— Ваше естественное и врожденное чувство такта — одна из вещей, которыми я всегда больше всего восхищался в вас, отец Пейтир, — ответил Стейнейр. Затем он расправил плечи.
— Все шутки в сторону, мне нужна была помощь, и думаю, что вам не помешала бы та же помощь. Если уж на то пошло, думаю, что вы, вероятно, менее упрямы и настойчивы в том, чтобы воспользоваться тем же способом, как я. Как ваш архиепископ, настоятельно рекомендую вам, прежде чем вы сделаете что-либо еще, прежде чем вы примете какие-либо решения, удалиться на уединение в тот же монастырь, в который удалился я. Вы сделаете это для меня? Потратите ли вы несколько пятидневок на обдумывание и размышления и, возможно, увидите некоторые истины, которых вы раньше не видели или видели не так ясно, как вам казалось?
— Конечно, ваше преосвященство, — просто сказал Пейтир.
— Очень хорошо. В таком случае я пошлю сообщение отцу Жону в монастырь святого Жерно и скажу ему, чтобы он ждал вас.
.VII.
КЕВ "Доун стар", 58, залив Хэнна, и
герцогский дворец, Кармин, великое герцогство Зибедия
Здесь даже жарче, чем в первый раз, когда я был в заливе Хэнна, — подумал Мерлин. — И, хотя это могло представлять в первую очередь теоретический интерес для ПИКА, оно имело гораздо более актуальное значение для живых членов все еще дышащей команды корабля "Доун стар". Особенно для тех — таких, как сама императрица Шарлиэн, — кто родился чисхолмцами, а не коренными чарисийцами.
— Боже милостивый, — сказала Шарлиэн, обмахиваясь веером, когда она вышла на затененный тентом ют с сержантом Сихэмпером, — ты предупреждал меня, что будет жарко, Мерлин, но это...!
— Признаю, что не ожидал, что будет так тепло, — сказал Мерлин. — С другой стороны, вы находитесь почти прямо на экваторе, ваше величество.
— Момент, на который было довольно прямо обращено мое внимание, — едко ответила она.
— По крайней мере, вы не единственная, кто страдает от этого, — услужливо предположил Мерлин, вызвав взгляд поистине имперских масштабов.
Наследная принцесса Эйлана была более счастливым ребенком с тех пор, как утихла штормовая погода, но, похоже, у нее еще не развилась терпимость отца к теплым температурам. "Капризная" было слабым описанием ее нынешнего настроения, поскольку Шарлиэн знала это лучше, чем большинство.
— Возможно, мне лучше перефразировать это, ваше величество, — сказал он и услышал что-то подозрительно похожее на смешок со стороны Сихэмпера. Он взглянул на седого сержанта, но Сихэмпер только вежливо улыбнулся ему в ответ.
— Возможно, да, — многозначительно согласилась Шарлиэн, отвлекая его внимание от своего личного телохранителя. — То есть если только ты не захочешь пойти посмотреть, сможешь ли сам привести свою крестницу в более веселое настроение.
— Для меня всегда большая честь выполнять даже самые сложные задачи на вашей службе, ваше величество, — ответил Мерлин с поклоном. — Однако невыполнимые задачи выходят за рамки возможностей даже сейджинов.
— Разве я этого не знаю! — с чувством сказала Шарлиэн.
Императрица подошла к поручням, и офицеры, и матросы, чье место было на юте, отодвинулись, чтобы дать ей место, пока она стояла, глядя на голубые воды залива. Они выглядели соблазнительно прохладными, когда искрились и вспыхивали в безжалостном, ярком солнечном свете, и она страстно желала воспользоваться этой прохладой. К сожалению, у нее были другие дела, и ее рот сжался, когда она посмотрела на шесть галеонов имперского чарисийского флота, стоящих на якоре в компании с "Доун стар". Еще двадцать галеонов — транспортов под имперским флагом — лежали между ними и берегом, а лихтеры и баркасы доставляли на берег груз войск имперской армии. Она очень сомневалась, что эти подкрепления будут необходимы, учитывая непопулярность Томиса Симминса среди жителей Зибедии. На самом деле, она возражала против того, чтобы брать их с собой, но это был не тот аргумент, который были готовы принять Кэйлеб или герцог Истшер, командующий армией, и Мерлин проголосовал заодно с ними. На самом деле, довольно восторженно, если ей не изменяет память.
— Надеюсь, что никто из зибедийцев не поймет это неправильно, — сказала она теперь достаточно тихо, чтобы ее могли услышать только уши Мерлина.
— Не уверен, что они могли бы извлечь из этого неправильное сообщение, — негромко ответил он позади нее, и она слегка улыбнулась, услышав его голос через наушник связи. — Думаю, что для мелкой знати и простолюдинов так же важно понять, что вы с Кэйлебом больше не собираетесь мириться с какой-либо ерундой, как и для любого из более благородных приближенных Зибедии, чтобы получить то же самое сообщение. Никто в таком месте, как Зибедия, не собирается подставлять свою шею в поддержку того, что может быть просто временным режимом. Если они не будут уверены, что вы планируете оставаться поблизости — и соблюдать новые правила, — люди, скорее всего, будут держать голову опущенной. Особенно если вы добавите тот факт, что выступление в пользу правления чарисийцев приведет их также не на ту сторону инквизиции и Матери-Церкви.
— Знаю, — пробормотала она в ответ. — Я просто не могу перестать думать об усилиях Гектора. У этих людей не так много хорошего опыта общения с иностранными войсками, Мерлин.
— Нет, — согласился он, улучшенным зрением наблюдая за первыми отрядами армейских войск, высаживающимися на причалы Кармина. — Однако пора нам это изменить, и Кинт как раз тот человек, который может хорошо начать в этом направлении.
Шарлиэн кивнула. Кинт Кларик, барон Грин-Вэлли, был бывшим морским пехотинцем. Лишь недавно присоединившись к внутреннему кругу, до этого он уже некоторое время лелеял свои подозрения в отношении роли сейджина Мерлина в инновациях, которые сделали возможным выживание Чариса. Он также был одним из самых уважаемых офицеров новой имперской армии. Даже его товарищи, родившиеся в Чисхолме, которые, как правило, считали морских пехотинцев весьма подходящими для абордажных действий и рейдов по разгрому и захвату, но совершенно бесполезными для длительных кампаний, очень внимательно слушали все, что говорил Грин-Вэлли.
— Не могу не пожелать, чтобы у нас было что-то, что более непосредственно требовало его талантов, — сказала она через мгновение. — Или, возможно, мне следует сказать, что я надеюсь, что здесь не произойдет ничего такого, что немедленно потребовало бы его талантов.
— Пока мы не выясним, как кто-то с армией нашего размера вторгается во что-то размером с материк, я думаю, что это, вероятно, лучшее применение его талантам, которое мы, вероятно, найдем, — философски сказал Мерлин. — Слава Богу. Какое-то время я боялся, что он все-таки может нам действительно понадобиться в Корисанде.
— Это все еще может произойти, — отметила Шарлиэн.
— Не с Корином Гарвеем и его отцом, которые следят за ситуацией, — не согласился Мерлин. — Единственный реальный шанс, который был у партии Крэгги-Хилла, состоял в том, чтобы убедить герцога Марго и сторонников Храма поддержать их против "предательских" амбиций регентского совета заменить нашего законного князя их собственным тираническим деспотизмом на службе у предателей, богохульников и еретиков. — Когда эта апелляция провалилась, я понял, что они у нас в руках. По крайней мере, на данный момент.
— Я бы хотела, чтобы ты не чувствовал себя обязанным добавлять уточнение, — сухо сказала она.
— Процитирую поистине древний афоризм Старой Земли: — Нет ничего надежного, кроме смерти и налогов, ваше величество. — Мерлин улыбнулся, когда прямые, стройные плечи императрицы задрожали от сдерживаемого смеха, затем прочистил горло.
— Извините меня, ваше величество, — сказал он вслух, — но полагаю, что мастер Паскал пытается привлечь ваше внимание.
— Спасибо, Мерлин, — сказала она, отворачиваясь от поручня и улыбаясь молодому мичману с песочными волосами, который неловко переминался с ноги на ногу.
Фейдору Паскалу только что исполнилось тринадцать, и он был сыном семьи рыбаков из Черейта, которые никогда не представляли, что он может оказаться в такой близости от своей королевы и императрицы. Он явно разрывался между теми инструкциями, которые получил от капитана Кабрилло, и острой неуверенностью в том, разумно ли беспокоить императрицу Шарлиэн, когда все остальные, очевидно, отошли в дальний конец юта, чтобы дать ей уединение.
— Должна ли я предположить, что капитан послал вас с сообщением, мастер Паскал? — спросила она с улыбкой.
— Ах, да, ваше величество. Я имею в виду, что от него сообщение. — Паскал сильно покраснел, хотя это было трудно сказать из-за того, как сильно обгорела его светлая кожа под интенсивным солнечным светом последних двух дней. — Я имею в виду, — продолжил он, немного отчаянно торопя слова, — капитан Кабрилло шлет свои поздравления и спрашивает, не будете ли вы рады сойти на берег примерно через час, ваше величество.
— Меня это вполне устроило бы, мастер Паскал, — серьезно сказала Шарлиэн. — Спасибо.
— Не за что, ваше величество! — Паскал наполовину выпалил, коснулся груди, отдавая честь, и бросился прочь, явно испытывая облегчение от того, что выполнил свою миссию, не будучи сожженным имперской немилостью.
— Трудно поверить, что Гектор был еще моложе там, в проливе Даркос, — сказала Шарлиэн, ее улыбка стала немного грустной, и Мерлин кивнул.
— Верно, хотя я сомневаюсь, что даже мастер Паскал кажется таким молодым, когда речь идет просто о жизни или смерти, ваше величество.
— Я действительно настолько ужасна?
— Для тринадцатилетнего ребенка? — рассмеялся Мерлин. — Ваше величество, мысль о встрече с вами и Кэйлебом может превратить колени сильных мужчин в воду. Когда простой мичман оказывается в ловушке между роковым китом инструкций своего капитана и глубоким синим морем потенциального несчастья императрицы, единственное, чего он хочет, — оказаться где-то в другом месте. Желательно как можно быстрее.
— Как ты думаешь, он в конце концов это переживет? — спросила Шарлиэн, изо всех сил стараясь сама не рассмеяться.
— О, возможно, ваше величество. То есть, если он проведет достаточно времени поблизости от вас. На самом деле, я бы не удивился, если бы именно поэтому капитан Кабрилло послал его вместо того, чтобы прийти и поговорить с вами сам.
— Возможно, вы правы, — сказала Шарлиэн. Затем она щелкнула пальцами и слегка покачала головой.
— В чем дело, ваше величество? — спросил Мерлин.
— Я должна была попросить юного Паскала также передать это Спинсейру и отцу Нейтану.
— Сомневаюсь, что капитан Кабрилло забыл включить вашего личного секретаря и старшего магистра права в очередь сообщений, ваше величество.
— Нет, но я должна была убедиться.
— Вас успокоит, если я пойду и лично использую всю зловещую силу своей устрашающей репутации, чтобы убедиться, что они тоже получили известие, ваше величество? — спросил Мерлин, отвесив ей глубокий поклон, и она хихикнула. Безошибочно можно было догадаться, что она хихикнула.
— Полагаю, что в этом нет особой необходимости, капитан Этроуз, — серьезно сказала она, затем вздохнула, выражение ее лица было гораздо менее веселым, чем мгновение назад. — И я также полагаю, что думаю о незначительных деталях, чтобы не думать о более важных.
— Так случается, ваше величество, — сказал Мерлин, слегка пожав плечами. — Но я заметил, что в конце концов вы обычно встречаетесь лицом к лицу со всеми ними. Похоже, это привычка, которую вы разделяете с Кэйлебом.
— Лучше бы так! — сказала она значительно более резким тоном. — И думаю, что мне также лучше пойти и подготовиться к прогулке на лодке. Однако в сложившихся обстоятельствах думаю, что было бы разумнее оставить Эйлану на борту вместе с Сейрей и Гладис. При условии, конечно, — она закатила глаза, — что простая императрица сможет убедить Сейрей самой остаться на борту!
* * *
— Добро пожаловать, ваше величество.
Барон Грин-Вэлли опустился на одно колено и очень официально поклонился, когда Шарлиэн вошла в тронный зал дворца, который когда-то принадлежал Томису Симминсу, и ткани зашуршали, когда все остальные мужчины — и горстка женщин — последовали его примеру. На ногах оставались только часовые, стоявшие у стен огромного зала, и имперские стражники, следовавшие за Шарлиэн по пятам. Особенно сержант с мрачным лицом рядом с ней и высокий капитан с сапфировыми глазами за ее спиной, одна рука которого легко покоилась на рукояти меча. Она скорее сомневалась, что кто-либо из этих коленопреклоненных зибедийцев не знал о его присутствии, и это было главной причиной, по которой он был здесь, и она повернула голову, царственно оглядывая их всех.
Она позволила тишине повиснуть почти целую минуту, прислушиваясь к тишине настолько напряженной, что был отчетливо слышен жужжащий полет одного из местных насекомых. Затем, уверенная, что высказала свою точку зрения, она наклонилась и положила тонкую руку на плечо Грин-Вэлли.
— Спасибо, генерал Грин-Вэлли, — сказала она, четко произнося свой голос и выбирая его воинское звание со злым умыслом. — Мы могли бы пожелать, чтобы путешествие было немного менее бурным, но хорошо быть здесь... и снова увидеть такого старого и надежного друга.
Никто с работающим мозгом никогда бы не подумал, что она и Кэйлеб послали бы кого-то, кому они не доверяли, справиться с деликатной задачей ареста великого герцога, и все же она почти физически чувствовала, как внимание переключилось в сторону Грин-Вэлли. Никогда не помешает публично разъяснить, кто пользуется доверием короны — и прислушивается к ней, если до этого дойдет. Что также было причиной — или, по крайней мере, одной из них — почему она использовала имперское "мы".
— Встаньте, пожалуйста, — сказала она, мягко потянув его за плечо, и улыбнулась, когда он поднялся, возвышаясь над ней. Он был высок для чарисийца, всего на несколько дюймов ниже собственного роста Мерлина, и улыбнулся ей в ответ.
— Мы понимаем, что у нас есть очень много деталей, на которые мы должны обратить внимание, — продолжила она, поворачиваясь, чтобы посмотреть мимо него и окинуть взглядом собрание знати. В этом тронном зале присутствовали все высокопоставленные дворяне Зибедии, а также великое множество представителей низшей знати. Как следствие, он был почти переполнен до клаустрофобии, хотя ее стражники постоянно поддерживали вокруг нее открытый пузырь диаметром не менее четырех ярдов.
Во всяком случае, достаточно широкий, чтобы остановить убийцу с холодной сталью, — подумала она. — Полагаю, немного более проблематично, когда речь идет о мушкетах, но пронести один из них мимо Мерлина и снарков было бы не самой легкой вещью в мире. А еще есть тот факт, что вся одежда на мне, кроме нижнего белья, изготовлена из умной ткани, защищающей от пуль. Если кто-то все-таки выстрелит в меня, он будет очень удивлен, когда чудесная милость архангелов придет мне на помощь. — Она подавила желание улыбнуться. — Когда я думаю сейчас об этом, это может быть не так уж плохо. Это, безусловно, вызвало бы раздражение у Клинтана и сторонников Храма!
