— Я уверен, что пожалею об этом в свое время, Генрих, но будьте добры принести Бену бутылку пива? И откройте для меня заодно, пожалуйста. Я не знаю насчет него, но я чувствую себя удручающе уверенным в том, что мне потребуется немного укрепляющего.
— Конечно, сэр, — серьезно ответил его усиленный телохранитель. — Если вы действительно думаете, что он достаточно взрослый, чтобы употреблять алкоголь, то есть.
Стаболис знал Бенджамина буквально с рождения, и оба они обменялись улыбками. Альбрехт, с другой стороны, покачал головой и театрально вздохнул.
— Если он не достаточно взрослый сейчас, он никогда таким не будет, Генрих, — сказал он. — Идите.
— Да, сэр.
Стаболис отправился выполнять поручение, а Альбрехт опрокинул спинку кресла перед окном с великолепным видом мелкого песка и темно-синего океана. Он одарил сына еще одной улыбкой, но потом выражение его лица стало серьезным.
— Серьезно, отец, — сказал Бенджамин, реагируя на изменившееся выражение лица Альбрехта, — почему ты хотел увидеть меня сегодня утром?
— Мы только что получили подтверждение того, что исследовательская экспедиция манти добралась до Вердант Висты шесть недель назад, — ответил отец, и Бенджамин поморщился.
— Мы знали, что это произойдет в конце концов, отец, — отметил он.
— Согласен. К сожалению, это не делает меня счастливее теперь, когда случилось на самом деле. — Альбрехт кисло улыбнулся. — А то, что в конечном счете манти решили позволить Кару возглавить команду делает меня еще менее счастливым, чем я мог быть в другом случае.
— Можно было бы надеяться, что тот факт, что манти и хевениты вновь стреляют друг в друга, сделает их немного менее сотрудничающими в чем-то вроде этого, — сухо признал Бенджамин.
— Только честно... — начал Альбрехт, затем остановился и с улыбкой смотрел, как Стаболис вернулся в офис с обещанными бутылками пива. Отец и сын приняли по одной из них, и Стаболис приподнял бровь на Альбрехта.
— Можете остаться, Генрих, — ответил старший Детвейлер на невысказанный вопрос. — К настоящему времени вы уже знаете девяносто девять процентов всех моих самых глубоких темных тайн. Этот раз не сделает какой-либо разницы.
— Да, сэр.
Стаболис устроился на своем обычном дежурном месте в кресле рядом с дверью кабинета, и Альбрехт повернулся к Бенджамину.
— Как я уже говорил, только честно. На самом деле они не сотрудничают, ты же знаешь. Они только договорились воздерживаться от разбивания друг другу коленных чашечек, там где дело касается Вердант Виста, и мы оба знаем, почему это так.
— Они, как правило, сдерживают свои маленькие обиды там, где затронута "Рабсила", не так ли? — капризно отметил Бенджамин.
— Да, фактически, — согласился Альбрехт. — А эта боль в заднице Гауптман не делает вещи немного лучше.
— Отец, Клаус Гауптман портил тебе жизнь столько, сколько я себя помню. Почему бы тебе просто не пойти вперед и не поговорить с Коллином и Изабель о том, чтобы избавиться от него? Я знаю, его охрана хороша, но не так уж хороша, ты знаешь.
— Я думал об этом — поверь мне, я думал об этом и не раз! — Альбрехт покачал головой. — Одна из причин, по которой я не пошел дальше и не сделал это, в моем давнем решении, что мне лучше постараться не приобретать привычку убивать людей только потому, что это могло бы ослабить мое кровяное давление. Учитывая наличие количества нескончаемых заноз есть, я бы держал Изабель занятой полный рабочий день, и это все еще было бы случаем фрагментарной прополки помидоров. Каким бы образом вам не удалось избавиться от множества сорняков на этой неделе, новая партия будет на следующей. Кроме, я всегда чувствовал, что сдержанность строит характер.
— Может быть и так, но я думаю, должно было быть больше, чем самодисциплина там, где замешан Гауптман. — Бенджамин фыркнул. — Имей в виду, я согласен насчет фактора галактических заноз, но он та заноза, который демонстрировал достаточно часто, что может доставлять нам много неприятностей. И он так долго был в открытой оппозиции "Рабсиле", что наличие его убранным в очевидно поддерживаемой "Рабсилой" операции, не сможет указать чьих-либо подозрений в нашу сторону.
— У тебя может быть такая точка зрения, — согласился Альбрехт более серьезно.
На самом деле, я очень серьезно рассматривал вопрос его убийства, когда он так мощно выступил в поддержку этих сумасшедших Баллрум в Вердант Висте. К сожалению, избавление от него только оставит нас с его дочерью Стейси, а она так же плоха, как он уже есть. Если "Рабсила" пойдет вперед и ударит по ее папочке, она станет еще хуже. На самом деле, я подозреваю, что она, вероятно, сдвинет решение проблемы с нами с номера три или четыре на номер один в своем списке "Нужно сделать". Подчеркнутый номер один. А учитывая тот факт, то она будет контролировать шестьдесят два процента голосующих акций картеля Гауптмана напрямую, как только унаследует акции ее отца, проблемы, что она может доставить нам будут очень впечатляющими. Эти исследовательские дела и те фрегаты, что они построили для Баллрум будут каплей в море по сравнению с тем, что она сделает потом.
— Так убери их обоих сразу, — предложил Бенджамин. — Я уверен, что Изабель может справиться с этим, если ей разрешить. Она к тому же единственный ребенок Гауптмана, и она не имеет собственных детей, что оставляет только некоторых довольно дальних родственников как потенциальных наследников. Я сомневаюсь, что все они имеют такие же сильные антирабовладельческие предрассудки, как она и ее отец. И даже если так, я думаю, что разброс ее акций вокруг по столь многим людям, у которых есть свои собственные законные разные программы, сделает так, что, в конечном итоге семейный контроль над картелем окажется сильно разбавленным.
— Нет, — кисло сказал Альбрехт, — этого не будет.
— Этого не будет? — продемонстрировал удивление Бенджамин.
— О, убийство обоих ослабит контроль семьи Гауптман, это точно. К сожалению, оно только передаст тот же самый контроль другой семье, причины любить которую у нас есть еще меньше.
— Боюсь, что ты меня совсем запутал, — признался Бенджамин.
— Это потому, что у Коллина появились данные, которые ты еще не знаешь. Оказалось, что наш хороший друг Клаус и его дочь Стейси не хотят видеть свою оппозицию "Рабсиле" поколебленной только из-за такой мелочи, как их собственная смертность. Коллин смог взглянуть на их завещания несколько стандартных месяцев назад. Папа оставил все своей сладкой маленькой девочке, в значительной степени, как мы и полагали... но если произойдет так, что она умрет раньше него или впоследствии умрет, не оставив своего потомства, она оставила право владения своими и отцовскими процентами — и голосующими акциями — небольшой компании, называемой "Небесные купола Грейсона".
— Ты шутишь! — Бенджамин смотрел на отца с недоверием, и Альбрехт фыркнул безо всякого развлечения.
— Поверь, я бы очень хотел этого.
— Но Гауптман и Харрингтон ненавидят друг друга до кишок, — запротестовал Бенджамин.
— Не так уж сильно, — не согласился Альбрехт.
О, все, что мы видели, предполагает, что он и Харрингтон все еще не очень нравятся друг другу по большому счету, но у них есть очень много общих интересов. Хуже того, он знает, по прямому, болезненному личному опыту, что попытка подкупить, взять на мушку или запугать ее не стоит и выеденного яйца. И, что еще хуже, дочь, которую он обожает, является одним из ближайших личных друзей Харрингтон. Учитывая этот факт он не будет больше для Харрингтон раздражителем, а учитывая также то, что он знает, что она уже использует влияние "Небесных куполов" для поддержки АРЛ почти так же сильно, как он сам, он совершенно счастлив при мысли, что позволит ей бить "Рабсилу" и на его деньги тоже, когда он уйдет. Каковое, — он поморщился — заставляет меня еще больше желать того, чтобы наш маленький октябрьский сюрприз на ее флагмане был немного более успешен. Если бы мы сумели убить ее, я уверен, что Клаус и Стейси по крайней мере пересмотрели бы то, кому они хотят оставить все это.
— Черт, — задумчиво сказал Бенджамин, потом покачал головой. — Если Гауптман и "Небесные купола" окажутся вместе, Харрингтон должна будет получить управление — что? Индивидуальный контроль над третьим или четвертым крупнейшим финансовым блоком в галактике?
— Не совсем. С большим отрывом она была бы самым большим финансовым игроком в Квадранте Хевена, но она, вероятно, не была бы выше, чем, ну, в первой двадцатке, всей галактики. С другой стороны, как ты только что сам указал, в отличие от любого из тех, кто был бы богаче, чем была бы она, у нее было бы под личным контролем все. Без всякой необходимости беспокоиться о советах директоров или любого подобного дерьма.
— Черт! — повторил Бенджамин со значительно большей силой. — Как получилось так, что я впервые слышу об этом?
— Как я сказал, Коллин сам только узнал об этом несколько стандартных месяцев назад. Это не то, о чем Гауптман или его дочь точно трубят с крыш, знаешь ли. Если на то пошло, насколько Коллин может сказать, Харрингтон безразлично знание об этом. Мы и узнали-то, только потому что Коллин посвятил еще больше своих ресурсов Гауптману, когда его активная поддержка Вердант Виста стала настолько очевидной. Понадобилось некоторое время, но ему, наконец, удалось получить кого-то внутри "Чайлдерс, Штрауслунд, Голдман и У". Кларисса Чайлдерс лично составила завещания обоих Гауптманов, и все выглядит так, как если бы они решили не говорить о них даже Харрингтон.
Альбрехт пожал плечами.
— Учитывая вид тектонического воздействия, которое окажет перспектива действительного слияния картеля Гауптмана и "Небесных куполов" на финансовые рынки всего квадранта, я понимаю, почему они хотели бы сохранить это в тайне.
— А Харрингтон, вероятно, попыталась бы отговорить их от этого, если бы она знала об этом, — размышлял Бенджамин.
— Возможно. — Альбрехт на мгновение показал свои зубы.
Я хотел бы видеть всех троих мертвыми, ты же понимаешь, но давай будем честны. Реальной причиной, по которой я бы получил столько удовольствия от устранения их из моих печалей, это то, что все трое так чертовски эффективны. И как бы я, возможно, ни ненавидел Харрингтон до кишок — не говоря уж о всей ее семье на Беовульфе — я не собираюсь недооценивать ее. Помимо того, что ее труднее убить, нежели таракана со Старой Земли, у нее есть эта невероятно раздражающая привычка выполнять точно то, что она намеревалась сделать. И пока она, возможно, не так богата, как есть Гауптман, она уже давно прошла тот этап, когда деньги сами по себе действительно что-то значат для нее. Из всего, что мы смогли выяснить, она относится к своим обязанностям генерального директора "Небесных куполов" серьезно, но она вполне удовлетворена, управляя ими через доверенных помощников, так что совсем не так, что она была бы заинтересована в добавлении Гауптмана к "Небесным куполам" как упражнение в построении империи. На самом деле, я иногда думаю, что она, по крайней мере частично придерживается мнения, что то, что у нее уже есть представляет собой слишком большую концентрацию власти в руках одного частного лица. Объединение Гауптмана с "Небесными куполами" создало бы совершенно новый баланс экономической власти — не только в Звездном Королевстве, к тому же — и я не вижу, что она желает, чтобы ее семья нуждалась в такой власти.
— Таким образом, он планирует подкрасться к ней с ней и доверив ее чувству долга взять ее в конце концов?
— Я думаю, что это то, что происходит, но, думаю, что в действительности это Стейси Гауптман "подкрадывается"в данном случае, — сказал Альбрехт.
— В любом случае, это довольно неприятная перспектива, — заметил Бенджамин.
— Я не думаю, что это ухудшит ситуацию в корне, — ответил Альбрехт. — Это и не улучшит ее, но я не ожидаю, что будут какие-либо катастрофические последствия... даже если предположить, что Гауптман свалит прежде, чем мы спустим курок на "Прометее".
Выражение лица Бенджамина стало очень и очень серьезным при последних семи словах отца. "Прометей" было условными именем долгожданного общего наступления Мезанского Согласования. Очень немногие люди когда-либо слышали это название; а из тех, кто слышал, лишь немногие поняли, как далека от окончательного завершающего этапа многовековая подготовка Согласования на самом деле.
— В то же время, — продолжил уже бодрее его отец, — и возвращаясь к моей первоначальной жалобе, мы должны решить, что мы собираемся делать с Каром и его сующими в чужие дела нос людьми. С этим не нужно тянуть очень долго, чтобы они сумели завершить свое исследование терминала. Они выяснят кое-что своеобразное, как только они сделают это, а мы действительно не нуждаемся в них, делающих переход и выясняющих, куда он идет.
— Согласен. — Бенджамин кивнул, но выражение его лица было спокойным. — С другой стороны, мы уже сделали наши приготовления. Как ты только что указал, кто-то такой, как Кар, поймет, что он смотрит на что-то необычное, как только получит детальный анализ. Тем не менее, сомневаюсь, что у него будет иметься какая-либо идея насчет того, насколько "своеобразно" это, прежде чем они сделают транзит, и как только они сделают транзит, они не будут в состоянии говорить кому-то об этом. Я согласен с Коллином, Дэниэлом и Изабель, отец. Оставшиеся в живых сделают вывод, что все то, что делает терминал "своеобразным", будет требовать гораздо более осторожного — и трудоемкого — подхода, прежде чем они попытаются сделать какой-то второй переход.
— Я согласен, что это наиболее вероятный исход в подавляющем большинстве, — уступил Альбрехт. — Однако, "вероятный" это не то же самое, что "несомненный". И, честно говоря, я думаю, кто-то такой, как Гауптман воспримет свою первоначальную неудачу как личное оскорбление и нажмет еще жестче.
— Единственный способ абсолютно предотвратить это отбить звездную систему обратно, — указал Бенджамин.
— Что мы уже планируем сделать... со временем, — отметил его отец в свою очередь, и Бенджамин снова кивнул.
— Должен ли я предположить, что ты хочешь, чтобы я думал с точки зрения продвижения этой операции вперед? — спросил он.
— Я не уверен, что все еще хочу продвигать ее, — сказал Альбрехт. — То, чего я действительно хочу, так это убедиться, что мы не растрачиваем зря свои прикрывающие активы. Потеря "Анхура" на пути в Талботт в прошлом году была просто глупой. И нам повезло, что идиот Клинье и его "журнал" не причинили нам еще худший вред.
Бенджамин снова кивнул. Бывший тяжелый крейсер Государственной Безопасности "Анхур" коммодора Анри Клинье был захвачен со всем экипажем — или, по крайней мере, со всем выжившим экипажем — в скоплении Талботт, что было следующей лучшей вещью за шесть стандартных месяцев до этого. Бенджамин не собирался проливать слезы по Клинье и его фанатикам-головорезам. На самом деле, он всегда считал коммодора одной из самых неуправляемых боеголовок среди бывших гэбэшников, которых завербовала "Рабсила". С другой стороны, он также знал, что его личная неприязнь для всей нити стратегии Согласования, из-за которой они были наняты для поддержки, могла бы быть объяснимой для него ме?ньшим, чем большой энтузиазм Клинье и его товарищей.
