— Способ, конечно, дельный, так ведь он на ногах не стоит! На мерзлую землю класть — идея так себе, ваша милость. Не мальчик, все-таки, заморозим. Если вообще не захлебнется спьяну.
Барон пожал плечами.
— Ну не к столбу же позорному привязывать?— резонно возразил он. Карлос только что отвесил другу пару крепких оплеух, но ничего ими не добился: приходить в себя маркиз Д'Алваро отказывался наотрез.— Ничего. Этим двоим стеречь его было велено — так за дело будет. Потерпят с хранителем заодно, небось не околеют. Денщик его здесь?
— Да, ваша милость.
— Вели ему в караулку принести пару пледов потолще,— барон задумался на минуту, напрягши память.— Еще яиц с полдесятка, бренди, помидорного соку, масла, хрена и перцу. Черного. Хотя можно и красного. И лаврового листа сухого связку малую. Кофе тут не особо поможет...
— Гарет!— позвал Фабио. Денщик его сиятельства тут же материализовался по правую руку.— Всё слышал?
— Так точно!
— Выполнять,— командир гарнизона покосился на бочки.— А поливать кто будет, ваша милость?
— Ты да я, кто ж еще,— откликнулся барон.— Сбивай крышки. Я Астора знаю, дай боги чтобы двух бочек хватило... Эй, вы! Держите крепче! Фабио, давай, с двух сторон!..
Неполных два часа спустя, когда обе бочки вычерпаны были до самого донышка, а горючая смесь из яиц, бренди и жгучих специй, приготовленная Гаретом по рецепту барона, влита в кого следует, экзекуторы переместились в караулку. Денщика маркиза услали в поместье за чистым бельем и одеждой для господина, Фабио взялся варить похлебку, а барон, затребовав себе перо и бумагу, присел к окну. Маркиз Д'Алваро, таки приведенный в чувство, сгорбился на краю узкой койки. Его бил озноб.
— С-скоты,— сипло прошипел он, стуча зубами.— Полегче-то нельзя было? Вы меня чуть на тот свет не отправили!
Фабио, мешающий варево длинной ложкой, хмыкнул.
— Да где уж нам до вас, ваше сиятельство,— заметил он, не оборачиваясь. Хранитель второй заставы дернулся было, но, тут же издав страдальческий стон, стиснул ладонями виски. Голова раскалывалась от боли. Бренди бы... Хоть чарку-другую... Маркиз бросил алчущий взгляд на стенной шкаф над печкой, потом скосил глаза на барона и только вздохнул — какой там бренди! У Карлоса разговор короткий, хмельного даже понюхать не даст, а вот еще одну бочку вполне себе может обеспечить. Вспомнив недавний ледяной душ, его сиятельство весь передернулся. А после, побледнев, резко склонился над жестяным тазом, пристроенном на коленях. Отрезвляющее баронское средство было редкой гадостью — что на вкус, что в действии.
— Карлос...— долетело до барона от койки.— Есть у тебя... совесть? Ведь обещал же... больше меня этой дрянью... не пичкать...
Окончание фразы прервал новый булькающий стон. Барон Д'Освальдо и бровью не повел.
— Обещал,— согласился он, посыпая песком вторую записку и сворачивая в трубочку первую, уже просохшую.— Так и ты обещал в такой штопор больше не уходить. И что? Сдержал слово?
— Да шел бы ты!..
— И не надейся. Фабио, похлебка готова?
— Почти, ваша милость, но крупа еще жестковата.
— Сними с огня да замотай в полотенце, сама дойдет. На-ка вот,— он накапал воску от свечки на срез первой записки, запечатал и протянул ее Фабио.— Пошли с кем-нибудь из сменных бойцов ко мне, на первую. Я тут до ночи застряну, так предупредить бы... А эту жене. Будь другом, свези уж лично, она и так места себе не находит — ну, сам понимаешь!.. За заставу не беспокойся, я пригляжу.
Тот молча кивнул, принял обе записки и вышел. Астор, утирая губы дрожащей ладонью, приподнял голову:
— С каких это пор командир моего гарнизона у тебя в гонцах бегает, Карлос?..
Хранитель первой заставы повернул голову и смерил друга тяжелым взглядом.
— Да с тех самых, как ты мундир свой в вине утопил. Самому-то не стыдно — на старости лет так позориться?
— Тебе что за печаль? Небось не на твои пью!
— Угу. И повод есть?..— прищурившись, обронил барон. Маркиз открыл было рот, вновь собираясь послать его куда подальше, но ему не дали. Карлос Д'Освальдо, рубанув воздух ладонью, грузно поднялся с табурета:— Хватит подпрыгивать, навоевался!
Он подошел к печи, снял с полки над ней пару мисок и поднял крышку закутанной в полотенце кастрюли. По караулке поплыл запах жирной бараньей похлебки с луком — вполне аппетитный, но маркиза Д'Алваро тут же вновь согнуло над тазом. Хранитель первой заставы, покосившись в сторону койки, качнул головой:
— Эк тебя полощет. Ел-то когда в последний раз?
— Н-не помню,— прохрипели в ответ.
— Ясно. Ну да ничего. Сейчас лаврового листа пожуешь, продышишься — да за стол сядем. Где тут у вас ложки-то...
— Я это есть не буду!..— передернулся Астор, вновь приподнимая голову и тут же роняя ее обратно.
— Будешь,— невозмутимо отозвался барон, берясь за черпак.— А потом в порядок себя приведешь, кофе с лимоном выпьешь — и домой. И чтоб на заставе я тебя не видел, покуда не проспишься.
Маркиз медленно выпрямился и опустил таз на пол. Темные как у друга, запавшие глаза недобро сощурились.
— Знаешь что, Карлос...
— Да уж знаю, и побольше твоего,— не дав ему договорить, резко обернулся тот.— Жизнь не в радость — так на дело ее отдай, коль невтерпёж! Ты из норы-то своей вылези да оглянись вокруг! Которую неделю над хребтом данзарские передовые дозоры вьются, вот-вот приказа об усилении ждем!.. Даккарай на четверть выгорел, насилу отбили — и до сих пор неизвестно, какой ценой!.. Горные крепости третьего дня на особый режим перевели!.. Перевооружение полным ходом, война у ворот, а он зенки залил и не тронь его, горемыку! Жемчуг ему мелкий! Тьфу!
Хранитель второй заставы окаменел. Война? Передовые дозоры и приказ об усилении? Горные крепости?
Даккарай?..
— Карлос!— хрипло выдохнул он, впившись взглядом в раскрасневшееся от гнева лицо товарища.— О чем ты говоришь?! Что с Даккараем?!
Барон передернул плечами.
— Не знаю,— глухо уронил он.— Никто толком не знает, сплошь слухи одни... Вроде диверсия. И потери большие, но убитыми или ранеными — демон его разберет. Школу закрыли до выяснения, комиссию из столицы, говорят, направили, и целый гарнизон в помощь. Всё пограничье списков ждёт, у алтарей ночует — один ты пьешь!..
Он бессильно всплеснул руками и отвернулся. Загремели в ящике ложки. Маркиз Д'Алваро, тяжело дыша, вновь стиснул ладонями виски. Не будь ему так плохо, он решил бы, что всё услышанное — лишь хмельной бред, но увы. Новости, похоже, были не менее реальны, чем сам Карлос. Вот почему он к Абель не кого-то из сменных послал, а Фабио, понял Астор. Вот почему тот без слов заставу бросил... 'Списки... И Кайя... Демоны! Кэсс!'
— Когда это случилось, Карлос?— подавив нарастающую панику, спросил маркиз.
— Вчерашней ночью.
— И ты только сейчас...
— Спасибо скажи, что вообще приехал,— бросил тот. Грохнул на стол полные миски, швырнул следом ложки и вновь оседлал табурет.— Мне, по совести, и сейчас-то не до тебя!.. Так что не буди лиха, садись да ешь!
Он дернул щекой и принялся за еду. Хранитель второй заставы, покачнувшись, поднялся. Доковылял до стола, опустился на стул напротив друга, глянул в миску — опять затошнило — и отвернулся к окну. Лучше бы кофе, подумал он.
— Какое сегодня число?
— Второе,— отозвался барон, мерно черпающий из своей миски густое жирное варево.— Ноября, если что.
— Ноября?..— вырвалось у Астора. Друг мрачно хмыкнул.— А... год?
— Ну, с годом уж ты хватил. Как за два месяца-то не помер — уже загадка! Тот же год, тот же. Ешь давай. Еще неизвестно, с чем Фабио вернется, как бы его следом за тобой от кувшина оттаскивать не пришлось. И что я Кайю за него не выдал? Была бы здесь сейчас, ну не наездник, так что ж? Зато живая.
— Во имя богов, Карлос!..— дрогнул маркиз, вспомнив собственную племянницу, о которой вот уже пять минут изо всех сил старался не думать.— Ничего же еще не известно!
— А что тут знать-то? — тот хмуро зыркнул на друга исподлобья и отодвинул пустую посуду в сторону.— Кто бастардов будет беречь? Они и в мирное время никому не сдались, а уж в такой каше...
— Сам же сказал — слухи!
— Нет дыма без огня,— обронил барон Д'Освальдо. И уткнув локти в столешницу, перевел взгляд на окно.— А полыхало, говорят, знатно.
— Да кто говорит-то?!
— Бойцы из горных крепостей и стражи перевала — те, что снялись на подмогу, как сигнал увидали — они ведь в школу раньше охранного гарнизона и комиссий столичных поспели. Всем-то замок на губу не навесишь... Ешь. Жир застынет. А я пока кофе сварю,— хранитель первой заставы, оторвав взгляд от окна, тяжело поднялся и отошел к печи. Хранитель второй, пересилив себя, склонился над миской.— Ждать нам, полагаю, недолго осталось. Второй день пошел, уж должны были разобраться, что там стряслось и чем кончилось. А даже если и нет — Геон гудит, матери с ума сходят, тут долго в молчанку-то не поиграешь! Так что, верно, вот-вот списки пришлют...
— Надеюсь,— невнятно отозвался Астор, ложка за ложкой пихая в себя похлебку.— Как там Абель?
— Не спрашивай. Вторую ночь не спит. Да я и сам в том же порядке — Энрике-то ладно, ему полгода учиться осталось, считай, офицер готовый. Но Санто с Кайей? Первый курс же, совсем ещё зелень!..
— Угу.
— Прости, забыл,— барон, поставив кофейник на огонь, вернулся к столу.— Племянница твоя тоже на первом?
— Да,— глядя в стол, кивнул Астор.— Знать бы!..
Он тряхнул головой и, скривившись от вспышки боли, одним движением отодвинул от себя миску. Последнее его восклицание относилось не только к спискам убитых и раненых, которые сейчас с замиранием сердца ждала южная граница. Кассандра! Если бы он только знал!.. Они с Руэйдом отослали ее в Даккарай, чтобы уберечь — но вышло только хуже. Даже если с Кэсс всё в порядке, если диверсия в школе ее не коснулась, много ли в том радости? Она кадет, будущий наездник, а их слишком мало, чтобы держать в тылу. Рано или поздно их пошлют умирать. И когда придет черед Кассандры, ни ее отец, ни дядя уже ничего не смогут сделать. 'Что нам стоило оставить в покое этих несчастных детей?— в отчаянии подумал Астор.— Магия — зло, но даже ей не сравниться с войной!'
— Значит, на мир уже нет надежды, Карлос?— глухо спросил он, не глядя на друга.
— Похоже что так.
— А договор о ненападении?..
— С Данзаром?— короткий презрительный смешок.— Брось! Им обещания нарушать не впервой. Да еще со сворой берсийских псов под боком — чую, жарко нам придется, Астор. Как бы не в последний раз.
— Не каркай,— перебил маркиз Д'Алваро.— Отобьемся уж как-нибудь, слава богам, опыт есть.
— У нас. А дети?
— Карлос, ради всего святого! Не напоминай ты!..
Барон, хмуря брови, качнул головой.
— Самому бы забыть,— буркнул он и вернулся к печке. Сняв с огня закипевший кофейник, взял с полки кружки.— Ты дома-то когда был последний раз? В сентябре?
— Не помню.
— Понятно,— Карлос разлил по кружкам дымящийся кофе.— Ну, ничего, за два-то месяца, чай, имя твоё там не забыли. Дождемся твоего денщика — и езжай...
— Никуда я не поеду!
— Поедешь.
— Ты опять?— набычился маркиз.— Это мой дом. И, на минуточку, моя застава!
— Угу. А еще тут всегда есть кого за добавкой послать?..— барон передернул плечами и сдвинул брови:— Без шуток, Астор — хватит! Последнее здоровье бутылке оставишь! А если завтра в бой?
— Надо будет — пойду,— огрызнулся тот.— Что ты пристал ко мне? 'Езжай' да 'езжай'! Мне и тут неплохо!
— Я вижу,— обронил хранитель первой заставы, ставя перед другом кружку.— Поезжай, Астор. Себя не жалко — так хоть жену пожалей. Небось, сидит там одна, не знает уже, что думать.
Маркиз, не сдержавшись, с иронией хохотнул. Если он и был в чем-то уверен, так это в том, что Лавинию его отсутствие могло только порадовать.
— Не беспокойся,— обронил он,— ей чем я дальше — тем лучше...
— Так на кой ляд тогда женился?
— Сдуру,— мрачно проскрипел маркиз Д'Алваро, отводя глаза. Друг хмыкнул.
— Понятно,— повторил он. И добавил:— Дело твоё, только поздно уже локти грызть, Астор. Лучше не станет. И кончай хлобыстать, пока не аукнулось! Ты чего хочешь — в ящик сыграть раньше времени? Добро! Ползи назад в стойло, уж верно, кто-нибудь посочувствует!
— Карлос!..
— Нишкни. Заварил кашу — так нечего теперь другим ложку пихать, сам и расхлебывай. Езжай домой, говорю, довольно позориться. И перед женой извинись, нелишне будет.
— 'Извинись'?.. Да я видеть ее не могу!
— Не можешь — не смотри,— спокойно отозвался барон.— Не ты первый, не ты последний. Она мать твоего сына. И она носит твое имя — унижая ее, ты унижаешь себя. Не дело, Астор.
— Кто бы говорил...— буркнул тот.— Хватит читать мне мораль, без тебя разберусь.
— Это как вчера и позавчера?..
— Да не буду я больше пить, не буду!— раздраженно дернулся маркиз Д'Алваро.— Только оставь ты уже меня в покое! Заняться тебе больше нечем? Если...
Он, не договорив, умолк и приподнялся на стуле. Взгляд хранителя второй заставы, устремленный в окно, вспыхнул одновременно тревогой и неясной надеждой. Барон выпрямился:
— Фабио?
— Да.
В поместье Алваро его хозяин вернулся уже за полночь. В ворота въехал, низко опустив капюшон, чтоб не встречаться глазами с бойцами внутреннего гарнизона, у крыльца спрыгнул на землю, покачнулся и бросил поводья зевающему денщику:
— Сведи на конюшню да иди спать. Камин сам растоплю.
Гарет, набегавшийся за день, прозевал 'Будет исполнено, ваше сиятельство' и вместе с лошадьми исчез в темноте. Маркиз Д'Алваро медленно поднялся вверх по ступенькам крыльца. Толкнул дверь, шагнул через порог и, оказавшись в темной передней, прислушался. Дом спал. Что же, по крайней мере, встреча с супругой ему сейчас не грозит... Стянув плащ, Астор не глядя швырнул его в колченогое кресло у лестницы, кое-как одолел ее и, дохромав до спальни, с облегчением прикрыл за собой дверь. Чувствовал он себя скверно, пусть и получше, чем утром — руки тряслись, голова трещала словно готовясь лопнуть, а дыхание сбивалось от малейшего усилия. Ни глотка бренди Карлос ему сделать так и не дал. Правда, здесь была не застава, и сейчас спуститься в погреб Астору уже никто бы не помешал, но... 'Тогда точно сорвусь,— подумал он, облизнув пересохшие губы и с трудом отогнав навязчивое желание опохмелиться.— А остановить будет некому' Отлипнув от двери, маркиз с третьей попытки зажег свечу и занялся камином.
Фабио вернулся ни с чем. Ни на первую заставу, ни в поместье Освальдо списков так и не прислали. Может быть, завтра... Маркиз Д'Алваро, почувствовав знакомый холодок, потянувшийся к сердцу, на миг прикрыл глаза. Карлос был прав. Груб, но прав. Пока его друг бесился от злости, заливая вином горечь поражения, мир катился в тартарары. Снова. Как двадцать лет назад. Только тогда Астору некого было беречь, кроме своей страны, а теперь... Кассандра! В преданном огню Даккарае, совсем юная, совсем одна!.. 'Будь проклят этот Данзар!'— вновь подумал маркиз, с ненавистью глядя в огонь. Пальцы его, сжимающие кочергу, свело судорогой. Слухи о диверсии до сих пор оставались слухами, да и о причастности ближайшего соседа к трагедии на Даккарайской пустоши никем не упоминалось, но вывод был очевиден. Конечно, Данзар! Несвойственная сезону активность по ту сторону Туманного хребта и гарнизоны горных крепостей Геона, переведенные в режим повышенной готовности, говорили об этом прямо. Приказа об усилении южных застав их хранители ждали не зря... Но боги с ними, с заставами и крепостями! Даккарай! 'Как эти ублюдки только сумели до него добраться?— думал Астор.— И для чего им это было нужно? Жалкие полсотни офицеров, остальное — неоперившийся молодняк!..' Оставив кочергу, маркиз тяжело поднялся с колен и подошел к окну. Прижавшись лбом к холодному стеклу, вгляделся в ночь — там, внизу, в центре голой лавровой рощи, темнел домашний храм Антара. Его узкие окошки-бойницы призрачно светились желтым. Кто зажег свечи у алтаря? Гарет?.. 'А должен был я',— промелькнуло в голове. Маркиз опустил глаза. После чего, сомкнув веки, мысленно воззвал к суровому богу войны и неба, моля о прощении. И снисхождении — не к себе, но к тем, чьи крылья еще не окрепли для бури. Кассандра... Кайя... Энрике, Санто и другие — те, чье будущее уже предопределено... 'Храни наших детей, Владыка Неба! Возьми нашу силу в обмен на их удачу, укрой их облаками от вражьей стрелы, заслони крылом, освети их путь в поднебесье... Они всё, что у нас есть — и мы отдали их тебе. Защити наших детей! И да восславят они величие твоё, как славили мы, наши отцы и деды — сталью наших мечей и кровью наших врагов...'
