Ласурская бригада

Рю Воронн дернул эльфийку — дрогнула рука. Ее кожа вновь окрасилась красным.

— И куда нам идти? — язвительно осведомилась фарга. Ноздри ее отчаянно двигались, у Дикрая тоже. Похоже, процесс сближения шел полным ходом. — Вверх, к нашим хозяевам, или вниз — Аркаеш ведает куда?

— Вниз, — твердо ответила Шушротта. В голосе маленькой скромной гномеллы вдруг зазвучали непривычно жесткие нотки. — Я знаю, куда нам идти и к кому обратиться за помощью!

Йожевиж, забывший обо всем, в том числе о приличиях почтенных мастеров, и со страстью целовавший свою нареченную, развернулся:

— Веди, Шуша! И поскорее, пожалуйста! Я боле Виньо терять не намерен!

Рю Воронн толкнул Арго прямо в руки Дикраю. Тариша, видя это, наморщила нос, будто собиралась оскалиться.

— Идите с уважаемой Шушроттой, — приказал он. — Я попробую вытащить Виту и догоню вас.

— Как ты ее вытащишь? — изумился Дикрай. — Ты ничего не смыслишь в эльфийской магии!

— Здесь никто ничего не смыслит в эльфийской магии, кроме нее! — подал голос Серафин, кивая на Арго. — Почему бы?..

Беловолосый оборотень покачал головой.

— Она не знает!

— Надо идти! — напомнила Шушротта. — У нас все меньше времени. Здесь эльфы ориентируются, как в цитадели, но на десяток уровней ниже они не сунутся, там их магия слабеет, и она становятся почти беззащитны! Скорее!

— Я не уйду без Виты! — негромко сказал рю Воронн.

Он стоял спокойно и казался расслабленным, однако создавалось впечатление, что черноволосый врос в камень и сдвинуть его можно, лишь докопавшись до самой изнанки недр. Спорить с ним, когда он в таком состоянии, явно не стоило, если деньги на похороны накоплены не были!

К удивлению Серафина, вперед шагнул молчащий доселе Дробуш.

— Тебя не станет, что будет с Витой? — недовольно спросил он рю Воронна. — Сначала спасемся, потом будем думать, как ей помочь!

— Нет! — отрезал тот.

— Яго?.. — прогудел Йожевиж, тоже подходя, но не выпуская ладони Виньо из своей. — Тот щит с кандачка не снять! Надо подумать! А времени у нас нет!

Ягорай посмотрел на него, как на пустое место.

А уже спустя мгновение лежал без сознания на каменном полу.

Невысокий и мосластый морок Дробуша Вырвиглота без особого усилия взвалил графа на плечо и, повернувшись к Шушротте, лаконично приказал:

— Бегом!

— Ты его вырубил? — восхитился Диркай. — Вырубил Яго? Кости предков, даже мне это ни разу не удавалось!

— Бегом! — упрямо повторил тролль, и Шушротта, поклонившись, выскочила из пещеры.

Спустя мгновение за ней выбежал гепард, несший на своей спине рубак, барс, на котором сидела бледная как смерть Арго, и тигрица с Виньо на закорках. Рядом бежали Йож и Варгас.

Дробуш с ношей на плече, выскользнул последним. У него не было чувства, что они бросают Вителью. Когда Дариан запечатал грот, ужас и боль чуть не разорвали что-то внутри него, такого он ощущал ни разу за весь период своего существования с начала времен! Но у него и близкого человека, каким стала Вителья Таркан ан Денец, и не было никогда в жизни! Поэтому сейчас тролль был спокоен. Он сроет цитадель до планетарного ядра, однако девушку найдет. Он просто знал это, знал тем самым местом, которое чуть было не лопнуло от боли и ужаса, когда он понял, что теряет Виту, знал, как знают, что солнце встает на востоке, а заходит на западе. Но сначала надо было спастись! И спасти... друзей?

* * *

Тревожное эхо пело за спинами беглецов, разнося крики спохватившихся эльфов. Компания мчалась за проводницей, коротенькие ножки которой перемещались с такой скоростью, что их не было видно.

— Быстрее, быстрее! — то и дело оглядываясь, кричала она, мотала головой, как пони, убирая с лица кучерявые прядки растрепавшейся причёски. — Нам надо перейти Статикс!

— Что ещё за Статикс? — пробурчал Йожевиж, бодро топающий следом за ней.

— Пещерная река, питающая Цитадель, подземная граница... — пояснила та.

Вдали послышался шум воды. Через несколько поворотов каменного коридора беглецы оказались в узкой и длинной пещере, по дну которого грохотал бушующий поток. Пересечь его вплавь не представлялось возможным.

— А как?.. — растерянно поинтересовался Варгас.

Гепард дёрнулся вправо-влево, примериваясь к прыжку, но другой берег был слишком далеко даже для оборотня.

— Сюда! — позвала Шуша.

Гномелла стояла около странного сооружения, похожего на огромную рогатку. Схватив за руку ошалевшего Серафина, заставила встать внутрь, нажала невидимый рычаг под камнем. Никто ничего сказать не успел. В следующее мгновение боевой маг со сдавленным воплем полетел на другой берег. Более всего сейчас он напоминал ядро катапульты. К чести Варгаса, он сумел вовремя взять себя в руки и приземлиться, сгруппировавшись и упав на бок. Почти сразу маг вскочил на ноги, однако был сбит следующим выстрелом — в ход пошла тяжёлая артиллерия, ибо попал в него Синих гор мастер.

— Эй, вы, двое, девочек ловите! — азартно кричала раскрасневшаяся Шушротта.

Судя по тому, как ловко она управлялась с 'рогаткой', ей часто приходилось пользоваться этим способом переправы.

— Девочек мы завсегда! — осклабился Йожевиж, поднимаясь.

Виньовинья на другом берегу, сердито сощурившись, отодвинула Аргониэль, которую сменивший ипостась Дикрай подталкивал к 'рогатке', и полезла сама.

— Вот я тебе покажу девочек! — бормотала она.

Шуша, хихикнув, многозначительно продемонстрировала ей ручку сковороды, торчащую из неведомо откуда взявшегося у неё заплечного мешка.

Один за другим члены бригады переправились на другой берег. Яго и Арго пришлось ловить той стороне. Первый ещё не вернулся в сознание, а вторая, кажется, надолго его потеряла.

— А ты? — поинтересовался оказавшийся предпоследним Вирош.

— Не беспокойтесь обо мне! — поклонилась Шуша. — Я — следом!

Оставшись одна, маленькая гномелла вновь полезла под камень, что-то там повернула, чем-то щёлкнула и смело ступила в 'рогатку'. Через реку перелетела с явным удовольствием на розовощёком лице. За её спиной орудие переправы с тихим гудением складывалось и уходило под камень пола, а сверху наползала на тайный механизм массивная плита. Спустя мгновение от 'рогатки' не осталось и следа.

— Бегом! — деловито приказала проводница. — Фора совсем небольшая!

Оборотни, перекинувшись, похватали седоков.

С Арго, пребывавшей в сумрачном состоянии сознания, пришлось сесть Варгасу, взяв её в кольцо рук, чтобы не упала со спины Дикрая.

Бешеная гонка по коридорам, то подсвеченным мхом, больше похожим на лишайник, то абсолютно темным, продолжалась около часа. От постоянных поворотов, разветвлений и перекрёстков рябило в глазах. Ягорай прошёл в себя где-то на середине пути. Извернувшись, скатился с плеча Дробуша, молча побежал рядом. Его глаза недобро поблёскивали в сумраке.

Из боковых ответвлений то и дело пыхали дымки, из щелей между камнями едко пахло серой, мгла, заставляющая глаза слезиться, заволакивала всё вокруг. Когда удушье перехватило дыхание, Шушротта громко крикнула:

— Остановитесь!

Оборотни фыркали и чихали, для их чувствительных носов дым представлял серьёзную проблему. Прозвучали шаги гномеллы, издалека раздался тяжёлый гул. Потянуло чистым воздухом. Конечно, это был не ароматный ветер с поверхности, но дышать им, не кашляя, вполне получалось.

Дым с удивительной быстротой рассеивался, втягивался в трещины потолка пещеры, в которой оказались члены бригады.

— Проточная вентиляция? — понимающе ухмыльнулся Синих гор мастер. — Умно!

Должно быть, гномелла не только включила отток воздуха, но и активировала потайной проход, потому что одна из стен пещеры, дрогнув, покатилась в сторону, открывая коридор, освещённый редкими факелами, вставленными в толстые железные кольца.

Остановившись спиной к открывающемуся проходу, она внимательно оглядела спутников и низко поклонившись, произнесла:

— Уважаемые гости, вы вступаете на территорию Независимого Подгорья, где действуют законы Его Величества Труббельшлагга, принятые в период Вечной ночи! Прошу во всём слушаться меня, поскольку я отвечаю за вас головой, и не противиться таможенному досмотру!

— Чего? — удивился Дробуш.

— Так же прошу уважаемых оборотней принять человеческий облик, дабы не препятствовать действиям погранцов, и всех — сложить оружие вот здесь, у стены! — добавила Шушротта.

Йожевиж, с мгновение задумчиво почесав бороду, спокойно подошёл к указанному месту и, положив топор, вернулся на место. Его примеру последовали остальные. Даже Ягорай избавился от своего меча в простых черных ножнах.

Наступило молчание. Шуша спокойно ждала чего-то, остальные нервно поглядывали друг на друга. Не слышно было шума подземных потоков, выключилась вентиляция и едкий запах снова начал заполнять помещение.

— Да где они, эти погранцы? — первой не выдержала фарга.

Оборотни и так с трудом выносили замкнутые пространства, а тут ещё и запах становился сильнее, норовя напрочь отбить обоняние.

— Они уже здесь! — улыбнулась Шушротта.

Они действительно были здесь — десять кряжистых гномов в тяжёлых ребристых доспехах, вооружённые воронёно поблёскивающими арбалетами и топориками на коротких рукоятях. Еще двадцать стояли стояли в коридоре по ту сторону потайного прохода.

— Вы как тут очутились, уважаемые? — изумился Йожевиж.

— Из самых недр, почтенный мастер, из самых недр! — с улыбкой отвечал ему здоровенный офицер.

Его грудь украшал доспех серебристо-белого цвета, и такого же цвета щитки прикрывали ботинки на толстой подошве.

— Следуйте за нами! Вас уже ожидают! — приказал он.

Снова последовала череда незапоминающихся, неярко освещённых коридоров. Пару раз конвой и те, кого они вели, встречали гномов, везущих на степенных самоходных тележках связки факелов для замены выгоревших. Несмотря на то, что пол шел под уклон, дышать становилось легче, видимо, чем ближе путешественники подходили к густо населенным территориям, тем лучше работала вентиляция.

За очередным поворотом открылась скальная площадка над бездной, расцвеченной яркими отблесками. Глубоко внизу, в трещине лениво ворочалась лавовая река, по краям похожая на подгоревший в духовке пирог.

— Рубиновая, — пояснила Шушротта, — источник тепла и энергии для нашего города.

— Как называется город? — подал голос Вирош.

Обычно спокойный оборотень казался сильно взволнованным.

— Круткольх — красный камень.

— Никогда не слышал о таком городе гномов! — прогудел Йожевиж, косясь на погранцов — не обидятся ли?

Те внимания на его слова не обратили или сделали вид.

По узким лестницам, выбитым прямо над огненным потоком, по арочным мостам, напоминавшим нити паутины, затянувшей огромную пещеру, перебрались на другую сторону. Ягорай нёс Аргониэль на руках, как драгоценную ношу. И, если принять во внимание принцип 'жизнь за жизнь', в какой-то мере так оно и было: Вита осталась у эльфов, эльфийка была пленена Хорьками.

* * *

Еды на столе поубавилось. Стремительный, стремительно наевшийся до отвала, отвалился под стол, из-под которого торчали лишь его длинные крепкие лапы. Иногда псу что-то снилось, и он рычал и сучил ими. Поглядывая на пса, Его Величество думал об охоте. Мечталось ему услышать звук рога, визг и лай гончей стаи, топот кавалькады. А ещё мечталось уйти вдвоём со Стрёмой в лес, разглядывать цепочки звериных следов на снегу, слушать тишину зимней чащи, изредка прерываемую цвиканьем синичек, карканьем ворона или стуком дятла. Идти, проваливаясь в снег, и ни о чем не думая...

— ...Я тогда, после представления, запустил лапу в колпак. Решил, что уж пару монет за пение я точно заработал, — звучал где-то в отдалении Дрюнин голос. — Да не тут-то было! Кулак Гентукки быстро показал мне, что к чему. 'Ты, парень, запомни, — сказал он, когда я поднялся с пола, держась за живот, куда он мне заехал этак по-дружески, — всё, что заработали, мы отдаём магистру, а уж он решает, кто и сколько получит, а сколько останется на общие нужды. И не вздумай этому перечить или... иди своей дорогой с благословения Пресветлой!' Для меня, никогда не нуждавшегося в средствах на развлечения, это оказалось откровением! И само зарабатывание денег, и то, как легко заработал, и то, что они мне не принадлежали!..

'Я не собираюсь никому принадлежать! — смеялась черноволосая красавица в памяти короля. — Да, ты хорош собой, мой знатный господин, но это всё! Свобода — в моём сердце, да и ты не останешься верным одной женщине! Я вижу это, читаю по твоим губам, по твоим взглядам, по твоей ладони, в которой так уютно уместилась бы моя грудь...'

— Ах, Аллилуэль, — вздыхал за столом шут, — если бы ты видел её, братец, твои королевские яйца сразу бы вспыхнули! Тонкий стан, высокая грудь, бёдра невероятно крутых и плавных линий... У неё был маленький, аккуратный — ну просто эльфячий! — нос, большие тёмные глаза с насмешливым огоньком, а губы... Пресвятые тапочки, их хотелось съесть!..

Высокая и фигуристая, Эстель скрывала красоту тела под тёмными широкими одеждами, делавшими её похожей на старуху. Лишь ленты, вплетённые в волосы, отличались яркостью. Ведьма любила дорогие ленты — шёлковые и атласные: скользкие, с красками радостными и сильными; кружевные: пастельные и изящные. А он любил делать ей подарки. Когда принёс первый — золотое колечко с изумрудом, она, рассмеявшись, выбросила его в ручей, протекающий близь лесной хижины. 'Глупый ты, мой знатный господин, — смеясь, говорила Эстель, — разве можно купить то, чего нет?' 'Но я вовсе не собирался покупать твою любовь! — возмущался молодой Редьярд. — Просто хотел, чтобы ты улыбнулась!' Подойдя, она коснулась тонкими пальцами его тогда ещё гладких щёк и тихо сказала: 'Ну, так я улыбнулась...'

— Я, конечно, к ней подкатил. И она, конечно, не устояла. Лето, какой-то сарай, упоительно мягкое сено и запах распалённой страстью женщины — что может быть лучше для шалопая, вырвавшегося из родного дома? — шут мечтательно улыбнулся, однако улыбка получилась с оттенком грусти. — И вот, когда я лежал рядом с ней и думал, как прекрасна жизнь, она мне и говорит: 'Ты только не обижайся, Дрюня, к перепихону с красивым парнем типа тебя я всегда готова, но не думай, что ты будешь единственным в моём сердце или моей постели...' Я тогда понял, мол, будут и другие. А оказалось по-другому...

Его Высочество Редьярд всегда мог урвать себе ночь вне дворца. И всё больше ночей проводил в хижине на берегу ручья, в глубине чащи. Они с Эстель устраивали соревнования в том, кто неутомимее в постели... Бегали голышом по лесу, и принцу всерьёз казалось, он начинает понимать голос леса и зверей, как понимала ведьма... Купались в студёных водах ручья, вниз по течению впадающего в озеро, в котором плавали жёлтые и розовые кувшинки... Любили друг друга везде, где позволяло место, а после лежали и смотрели на звёзды, ловя их сплетёнными пальцами...

Защемило сердце. Долгие годы Его Величество держал эти воспоминания запрятанными в сундук долга и приваленными тяжёлой плитой ненависти, а нынче плита трескалась, а сундук рассыхался.