Никита сделал всего один глоток и упал лицом вниз, опрокинув кружку. Торжествующий вопль поляков был слышен во всем городке. "Зажать" выигранное пиво победители не решились, они говорили-то с трудом.

Почти целая бочка "крепленого" напитка была дружно распита командой польского судна.

Слуга потащил Никиту на корабль, ругаясь вполголоса, останавливаясь и растирая ему лицо снегом. Ни тот, ни другой не видели, как из кабака выскользнули трое совершенно трезвых поляков. За углом их уже ждали Моргулька и Вадим. Верзила-поляк оторвался, шел впереди, двое его помощников семенили следом. Вадим и Моргулька напали подло, ударили в спину полякам, зарезав их без звука. Верзила обернулся, но не останавливаясь бросился к Никите. Тот развернулся, услышав топот, подскользнулся, упал, и удар поляка прошел вскользь, не порвав кольчугу, даже не сломав Никите ребра. Поляк навалился, подмял под себя Никиту. Послышались три хлопка, никто из участников схватки не обратил на них внимания.

— Стащите с меня этот труп. Он меня задушит, — прошипел Никита.

— Сейчас труп с тебя сниму! — обрадовался Вадим, — и трофеи с трупа сниму.

* * *

— Миленький мой! Как же тебя угораздило? Ах! Несчастье то какое, — всплескивала руками Бажена.

— Дай воды промыть желудок! — злым голосом прорычал Никита.

Кувшин с квасом в его руках появился мгновенно.

Закончив медицинские процедуры, Никита уселся поудобнее.

— Вадим! Поляки будут пьянствовать еще часа два. Деньги каждый носит с собой, пока трезвый знает меру, а тут выпили бочку пива на халяву, а деньги в поясе есть, значит будут пить дальше. Нашим всем прикажи — спать до полуночи, дежурный наряд разбудит. Проследи сам, чтобы никто с судна не ушел. Мало ли что ..., есть большие любители золота, лучше не рисковать.

* * *

Вадим не стал рисковать, он зарезал обоих "любителей ночных прогулок".

Возможно, именно поэтому ночная атака на польское судно оказалась исключительно успешной — Никита потерял всего дюжину убитыми и тяжелоранеными. Хотя благоприятных обстоятельств было много: безлунная ночь, пьяные поляки, не менее пьяные местные караульные на пристани.

К утру оба судна покинули город и причалили к берегу за первым поворотом реки. Никита считал, что пару дней до подхода пополнения, можно пожить на реке. Городскому воеводе доложили о происшедшем только к полудню, тот послал пару отрядов вдоль реки на разведку. Собраться и выехать они смогли лишь на следующий день. В тот же день первый отряд вернулся, обнаружив цель. Воевода собрал всю свою дружину — полсотни воинов должны были устрашить две дюжины "разбойников" и принудить к сдаче в плен. Выехал воевода на "охоту" за разбойниками утром третьего дня. Каково же было его разочарование, когда он обнаружил на берегу сотню всадников, хорошо вооруженных, на боевых конях!

Глава 12. Личный враг.

— Удачный момент. Воевода сам подставился, недотепа, выехал из крепости со своей дружиной, никто его не выманивал. Разделаем его под орех, город беззащитный останется — весь в наших руках, стражники сдадутся без боя, — обрадовался Моргулька.

Бажена при переводе смягчила грубое предложение чеха, добавила "благородства". Неожиданно для Никиты чеха поддержали Сом, Вадим и Окунь.

— Я не понял? Это же наши! — возмутился Никита.

— Какие "наши"? Они тебе, Мышкину, или Олегу присягали? Нет! Договор подписывали, икону целовали? Нет! А сейчас у них в руках обнаженные мечи! Ты в полном праве их убить! — сказал Окунь. Сом и Вадим дружно поддержали.

— Не хочешь взять на копьё, потребуй у воеводы виру, — проявила купеческую смекалку Бажена.

— Нам сейчас терять людей нельзя. Плоцк хорошо защищен и имеет солидный гарнизон. У нас каждый человек на счету. Уж на что поляки пьяны были, дюжину воинов мы потеряли. Если сейчас схлестнемся с воеводой, то вдвое, втрое потери возрастут, — пояснил свою позицию Никита.

— Тебе следовало нас подождать. Тогда и потери были бы другие, — заворчал Сом. Он в пятый раз уже возвращался к авантюре Никиты. Тот чувствовал его правоту и не одергивал.

— Моргулька, возьми с собой своего Матея. Бажена будет переводить. Договор заключите от своего имени, меня впишете третьим рыцарем, — подвел черту под обсуждением Никита.

— Моргулька Зубаты, Матей Халабала и ... Никита Добрынич? Воевода сразу поймет, что ты не чех, — заспорила Бажена.

— Ба-же-на! Такая чудная была неделя! Уже собрался брать тебя замуж ...

Полька потупила взор, сделала мину: сама скромность.

"Что-то тут не так, слишком послушна стала Бажена ...", — подумал Никита.

— Нам нужен союзник, на случай, если комес пришлет сюда отряд, а он пришлет. Неплохо бы подбить воеводу на набег. В Плоцке есть чем поживиться, — размечтался Никита.

— Вопрос с набегом лучше не поднимать. Воевода будет месяц собираться, никакой тайны не удастся сохранить, в Плоцке нас уже будут ждать, — возразил Окунь.

— Хорошо! Вира и договор! Не будем терять время! — согласился Никита.

* * *

Переговоры с воеводой продлились до полудня и планируемый выход в путь отложили на день. Моргулька добился от воеводы, в счет виры, охраняемой сухой стоянки для обоих судов в городе. А Бажена, как бы переводя слова чеха, внесла в договор гарантии по обеспечению её вкладов, иначе даже знакомые с её отцом купцы не принимали на хранение серебро, они своими глазами видели её конфликт с людьми комеса. Всё серебро она не решалась оставить, большую часть Бажена собралась везти с собой. Никита выбрал кружной путь через Холм, чтобы приехать в Плоцк южной дорогой. Там, в Холме, остался доверенный слуга Бажены, который уехал туда вместе с Окунем и Вадимом. Те привезли от него письмо, в Холме купцы не знали о неприятностях Бажены и соглашались забрать около половины серебра польки на хранение.

Утром следующего дня отряд отправился в Холм, а уже вечером к городу подошла сотня поляков. В этой сотне был и старший брат убитого Никитой шляхтича Казимира — Стефан Маклин. Во время посещения Баженой Плоцка Маклин уехал в Краков, комес мог начать "расследование" убийства купца, если бы Бажена отдала ему серебряный самородок. Известие о смерти брата вынудило его срочно вернуться домой. Комес с радостью включил пылающего чувством мести шляхтича в отряд, посланный за серебром — ему нужен был человек, готовый с радостью убить беззащитную женщину. В Берестье поляков не пустили, воевода с удовольствием указал им дорогу в Холм, пустил их по следам Никиты. Воевода оценил боевые качества "чехов" и считал, что поляки обломают на них свои зубы, тем более, что поляки устали, а "чехи" были свежи и имели по три лошади на человека.

* * *

Ночью выпал снег. Утро выдалось свежим, бодрящим, безветренным. Никита ехал с Баженой в розвальнях, он решил выяснить причину необычайной уступчивости польки. Бажена отмалчивалась, дремала, стараясь прихватить ещё чуток сна. Они зарылись в огромную шубу, только Никитина голова виднелась на поверхности. Час спустя шаловливые руки польки полезли путешествовать по телу Никиты, и тот с сожалением остановил этот процесс.

— Ты мне что-то собиралась рассказать?

— Ты заметил?

— Что-то важное?

— Для тебя твой сын — это важно?

— Я так и думал! Но, обычно, женщины становятся раздражительны ...

— У тебя есть опыт? И много у тебя детей? — изобразила Бажена наигранный гнев.

— Нам нужно о свадьбе думать, а мы ввязываемся в авантюру с риском для жизни.

— Пока комес жив, у меня не будет другой цели в жизни! Я потрачу все свои деньги, я умру, но отомщу за отца! Ты со мной?

— С тобой! Только умирать ни тебе, ни моему ребенку не позволю! — радостно засмеялся Никита, — мы тихохонько прокрадемся в Плоцк, захватим крепость и казним комеса. Надеюсь, кроме того отряда, что мы вырезали в Берестье, комес направил ещё больший отряд за твоим серебром и оголил защиту Плоцка. Так что считай — комес твой с потрохами!

— Ну, тогда и серебра потраченного не жалко будет. Я по векселям золото получу, то, что не успела забрать при поспешном бегстве, — проявила свою купеческую суть Бажена.

* * *

Около полутора сотен километров до Холма Никита рассчитывал пройти за два дня, погода этому благоприятствовала. Но на второй день отряд обогнал два обоза, потерял на этом уйму времени, и за первые два дня было пройдено чуть больше двух третей пути. Польский отряд не имел саней и смог удержать очень высокую скорость. За первый день поляки прошли почти сотню километров, и к полудню второго настигли русских.

Дорога поднималась в гору, и русский обоз еле-еле полз, все покинули сани и шли пешком, держа лошадей под уздцы. Никита стоял на вершине пологого холма вместе со своими охотниками, чехи держались рядом, но отдельной группой. Два дня непрерывного сюсюканья Бажены утомили Никиту, и та великодушно послала его размяться, проехаться с друзьями верхом. Никита смотрел на Бажену в ярко рыжей шубе, идущую рядом с санями далеко внизу, и тихо радовался — по-настоящему умная женщина способна превратиться из стервы в образцовую "домашнюю хозяйку".

Арьергард догнал медленно ползущий обоз из саней. Всадники спешились и повели в гору своих лошадей вслед за обозом, сбились в плотную группу.

* * *

Стефан Маклин со своей пятеркой воинов оторвался от основного отряда на сотню метров, ему слышались за поворотом дороги звуки кнута, крики людей и ржанье лошадей. "Неужели догнали?" — не верил он. Дважды они обгоняли неспешные обозы, те было видно издалека — торговые.

Стефан остановил свой маленький отряд и приказал сменить лошадей и надеть доспехи. Через пять минут, оставив слугу со сменными лошадьми, переговорив с догнавшим их командиром отряда, Маклин погнал свой отряд вперед.

Выросшая за поворотом цель вселила в шляхтича чувство радости. "Киевский сброд попал в капкан. Добыча сама идет ко мне в руки! А та рыжая шуба — купеческая сучка! Голову даю на отсечение! Где её хахаль — убийца брата? Пся крев!" — Стефан стеганул своего коня, пытаясь с разбега настичь русских. Его пятерка воинов последовала за ним на полном скаку. Снег лежал неглубокий, хорошо подкованные лошади легко находили опору в ещё не промерзшей земле. Поляков охватило предчувствие удачи, кураж.

"Рыжая сучка" бросилась бежать в сторону от дороги. По целине, по крутому склону наперерез ей мчался высокий, богато одетый всадник на огромном коне. За ним устремилась четверка рыцарей. Пытаясь защитить своего хозяина, они оставили отряд без командования, и тот превратился в беспомощную толпу. "Всех вырежем! Смерть пришла киевлянам", — обрадовался Стефан, увидев, как бестолково заметались враги.

Пары метров не хватило киевлянину, чтобы защитить купчиху. Шляхтич махнул мечом, и отрубленная голова "рыжей сучки" покатилась по снегу, оставляя за собой ярко красные пятна крови. Высокий киевлянин не стал отворачивать своего коня. В столкновении обе лошади переломали ноги, а Стефан ударился спиной о землю и через минуту умер. Перед смертью он был счастлив.

Судьба сыграла со Стефаном злую шутку. Поляки захватили обоз с серебром и бежали, бросив сражаться. Бой был ими выигран, но у командира, в отличие от Стефана, была другая задача: он должен был привезти серебро, иначе всю его семью ожидала плаха.

* * *

Воевода Берестья раздумывал недолго. К решительным действиям его подталкивали казначей и старшина купцов. Как сговорились!

— А я говорю верное это дело, и законное. Больше половины серебра полячка с собой увезла! Сотня, посланная комесом Плоцка, если не захватит клад, то существенно проредит эту шайку воров, — нудил казначей.

— Мы готовы выделить в помощь твоей дружине купеческое ополчение — сотню охранников, — наконец, после двухчасового пустого разговора, дошел до сути дела купец.

— Что же ты, и всё твоё, жадное до злата, общество хотят за такое щедрое предложение? — устало спросил воевода.

— Ты забудешь про те расписки, что мы выдали полячке.

— Только про те расписки, которые ты при мне уничтожишь! И заруби себе на носу — всё серебро, захваченное в бою, останется у меня!

— А золото?

— Трофеи все мои!

— Тогда пленных ты отдашь мне!

— Да. Иначе как ты сможешь получить расписки? — засмеялся воевода, — Иди, купец, собирай ополчение, утром выезжаем вслед за поляками. Спустя час, не следует им знать, что мы у них на хвосте.

* * *

Поляки владели серебром меньше двух часов. Свежий русский отряд использовал и хорошее знание местности, и своё трехкратное преимущество полностью. Поляков вырезали всех до одного, воевода не хотел неприятностей с соседями. По свежему снегу выслеживали, догоняли и убивали каждого, и воина, и слугу. Воевода давал за каждую голову десять гривен, и дружинники не печалились о пропавшей выгоде — пленниках. Часто за богатого шляхтича можно было получить до сотни гривен, но, пленный — это журавль в небе, а убитый поляк — синица в руках.

* * *

Окунь и Вадим увозили полумертвого Никиту в Холм в одних розвальнях с телом Бажены. Сом со слугами ехал следом. Чехи держали заслон, не давая полякам прорваться.

Поляки остановили свой натиск буквально на четверть часа, эта передышка дала возможность чехам собрать отряд в один кулак, и вторую атаку русские встретили выстрелами из арбалетов и жестоким встречным конным ударом. Поляки были сброшены с холма вниз, их не преследовали только из-за отсутствия приказа. Чехи не подозревали насколько ценен груз и не рискнули контратаковать, преимущество поляков в численности делало такое решение рискованным.

В Холме Никита пролежал без сознания целые сутки. Местный знахарь тщательно осмотрел его и не нашел никаких серьёзных повреждений, только синяки и ссадины.

— Он был слишком напуган, — не лицеприятно высказался знахарь.

— Никита рисковал своей жизнью много раз. Он не трус! — отверг обвинение Окунь.

* * *

Ночное нападение на Плоцк Никита видел в темно-серых тонах. Даже кровь в свете редких факелов казалась черной. Никита убивал всех на своем пути, сначала спящих, затем, бестолково путающихся под ногами, спросонья, слуг, женщин, детей и никак не мог добраться до комеса. Наконец загорелся город, недаром, всю ночь бушевал ветер и русские вовремя подожгли несколько домов сразу. Крепость была уже в руках русского отряда, за её стенами можно было отсидеться во время пожара. Стало светло, как днем. Никита методично зачищал помещения, одно за другим. Люди падали под его ударами, как соломенные снопы. "Почему они не сопротивляются", — удивился Никита. Мгновенно, из-за угла, в коридоре показался десяток польских рыцарей в полной броне, с готическими надписями на немецком языке. Никита вытащил свой последний довод — беретту. Один выстрел — один труп. Никита стрелял и стрелял без перерыва. Третий десяток польских рыцарей в германских доспехах пытался прорваться, приблизиться на дистанцию рукопашного боя, а Никита со звериной злобой убивал и убивал их. Наконец шестерка арбалетчиков выстроилась в два ряда за грудой рыцарских тел. Они выстрелили одновременно, в надежде, что Никита не сможет увернуться. "Тянут время. А комес уходит подземным ходом", — наконец сообразил Никита. Он бросил за спину арбалетчикам гранату и ушел от летящих болтов из коридора в комнату. Через секунду после взрыва Никита уже несся по коридору в сторону выхода, он знал, что не успевает к винному погребу, где берет начало подземный туннель из замка в далекий лес, комес опередил его. "Разве что бестолковый кладовщик заставил тайную дверь бочками с молодым вином?" — изо всех сил взмолился Никита. Весь двор крепости был усеян телами погибших поляков. "Так вам и надо предатели!" — мелькнула приятная мысль у Никиты.