Гая вздохнула и, остановившись, бросила быстрый взгляд на висевшее над головой солнце — сегодня было особенно жарко. Ослабив шнуровку на жилетке, девушка скинула сумку на землю и, вытащив оттуда фляжку, сделала из нее пару глотков, не отрывая глаз от дороги. Прямой стрелой тракт устремлялся вперед, чтобы метров через триста скрыться под сводами деревьев. Гая несколько минут разглядывала раскинувшуюся перед ней темную стену леса, словно пытаясь проникнуть взглядом в его глубины, затем мотнула головой. На мгновение лес показался ей огромным живым существом, затаившимся при виде одинокого путника и внимательно наблюдавшим за ней мириадами невидимых глаз. По спине поползли мурашки нехорошего предчувствия. Плеснув на ладонь воды, она медленно провела рукой по лицу, смывая осевшую на нем пыль и, убрав флягу на место, решительно закинула сумку на плечо.

Штрыба плесканул из бутылки в высокую металлическую кружку остатки вина и, осушив ее одним залпом, со стуком поставил обратно на стол. Злость буквально распирала его изнутри, вырываясь из глотки утробным рычанием . Эта сучка позволила себе вольность бросить его одного в чужой стране, да еще прикарманить себе половину их денег. Из-за нее ему пришлось опуститься до работы обычным грузчиком в порту, а по ночам щипать редких дураков решивших шататься по темным переулкам и это ему правой руке самого Варка-младшего! Урвий грохнул кулаком по столу и, подхватив с пола стоящую рядом очередную бутылку вина, зубами вытащи пробку, плевком отправив ее в угол. На этот раз о не стал пользоваться кружкой, а запрокинув голову, принялся вливать напиток прямо себе в рот, не обращая внимания на струящиеся по небритому подбородку струйки.

Нет, он найдет эту суку, обязательно найдет и уж потом, она за все ответит. Эта тощая бабенка передком и задком отработает каждый день, который ему приходилось проводить в порту, таская вонючие тюки с рыбой. Даже не день, а каждый час, а потом... Штрыба усмехнулся, а пустая бутылка врезалась в стену, разлетевшись по комнате мелкими осколками.

Неожиданно постучали. Урвий пару минут пьяным взглядом непонимающе смотрел на закрытую дверь, затем пошатываясь поднялся.

— Кого еще там принесло! — громко бросил он, подходя к двери и резко ее распахивая.

Его угрюмый взгляд уперся в стоявшую на пороге высокую фигуру, облаченную в темно-серую одежду свободного покроя. Лицо незнакомца до половины было скрыто черным платком, а лоб украшал тонкий серебристый обруч.

И все же Штрыба был выкованным и закаленным улицей профессионалом, потому как даже в таком состоянии сумел среагировать и выхватить нож, правда, это было все, что он успел. Сумречник подхватил обмякшее тело и, осторожно опустив его на пол, резко выпрямился, обводя прищуренным взглядом пустую комнату. Несколько мгновений он стоял неподвижно, словно к чему-то принюхиваясь, затем нагнулся и поднял откатившуюся в сторону голову, чей остекленевший взгляд выражал крайнюю степень удивления. Неспешно завернув ее в широкий лист лунгуса, он сунул сверток в мешок и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

"Храм Голоса" представлял собой небольшой амфитеатр, снабженный сверху куполообразной крышей. Для всех тех, кто плохо разбирается в архитектурных терминах, объясню проще — очень похоже на огромную каменную кастрюлю с рядами окон по периметру. По крайней мере, у меня это строение сразу же вызывало подобную ассоциацию. Если честно, то даже не знаю почему. Хотя возможно, это произошло из-за блестящей металлом крыши, на верхушке которой красовалась статуя женщины в доспехах, издали очень сильно напоминающая пластиковую ручку крышки. Кстати, добрался до храма я довольно быстро и без происшествий, воспользовавшись местным (не поверите) аналогом метро. Да, да я не оговорился, самым настоящим метро с рельсами и небольшими аккуратными вагончиками. Правда эскалаторы в нем отсутствовали , располагалось оно не так уж и глубоко (чуть глубже обычного подземного перехода), да и вагончики тянула упряжка лошадей, но тем не менее по своей сути это было самое настоящее метро. Минусом этой поездки было то, что на нее ушли остатки экспроприированных у капитана денег — удовольствие оказалось не из дешевых. Как бы там ни было, но примерно через три часа после своего разговора с дружелюбным барменом, я уже входил в широкие двери храма. Добрался я сюда конечно быстрее, но где-то час с лишним потратил на рекогносцировку, и припрятывание катаны — тащиться с ней в охраняемое здание суда было бы верхом идиотизма. Признаюсь, подобная мысль была, но я вовремя включил инозрение, обнаружив на дверях до боли знакомую вязь охранного заклинания. Нечто подобное когда-то было наложено на ворота моего дома, так что если в них входил вооруженный человек, то они издавали мелодичный звон. В конце концов, заклинание пришлось убрать, так как постоянное дриньканье просто всем надоело. Времена тогда были неспокойные, и безоружный человек тогда был большой редкостью, да и я с Ри вполне могли за себя постоять.

В общем, пришлось мне на время расстаться со своим верным клинком, пристроив его в ветвях раскидистого дерева растущего в небольшом парке, что зеленым полукругом охватывал здание храма. Спустившись вниз, я как смог привел в порядок свою одежду и, потуже затянув повязку на голове, отправился к широким воротам, на ходу продумывая варианты проникновения. К счастью, ни к каким уловкам прибегать не пришлось, ибо на мое удивление вход внутрь храма был абсолютно свободным. На входе стража отсутствовала, но вот в широком вестибюле с рядами мраморных колон по периметру я буквально нос к носу столкнулся с парой эльфов в форме и приготовился к худшему. Однако охранники лишь рассеянно скользнули по мне взглядом и сразу же отвернулись. Облегченно вздохнув, я огляделся. Довольно просторное и светлое помещение, из которого ведут несколько дверей. Между колоннами установлены аккуратные скамеечки, а посреди зала возвышается черная статуя, изображающая мускулистую женщину с обнаженным бюстом, опирающуюся обеими руками на гарду двуручного меча. Я пару минут напряженно вглядывался в каменные черты, затем мотнул головой. Бред какой-то, но на какой-то краткий миг мне показалось, что изваяние похоже на Таиль. Даже и не знаю почему. Эльфийка обладала довольно хрупким телосложением едва оформившегося подростка, а здесь был изображен натуральный культурист в юбке, к тому же лицо у Таиль было куда симпатичнее. От этой же каменной бабы просто веяло брутальностью — жуть.

Покрутившись еще немного около каменной эльфийки, я уселся на пустующую скамеечку. Что дальше делать я банально не знал, поэтому следовало остановиться, слиться с толпой, и посмотреть за развитием событий, тем более все собравшиеся здесь явно чего-то ожидали. Народу вокруг немного и то в основном одни эльфы, лишь в дальнем углу зала сидело несколько человек, причем выражение их лиц было угрюмее, чем у вышеупомянутой статуи, которая и так была далеко неулыбчива.

Ждать пришлось минут сорок, за это время я успел покемарить, а зал заполнился разномастным народом. Наконец ударивший по ушам мелодичный перезвон, заставил меня вздрогнуть и удивленно завертеть головой. В казавшейся монолитной стене распахнулась двухстворчатая дверь, и из нее вышел высокий эльф в серебристой мантии, расшитой золотыми узорами. Все сидевшие дружно повыскакивали со своих мест, так что мне волей-неволей пришлось последовать их примеру. Эльф окинул собравшихся пристальным взглядом и, воздев руки к потолку, громогласно объявил:

— Все желающие узреть красоту и величие "Гласа Царицы", знайте, час правды пробил! Да свершится ее воля!

Сказал так, снова зыркнул на всех своими золотистыми как у кота глазищам и утопал назад. Народ сразу же зашушукался и неспешно потянулся к замеченным мною ранее дверям — эльфы к тем, что располагались справа, люди к тем, что слева. В связи с тем, что буфет в пределах видимости отсутствовал, я тоже решил не задерживаться и последовал вслед за остальными. Недолгий переход по узкому сводчатому коридору вывел нас в просторное помещение напоминающее обычный стадион в миниатюре: две дугообразные трибуны а между ними свободное пространство. Ворота, к сожалению, отсутствуют. Вместо них с одного конца "поля" возвышается небольшая пирамида, живо напомнившая мне сооружения индейцев майя в миниатюре, только вот к вершине этой кто-то додумался прикрутить массивный трон. Кстати, с нашей стороны трибуны заполнены рядами деревянных лавочек, потемневших от времени и натертых задами многочисленных посетителей практически до матового блеска, а вот у эльфов удобные мягкие кресла — расизм, мать его за ногу, во всей красе. Впрочем я не гордый, а здесь нахожусь не для того чтобы радеть о равенстве прав и заниматься революционной деятельностью.

Выбрав лавочку поближе к "пирамиде" и подальше от основного скопления народа, я едва успел до нее добраться, как снова зазвучал невидимый гонг и все повскакивали со своих мест, уставившись на арену.

Глава 11.

Это было практически невероятно, но кровь врать не могла — Нея была жива, мало того ее кто-то надежно прикрывал. И этот неведомый "кто-то" был настолько силен, что смог надорвать "узы крови" практически вызволив девчонку из-под его власти. Варк раздражённо скрипнул зубами и еще раз провел рукой над колбой с извивающейся внутри струйкой крови — тщетно, кровь молчала. Эндрис схватил колбочку и с каким-то утробным рыком швырнул ее в стену, после чего откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Несколько минут он сидел неподвижно, пытаясь успокоиться и привести "кипевшие" мысли в порядок — в первую очередь нужно было понять, кто это мог сделать. Этот город был практически в его власти и почти все более — менее значимые фигуры давно принесли ему клятву на крови, а те, что избежали этой участи, были слишком слабы. Тогда кто? Эндрис в задумчивости пробарабанил тонкими пальцами по подлокотнику кресла и, поднявшись из него, прошелся туда-сюда по кабинету, остановившись у окна. На ум приходило лишь две кандидатуры: церковь и господин Авикс — таинственный новоявленный защитник семьи Элайс. Кто же из них? Он оперся руками о гранитный подоконник и, скользнув глазами по его поверхности, криво усмехнулся. Больше походило на второе предположение. Церковь его, конечно, недолюбливала, но без хотя бы молчаливого одобрения императора, даже шагу лишнего не сделает, а тот высказался однозначно. А вот Авикс вполне подходил на роль спасителя, только вот последнее означало, что он наблюдал за ним все это время, каким-то образом обходя всю его защиту, да к тому же знал много..., очень много. К тому же если девочка в его руках, и он предоставит ее императору. Эндрис мысленно скрипнул зубами; придется отвечать на вопросы, на очень неудобные вопросы, а этого ему хотелось бы избежать. Хотя с другой стороны, правосудия он не боялся, так как был уверен, что успеет скрыться, однако это означало бросить все, стать изгоем, за которым будут охотиться до конца жизни.

— Демоны тебя раздери, да кто же ты такой, господин Авикс, кто? — прошипел Варк сквозь зубы. — Откуда взялся на мою голову?

Он вздохнул и, резко выпрямившись, посмотрел на приютившийся в углу узкий шкаф, подумав, что время еще есть. Применённая магия должна была практически стереть память девчонки и на ее восстановление уйдет достаточно много времени, если конечно не знать нужное контрзаклинание. Судя по всему Авикс его не знал, ибо будь Нея в полном здравии, он давно бы вывел ее в столичное общество, не дожидаясь осеннего бала у императора, и вот тогда попытка от нее избавиться только все бы усложнила. Так что пока обладание этой пигалицей, мало что давало Авиксу, скорее делало ее обузой. А значит, он постарается ее спрятать как можно надежнее и его задача ему в этом помешать.

Варк криво усмехнулся и, подойдя к шкафу, провел ладонью над замком, размыкая невидимые глазу простого смертного путы охранного заклятия. Дверцы с легким шелестом распахнулись, а замершие в колбах и баночках кровяные человечки вздрогнули, дружно поворачивая маленькие головы в сторону своего хозяина.

Эндрис обвел ряды полок пристальным взглядом и коротко бросил:

— Вы нужны мне все.

Лес пугал. Пугал своей необычной тишиной, в которой словно в густой вате вяз любой звук, но в тоже время звук ее шагов по каменным плитам дороги казался каким-то неестественно громким. Пугал странным туманом, висящим над головой и не дававшим рассмотреть верхушки деревьев, от чего магичке казалось, что она идет по какому-то причудливому тоннелю. Пугал непонятными тенями, изредка проскальзывающими между замшелыми стволами деревьев, шелестящими ветвями придорожного кустарника. Пугал постоянным ощущением чьего-то тяжелого, недоброго взгляда на затылке. Гая несколько раз останавливалась и пыталась разглядеть этого невидимого наблюдателя, но это ей не удавалось, как и понять, кто иногда следует вместе с ней вдоль дороги. Приходилось постоянно быть настороже, держать наготове несколько готовых заклинаний, а это утомляло. Наверное поэтому, несмотря на то, что дорога тут прекрасно сохранилась и идти по ней было одно удовольствие, к середине дня Гая почувствовала себя совершенно изможденной. Несколько раз она ловила себя на том, что буквально засыпает на ходу пока, в конце концов, в буквально смысле не свалилась на землю. Девушка попыталась подняться, но тело словно налилось свинцом. Все что она смогла это сползти с дороги и, забившись в небольшую, но довольно глубокую пещерку из переплетенных корней огромного дерева, забыться тревожным сном, больше похожим на забытье. Ей даже снились какие-то сны. В них она становилась частью дерева, постепенно врастала в землю корнями и пила из земли текущие в ее глубинах живительные соки. Было хорошо и приятно, хотелось тянуться вверх к странному туману, который вливал в ее упитанный ствол непонятные силы. Несколько раз к ее подножью подходила стая красномордых волков и пыталась достать приютившееся в ее корнях существо, но это им никак не удавалось. В конце концов, их отогнал шипохвост, который сам попытался добраться до неожиданного лакомства, но его в свою очередь спугнул донесшийся с каменной тропы противный металлический лязг. Странное неприятно пахнущее дымом создание остановилось напротив, а в ее сторону направилось несколько существ подобных тому, что сейчас срасталось с ее телом, принося ей новые, незнакомые ощущения и забавные картинки чуждых воспоминаний. Эти странные создания принялись ощупывать ее тело своим тщедушными конечностями, и вдруг ее корни пронзила дикая боль, заставившая задрожать даже самый маленький листок. Она беззвучно закричала, а затем ее поглотила тьма.

Гая невольно вздрогнула от прикосновения ко лбу чего-то холодного и влажного. Несколько минут она лежала неподвижно, чувствуя как холодные капли скатываются по вискам и тонкими мокрыми ниточками утекают за воротник рубахи. Боль уходила, хотя ноги до сих пор горели неведомым огнем. Странный, непонятный, пугающий сон, в котором она была огромным деревом, медленно таял в сознании, исчезал, словно утренний туман под ласковыми лучами солнца. И все же пока открывать глаза не хотелось. Тело было словно одеревеневшее, а во рту до сих пор ощущался привкус полусгнившего животного, чья туша догнивала среди корней.