— Ясно, — пробормотал я и побарабанил пальцами по столу. — В таком случае, лучше я подставлю шею под чьи-нибудь когти, — куноичи уставилась на меня широко открытыми глазами, в которых плескалась смесь удивления и непонимания. Старикан же вопросительно приподнял бровь. — Не хочу портить тебе жизнь, Хината. Просто если мы с тобой... ну, ты поняла, — тут я неожиданно замялся, — короче, после этого у тебя будет подарок через девять месяцев. Причем гарантия сто процентов, — девушка ошеломленно кивнула, а я снова повернулся к монаху. — Слушай если тебе больше ничего не надо, то скажи, куда пошли шиноби Звука. Сам понимаешь, чем больше мы сидим, тем дальше эти сволочи уходят.
— Подожди секунду, — старик улыбнулся. — У меня есть пара подарков для вас за то, что помогли донести хворост. Начну, пожалуй, с девушки. Хината, во-первых, возьми этот меч, — хозяин дома достал из-под стола катану. Мы с куноичи восхищенно ахнули. Неизвестный мастер создал настоящий шедевр: ослепительно-белые ножны были украшены кроваво-красным узором в виде ветвей плюща с вкраплениями золота. Рукоять катаны, обвитая серебряным шнуром, венчалась головой волка, целиком сделанной из обсидиана. Девушка осторожно взяла этот шедевр в руки и вытащила лезвие из ножен. Вот уж не знаю, что металл использовал кузнец, но материал был похож на тот, из которого были сделаны мои нагрудник и меч — такой же черный, словно пожирающий свет. Само лезвие покрывал причудливый узор, опутывающий выгравированных волков, бегущих стаей. — А, во-вторых, я дам тебе один манускрипт, — в руках старика появился толстый свиток, который хозяин передал в руки Хинате. — Здесь записано множество техник Шиноби, но учти — некоторые техники очень опасны. Так что никому не показывай этот свиток.
— Спасибо вам, — пролепетала куноичи, пораженная до глубины души. — Но я сомневаюсь что смогу...
— Сможешь. Поверь мне на слово. Что же касается тебя, Баньши, — теперь старик смотрел на меня, — то, честно говоря, я не знаю, что может тебе пригодиться. Поэтому выбирай сам.
— Хм, — задумчиво протянул я. Затем встал, подошел к рюкзаку и достал оттуда меч. — Что ты можешь рассказать об этом мече? — я положил клинок на стол.
Несколько секунд монах изумленно смотрел на меч, пытаясь удержать отпавшую челюсть.
— От-от-откуда ЭТО у тебя?! — глаза моего собеседника больше напоминали бильярдные шары. Я пожал плечами и рассказал старику о том, как мне достался этот меч. Хозяин дома слушал меня очень внимательно. — Позволь спросить, когда ты взял клинок в руку ты ничего не почувствовал?
— Ну, вроде как, нет — я почесал затылок — честно говоря, в моей памяти не отложилось, почувствовал я что-то или нет. — Правда, недавно на нем проступили какие-то символы. А почему ты спрашиваешь? — тот факт, что клинок замедлил время, я деликатно опустил.
— Это легендарный меч. Он режет абсолютно все, только его надо привязать к хозяину. Если хочешь, я расскажу, как это сделать, — он дождался моего кивка и начал объяснять. — Во-первых, проткни им свою кисть, — я не понимающе уставился на монаха. — Да ты не ослышался, нужно проткнуть руку.
Скажи мне кто-то, что я послушаю какого-то старикашку, который сказал, что мне нужно проткнуть руку, я бы рассмеялся тому в лицо. Но сейчас... Я стянул с руки перчатку и пронзил кисть. И с удивлением понял, что не чувствую боли, да и крови было совсем мало. Меч прошел сквозь кости и плоть с невероятной легкостью, но практически сразу застрял.
— Теперь выпей это, — монах протянул мне глиняную кружку с какой-то бурой жидкостью. После первого глотка желудок рванул вверх — вкус у пойла был просто омерзительный, и мне понадобилось немало усилий, чтобы его удержать. Едва я поставил пустой сосуд на стол, как почувствовал, что в пронзенной кисти появился зуд. Скосил глаза и обомлел — меч медленно втягивался в рану, словно в черную дыру. Одновременно на кисти начали проступать символы точно такие же, как и на лезвии. Знаки на металле пылали словно подсвеченные фонарём. Через минут меч полностью скрылся в ране, включая широкую крестовину, тыльная сторона руки была покрыта затейливой вязью символов, а на ладони не осталось даже шрама.
— И как его достать? — тупо спросил я, едва понял, что могу говорить.
— Представь его, — пожал плечами старик. Я вытянул руку и подумал о мече. Легкое покалывание в ладони, клинок выскочил из того места, где раньше была рана. — Убрать его можно схожим образом, — заметил монах, и подумал, что меча нет, и тот незамедлительно исчез в моем теле. — Хорошо принцип ты понял, теперь давай второе пожелание.
— А что именно я могу попросить, — сообразил поинтересоваться я.
— Всё что угодно! — расплылся в любезно улыбке собеседник.
"Если бы гуляла на свободе, то запросто вывела бы вас двоих к этим уродам, что утащили наших запакованных друзей", — вспомнились слова Уммей. Я усмехнулся. "Надеюсь, я не ошибаюсь. Ну, подруга, ты будешь моей должницей", — промелькнуло у меня в голове.
— Ну, раз ты такой все сильный, то достань у меня из головы духа и дай ей тело, какое она пожелает.
"ЧТО?!" — буквально взвыли у меня в голове в один голос Уммей и Хината. Старик же улыбнулся.
— Хорошо, — тихо сказал он, и меня поглотила адская боль...
Баньши взвыл, словно грешник на сковороде, его мотнуло вперед, и он с шумом рухнул на стол. Одновременно с этим Хината услышала, как закричала от боли Уммей. Куноичи рефлекторно закрыла уши руками, но как это могло помочь, если крик раздавался у неё в голове. Над телом воина начало образовываться белое облако. Оно напоминало густой туман и внутри его начали образовываться смутные очертания чьего-то тела.
— Баньши! Уммей! — воскликнула девушка едва сдерживая слезы бессилия. Те, кто спас её испытывали адские муки, а она ничем не могла им помочь. — Хватит, прекрати это!!! — она кинулась к монаху, но тот остановил наследницу Хьюга взмахом руки.
— Хочешь им помочь? — спокойно спросил старик.
— Да!!! — в отчаянии бросила куноичи. Она не понимала, что ей движет, но шестым чувством понимала, что должна что-то сделать.
— Возьми его за руку, — с ленцой сказал хозяин дома.
Девушка схватила своего спутника за руку, и её поглотила волна боли. Не в силах держаться, Хината вскрикнула и потеряла сознание...
— Хината! Хината! — голос пробивался к сознанию через пелену забытья. Он был полон тревоги. Куноичи с трудом открыла глаза и увидела обеспокоенное лицо своего спутника. Его правое веко предательски дрожало. — Как ты? Жива?
— Ну, наверно если бы не была жива то глаза не открыла, — откуда у неё нашлись силы на шутку девушка не понимала. Она чувствовала себя просто отвратительно: дикая слабость вкупе с сильной головной болью и тошнотой. Мгновение генавр недоуменно смотрел на неё, а затем совершил совершенно неожиданный поступок — он сгреб её в объятья.
— Я подумал, что ты умерла, — куноичи впала в столбняк — голос как ей казалось сурового и безжалостного спутника, был полон теплоты. Девушка глупо смотрела на улыбающегося старика и не могла поверить в то что слышала. Воин отстранился и внимательно посмотрел ей в глаза. — В следующий раз не делай так больше.
— Э-э-э, попробую, — промямлила ошарашенная Хината. Она осмотрелась и задала вопрос. — А где Уммей?
— Ждет вас на улице, — ответил монах. Закурил и добавил. — Вы бы поторопились, а то скоро рассвет, а мне нельзя долго задерживаться в этом мире.
— Что значит... — начала куноичи, но договорить не успела. Воин переместился к столу и рывком отшвырнул его в сторону. Волосы на голове обладательницы Бьякугана зашевелились — у старика не было ног. Они заканчивались в районе колен, просто растворяясь в воздухе. — Привидение, — слабо пискнула наследница Хьюга.
— Ага, — севшим голосом подтвердил её спутник. Через мгновение он сгреб девушку в охапку и, выбив дверь, несся словно метеор подальше от дома с призраком. О вещах естественно они даже не вспомнили...
Глава 14. Маховик.
Россия, Зауральский оборонный район
Генерал Станислав Сергеевич Навь нервничал. До собрания Совета оставались считанные часы, и, несмотря на проделанную работу, седовласый мужчина не был до конца уверен в победе. Его рука периодически тянулась к заветному ящику стола, но каждый раз офицер отдергивал её назад — еще не время. "Почему я так волнуюсь? — спрашивал он самого себя. — Благодаря Сергею теперь можно запросто перетащить всех чинуш на свою сторону. А если прибавить сюда недовольных КомБезом и старых приятелей, то можно сказать, что более чем половина Совета у меня в кармане, — генерал задумчиво потер переносицу. Этот жест остался у него со времен академии и говорил о том, что человек напряженно размышляет. — Но все, же что-то я упускаю из виду...".
Деликатный стук в дверь заставил его встрепенуться.
— Да.
— Товарищ генерал, — в проеме появилась голова адъютанта, — к вам посетители, — и застыла в ожидании распоряжения.
"Не вовремя!" — поморщился генерал, но всё же кивнул, давая добро на немой вопрос помощника — пускать или нет. Адъютант скрылся, и в кабинет вошли двое. Один высокий и худощавый, другой низкий и пухлый. Оба были одеты в черную форму смешанных войск и носили звание капитана. Один генавр, другой человек. Подойдя к столу, офицеры встали по стойке "смирно" и отдали честь.
— Капитан Волли Розенталь, — голос у высокого был хриплый и слегка резал слух.
— Капитан Чунь ван Янг, — у толстячка голос наоборот был высоким и мелодичным.
— Тридцать седьмая ударно-штурмовая дивизия смешанного состава. Прибыли согласно графику, — отрапортовал генавр.
— Личный состав и снаряжение находятся в состоянии готовности к переброске. Ждем дальнейших приказов, — закончил рапорт ван Янг. Только теперь генерал узнал их — про эту парочку ходило немало анекдотов, особенно из-за их дурацкой манеры докладывать вышестоящему командованию в виде диалога. "Волли и Китаец, — мрачно подумал Станислав Сергеевич. — Командиры самой сильной дивизии за всю историю человечества. Точнее теперь командиры"
— Вольно, — капитаны встали по стойке "вольно". — Я сказал вольно.
Гости переглянулись и расслабились. Генерала Навь уважали во всём мире: помимо блестящего таланта полководца и остророго ума, пожилой офицер славился тем, что трепетно относился к нижестоящим по рангу солдатам и никогда не злоупотреблял ни положением, ни дисциплиной. Повинуясь кивку хозяина кабинета, визитеры расположились на стульях и буквально впились в него взглядом, ожидая... Но чего они ждали генералу было не понятно. Насколько ему было известно, эти солдаты должны были находиться под Пятигорском и сдерживать некроморфов, которые нет-нет да пытались прорвать оборону людей. А поэтому...
— Чем могу быть полезен? — поинтересовался седовласый мужчина, внимательно смотря на своих гостей. Те снова переглянулись и удивленно посмотрели на старого человека.
— Товарищ генерал, — осторожно начал капитан ван Янг, — наше подразделение прибыло сюда согласно вашему приказу номер 110045...
— Там было предписано перебросить все имеющиеся силы и технику, включая категорию "А3", в трехдневный срок. По прибытию командиры должны прибыть в штаб для получения дальнейших инструкций... — продолжил его сослуживец.
Генерал недоуменно воззрился на новоприбывших. Он прекрасно помнил приказ 110045, ибо собственноручно писал его, не доверив это нехитрое с виду действие даже своему адъютанту, во избежание ошибок. Тридцать седьмая ударно-штурмовая дивизия прибыла еще два дня назад и была отправлена на юг, сменив потрепанную 102 дивизию ВДВ и 469 полк штурмовиков, которые теперь отправились на заслуженный двухнедельный отпуск. Отсюда следовало: или капитаны нагло врут, или...
— Я могу взглянуть на текст приказа?
— Конечно, товарищ генерал, — ответил капитан Розенталь и протянул пожилому человеку лист бумаги. Станислав Сергеевич надел очки и углубился в чтение, вникая в смысл каждой черточки. Это заняло много времени, и его гости успели даже задремать, прежде чем разразилась буря.
— Дерьмо! — от этого вскрика они аж подпрыгнули на стульях. Хозяин кабинета со злостью откинул прочь распечатку. — Чертовы канцелярские крысы! — тут он вспомнил, что находиться в помещении не один. — Прошу прощения товарищи офицеры, но ваш вояж сюда оказался абсолютно бессмысленен.
Капитаны автоматически кивнули, всё еще не понимая причины вспышки гнева, обычно спокойного, генерала и почему переброска войск оказалась ненужной тратой времени. Это не укрылось от него. Станислав Сергеевич откинулся в кресло и, сложив руки перед собой "домиком", пояснил.
— Дело в том, что существует две тридцать седьмых — одна состоит из одних людей. И вторая ваша, смешанного типа. А наш генеральный штаб, — при этих словах лицо пожилого мужчины сморщилось, показывая степень отношения к "чистым" штабистам, — не стал вникать в детали и направил копии приказа в оба подразделения. Завтра я займусь этим вопросом, и вас направят в другое место, — он немного помолчал, глядя на лица офицеров, которые оставались непроницаемо отрешенными, и добавил, — но это займёт некоторое время, так что у вас получится краткосрочный отпуск. Еще вопросы?
Легкие улыбки, возникшие на лицах посетителей при слове "отпуск", исчезли, словно вода с раскаленной сковороды. Они снова нервно переглянулись.
— Да, товарищ генерал, — голос генавра не выражал никак эмоции, но глаза выдавали его с головой — они были переполнены интересом и обеспокоенностью. — Если это возможно, то мы хотели бы встретиться с нашим бывшим командиром, — он замолчал, внимательно следя за реакцией пожилого человека. Его спутник кивнул, подтверждая вопрос однополчанина, и тоже внимательно наблюдал за хозяином кабинета. Станислав Сергеевич прикрыл глаза — именно этого вопроса он боялся больше всего.
— Это интересует только вас или...
— Вы, правы в своих догадках, генерал, — включился в беседу Китаец. — Этот вопрос интересует всю дивизию. Как вы знаете, полковник Баньши обладал непререкаемым авторитетом в нашем подразделении, и факт его ареста по, весьма сомнительным, обвинениям и последующее разжалование до чина рядового вызвало, — тут он запнулся, подбирая подходящее слово.
— Давайте будем называть вещи своими именами, — буркнул генерал, сверля гостей недружелюбным взглядом, — Насколько я знаю, в дивизии его боготворили, и лишь факт его появления на участке фронта поднимал дух солдат не заоблачную высоту. После ареста полковника в ведомом вами подразделении едва не вспыхнул бунт, который мог развалить всю оборону на юге России. Только поэтому Баньши не расстреляли, а понизили в звании и отправили сюда, — пожилой человек задумчиво повертел в руках ручку. — Да и слова о том, как вы сказали? "Факт его ареста по, весьма сомнительным, обвинениям"? Весьма и весьма отдалены от реальных фактов, — тут он сделал паузу, давая гостям возможность понять, что не только они находятся в курсе последних событий, а сам задумался.
История, о которой шел разговор, была обычна, как божий день. Три месяца назад, молодой командующий Южной линии фронта генерал Вадим Корнелюк, после долгой разработки, предложил нанести удар нелюдям. На заседании штаба голоса командиров и тактиков разделились не в пользу командующего. Активней всех сопротивлялся командир тридцать седьмой ударно-штурмовой дивизии смешанного состава, полковник Баньши. Но ушлый молокосос оказался каким-то дальним родственничком начальника Комитета Безопасности полковника Растирова, который сумел выставить план операции на самый верх. Все эти махинации заняли месяц и, когда высшее руководство одобрило план, то ситуация на фронте в корне изменилась. Еще неделю командующий потратил на шумный банкет в честь победы и развешивания орденов и медалей, за еще не выполненную операцию, и отдал приказ о наступлении. Сводки о кровопролитных боях генерал Корнелюк даже не читал, а требовал скорейшего взятия Пятигорска, отправляя в пекло всё больше солдат. На предложение сначала хорошенько распахать позиции врага бомбами, отвечал категорическим отказом, а на робкие запросы об выводе войск из боя, грозил трибунал и КомБезом. Операция закончилась полным фиаско, и только чудом удалось спасти несколько сот человек из почти шестидесяти тысяч душ. Поднялся большой шум, и Корнелюка собрались отправить в отставку, но этот скользкий тип, пользуясь помощью своего родственничка, попытался свалить всю вину на того, кто, по его мнению, завалил всю операцию. А именно на полковника Баньши, мотивируя это тем, что тридцать седьмая не вступила в бои, а осталась на своих позициях, пока подчиненные командующему войска буквально захлебывались своей кровью. О том, что по плану операции силы смешанного подразделения так и должны были поступить, а после провала закрыла немаленькую брешь собой, естественно умолчали. Это вызвало бурную реакцию со сторону командира-генавра. После словесных пикировок в Совете, оба приступили к дебатам на улице на глазах толпы. Во время спора вспыхнула драка, и Южный фронт остался без командующего, а полковника арестовали за убийство. А заодно и повесили всех собак и сделали козлом отпущения.
