Тетрадь 64

— Я уже думал, — Эркин придержал поскользнувшуюся Женю, — если купим стол, положим его кверху ножками, всё остальное на него, увяжем, как следует, и повезём. Как санки.

— И обдерём крышку, — Женя вздохнула. — Лучше уж санки купить.

— Ладно, — сразу согласился Эркин. — Переход через пути вон там. И дальше вдоль путей. Правильно?

— Ага.

Прохожих было немного, но Женя внимательно разглядывала, как они одеты. Хотя тёмные толстые пальто и вязаные платки женщин ей уже примелькались. Нет, она одета не хуже других. Вот только черевички, конечно, не по погоде. И тут же поправила себя: не по сезону. Надо купить валенки. И Эркину. И Алисе. Алисе нужно тёплое пальто. И рейтузы. Иначе она не сможет гулять. А Эркину... Многие мужчины носят, да, правильно, полушубки. Если бы удалось такой купить, было бы здорово. И ещё ему нужно тёплое бельё. Как... как у папы было. Он, правда, редко его надевал. Или нет... Она не помнит. Но это неважно. Эркину работать на улице, в одних джинсах он простудится.

Эркин искоса поглядывал на оживлённое лицо Жени и ни о чём не спрашивал. Конечно, и Жене, и Алисе нужна тёплая одежда. И обувь. Валенки, да, правильно, валенки. Если удастся, то сегодня же. Вот, если у Филиппыча будут валенки, то сразу и купим.

— Ты о чём думаешь, Эркин?

— Тебе холодно в черевичках, — сразу ответил Эркин. — Нужны валенки, Женя. И тебе, и Алисе.

— А тебе?

— У меня сапоги. Мне тепло, Женя, правда.

Женя улыбнулась.

— Не выдумывай. Если там есть валенки, то сразу и купим.

Эркин засмеялся.

— Я это же думал.

— Ну вот! — торжествующе заключила Женя.

Но у Филиппыча валенок не было. Зато наличествовало очень много всякого другого и очень нужного. Сам Флиппыч, кряжистый старик с лохматой бородой — Эркин впервые такое увидел — встретил их ухмылкой.

— За обзаведеньем, молодые, так?

— Так, — весело кивнула Женя. — Здравствуйте.

— И вам здравствовать, да детей растить, — ответил Филиппыч. — Ну, смотрите, да высматривайте.

Посмотреть и вправду было на что. Магазин Филиппыча оказался так плотно набит товаром, что Эркин сразу вспомнил фургон Роулинга, так же невзрачный снаружи, и улыбнулся воспоминанию. Здесь тоже... и новое, и не очень, и подороже, и подешевле.

Стол нашли быстро. Эркин придирчиво оглядел его. Исцарапан, конечно, но это не страшно, можно и шкуркой загладить, да даже просто покрасить, и будет как новый. Он так и сказал Жене. Женя кивнула.

— Да, до ремонта, конечно, а потом...

— А потом ко мне и привезёте, — хохотнул Филиппыч.

Стол был крепок и дешёв. Всего три рубля. Но к нему нужны табуретки, их малы. А табуретки новые, даже будто свежим деревом пахнут. И всех размеров: от высоких, что почти вровень со столом, до совсем маленьких. Но тут Женя увидела четыре стула. Тоже новенькие, блестящие от жёлто-прозрачного лака, с красивыми фигурными спинками и ножками. Стулья оказались по двадцать пять, но Женя так восхищалась ими, что у Эркина язык, конечно, не повернулся, а Филиппыч сказал:

— Можно и стол такой заказать.

— А сколько ждать? — спросил Эркин.

— Да с месяц, а, может, и больше.

— Тогда стол берём этот, — сказал Эркин. — А стулья...

— Все четыре, — решительно сказала Женя. — И две табуретки, вот эти, они тоже нужны. И... ой, а как же мы их довезём?

— Далеко везти? — спросил Филиппыч.

— На Цветочную, — улыбнулся Эркин. — В "Беженский Корабль".

— Миня! — крикнул Филиппыч и властно приказал вынырнувшему из-за стопки вёдер мальчишке лет двенадцати: — Скажи Терентию, что работа есть. Пусть розвальни подгонит, — и уже Эркину с Женей объяснил: — Извозом зарабатывает. И довезёт, и внести поможет.

— И за сколько? — спокойно спросил Эркин.

— Десятая доля с общего. Ну, и на чай ему сколько не жалко.

— Тогда всё, что нужно, сразу и возьмём, — обрадовалась Женя.

Филиппыч не скрыл довольной ухмылки. Вошёл мужчина в полушубке и весело спросил:

— Ну, и где груз?

Терентий — догадался Эркин, и веселье его тоже понятно. Работа подвалила!

И пока Женя ходила по магазину, выбирая и отбирая, Эркин и Терентий вытаскивали на улицу и укладывали на сани стол, стулья, табуретки, две свёрнутые рулоном перины, два ватных стёганых одеяла, три подушки, кухонный стол-шкафчик, ведро и плетёную корзину, ещё ведро, таз, три кастрюли, сковородку и чайник...

— Однако размахалась твоя, — хмыкнул Терентий, засовывая вниз тяжёлый чугунный утюг.

Эркин осторожно уложил в ведро свёрток с чашками. Стопка тарелок уже улеглась в другом ведре.

— Ничего, — ответил Эркин универсальным, как он убедился ещё в лагере, словом.

— Оно так, — кивнул Терентий.

— Всё, — крикнула из дверей Женя.

И Эркин пошёл к ней, доставая на ходу бумажник. В глубине магазина стоял странный стол. Эркин таких ещё не видел, и Женя, заметив его удивление, шепнула ему, что называется такое конторкой. Филиппыч извлёк счёты и защёлкал костяшками. Насчитал четыреста шестьдесят семь рублей. Эркин, молча следивший за счётом, кивнул. Кивнул и Терентий, слушавший, не менее внимательно.

— Ну, совет вам да любовь, — сказал Филиппыч, принимая от Эркина пятисотенную и отсчитывая сдачу. — И от меня вам на счастье и в премию, чтоб дорогу ко мне не забывали и другим показывали.

И вручил Жене металлический поднос, расписанный яркими цветами по чёрному полю.

— Ой! Спасибо! — ахнула Женя.

Так, в обнимку с этим подносом, её и усадили в сани, посреди вещей. Эркин сел впереди, рядом с Терентием. Тот чмокнул, шевельнув вожжами, и его рыжий светлогривый мохноногий конь стронул с места.

— Прямиком на Цветочную не поедем, — объяснил Терентий. — По асфальту полозья сотру, и конь станет. А кружок дадим, так враз примчит.

Старый город состоял из одноэтажных, окружённых садами домов. Над трубами крутились, прижимаясь к крышам дымки, окна в деревянных резных и раскрашенных рамках... "Если где и искать мужскую подёнку, — подумал Эркин, — то здесь". Если вдруг с завода выгонят. Терентий рассказывал, что живут здесь с огорода, ремесла и скотины, а как в войну завод поставили, то кое-кто и на завод пошёл.

— А ты?

— А я свободу люблю, — хохотнул Терентий. — Мне начальники ещё в армии надоели. Я сам... и хозяин, и начальник, и над бабой командир, — и озорно подмигнул Эркину.

Эркин охотно рассмеялся.

Миновав Старый город, выехали в поле, и конь пошёл ровной размашистой рысью.

— Места у нас хорошие, — рассказывал Терентий. — Земля не ах, но рожь вызревает. А уж огороды... всё, что душе угодно. Ну, и сады... А уж молоко у нас самолучшее.

— Трава хорошая, — понимающе поддержал тему Эркин.

— Во-во, — кивнул Терентий. — Ну, а зимой извозом подрабатываю. И хватает, и... у тебя-то как, большая семья?

— Трое нас. Мы вот и дочка.

— Ну, ваше дело молодое, — Терентий направил коня на боковую узкую дорогу. — Вы себе ещё живо настругаете.

И подмигнул Эркину. Эркин заставил себя улыбнуться в ответ.

— Война много народу покрошила, — Терентий шевельнул вожжами. — Восполнить надо. Так, а теперь молодуха пусть сидит, а мы коню помогать будем. Бугор не велик, а помогать велит.

Подпирая собой сани, они спустились в неширокую впадину, пересекли её и поднялись наверх. Дорога запетляла между деревьями, и Эркин догадался, что они подъезжают к дому с тыльной стороны.

— Ну, — весело сказал Терентий, когда из-за деревьев встала белая, просторно раскинувшая крылья, громада дома. — Вот и Корабль. Показывай, в какое крыло.

После минутной заминки, Эркин показал на правое крыло.

— С той стороны подъезд.

— Принято, — кивнул Терентий, — заворачивая коня в объезд башни.

Асфальт вокруг дома покрывал тонкий слой снега, но конь сразу перешёл на шаг, а Терентий спрыгнул, облегчая поклажу, и пошёл рядом. Эркин последовал за ним.

Они подъехали к своему подъезду и остановились. Эркин помог выбраться Жене.

— Замёрзла, молодуха? — смеялся Терентий. — Ну, потерпи малость, пока мы согреемся, перетаскаем. А ты нам дверь подержишь да за конём приглядишь, — и в растяжку: — Стоя-а-ать!

Конь только ухом шевельнул в ответ. И Эркин подумал, что у Терентия, как у Фредди, конь "с пониманием". И досадливо дёрнул плечом.

Женя подпрыгивала у саней, постукивая нога об ногу. Эркин и Терентий распустили, стягивающие поклажу верёвки.

— Вот, давай с этой бандуры, — Терентий показал на кухонный шкафчик, — и начнём.

Под соломой, выстилавшей розвальни, у него лежали брезентовые лямки для переноса. Эркину уже как-то приходилось с такими работать, а в ватаге у Арча вообще у каждого своя такая лямка была. Глядя, как Эркин подгоняет её себе под рост, Терентий кивнул.

— Умеешь. Ну, берёмся.

Женя им придержала дверь. Поднимаясь по лестнице и чувству, как и его прохватило через сапоги, Эркин твёрдо решил: сегодня же Жене валенки купим.

Алиса выбежала в прихожую, услышав, как проворачивается ключ в замке, и остановилась, удивлённо приоткрыв рот. Эркин ободряюще улыбнулся ей.

— Здравствуй, хозяйка, — подмигнул ей Терентий. — Распоряжайся, куда заносить.

— Здра-асте, — не очень уверенно ответила Алиса.

— Алиса, на кухню дверь подержи, — попросил Эркин.

Они затащили шкафчик на кухню и поставили между плитой и раковиной. Эркин даже удивился, как точно он встал. Терентий заметил его удивление и объяснил:

— Всё под один размер подгоняют. Так удобнее.

Эркин понимающе кивнул.

Алиса крутилась рядом, но под руки не лезла.

— Сейчас ещё принесём, — сказал ей Эркин. — Не закрывай дверь.

— А мама? — спросила Алиса.

— Мама здесь, — ответил Эркин. — Она внизу с остальными вещами.

— Я к ней пойду!

— Нет, — твёрдо ответил Эркин, — ты будешь ждать здесь.

Терентий собрал лямки, и они пошли обратно.

Уходя, Эркин притворил, но не захлопнул дверь. Ещё две ходки — не больше. Женя совсем замёрзла. Значит... надо всё забирать сейчас. И... и вот что.

— Слушай, а валенки на рынке?

— Ну да, — кивнул Терентий. — Это в субботу или в воскресенье. Тогда самый торг.

Эркин мрачно кивнул. Сегодня... среда. Четверг и пятницу Жене мёрзнуть. Чёрт, неладно как получается.

Вид стоящего у саней и беседующего с Женей милиционера настроения ему не улучшил. Милиционер, увидев его, козырнул.

— Старший лейтенант Фёдоров. Ваш участковый.

— Здравствуйте, — ответил Эркин, плечом мягко отодвигая Женю себе за спину. — Эркин Мороз.

Фёдоров усмехнулся.

Терентий выгружал из саней стол, и Эркин стал помогать ему. Вытащив стол, Эркин уложил между ножками свёрнутые рулоном перины и одеяла, пристроил подушки. Терентий, понимающе кивнув, помог ему перевязать всю эту кучу и приготовил лямки. Но Эркин покачал головой.

— Бери стулья и табуретки. Женя, иди домой. Холодно.

— Но, Эркин... — начала Женя.

— Идите-идите, — улыбнулся Фёдоров. — Я присмотрю.

— Милиция — это, конечно, надёжнее, — хмыкнул Терентий, беря стулья.

Женя взяла таз и корзину с кастрюлями, чайником и сковородкой, сунула туда поднос и пошла вперёд. Эркин с коротким резким выдохом поднял стол, как поднимал мешки с концентратом, и пошёл следом.

— Да уж, — переглянулся с Фёдоровым Терентий. — Чем другим ещё смотреть надо, а силой точно не обделили, — и, крякнув, потащил стулья.

Участковый, сразу став серьёзным, кивнул.

Алиса встретила Женю радостным визгом.

— Мам, а у нас шкафчик есть!

Но тут Эркин втащил стол, и разбираться, о каком шкафчике говорит Алиса, стало некогда. Положив стол на пол, Эркин сразу повернул обратно.

— Сейчас остатки принесу.

Вошёл Терентий, поставил стулья и стал распутывать узлы. Женя взялась ему помогать. Эркин принёс ведра с посудой, утюг и табуретки. Терентий собрал свои верёвки. Эркин достал бумажник и протянул Терентию пятьдесят рублей. Сорок семь за работу и три рубля сверху. На взгляд Эркина, вполне достаточно. Терентий, видимо, тоже так посчитал и спокойно принял деньги.

— Спасибо вам, — поблагодарила Женя.

— И вам спасибо. Совет вам да любовь, — и улыбнулся. — Даст бог, не в последний раз виделись.

Когда он ушёл, Эркин закрыл за ним дверь и тревожно посмотрел на Женю.

— Ты очень замёрзла?

— Да нет, Эркин, — отмахнулась Женя, разматывая платок. — Давай разбирать.

— Да, сейчас.

Он быстро снял и повесил куртку, ушанку, сбросил сапоги. А прихватывает через джинсы. Надеть, что ли, завтра рабские поверх? Они просторные, налезут. Разделась и Женя. Перины и одеяла с подушками они занесли во вторую комнату, а остальное на кухню.

Перевернули и поставили стол, расставили стулья, посуду на стол, нет, кастрюли на шкафчик, а утюг... утюг сюда, вёдра в ванную, корзину... корзину пока в прихожую... Алиса так деятельно помогала, что Женя была вынуждена шлёпнуть её. Ведь сказали не трогать утюг, он хоть холодный, но тяжёлый, уронит ещё на ногу.

— Так, — Женя остановилась на мгновение, оглядывая кухню. — Так, Эркин, я в магазин. Нужно делать нормальный обед.

— Я схожу, — предложил Эркин.

— Нет, я сама! — крикнула уже из прихожей Женя.

Мгновенно оделась, схватила сумку, и нет её. Эркин посмотрел на глядевшую на него снизу вверх Алису и улыбнулся.

— Давай пока вымоем всё.

Что новую посуду надо сначала вымыть, он ещё в Джексонвилле слышал. Ну, и стол он заодно протрёт, как следует. Тоже ведь... для них он новый, да и какая у Филиппыча чистота, сам видел. Ладно, до Мани с Нюрой недалеко, авось Женя не замёрзнет. Но что же с валенками делать? Ему завтра на работу, он-то сапогами обойдётся. Наденет носки, портянки сверху, и рабские штаны поверх джинсов, а куртка тёплая, да и вообще на работе не замёрзнешь. Он закатал рукава рубашки, но переодеваться не стал: им после обеда ещё за покупками идти. Хоть что из одежды Жене и Алисе купить. Деньги-то есть.

— Эрик, а в шкафчике что будет?

— Посуда, — удивился её вопросу Эркин.

— Нет, в другом.

— Каком ещё другом?

— А вот!

Алиса подтащила его за руку к окну. Здесь под окном была двойная выкрашенная под цвет стены дверца. К изумлению Эркина, за ней действительно оказался шкафчик. Просторный и... и ощутимо холодный. Зачем это? Тайник? Для чего? Прежние жильцы о нём, похоже, не знали, иначе бы тоже... наверняка разломали. А так внутри только пыльно и обе полочки целы.

— Эрик, это для гномиков? Нет, домового, да?

— Нет, — задумчиво покачал он головой.

— А в других комнатах нет, только здесь, я смотрела.

— Мгм, — пробурчал Эркин, водя рукой по задней стенке и начиная догадываться. Неужели... неужели погреб, как рассказывал Андрей. Не в полу — второй этаж ведь, а в стене. Здорово!

Он закрыл дверцы и встал. Улыбнулся Алисе.

— Молодец, что нашла.

Алиса просияла широченной улыбкой.

— А там тоже мыть будем?

— Конечно. Вот посуду домою, и там сделаю.

— Ага-ага, а я вытирать буду.

Но тут пришла разрумянившаяся весёлая Женя. И Алиса стала показывать ей находку. Женя тоже удивилась, обрадовалась и похвалила Алису.