При росте пять футов одиннадцать дюймов Григори был высок для уроженца Старого Чариса, и ему пришлось слегка наклониться, чтобы заглянуть в одну из смотровых щелей боевой рубки. В спокойных условиях эта щель находилась на сорок футов выше ватерлинии корабля; в нынешних условиях через нее постоянно дул поток брызг, сопровождаемый воющим ветром. Теперь он выпрямился, вытер лицо и покачал головой с мрачным выражением лица.
— Если повезет, они заметили это вовремя, чтобы укрыться в бухте Шеферд, — сказал он. — Просто молись Богу, чтобы они не пытались обогнуть Хилл-Айленд, когда это произошло!
Банифейс серьезно кивнул. Конечно, пока он молился за груженные углем галеоны, следующие в кильватере эскадры, он мог бы просто перекинуться парой слов с архангелами от имени "Эрейстора". Лэнгхорн знал, что броненосец водоизмещением в четыре тысячи тонн был несравнимо более живучим, чем первоначальный "Делтак" класса Река или последовавшие за ним другие речные броненосцы с малой осадкой. Он был спроектирован для океанских плаваний — или, по крайней мере, для того, чтобы выжить, пересекая моря между миссиями по бомбардировке, — с приподнятым баком и изящно расширяющимся носом. При трехстах футах в длину его корпус представлял собой чрезвычайно прочную коробку из железа и стали, а огромные, пульсирующие двигатели в его сердце делали его независимым от парусины любого галеона.
Конечно, если что-нибудь случится с этими двигателями или вращающимися винтами, которые они приводили в движение....
Даже не думай об этом, Данел, — твердо сказал он себе, водружая на голову шлем и туго завязывая тесемки под подбородком.
Водонепроницаемый головной убор был недостаточной защитой, но его задний клапан мог бы, по крайней мере, не дать воде стекать по его шее под одежду. Как и многие профессиональные моряки, Банифейс предпочитал прочную версию из сильно просмоленного брезента, хотя другим нравился более мягкий вариант из клеенки. Лично он хотел как можно лучше защититься от летящих на него сильных брызг, хотя должен был признать, что более жесткие версии, как правило, лучше поддавались ветру. За свою карьеру у него было с полдюжины таких, которые сдувались, независимо от того, как туго он завязывал их тесемки.
И если когда-нибудь и был ветер, способный сдуть шляпы, то это был он, — мрачно подумал он. — Обычно он не завидовал Энтини Таливиру, главному инженеру "Эрейстора". Он действительно не понимал увлечения Таливира паром, углем и нефтью, а шумный, вибрирующий лязг машинного отделения на полной мощности — с поршнями, коленчатыми валами и только Лэнгхорн знал, что еще жужжало и двигалось во всех мыслимых направлениях, в то время как механики брызгали смазкой на все безумно вращающиеся детали и детали — казался ему близким подобием ада. Он также не завидовал потеющим, ругающимся кочегарам, питающим ненасытные топки, особенно в такую погоду, когда просто оставаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы избежать серьезных травм, когда вываливаешь лопаты угля в ревущую топку, становилось серьезной проблемой.
Однако сегодня он в мгновение ока поменялся бы местами с Таливиром. В противном случае он действительно предпочел бы нести вахту внутри боевой рубки. К сожалению, видимость оттуда была слишком ограниченной. К еще большему сожалению, в то время как наблюдатели на мостике сменялись под защиту боевой рубки каждые полчаса или около того, вахтенного офицера, которого очень скоро назовут Данел Банифейс, было некем сменить. И самое лучшее, что могли сделать чьи-либо непромокаемые бушлаты в такой день, как этот, — это ограничить приток свежей холодной морской воды. Вода, уже находящаяся внутри его снаряжения для непогоды, постепенно нагрелась бы до чего-то более терпимого, если бы он только мог избежать свежих вливаний.
Ни единого шанса в аду Шан-вей, — философски подумал он. — И все же человек должен надеяться.
Он закончил закреплять хаммер-айлендер и склонился над палубным журналом, просматривая его в поисках каких-либо специальных уведомлений или инструкций, которые могли быть добавлены. Он заметил, что тот обновился, проверяя отметку времени в последней записи дежурного квартирмейстера. Он особо отметил сообщение о повреждении люка, который находился в средней части судна. Он должен был присматривать за ним и следить за тем, чтобы ремонт продолжался, ... хотя он скорее подозревал, что, если люк уступит и через отверстие с ревом хлынет сплошной поток океанской воды диаметром семь дюймов, кто-нибудь поблизости, вероятно, заметит это, даже если он не будет следить за этим взглядом виверны.
— Что-нибудь особенное, что я должен иметь в виду, сэр? — спросил он, постукивая по палубному журналу и поднимая бровь на первого лейтенанта. Григори покачал головой.
— Нет. Я просто подошел взглянуть, прежде чем мы с капитаном сядем завтракать с адмиралом.
Один из телеграфистов издал тихий, непроизвольный рвотный звук, и старший лейтенант усмехнулся.
— Поверь мне, Симминс, — сказал он, — Плыть на "Эрейсторе" — это все равно что кататься на детском пони рядом с тем, что в таком шторме делал бы обычный галеон!
— О, я знаю это, сэр! — Жак Симминс был чисхолмцем с ярко выраженным акцентом острова Харрис, и его семья была рыбаками на протяжении нескольких поколений. — Причина, по которой я пошел на военный флот, заключалась в том, чтобы держаться подальше от маленьких лодок. — Он поморщился. — На самом деле, мой желудок никогда не был готов к рыбалке, — неважно, сколько раз папа бил меня за это. И Лэнгхорн знает, он достаточно старался, чтобы выбить это из меня!
Другой дежурный телеграфист усмехнулся. Восприимчивость Симминса к морской болезни была хорошо известна всей команде "Эрейстора", и Банифейс нисколько не удивился, что она доставляла ему проблемы. С другой стороны, тот факт, что он и его товарищи по кают-компании могли шутить по этому поводу, вероятно, многое говорил об их оценке способности "Эрейстора" выживать в подобных условиях.
— Ну, в любом случае, — сказал Григори с бессердечием человека, который наслаждался чугунным желудком, хлопая Симминса по плечу, — я с нетерпением жду хорошего, жирного ломтика бекона, яичницы-глазуньи и свежей кружки вишневого напитка, чтобы запить это.
У старшины явно позеленели жабры, и первый лейтенант снова рассмеялся, затем покачал головой.
— Хорошо, Симминс! Я перестану доставлять тебе неприятности. И на случай, если ты не слышал, повара подают на завтрак столько горячей сладкой овсянки, сколько ты можешь вместить. Может быть, ты сможешь удержать это.
— Звучит лучше, чем яйца с беконом, и это факт, сэр, — горячо сказал Симминс.
— Просто убедись, что ты что-нибудь съел, — сказал Григори более строго. — Знаю, что это не самая легкая вещь в такую погоду, но ты пробыл в море достаточно долго, чтобы знать, что набивать брюхо так же важно, как поддерживать топку в котле.
— Есть, сэр. — Симминс кивнул, и Григори взглянул на Банифейса.
— Я оставлю его в твоих руках, Данел. Кроме того, — он снова усмехнулся, — я почти уверен, что Виктир считает минуты там, на крыле мостика, ожидая тебя.
— Я тоже их считаю, сэр. Просто не с таким энтузиазмом.
— Данел, если бы ты был в восторге от того, чтобы отправиться туда, я бы отправил тебя к бедаристам, а не на мостик. Доверься мне в этом.
Он кивнул и направился вниз по трапу боевой рубки. В нынешнем состоянии моря пользоваться внешними трапами для спуска с надстроек было... противопоказано.
Банифейс проводил его взглядом, затем глубоко вздохнул, кивнул мрачным вахтенным, ожидавшим в своем собственном снаряжении для непогоды, и открыл бронированную дверь в крыло мостика по правому борту.
Вой ветра резко усилился в попытке превратить тяжелую дверь в молот, а переборку — в наковальню, но ему удалось справиться с ним и остаться невредимым. Затем он наклонил голову и подался вперед, навалившись на зубы бури, как человек, прислонившийся к стене.
Виктир Одеймир выглядел таким же промокшим, замерзшим, несчастным — и обрадованным его появлением, — как и ожидал Банифейс.
— Лэнгхорн! — Второму лейтенанту пришлось наклониться вперед, его рот оказался в нескольких дюймах от уха Банифейса. — Как я рад тебя видеть! — продолжил он, как будто прочитал мысли Банифейса.
— Могу себе представить! — заорал в ответ Банифейс, пристегивая свой брезентовый ремень безопасности к одному из протянутых спасательных тросов. Обычно на мостике это не требовалось, но сегодня было ненормально, и капитан Канирс был строг в таких вещах, как сохранение своей команды на борту и в неповрежденном состоянии. — Я проверил журнал! Тебе еще что-нибудь нужно мне передать?!
— Не совсем! — Одеймир повернулся и указал на северо-восток, вода лилась с его вытянутой, обтянутой клеенкой руки, как водопад. — Мы потеряли из виду ходовые огни "Черейта" около двух часов назад, но, похоже, у них не было никаких проблем, и мы не видели никаких сигнальных ракет! Полагаю, что он где-то там, и мы просто больше не можем его видеть!
Банифейс понимающе кивнул... и чертовски надеялся, что Одеймир прав. На борту каждого из кораблей класса Сити находилось почти двести пятьдесят человек.
— "Бейпорт" все еще там, где он должен быть! — продолжил Одеймир, на этот раз указывая на корму, а "Гейрмин" на посту по правому борту! На самом деле я не видел "Ривербенд" уже час или около того, но "Гейрмин" подал сигнал примерно пятнадцать минут назад, и "Ривербенд" тогда был на дистанции за его кормой!
Банифейс снова кивнул, еще более энергично. Если четырем из пяти кораблей 2-й броненосной эскадры действительно удалось остаться в такой тесной компании в такую погоду, как сейчас, и после такой ночи, как только что прошедшая, это чертовски хорошо доказало, что чудеса все еще случаются. И Одеймир почти наверняка был прав насчет "Черейта".
Почти наверняка.
— Хорошо! — крикнул он на ухо своему другу. — Я понял! Иди, поешь чего-нибудь горячего и поспи немного!
— Лучшее предложение, которое я получил за весь вечер! — Одеймир хлопнул его по плечу, мотнул головой в сторону собственных наблюдателей — которые ждали с как можно менее очевидным нетерпением (что было не очень много) после передачи постов своим сменщикам — отстегнул свой собственный страховочный трос и направился к относительной защите боевой рубки.
Чертовски жаль, что сэр Дастин не пошел дальше со своими закрытыми мостиками, — мрачно подумал Банифейс, пытаясь найти угол, где прочная, высотой по грудь, облицовка мостика защитила бы его, по крайней мере, от наихудших брызг, летящих к корме от погружающегося носа. Он нашел один — в некотором роде — и поморщился, глядя на безнадзорный штурвал в открытой рулевой рубке в центре мостика. Рулевой переместился на свой запасной пост в боевой рубке, там у него сохранялось больше энергии. Последнее, что им было нужно, — это чтобы человек за рулем оцепенел от изнеможения из-за погодных условий!
Наверное, я рад за него, но прямо сейчас мне бы не помешал собственный уютный застекленный насест! Конечно, — он пригнулся, а затем выплюнул изо рта немалую порцию морской воды, которая только что хлестнула ему в лицо, — чтобы справиться с таким дерьмом, это должно быть чертовски толстое стекло!
Что ж, он понимал, что у Кинг Хааралда был бы именно такой мостик, и при четырнадцати тысячах тонн водоизмещения тот, вероятно, вообще не так сильно заботился бы о погоде, как "Эрейстор".
Ха! — мрачно подумал он. — Это просто будет означать, что Шан-вей должна придумать штормы похуже, чтобы занять их!
Он держался за стойку, наблюдая, как два гейзера вырываются ввысь через отверстия в люках каждый раз, когда опускается нос корабля, и поражался бешеной энергии, ревущей вокруг него. Ничто так не напоминало человеку о том, насколько он ничтожен по сравнению с масштабом Божьего творения, как шторм на море, и он старался не слишком задумываться о тысячах миль, которые им еще предстояли.
Они оставили залив Треллхейм далеко за кормой после остановки на угольной станции, которую граф Шарпфилд основал в бухте Пут-Ин на острове Хилл во время своего первого путешествия на остров Кло. Остров Хилл находился чуть более чем в двухстах милях от материка через пролив Хартбрейк, но материком, о котором шла речь, был Треллхейм, и "корсары" не собирались оспаривать у Чарисийской империи владение островом, который им все равно никогда особо не был нужен. Кроме того, насколько ценной была гора угля? Вывезти его было бы чертовски трудно, вы не могли бы его потратить, вы не могли бы продать его кому-либо еще — вы даже не могли бы его съесть! — Что означало, что ни один уважающий себя корсар не хотел иметь с ним ничего общего.
И если эта незаинтересованность просто случилась, чтобы избежать раздражения самого мощного военно-морского флота в истории мира, тем лучше.
Это не означало, что адмирал Жэзтро и остальная часть эскадры не нервничали во время дальнего плавания. Самой большой слабостью кораблей класса Сити была их расчетная дальность плавания всего в тысячу миль. Даже с максимальной загрузкой бункеров — включая бесчисленные мешки с углем, сваленные в каждом доступном проходе под палубами, — их могло быть всего около тысячи семисот. Так что, если бы случилось так, что угольной станции там не было, когда они прибыли, они были бы совсем в дерьмовой беде. Конечно, за ними следовали дополнительные галеоны, груженные углем, но весь смысл развертывания 2-й броненосной эскадры заключался в том, что она могла совершить путешествие намного быстрее, чем любой зависящий от ветра галеон. Стоять на якоре в заливе Пут-Ин, который и в лучшие времена не был самой защищенной якорной стоянкой в мире, и ждать груза угля, было бы не лучшим использованием времени для кораблей эскадры. И это предполагало, что никто другой не располагал таким временем, чтобы вообще помешать ему бросить якорь.
К счастью, угольная куча, маленький одинокий гарнизон морской пехоты и защищающая его батарея находились именно там, где им и полагалось быть. Итак, теперь эскадра находилась на полпути между островом Хилл и островом Эппл, самым южным из цепи островов Тиэрдропс в двух тысячах миль к западу-северо-западу от острова Кло. Предполагая, что угольная станция все еще была там, они испытали бы невыразимую радость от того, что снова вручную до отказа заполнили прожорливые бункеры кораблей. После чего они отправятся еще раз — не прямо на остров Кло, который все еще будет находиться в нескольких сотнях миль за пределами их досягаемости, а на остров Энджел-Уинг, в пятистах милях к северо-западу от острова Грин-Три. Где (если этот уголь все еще был доступен) они снова заправятся, прежде чем отправиться в путь на последние тысячу двести миль до острова Кло. В общей сложности им осталось пройти более трех тысяч семисот миль, и даже с учетом скорости эскадры это займет еще тринадцать дней, не считая времени, потраченного на перевалку угля.
С другой стороны, они уже проплыли почти семнадцать тысяч миль с тех пор, как получили приказ в заливе Мэтиэс. На самом деле они шли под парами двадцать тысяч миль на восток, чтобы достичь пункта назначения менее чем в шести тысячах миль к западу от точки, с которой они начали, поскольку на пути прямого путешествия были такие неприятные вещи, как континенты. Было бы на семь или восемь тысяч миль короче идти на юг, обогнуть южную оконечность Ховарда, а затем двигаться на северо-запад и вверх через пролив Кейрос, но по какой-то странной причине королевство Делфирак и юг империи Харчонг были не очень отзывчивы к тому, чтобы позволить ИЧФ заложить вдоль своих побережий угольные станции, в которых нуждались "коротконогие" Сити. Если речь шла о захвате крошечных, изолированных островов, а затем о создании на них угольных станций, было проще протянуть руку на восток от Чисхолма, чем пытаться идти на запад от Чариса, особенно если учесть типичную погоду в Южном океане и южном море Джастис. В настоящий момент в этих водах было лето, хотя так не было во время закладки угольных станций, и проход через пролив Шулера или пролив Джаджмент был не слишком ужасным — обычно — но только летом...
