яркий пример русской галантности: принес вкусняшки детям, тряпицу бабе и ждет, что ба-ба сейчас задерет подол — на, родимай, заслужил!

— Да-а, — сказал Дмитрий. — И нет!

После чего помахал витиевато рукой в поклоне, шаркнул ногой, выпрямился, повернулся и пошел прочь, запев песню "Во саду ли, в огороде девушки гуляли, все хорошие, да только не по Сеньке шапка!".

Оказавшись в кругу приятелей, Ржевский сказал:

— Саша, придется тебе еще раз сходить к этой змее — вроде как ты извиняться пришел. После чего говори о чем угодно, но добейся, чтобы она заговорила. А заговорив, раздосадованная женщина обязательно выскажет все, что у нее на душе. Сможешь после этого приластиться к ней — одобрю без упрека. А пошлет вдаль — иди ко мне на доклад.

Сашка отсутствовал с час, но вернулся с кривоватой улыбкой и стал докладывать:

— Она точно на тебя запала: полчаса рассказывала мне какой ты грубый, наглый и тупой сол-дафон. Еще интересовалась, сколько польских офицеров ты убил, узнавал ли их фамилии и не было ли среди них Собеских и Потоцких.

— Надеюсь, ты перечислил ей с десяток магнатов? Без Собеских и Потоцких, разумеется....

— Я и не знаю никого из польских магнатов — кроме Радзивиллов. К тому же разве мы спра-шиваем поверженного противника: скажи свое имя?

— Я буду теперь спрашивать, — хохотнул Ржевский. — Под угрозой окончательного убиения. Это оказывается ценная информация, раз лакомые пани ей интересуются. Ну да ладно: то, что я хотел узнать, ты рассказал. Ластиться пробовал?

— Пробовал, но она так надменно на меня посмотрела....

На другой день эскадрон Ржевского был послан на поиски польской партизанской группы, посмевшей напасть и вырезать один из дозоров Милорадовича. Дмитрий доехал до места вчерашнего нападения, осмотрел вместе с бывальцами следы лошадиных копыт на земле (в конце февраля снег совсем сошел, и земля стала оттаивать) и нашел характерный отпечаток подковы. После чего разослал 4 своих взвода веером по проселкам, а сам с десятком гусар остался на месте. Тут на них и выскочил тот самый отряд (сабель тридцать), бывший в заса-де. Гусары по команде тотчас пошли колонной в бега (описывая большой круг), поляки ри-нулись стаей за ними, а Ржевский в соседстве с Демидовым и Говоровым стал их расстрели-вать в своем фирменном стиле. Потеряв пятерых товарищей, поляки потеряли и интерес к зубастым гусарам и отвернули в сторону. Но на выстрелы среагировал один из взводов, ока-завшийся поблизости, и перехватил партизан, связав их сабельным боем. С тыла налетел де-сяток Ржевского, и тут поляки кинулись уже врассыпную. Многих удалось догнать, причем троих пленить, прочие скрылись. Поручик допросил каждого по отдельности и, выдавая им незначительные персональные сведения, сумел убедить, что два других во всем сознались; тогда кололся и третий. Выяснилось, что это инициативный дозор Понятовского, а командо-вал им поручик Твардовский, павший сегодня от пули первым.

В расположение полка Ржевский вернулся перед закатом и пошел на доклад к Новосель-цеву. В окно он увидел Басю, загоняющую свою паству домой, и, ловко сманеврировав, ока-зался у ней на пути в одном из коридоров — при этом встретил спиной, изобразив задумчи-вость перед окном. Она могла пройти мимо (очень уж он задумался), но женская природа победила, и Ржевский услышал голос-колокольчик:

— Вы уже вернулись, поручик?

— А? Да-да, вернулся, панна Барбара.

— От вас пахнет порохом, — поморщилась девушка. — Много поляков сегодня убили?

— Пан Михал Твардовский вам знаком?

— Н-нет, вроде бы....

— Он вырезал вчера наш дозор к западу от форштадта Воля. Мы их нашли и покарали — не всех, правда. Сам Твардовский очень хотел меня зарубить, но пуля все же быстрее сабли.

— Жаль, что ему не удалось это сделать. Вы ведь дьявольски ловки и многих наших защитни-ков можете еще убить....

— Самсон тоже был ловок и силен, но его угораздило влюбиться. В пылу страсти он выдал прельстительнице секрет своей силы — и погиб.

— К чему это сравнение? Разве вы в кого-то здесь влюблены?

— Слово "любовь" меня пугает, но сила страсти мне знакома. Я встретил случайно ваш яростный взгляд в мою сторону и теперь еженощно борюсь со своей пробудившейся стра-стью. Совершенно не высыпаюсь, просто беда.

— Надо же какой эффект возымел тот случайный взгляд! Самсон Ржевский вот-вот погибнет от недосыпания! К сожалению, мне надо идти кормить перед сном моих деточек, и я вынуж-дена прервать ваши излияния. До новых встреч, Самсон! Берегите свои волосы....

— Разве вы ложитесь вместе с детьми? До полуночи еще достаточно времени....