Некоторых бывших рабов это возмущало. Некоторые категорически отказывались, когда их просили сделать то же самое, и Джадсону было достаточно легко понять эту реакцию. Но, учитывая невероятное количество мест, откуда прибывали на Факел новые иммигранты, принимая во внимание, что сам факт бывшего рабства не обязательно означал, что все они были образцами добродетели, создание базы данных для идентификации являлось практической необходимостью. Кроме того, медицинские учреждения Беовульфа выявили несколько генетических комбинаций, которые несли потенциально серьезные негативные последствия. "Рабсила" никогда не беспокоилась о таких вещах до тех пор, пока рабам прививались нужные функции, и отсутствие такого беспокойства было основной причиной того, что средняя продолжительность жизни генетических рабов оставалась значительно короче, чем у "нормальных", даже если им когда-либо удавалось получить пролонг. Беовульф посвятил много усилий поиску способов, которые бы смягчали последствия этих генетических последовательностей, если их можно было определить, а номер раба был самым быстрым, самым эффективным способом для врачей идентифицировать их. Для некоторых из них мало что можно было сделать, даже Беовульфу, но для других были чрезвычайно полезными оперативные меры по исправлению положения, а одной из вещей, которая гарантировалась каждому гражданину на Факеле, была наилучшая доступная медицинская помощь.
Учитывая, что ни один рабовладелец никогда не утруждал себя предоставлением пролонга кому-то столь несущественному, как его живая собственность, не говоря уж о том, чтобы беспокоиться о таких вещах, как профилактическая медицина, эта гарантия была одним из самых громких заявлений королевства об индивидуальной ценности, которые оно предъявляло своему народу.
— Он все еще нервничает? — пробормотал Джадсон, и рука Чингиза снова наклонилась.
— Интересно, — тихо сказал Джадсон. — Может, это ты его вынуждаешь, если он один из тех людей, кто не хочет, чтобы ковырялись в его голове.
На этот раз Чингиз кивнул головой, а не только наклонил руку. По своей природе древесные коты были на самом деле неспособны понять, почему кто-то может чувствовать себя таким образом, поскольку они не могли представить себе, что они не в состоянии "ковыряться" внутри мыслей друг друга. Но им не нужно было знать, почему двуногие могут чувствовать себя так, чтобы понять, что некоторые из них действительно могли быть такими, и если это было в данном случае, вряд ли Чингиз видел это впервые.
— Тем не менее, — продолжил Джадсон, — я думаю, мы могли бы присмотреть за ним хотя бы пару дней. Напомни мне упомянуть об этом Харперу.
Глава 15
— Ты вызывал? — спросил Бенджамин Детвейлер, просовывая голову через дверь, которую Генрих Стаболис только что открыл для него.
Альбрехт Детвейлер оторвался от документов на дисплее и приподнял бровь, глядя на старшего из своих сыновей. Конечно, Бенджамин был не просто его сыном, но очень немногие люди знали, насколько близко их родство на самом деле.
— Я упоминал в последнее время, — сказал Альбрехт, — что нахожу ваше крайнее сыновнее уважение весьма трогательным?
— Нет, я почему-то думаю, что это вылетело у тебя из ума, отец.
— Интересно, почему бы это могло быть? — размышлял вслух Альбрехт, а затем указал на одно из удобных кресел перед столом. — Почему бы вам просто не припарковаться здесь, молодой человек, — сказал он строгим тоном, который не раз использовал в течение подростковой карьеры Бенджамина.
— Да, отец, — Бенджамин ответил таким тоном, который был гораздо более скромным и невинным и каким, по воспоминаниям Альбрехта, ни разу не был в течение этой же подростковой карьеры.
Младший Детвейлер "припарковал" себя и сложил руки на коленях, с огромным вниманием рассматривая своего отца, и Альбрехт покачал головой. Затем он посмотрел на Стаболиса.
— Я уверен, что со временем пожалею об этом, Генрих, но не будешь ли так любезен принести Бену бутылку пива? И откройте для меня заодно, пожалуйста. Не знаю, как он, но сам я чувствую удручающую уверенность в том, что мне потребуется немного укрепляющего.
— Конечно, сэр, — серьезно ответил телохранитель с его усиленными возможностями. — То есть если вы действительно думаете, что он достаточно взрослый, чтобы употреблять алкоголь, то да.
Стаболис знал Бенджамина буквально с рождения, и оба они обменялись улыбками. Альбрехт, с другой стороны, покачал головой и театрально вздохнул.
— Если он не достаточно взрослый, он никогда и не станет, Генрих, — сказал он. — Идите.
— Да, сэр.
Стаболис отправился выполнять поручение, а Альбрехт откинулся на спинку кресла перед окном, откуда открывался великолепный вид на мелкий песок и темно-синий океан. Он еще раз улыбнулся сыну, но потом выражение его лица посуровело.
— Серьезно, отец, — сказал Бенджамин, реагируя на изменившееся выражение лица Альбрехта, — для чего я потребовался тебе с утра?
— Мы только что получили подтверждение того, что исследовательская экспедиция манти прибыла в Вердант Висту шесть недель назад, — ответил отец, и Бенджамин поморщился.
— Мы знали, что, в конце концов, это произойдет, отец, — отметил он.
— Согласен. К сожалению, это не делает меня счастливее сейчас, когда произошло на самом деле. — Альбрехт кисло улыбнулся. — А то, что, в конечном счете, манти решили позволить Кару возглавить команду, делает меня еще менее счастливым, чем я мог быть в другом случае.
— Можно было бы надеяться, что тот факт, что манти и хевениты вновь стреляют друг в друга, сделает их немного менее сотрудничающими в чем-то вроде этого, — сухо признал Бенджамин.
— Справедливо, если справедливо... — начал Альбрехт, затем остановился и с улыбкой смотрел, как Стаболис вернулся в офис с заказанными бутылками пива. Отец и сын приняли по одной из них, и Стаболис приподнял бровь, глядя на Альбрехта.
— Можешь остаться, Генрих, — ответил старший Детвейлер на невысказанный вопрос. — К настоящему времени ты уже знаешь девяносто девять процентов всех моих самых глубоких и темных секретов. Этот раз ничего не изменит.
— Да, сэр.
Стаболис занял свое обычное дежурное место в кресле рядом с дверью кабинета, и Альбрехт повернулся к Бенджамину.
— Как я уже говорил, справедливо то, что справедливо. На самом деле они не сотрудничают, ты же знаешь. Они только договорились воздерживаться от того, чтобы ломать друг другу коленные чашечки, там, где дело касается Вердант Виста, и мы оба знаем, почему это так.
— Они действительно склонны забывать свои маленькие обиды там, где дело касается "Рабсилы", не так ли? — капризно отметил Бенджамин.
— Да, они это делают, — согласился Альбрехт. — А эта заноза в заднице Гауптман не делает ситуацию немного лучше.
— Отец, Клаус Гауптман выводил тебя из себя столько, сколько я себя помню. Почему бы тебе просто не пойти дальше и не попросить Колина и Изабель о том, чтобы избавиться от него? Я знаю, у него хорошая охрана, но, знаете, не настолько хороша.
— Я думал об этом — поверь мне, я думал об этом и не раз! — Альбрехт покачал головой. — Одна из причин, по которой я не пошел дальше и не сделал это, заключается в том, что я давным-давно решил, что мне лучше постараться не входить в привычку убивать людей только потому, что это могло бы снизить мое кровяное давление. Учитывая количество нескончаемых заноз в заднице, я бы оставил Изабель занятой полный рабочий день, и это все равно было бы похоже на прополку грядки с помидорами. Сколько сорняков ни выпалывай на этой неделе, на следующей будет свежая поросль. Кроме того, я всегда чувствовал, что сдержанность закаляет характер.
— Может быть и так, но я думаю, там, где замешан Гауптман, должно было быть нечто большее, чем самодисциплина. — Бенджамин фыркнул. — Имей в виду, я согласен насчет коэффициента галактических заноз, но он заноза, достаточно часто демонстрировавшая, что может доставлять нам много горя. И он так долго открыто выступал против "Рабсилы", что его устранение в очевидно поддерживаемой "Рабсилой" операции не сможет вызвать чьих-либо подозрений в нашу сторону.
— Ты прав, — согласился Альбрехт более серьезно. — На самом деле, я очень серьезно подумывал о том, чтобы убить его, когда он так решительно выступил в поддержку этих сумасшедших Баллрум в Вердант Висте. К сожалению, избавление от него только оставит нас с его дочерью Стейси, а она так же плоха, как и он. Если "Рабсила" пойдет дальше и ударит по ее папочке, она станет еще хуже. На самом деле, я подозреваю, что она, вероятно, переместила бы создание нам проблем с номера три или четыре на номер один в своем списке "неотложных дел". Безусловный номер один. А учитывая тот факт, то она будет напрямую контролировать шестьдесят два процента голосующих акций картеля Гауптмана, как только унаследует акции ее отца, проблемы, которые она могла бы создать для нас, были бы очень впечатляющими. Этот исследовательский бизнес и те фрегаты, что они построили для Баллрум, были бы каплей в море по сравнению с тем, что она сделала бы тогда.
— Так убери их обоих сразу, — предложил Бенджамин. — Я уверен, что Изабель может справиться с этим, если возьмется. Стейси к тому же единственный ребенок Гауптмана и у нее пока нет собственных детей, так что в качестве потенциальных наследников остаются лишь несколько довольно дальних кузенов. Я сомневаюсь, что они разделяют ту глубину антирабовладельческих предрассудков, как у нее самой и ее отца. И даже если так, я думаю, что распределение ее акций по столь многим людям, у которых есть свои собственные разные цели, привело бы к тому, что, в конечном итоге семейный контроль над картелем оказался бы сильно ослабленным.
— Нет, — кисло сказал Альбрехт, — этого не будет.
— Это не сработало бы? — на лице Бенджамина отразилось удивление.
— О, убийство обоих ослабило бы контроль семьи Гауптман, это точно. К сожалению, оно только передаст тот же самый контроль другой семье, симпатий к которой у нас еще меньше.
— Боюсь, что ты меня совсем запутал, — признался Бенджамин.
— Это потому, что Колин только что обнаружил кое-что, что ты еще не знаешь. Похоже, наш хороший друг Клаус и его дочь Стейси не хотят, чтобы их противостояние "Рабсиле" пошатнулось только из-за такой мелочи, как их собственная смерть. Колин ознакомился с содержанием их завещаний несколько стандартных месяцев назад. Папа оставляет все своей милой маленькой девочке, почти так, как мы и предполагали... но если случится так, что она умрет раньше него или впоследствии умрет, не оставив своих детей, она оставит всю свою долю и долю своего отца — и голосующие акции — небольшой компании, называемой "Небесные купола Грейсона".
— Ты шутишь! — Бенджамин недоверчиво уставился на отца, и Альбрехт фыркнул безо всякого веселья.
— Поверь, мне бы очень хотелось.
— Но Гауптман и Харрингтон ненавидят друг друга до глубины души, — запротестовал Бенджамин.
— Уже не так сильно, — не согласился Альбрехт. — О, все, что мы видели, говорит о том, что он и Харрингтон все еще не очень любят друг друга, но у них есть очень много общих интересов. Хуже того, он знает из прямого, болезненного личного опыта, что попытка купить, обмануть или запугать ее не стоит и выеденного яйца. И, что еще хуже, дочь, в которой он души не чает, является одной из близких подруг Харрингтон. Учитывая тот факт, что Харрингтон больше не раздражает его, и что он уже знает об использовании ею влияния "Небесных куполов" для поддержки АРЛ почти в том же объеме, как делает он сам, его вполне удовлетворяет мысль о том, что это позволит ей бить "Рабсилу" и на его деньги тоже, когда он уйдет. Что, — он поморщился — заставляет меня еще больше желать того, чтобы наш маленький октябрьский сюрприз на ее флагмане был немного более успешным. Если бы нам удалось убить ее, я уверен, что Клаус и Стейси, по меньшей мере, передумали бы, кому они хотят все это оставить.
— Черт, — задумчиво сказал Бенджамин, потом покачал головой. — Если Гауптман и "Небесные купола" окажутся вместе, Харрингтон будет контролировать — что? Третий или четвертый индивидуально контролируемый финансовый блок в галактике?
— Не совсем. С огромным отрывом она была бы крупнейшим финансовым игроком в квадранте Хевена, но она, вероятно, не была бы выше, чем, о, в первой двадцатке всей галактики. С другой стороны, как ты только что сам указал, в отличие от любого из тех, кто был бы богаче ее, у нее был бы прямой личный контроль. Не нужно беспокоиться о советах директоров или прочем подобном дерьме.
— Черт возьми! — повторил Бенджамин со значительно большей силой. — Как получилось, что я впервые слышу об этом?
— Как я сказал, Колин узнал об этом только несколько стандартных месяцев назад. Знаешь, не похоже, чтобы Гауптман или его дочь трубили об этом со всех крыш. Раз уж об этом зашла речь, Харрингтон об этом не знает, насколько может сказать Колин. Мы и узнали-то только потому, что Колин отвел еще больше своих ресурсов Гауптману, когда его активная поддержка Вердант Висты стала настолько очевидной. Это заняло у него некоторое время, но ему, наконец, удалось найти кого-то внутри "Чайлдерс, Штрауслунд, Голдман и Ву". Кларисса Чайлдерс лично составила завещания обоих Гауптманов, и очень похоже, что они решили не рассказывать о них даже Харрингтон.
Альбрехт пожал плечами.
— Учитывая, какое тектоническое воздействие окажет перспектива того, что действительно станет слиянием картеля Гауптмана и "Небесных куполов", на финансовые рынки всего квадранта, я понимаю, почему они хотели бы сохранить это в тайне.
— И Харрингтон, вероятно, попыталась бы отговорить их от этого, если бы знала об этом, — размышлял Бенджамин.
— Возможно. — Альбрехт на мгновение оскалил зубы. — Я хотел бы видеть всех троих мертвыми, ты же понимаешь, но давай будем честны. Настоящая причина, по которой я бы получил столько удовольствия, избавив себя от стольких страданий, это то, что все трое чертовски эффективны. И как бы я, возможно, ни ненавидел Харрингтон до глубины души — не говоря уж о всей ее семье на Беовульфе — я не собираюсь недооценивать ее. Помимо того, что ее труднее убить, нежели таракана со Старой Земли, у нее есть эта невероятно раздражающая привычка выполнять именно то, что она намеревалась сделать. И хотя она, возможно, не так богата, как Гауптман, она уже давно прошла тот этап, когда деньги сами по себе действительно что-то значат для нее. Из всего, что нам удалось выяснить, она серьезно относится к своим обязанностям генерального директора "Небесных куполов", но она вполне удовлетворена, управляя через доверенных помощников, так что вряд ли она заинтересована в добавлении Гауптмана к "Небесным куполам" как упражнении в построении империи. На самом деле, я иногда думаю, что она, по крайней мере, отчасти, придерживается мнения, что то, что у нее уже есть, представляет собой слишком большую концентрацию власти в руках одного частного лица. Объединение Гауптмана с "Небесными куполами" создало бы совершенно новый баланс экономической мощи — и не только в Звездном королевстве, к тому же — и я не вижу, чтобы она хотела наделить свою семью такой властью.
