Отдел Ппп (закончено 16.12.2015)

Заявление вышло деловым, но проникновенным, когда читала, аж сама чуть не прослезилась, начальству должно понравиться. Потапыч, практически не отвлекаясь от продолжающегося обсуждения, лист стянул, пробежал глазами и одобрительно хмыкнул. Вот и ладненько, значит, сойдет.

Совещались они не так, чтобы прямо долго, но немного заскучать я все-таки успела. А заодно и набросала план действий. Но он был перечеркнут словами Воропаева:

— Значит, так и сделаем. — Кивок заместителю, удалившегося, так и не удостоив меня взглядом. — Аль, езжай на работу, так будет безопаснее, а я пока проведу некоторые подготовительные работы.

Уточнять, до чего договорились, не стала, по дороге выпытаю у начальства. И так уже злоупотребила служебным временем. То, что я с Алексеем сплю, наше личное дело, и ставить в известность его подчиненных не собиралась. Не из скромности, а потому что никого, кроме двоих, данный факт не касается. Поэтому и целоваться не полезла, ограничилась кивком и сдержанной улыбкой. Получила тот же набор в ответ, подумала — а не обидеться ли, и в очередной раз прокляла свою бабскую натуру.

— Ты как-то изменилась.

Потапыч всегда водил сам, хотя по штату и был положен шофер, поэтому разговор начал ещё в машине. Вот это правильно, вот это по-нашему, хотя и начал с прелюдии.

— Это у меня от великой радости.

— Оно и видно. Морда тоже от великой радости разбита?

Я почти схватилась за нос, проверяя, неужели не все ещё следы сошли, а потом поняла, что меня развели, как малолетку — никаких порочащих ссадин там уже нет, зато только что подтвердила, что личико мне недавно рихтовали.

— От счастья в обморок падала. Можно в двух словах — до чего договорились? Можно даже в пяти! — вспомнила свой собственный ответ, поэтому быстренько исправилась, а то подловит же.

— Можно даже в двух десятках. Егорыч сегодня-завтра оправится с визитом вежливости к твоей бабке. Так сказать, пробное знакомство с потенциальной родней. — На выпад я не отреагировала, поэтому чуть поскучневший начальник продолжил. — Заодно покажет заявление, спросит, не видали ли они чего подозрительного. Хорошо написала, кстати. Проникновенно.

— Самой понравилось. Бабка поохает, руками всплеснет, и скажет, что ни сном, ни духом. И дитятко своё клан защитит сам, только дурное оно, от радости такой бегает, — я представила этот разговор в красках и скривилась. — И чего он этим добьется?

Пока план озвученных мероприятий не внушал.

— Того, что недвусмысленно намекнет — ты под надзором, есть кому девичьи интересы отстаивать. Он хоть и не царь горы, но определенную силу имеет, и на прямой конфликт твои не попрут. Не совсем же они отмороженные.

На этот счет у меня было мнение, в корне отличное от мыслей Потапыча.

— Да положить они хотели на намеки. Им нужна я, и как можно скорее. Пока не знаю, зачем, — тут чуть покривила душой, — но почему-то прямо срочно.

— Так-таки и не знаешь? — он хитро покосился, рождая в душе неприятное ощущение, что меня сейчас читают, как раскрытую книгу. — Ну, не хочешь говорить, воля твоя. У вас, ведьм, секретов, как у дурака погремушек, только постарайся в ближайшее время не помереть, ладно? — Я уже хотела поблагодарить за участие и переживание, но Потапыч добавил. — У тебя ещё четыре дела не сданы, и отчет за полугодие скоро делать.

Вот спасибо, дорогое начальство, всегда знала, что вы меня любите. Иногда в просто-напросто неприличной позе.

Глава 17

"Не ложитесь спать, поссорившись. Тогда вы успеете ещё и подраться!"

народная мудрость

— Родня у тебя, конечно... — кончики пальцев мягко пробежали по моему плечу, вызвав шквал мурашек. Но шевелиться было лень, поэтому только слегка поежилась.

— Оригинальная?

— Не то слово.

Правильно, то слово в присутствии дамы произносить не комильфо.

Было в этом что-то невыносимо притягательное — лежать, укрывшись одним одеялом, и просто касаться. Без умысла и цели, наслаждаясь моментом и ощущением сытой расслабленности.

В доме было непривычно тихо и сумрачно. Хотя ещё окончательно не стемнело, плотные шторы практически не пропускали свет, и полумрак замечательно дополнял атмосферу уюта и покоя. Пусть проблемы никуда и не думали пропадать, но взять несколько минут передышки жизненно необходимо Или не минут, а часов...

— Они такие, — почти на ощупь нашла шею Лешки и, подтянувшись повыше, улеглась на его плечо. — Что сказали?

— Ничего толкового.

Тут он замолчал, то ли задумавшись, то ли отвлекшись, а пальцы лениво начали скользить вдоль позвоночника. Приятно. Но придется отвлечься.

— Как по ощущениям — они ждали твоего приезда?

— Не думаю. Но и не особо удивились.

Это как раз понятно — ведьма, наславшая тот заговор, должна была видеть, кто помешал их планам. А спутать Алексея с кем-то другим, конечно, можно, но довольно сложно.

— Скажи, что бывает, если старшая в поколении погибает до того, как родит ребенка? — когтить спину он перестал, чем несколько расстроил. А вопрос и вовсе позитива и томности вечеру не добавил.

Я на пару секунд задумалась, пытаясь вспомнить что-нибудь по этому поводу, но пришлось признать своё бессилие:

— Не знаю. Ни разу о таком не слышала.

— Но ведь такое теоретически возможно, — Лешка продолжил настаивать, я тоже перестала изображать тюленя на пляже и поднялась, натянув одеяло на плечи. Не от прилива скромности, а от того, что воздух был прохладным — кондиционер жужжал изо всех сил, мне стало даже зябковато.

— Теоретически возможно все, что угодно. Я не знаю реального случая, когда старшая так умирает. Обычно нас берегут. И замуж стараются отдать пораньше. Типа, чтобы быстрее отстреляться.

— Да ты и так особо в девках не засиделась. Правда, я не понял, как твои допустили, чтобы мужем стал вампир, — Леша с некоторым неудовольствием встал, потягиваясь всем телом. А тело у него внушительное. Именно по-мужски привлекательное, я даже засмотрелась, ответив не сразу:

— Если бы знали, естественно, не допустили бы. А потом стало поздно. Одна надежда была, что не уживемся. Иначе получилось бы совсем плохо — не думаю, что родители Антона не заметили бы моё интересное положение, а потом не поинтересовались бы, куда делся ребенок. А учитывая, кто они...

Да, первым браком я знатно подгадила родне, даже попытайся сделать это специально, не факт, что получилось бы надавить на больное с такой точностью.

— Ты тогда уже знала? — джинсы он натянул, а вот футболку, повертев в руках, повесил обратно на спинку стула. И продолжал ввергать в неприличные думы обнаженным торсом.

— Не-а, — решив не отставать, тоже оделась, все-таки дел ещё невпроворот, и как ни заманчива перспектива провести весь вечер в постели, придется пожертвовать отдыхом ради более насущных вещей. — Мне рассказали уже после развода.

— Кто?

Пришлось отрицательно качнуть головой:

— Не могу сказать. Правда. Не потому что не доверяю, но ты можешь невольно выдать этого человека. Сам понимаешь, такого не простят.

Леша поджал губы, но кивнул. При всем уважении к его уму и способностям, о возможностях ведьм он знает далеко не все. Да я и сама не стопроцентный эксперт по собственному виду, так что незнание в данном случае это нормальная мера предосторожности.

Что-то такое едва ощутимое, теплое и пронзительное пропало, и мы молча перешли на кухню. Тем более что поужинать ни он, ни я не успели. Но и там разговор не клеился, если, конечно, не считать за него просьбы передать соль или благодарность за заваренный чай. Прямо как супруги со стажем.

— Ты как-то объяснила им, почему настолько отдалилась?

— После суда это и не требовалось, они сами не горели желанием общаться.

— Очередная заморочка? — Без просьбы и даже безмолвного намека он встал к раковине, чтобы помыть посуду.

— Ребенка должна родить не просто старшая в роду, а старшая ведьма, — совесть во мне таки не атрофировалась окончательно, понукая встать плечом к плечу и вытирать мокрые тарелки. — На тот момент я ей фактически не была. Время позволяло подождать, вот они особо и не борзели. А потом...

— Что потом?

— Потом я предприняла определенные меры. И само по себе рождение ребенка стало для меня невозможным.

Наступившая тишина показалась оглушительной. Даже шум воды, продолжающей литься из крана, её не нарушал.

— Ты осознанно лишила себя возможности родить?

Полотенце я не скомкала и кинула, а аккуратно расправила, тщательно устранив все складочки, повесила на спинку стула и только после этого посмотрела на Алексея.

— Представь, что у тебя когда-нибудь может родиться ребенок. Не Юра, нет, просто гипотетическое дитя. И с первого дня жизни его будут пытаться забрать, чтобы потом убить. Не из ненависти, а просто потому, что так нужно. Меньшее из зол, так сказать. И у тебя никогда не будет уверенности, что они отступят, ни через неделю, ни через год, ни через десять лет. И что, на поводке будешь с собой таскать? И чем его жизнь будет лучше собачьей? — пока говорила, воздух как будто сгущался, да ещё и тонкий аромат паленого... Но проверять, что забыли на плите, не стала, захотелось высказаться по полной программе. Да, оборотни к детям и возможности их иметь относятся, как к дару, и даже зная это, его вопрос, заданный с легкими осуждающими нотками, сорвал крышу.

— Я бы нашел способ защитить своего ребенка.

— Я уже заметила, какие способы ты выбираешь, чтобы защитить Юру. Так вот, а я не уверена, что смогла бы. Потому что ты понятия не имеешь, на что способна полностью инициированная ведьма. Всё это дерьмо с выяснением, за сколько минут у меня получится человека убить, детский лепет по сравнению с их способностями. Потому что там не про минуты, а про секунды речь. И не про одного человека, а нескольких одновременно!

Даже чувствуя, что уже не кричу, а ору, никак не могла остановиться. Желание выговориться, кинуть в лицо наболевшее было слишком сильным. Допрыгалась, елы-палы...

— Аля. Альбина! — он тоже повысил голос, отчего и вовсе захотелось перейти на ультразвук, но потом поняла, что смотрит мне не в лицо, а на руки.

Стоило перевести глаза следом, как стало ясно, что обонятельные галлюцинации меня не посетили. Полотенце, с которого я так и не убрала руки, не только дымилось, но уже и заметно обуглилось, прожженное ладонями.

Так, срочно думаем о чем-то позитивном.

Цветочки цветут, птички поют, бабочки порхают...

То ли сказывалось состояние магической нестабильности, то ли общее бешенство, картинка привиделась несколько постапокалептическая, самой невинной частью которой были раздавленные сапогом мотыльки. А вокруг ромашки, ромашки. Плотоядные.

— Вот так, расслабься, чего ты завелась?

Даже не сразу дошло, что прикосновение к рукам не чудится. А когда поняла, попыталась их отдернуть. Не дал.

— Обожжешься.

Он продолжал молча гладить мои кисти, поднимаясь по внутренней стороне предплечий к локтю и так же не спеша возвращался назад. И только по выступившей на висках испарине было заметно, что такая размеренность и неторопливость дается ой, как нелегко. От понимания, что ему больно, обида и неконтролируемая злость отступила, забрав с собой и огонь, раскаливший кожу.

— Все нормально? — Леша все ещё не убирал ладони, хотя я чувствовала — ещё чуть-чуть, и они покрылись бы волдырями.

— Да, — за вспышку ярости стало мучительно стыдно. Как и за его ожоги. — Дай руки гляну. Чего ты головой мотаешь, их нужно обработать.

— Само пройдет. И не бери в голову, все равно полотенце было уродское, — несмотря на саму ситуацию, в голосе была улыбка.

Присмотревшись, мысленно согласилась — уродское. Даже не знаю, где такое взяла. Не иначе как кто-то из бывших свекровей подарил.

Наверное, меня накрыл отходняк, потому что стало отчего-то смешно. Сначала хмыкнула, потом громче, пока мы оба не оказались сидящими на полу и хохочущими едва ли не до слез.

После недолгих препирательств намазать руки пенкой от ожогов он все-таки позволил. И даже бровью не повел, когда я сама морщилась, касаясь воспаленной кожи.

— Надо было меня просто вырубить. Быстрее и безопаснее.

— Не факт. — Я вопросительно приподняла брови, и Леша пояснил. — Про безопасность. Ты же потом в себя бы пришла, так что утверждение спорное.

Смех смехом, но ситуация тревожная. И этот срыв, хоть и немного приглушил силу, кипящую внутри, только ещё больше насторожил.

— Я мог бы предложить тебе на время уехать отсюда.

— Мне и постоянный переезд не поможет. Сам понимаешь, — бинтовать не стала, регенерация у него должна быть хорошей, а повязка будет только мешать, — они — родственники по крови, при желании найти меня можно за несколько часов. Если только не эмигрирую куда-нибудь в Антарктиду.

— А почему там не найдут? Слишком далеко?

— Слишком холодно, я не доживу до обнаружения. Так что решение излишне кардинальное.

Сунула на место аптечку и села рядом с Лешей. Похоже, ему было вполне комфортно в углу возле холодильника, к тому же полы у меня довольно теплые, не замерзнем.

— Это необратимо?

Даже уточнять не стала:

— Да. Это был единственный способ, который пришел в голову, как гарантированно надежный.

Сейчас я уже не была так уверена в этом шаге. Но тогда другого выхода не видела.

Неизвестно, до чего бы мы договорились, но тут прозвенел звонок. Хороший такой, громкий, у меня аж в ушах зазвенело. Только это был не мой телефон. И не Лешин, его рингтон тоже слышала. Да доносился откуда-то из прихожей.

— Да, забыл сказать, я тебе на ворота домофон поставил.

И вышел.

А я так и осталась сидеть на кухне с открытым ртом, все равно сразу не придумала, что сказать, разрываясь между благодарностью и вопросом, какого хрена он распоряжается в моем доме. Вроде, и спасибо за то же видеонаблюдение, теперь ещё и это, но неплохо бы согласовывать свои действия с хозяйкой территории.

Невнятные голоса с улицы постепенно стали ближе, и я поняла, что напрочь забыла про Антона. Точно, он же обещал отчитаться вечером, только думала, это будет по телефону, а не при личной встрече.

Пока мужчины не показались на кухне, рывком распахнула окно и попыталась хотя бы руками выгнать запах пожара. Не скажу, что удалось, зато заняла руки и голову.

— Привет, — Антон подозрительно принюхался, потом глянул на меня, на Воропаева... — У вас тут ролевые игры, что ли? Пожарный и погорелица?

— И тебе доброй ночи, — обниматься я не полезла, не думаю, что Леше будет приятно за этим наблюдать. — Нашел чего-нибудь?

— Злая ты и негостеприимная. А где предложение кофе?

— Кофе на ночь вредно, — но чайник на плиту бухнула. — Антош, мы правда устали зверски, можно тезисно?

— Ладно, пользуйтесь моей добротой, — он вольготно уселся за столом. — Ничего такого, чтобы прямо насторожиться, не узнал. Но какое-то подозрительное движение наблюдается. Съехалось человек пятнадцать, сейчас они в загородном доме под Макеевкой.

Ага, там наше родовое гнездо, так что все пока очень даже закономерно.