Полночь.

Сейчас у нас в доме находится настоящий истребитель нежити, который, если его хорошенько подучить, способен разделаться со всеми присутствующими. А мы даже не имеем понятия, что она сделает в следующую секунду. И этот взгляд!.. Мне еще никогда не приходилось чувствовать себя, словно на приеме у рентгенолога. Она словно знает все, о чем я думаю; все, что я стремлюсь сделать — это пострашнее недавно обращенных вампиров.

— Алиса, — зашептала Виолетта, дергая меня за край футболки. Я потерла вспотевший лоб ладонью и обернулась к сестре. Вид, наверное, был далеко не лучший, потому что она испуганно вытаращила глаза и вновь зашептала:

— Что случилось?

— Не знаю, — пробормотала. — Нужно срочно что-то предпринять, — проговорила, задумчиво разглядывая входную дверь и деревья за ней. Где-то там бродит сумасшедшая вампирка, а на втором этаже поселился настоящий демон. И после этого многие оборотни называют нашу семейку странной? Присев на ступеньку, схватила Виолетту за мокрые ладошки — она тоже в таком состоянии? — и глубоко вздохнула. — Позови Ингрид и Зельмана.

— Хорошо. — Первый раз, когда она не стала протестовать и сделала так, как просят. Сбежав вниз по лестнице, громко топая ногами и тяжело дыша, скрылась на кухне, откуда через несколько секунд стремительно вышла Ингрид. Сзади замаячил ничего не понимающий Зельман. Еще бы, усмехнулась мысленно, тебя не интересует ничего, кроме драгоценной Венди, которая не приносит таких хлопот, как Ева. Отогнав подальше лишние мысли, попыталась сосредоточиться на нынешней проблеме, с которой необходимо справиться в кратчайшие сроки. Иначе к приезду четы Гамильтонов от Тихой Ночи ничего не останется.

Язык мой — враг мой.

На втором этаже что-то тихо щелкнуло, и по всему дому разнеслись первые звуки гитары и барабанов. Ингрид замерла, прислушиваясь, как и я, к проигрышу зажигательной песни — Ева добралась до старого музыкального центра, стоящего на подоконнике. С каждой секундой звук увеличивался, пока, в конце концов, не достиг своего апогея и не заставил выглянуть из кухни удивленных оборотней и недовольную Венди, которая явно не любила такую музыку. Ингрид приподняла бровь в удивлении.

'Это то, о чем я думаю?'

Так, во всяком случае, можно было прочитать настороженный взгляд.

— Что случилось? — тихо спросила блондинка, наклоняясь ко мне. Человеческий слух не смог бы уловить этого, но я лишь обхватила ее лицо ладонями и прошептала на ухо то, что пришло в голову — единственное, что пришло в голову, если честно. Несколько секунд она смотрела в никуда, обдумывая слова, а потом в глазах появился так называемый холодный огонь. Сестричка уже приняла решение и включила функцию предводительницы разношерстного отряда настоящих безумцев. Резко выпрямившись, она обернулась к удивленному Зельману, замершему на нижних ступеньках, и к которому уже липла Венди, готовая выплеснуть недовольство на всех, кто попадется под руку.

— Уводи, — коротко бросила Ингрид, кивнув в сторону выхода.

На втором этаже что-то разбилось.

— Что происходит? — закричала Венди, но ее голос потонул в оглушительном припеве. Зельман без лишних вопросов потянул свою подружку к дверям, за ним отправились остальные оборотни. Владимир подхватил дрожащую Виолетту и взвалил на плечо, снимая с крючка ключи от машины. Алекс пытался что-то объяснить Джереми, попутно выталкивая его за дверь, — Ингрид продолжала стоять на месте, внимательно наблюдая за каждым, чтобы никто не возомнил из себя героя боевиков и не вернулся обратно. Однако, таким оказался Зельман, — он ворвался в прихожую и всем своим видом показал, что уезжать никуда не собирается, чтобы там блондинка не думала. Я только покачала головой. Тупая псина, уже давно бы определился, на чьей он стороне, и перестал строить из себя востребованного парня, за которого готовы передраться девчонки Тихой Ночи и нескольких близлежащих городов. Втянув носом воздух, провела по лицу ладонями и собрала волосы в пучок на затылке, достав из заднего кармана старую заколку. Никогда не любила такую прическу, но сейчас не вечеринка. Нечто похлеще.

— Идем, — отрывисто бросила Ингрид.

На втором этаже снова что-то разбилось.

Ингрид бросилась вверх по лестнице, едва не сбив меня с ног. Следом мчался Зельман. Никогда не верила в Бога, но сейчас мысленно перекрестилась, как умела, и прочитала короткую молитву, наобум придуманную из знакомых и когда-то услышанных по телевизору слов. Сердце готово было вот-вот проломить грудную клетку, когда я переступила с верхней ступеньки на деревянный пол коридора. Впереди маячила спина Зельмана, музыка оглушала, заставляя то и дело прикладывать к ушам ладони, чтобы удостовериться, что еще не лопнули барабанные перепонки и не идет кровь. Ингрид замерла перед дверью в комнату, которая была закрыта — словно намекала на то, то посторонним следует удалиться. Конечно, мою целеустремленную сестру это не остановило.

Деревяшка громко треснула под напором вампирских сил и разлетелась на куски, заставив меня рвано выдохнуть от очередной ледяной волны страха и ухватиться за руку Зельмана, впиваясь ногтями в его кожу. Волк проигнорировал это, даже не поморщился. Он, как и Ингрид, как и я, смотрел вглубь комнаты, на распахнутое настежь окно с развевающимися от сильного ветра занавесками.Туда, где на широком подоконнике танцевала Ева.

Она двигалась быстро и четко, словно всю жизнь провела в профессиональной школе современных танцев. Конечно, это были просто дополнительные бонусы к новому имиджу тайной хозяйки города, но даже осознание не помогало сдвинуться с места, и мы продолжали стоять на пороге комнаты, наблюдая за тем, как Ева перемещается по подоконнику, вскидывает вверх руки и запрокидывает голову. Волосы развевались, как у ведьмы из современных фильмов, но это действительно завораживало. Словно невидимая рука нажала на несколько клавиш, накладывая эффекты на саму реальность и позволяя Еве выглядеть так прекрасно и так ужасно одновременно. Она двигалась, совершенно не обращая внимания на восторженно-встревоженных зрителей, что позволило более хладнокровной Ингрид рвануть вперед.

Она знала, что мы здесь.

— А-а-а, — протянула она, покачивая указательным пальцем перед лицом злящейся сестры. — Нет-нет-нет, никаких резких движений. Зельман! — притворно радостно воскликнула она, подскакивая на месте и выпрямляясь. Я заметила слишком суженные зрачки. Она не пила спиртного и не могла принять никакого наркотика, потому что их нет в доме. Действие перерождения? — Преданный песик! — продолжала Ева насмешливо, заглядывая в глаза серьезного Зельмана, напряженно замершего рядом с Ингрид. — Кто там был против запечатления с какой-то ненормальной девчонкой? — с такой же притворной обидой протянула она, надув губы. Жест, который не принадлежал Еве никоим образом. — Как ты там говорил? 'Страшнее ядерной войны'? Поздравляю, плюшевая псинка, больше у тебя не будет проблем с надоевшей девчонкой, которая, судя по всему, мешает вашему счастью с той милой девчушкой! — заявила родственница, запрокидывая голову и подскакивая на месте. Потом внезапно наклонилась к парню, у которого уже играли желваки на лице — и легко поцеловала в губы, заставив меня выдохнуть от неожиданности. Мамочки, что происходит?

Зельман ошарашенно уставился на заливающуюся смехом фигурку, прикрывшую ладонями лицо и раскачивающуюся вперед-назад. Он явно не ожидал подобного развития событий, как и все мы, — от того, чтобы не наброситься на Еву, Ингрид удерживало понимание того, что она запросто может применить какие-нибудь неизвестные силы или просто выпрыгнуть из окна. Зельман думал иначе. Он бросился вперед и ухватил Еву за руки, притягивая к себе. Сводная сестра истошно завизжала, перекрикивая даже жесткий голос солиста очередной песни, и попыталась вырваться. Я с трудом вырвалась из оцепенения и сжала пальцы на лодыжках Евы, сдерживая ее, насколько хватало сил. Перед глазами на мгновение все помутнело, затем приобрело более отчетливые очертания, а во рту стало неудобно — клыки увеличились в размерах. Ингрид забралась на подоконник, чтобы закрыть окно, но замерла на половине пути и уставилась куда-то вниз, на подъездную дорожку.

— Чего тормозишь? — рявкнул Зельман, пытаясь удержать сошедшую с ума девочку. Она извивалась, словно не имела и намека на позвоночник, и верещала, чтобы ее отпустили. Я буквально села на ее ноги, боясь поломать или вывихнуть, но это была единственная возможность удержать Еву на месте. Повернулась к Ингрид, которая по-прежнему вглядывалась куда-то вниз.

— Ингрид! — позвала.

— Она здесь! — бросила блондинка. И спрыгнула вниз.

— Что? — не сразу сообразила, что она имела ввиду.

— Эта ненормальная здесь! — выкрикнул Зельман.Ева как-то странно зашипела — и, извернувшись из моих рук, ударила парня ногой в лицо. Я была удивлена подобной растяжке, но мгновенно взяла себя в руки, когда она поднялась на ноги и, отпихнув схватившегося за нос волка, запрыгнула на подоконник. Поймав мой напряженно-испуганный взгляд, она высунула язык, явно насмехаясь, и махнула рукой на прощание. Прощание, потому что позволила своему телу поддаться земному притяжению и рухнула спиной вниз, не отводя от меня насмешливого взгляда.

— Твою мать! — рявкнул Зельман, пытаясь унять кровь. Здорово она его приложила, мелькнуло в голове, когда я забиралась на подоконник в стремлении отправиться вслед за Евой, Ингрид и вампиркой. Сущность родственницы явно учуяла постороннего, но нет гарантии, что она справится в таком состоянии. Сзади пыхтел Зельман, которому придется серьезно поговорить с Евой, когда она придет в себя. Хотелось бы присутствовать при этом моменте, чтобы увидеть лицо девчушки, когда она узнает, что добровольно — относительно — поцеловала этого ехидного представителя пушистого отряда. Что за глупость, Алиса! Ты должна думать сейчас совершенно о другом, а не о том, как будешь в компании с близнецом подслушивать разговор голубков. Спрыгнув на подъездную дорожку, огляделась по сторонам, но никого не увидела — кроме кота, нетерпеливо переминающегося с ноги на ногу у кромки леса, куда, по-видимому, убежали Марианна и Ингрид. Бросив взгляд на окно второго этажа, удостоверилась, что Зельман присмотрит за Евой, которая немного поумерила свой пыл, и бросилась вслед за подавшим голос Пупсом. Впереди замаячила белокурая грива Ингрид, что оказалось несколько удивительным, потому что я считала, она давно уже преследовала сумасшедшую вампирку. Знать бы еще, куда отправились остальные оборотни. Их помощь сейчас бы пригодилась.

— Тихо! — вскинула руку Ингрид, осматривая каждое дерево от самого ствола и до верхушки. Кажется, Марианна решила немного поиграть в прятки. — Она где-то здесь, чувствуешь запах?Еще бы! Запах крови, смешанный с землей. От него у меня першит в горле и появляются рвотные позывы. Как вовремя.

Справа раздался шорох, а в следующую секунду над головой буквально пролетела девушка в белом платье, заливисто смеясь. В голове мгновенно возникла картинка смеющейся на подоконнике Евы. Неужели?.. Да нет, такого не может просто быть! Наша Ева сильна и физически, и морально, она ни за что не поддастся какой-то глупой метке, которая стремится завладеть ее сознанием!.. Ингрид бросилась вслед за Марианной, я — за Ингрид. Ветки хлестали по лицу, и мне в голову пришла мысль, что неплохо бы отправиться на какой-нибудь курорт, когда все это закончится. Определенно, выпрошу у папочки билет на необитаемый остров, чтобы немного отдохнуть от всего этого безумия, который разворачивается на протяжении месяца. Чтоб у этой вампирки клыки повыпадали, стерва крашеная! Я едва не споткнулась о попавший под ботинок камень, перепрыгнула через ствол поваленного дерева — и едва не столкнулась с Ровулом, выпрыгнувшим из кустов. Пару секунд мы сверлили друг друга пристальными взглядами, затем он фыркнул и, неуловимо скользнув к моим ногам, подбросил на спину и устремился вперед, вынуждая довольно грубо вцепиться в всклокоченный загривок. Проигнорировав недовольное рычание и какие-то глупые, приторные мысли, пригнулась, чтобы не задевать низко расположенные ветви, и принялась высматривать Марианну с Ингрид. Они не могли так далеко сбежать, но поблизости никого не было, что немного пугало.

По бокам раздалось громкое сопение, и я обернулась на звук. Еще два волка, только немного поменьше — обращенные совсем недавно, несколько месяцев назад. К тому же, они оказались братьями, совсем не такими разными, как Джеб и Зельман, и иногда было сложновато отличить одного от другого, если, конечно, не знать их достаточно близко. Я общалась с большинством оборотней либо по телефону, либо через Зельмана. Исключения составляли только Ровул и Пупс, которые прочно обосновались в обоих наших домах. А кое-кто пытается свести с ума мою горячо любимую сестренку. Не удержавшись, ущипнула Ровула, на что получила еще один недовольный рык, что можно было расценивать, как угрозу бросить прямо здесь или положиться на его богатую фантазию и подождать до озера, где он может разгуляться.

— Быстрее давай! — зашипела, оглядываясь по сторонам. — Куда они делись?

Братья поравнялись с Ровулом, а затем перегнали его, скрываясь в ближайших кустах. Волк остановился и дернулся, приказывая слезть. Пришлось подчиниться, потому что не так часто удается покататься верхом на волке, и у меня заболели мышцы. С трудом спрыгнув на землю, едва не обматерила этот хамоватый кусок мяса, потому что этот дуралей собрался обращаться прямо у меня на глазах. Заметив привязанный к задней правой лапе полиэтиленовый пакет для мусора, в котором, очевидно, находились вещи, сорвала самодельную сумку и принялась доставать обрезанные под шорты джинсы и легкую футболку с не совсем цензурным рисунком.

— Извращенец! — не удержалась. — Давай быстрее! — Дождавшись, пока он не скроется за ближайшим деревом и, обратившись, не вытянет руку, бросила сперва джинсы, а потом футболку, краснея от смущения и злости. Нам необходимо помочь Еве, избавиться от Марианны, а этот волчара только тянет время, которое очень драгоценно. Я не сомневаюсь в достаточной силе сестры, но справиться с сумасшедшим вампиром в одиночку достаточно проблематично, и неизвестно, удастся ли Ингрид хотя бы попытаться вывести ее из строя на время. — Быстрее! — поторопила Ровула, который одевался слишком медленно даже для Виолетты, которая собиралась дольше, чем вся семейка вместе взятых.

— Мужу своему так орать будешь! — отозвался этот негодяй, выбираясь из-за дерева и морщась от испачканных в земле ступней. Положить ботинки или, на худой конец, какие-нибудь тапки, он не предусмотрел, что неудивительно. Эти мальчишки такие тормознутые, что плакать хочется.

— Почему мы остановились? — спросила, откидывая со лба выбившуюся прядь волос. Так и похудеть недолго, с такими-то нагрузками. — Где Ингрид?

— Преследует вампирку, — отозвался парень, пытаясь вытереть ноги о кору дерева. — Мы останемся здесь и будем ждать. Остальные рассредоточились по всему лесу, чтобы поймать эту стерву в случае чего. Твой ненаглядный вампиреныш Джереми тоже принимает участие, — вновь поморщился он, словно выплюнув имя вампира. Мне стало обидно. Не за Джереми, за себя. Значит, он считает меня очередной глупенькой девчушкой, которая в буквальном смысле коллекционирует парней и приводит их в дом, как заблудших собачек? Понятно теперь, почему он так относится — постоянно язвит и насмехается. Не принимает всерьез мои попытки просто понравиться кому-нибудь, подружиться, — большую часть жизни я только и делала, что следовала указкам идеальной Ингрид, боялась расстраивать папочку и постоянно присматривала за Виолеттой, чтобы девочка не наделала ошибок в силу неопытности. Это угнетает, потому что играть роль взрослой дурочки в странной одежде очень сложно. Хочется быть кому-то нужной. Просто так, а не из-за очередного обращения молодого парня с играющими гормонами, не из-за очередного сумасшедшего вампира, не из-за каких-то проблем, возникших спонтанно. Все думают, что это легко — быть веселой и непринужденной в любой сложной ситуации, и никто не заботится о том, что чувствует эта самая взбалмошная девчонка в глубине души. Насколько сильно ей надоело улыбаться каждому, даже тем, кого она всей душой ненавидит. Неприятное чувство разъедает внутренности, но я продолжаю улыбаться окружающим и делать вид, что все хорошо, как бы больно не было. Иногда я завидую Ингрид, которая не пытается идти на поводу у бессмысленных стереотипов и не стремится нравиться всем встречным-поперечным. Она говорит то, что действительно думает. Может быть поэтому Владимир любит ее? Пусть и грубую, но настоящую, живую, со своими недостатками и достоинствами. Мне же остается играть роль легкомысленной девочки, которая не хочет взрослеть, и продолжать довольствоваться насмешками таких, как Ровул.