А газеты-то, газеты, взахлёб будут об этом писать. На крайний случай и броненосец сойдёт, это тоже удар по германскому самолюбию. А лучше два. Или три. Опять одни мечты. А всё же..... Есть ещё одно оружие против германских линкоров в арсенале русских моряков — это мины. Выставляем на пути следования германского флота несколько минных заграждений. Вот только знать бы, каким курсом этот флот пойдет. А то на минирование всего моря, у нас мин нет. Однако, ни один из налетевших на русскую мину линкоров или линейных крейсеров в моём прошлом, в гости к морскому царю нырять, так и не согласился. Или это невероятная живучесть плюс качественная постройка кораблей или недостаточная мощность наших мин.
Задержать Германский флот помогли бы крупнокалиберные пушки на береговых батареях. Так нет их там. Не почесались в своё время наши флотоводцы, а те орудия, что сейчас стоят на защите Ирбенского пролива, опасны разве что легким крейсерам. Будь моя воля, я бы отправил в залив "Петра" с "Андреем", — вот их-то было бы трудно сковырнуть. Да и о канале поздно озаботились. Его ещё рыть да рыть. Так, а что это я набросился на предков. Это мне, из своего будущего хорошо видно, что они не смогли просчитать. И им придется биться тем, что есть под рукой. А мне нужно придумать немцам какую-то бяку, чтобы реально ослабить противника. Или хоть чуть-чуть. В этом походе наша встреча с немецкими линкорами маловероятна, до этого знакового события у нас есть в запасе ещё несколько дней. Так что будем посмотреть.
Мои размышления прервал голос штурмана Бунина, он докладывал Пилкину, что подошло время делать поворот.
-Взять три румба вправо. Начать поворот — тут же последовала команда командира линкора.
Мы стали отходить в море, прикрывая подходящие к проливу "Славу" с товарищами, в охранение которых уже вставали эсминцы 8-го дивизиона. Чуть погодя минные заградители и наши эсминцы начнут постановку минного заграждения, по окончанию которой, заградители надлежит провести обратно в Гельсингфорс. Так как "Ладогу" с её осадкой в заливе оставлять нельзя, другого пути для выхода из залива, кроме как через Ирбенский пролив, для неё нет. Поэтому заградители начнут ставить мины, изнутри залива, постепенно двигаясь к выходу. Так будет для них безопаснее. А наша задача прикрыть их при этом.
Мы отошли на юго-запад на двадцать миль от пролива, и приступили к патрулированию. "Новик" вновь отправился в дозор, миль на пятнадцать дальше основной группы, если что он должен первым обнаружить противника и предупредить. Сигнальщики бдят вовсе глаза, осматривая пространство вокруг кораблей. К этому и погода располагает.
Через полтора часа от Паттона пришла радиограмма, где он сообщил, что минную постановку он закончил. Если он закончил свою часть задания, так пусть займётся непосредственной охраной минных заградителей, пока они не закончат свою работу — тут же решил я. Приблизительно такой приказ Паттон от меня и получил.
За то время, пока мы тут патрулируем, на горизонте, так ни одного дымка и не появилось. И вот тут я решил действовать на свой страх и риск. Так как почти с самого выхода в голове крутилась одна и та же шальная мысль. "А не сходить ли нам в гости к немцу, да и немного там побуянить". У меня по этому поводу было стойкое предчувствие, или мне кто-то подсказал свыше, что сегодня мне просто необходимо рисковать, и этот риск принесёт успех. А кто не рискует, тот не пьёт шампанское.
Я обдумал несколько вариантов дальнейших своих действий. Первоначальный план нашего задания — сопроводить, заминировать и вернуться назад. Почти всё из этого мы уже выполнили. Осталось малая часть. Сейчас минзаги добросают свои мины в пролив, и могут топать обратно. Оставлю я с ними Паттона. Трех эсминцев для сопровождения хватит. Да к тому же, сейчас все пойдут обратно налегке. Авось Паттону никто сильнее эсминца не повстречается. За то, что я без приказа собираюсь отправиться в набег, однозначно по головке не погладят. За то, что бросил минзаги, ещё сильнее не погладят. А вот в том, что настучат по ней с отцовской любовью, как нашкодившему отпрыску, никаких сомнений нет. А как сильно? Это будет зависеть от результата нашей несанкционированной вылазки. Могут и под суд отдать, если результат будет нулевой, или того хуже, будут потери с нашей стороны. Но имея в данный момент такие силы под рукой, я понимаю, что грех ими не воспользоваться. "Всё, решено! Идём в набег!". А там, что будет то и будет. Расстрелять, вроде не должны. Николай это не Сталин. Просто выпрут из флота без пенсии и мундира.
-А не сбегать нам до Мемеля, — выдвинул я предложение своему штабу, хотя сам давно всё уже решил, — пока немцы такие беспечные, и их не видно на горизонте. Если встретим превосходящие силы противника, повернём назад, посчастливиться встретить того, кто нам по силам, так можно и пострелять. Я отлично понимаю, что отправляясь в такой рейд, мы нарушаем отданный нам приказ. А в военное время это преступление. Но и не воспользоваться моментом, я считаю преступным бездействием. Как вы на это смотрите, господа офицеры?
С минуту на мостике стояла полная тишина. Все обдумывали сказанное адмиралом.
Первым нарушил молчание Пилкин.
— Ваше превосходительство, как вы уже сказали, у нас есть четкий приказ командующего, и там нет ни одного слова о том, что предлагаете вы. И это может стоить вам погон. А стоит ли рисковать погонами и линкорами ради обстрела какой-то гавани?
— Владимир Константинович, а я намерен рисковать не линкорами, а только погонами. И это никого никоим образом не должно коснуться, так как вы все выполняли мой приказ. А обстрелом займётся Плен с парой крейсеров, его поддержат эсминцы. Вы господа офицеры, однако, забыли, что я говорил месяц назад, после нашей неудачи с обстрелом Мемеля —
" выполним это задание в другой раз". Вот этот другой раз, похоже, сегодня и наступил. Сейчас мы по большой дуге вне видимости с берега, обойдём Мемель и выйдем западнее порта милях в двадцати пяти. Павел Михайлович с броненосными крейсерами и четвёркой эсминцев повернёт обратно к порту. Я думаю, что такой наш манёвр немного собьёт немцев с толку, когда они увидят дымы кораблей, приближающихся с юго-запада, то возможно, примут их за своих. Мы же проследуем ещё миль на пять дальше, так на всякий случай. Проконтролируем, чтоб Павлу Михайловичу никто не помешал. Если все пройдет приблизительно так, крейсера нормально отстреляются, а мы не встретим спешащего к Мемелю противника, то никто и не узнает что линкоры так далеко заходили.
-Михаил Коронатович, а вдруг в порту находятся крупные силы кайзеровского флота — выдвинул предположение Пилкин. Германцы постоянно держат там свои легкие силы вплоть до крейсеров.
-Владимир Константинович! Ты же сам только что сказал, вплоть до крейсеров. Допустим, что Пал Михайлыч встретит там несколько броненосных кораблей противника. Заметь. Я говорю, вплоть до броненосца. Тогда Плен на полном ходу отходит на север, и увлекает за собой противника, но заранее предупреждают нас об этом. И чем дальше он их уведет, тем больше он предоставит нам времени для их перехвата. А если в порту крупных кораблей не окажется, и противодействие будет минимальным, то крейсерам на обстрел выделяется по сотне или полторы снарядов главного калибра, в зависимости от обстоятельств. Надо постараться нанести максимальный урон портовым сооружениям, и судам, находящимся в порту. Пока Плен будет обстреливать Мемель, мы прикроем их с запада. По окончанию обстрела Плен даёт сигнал, и мы все отходим на север. Насчет такой операции возражения будут? Прошу высказываться.
Офицеры молчали, обдумывая предложенное мной.
А кто будет возражать, если на мостике "Петропавловска" кроме командира линкора Пилкина, флагманского артиллериста Свиньина, флагманского штурмана Крыжановского, из моих штабных больше никого не было. Князь Черкасский остался в Гельсингфорсе, а четверо других флагманов находились на своих кораблях.
-Хорошо, Михаил Коронатович, я поддержу вас. Возможно, вы правы, и пора уже более активно проводить рейды к вражескому побережью.
-А я и не сомневался в том, что мой начштаба меня поддержит.
-Я тоже не против того чтоб сходить к Мемелю, а ещё лучше повстречать кого-то и опробовать артиллерию на конкретном противнике — высказался Свиньин.
-В принципе, и я за то чтобы пройтись вдоль побережья, но что скажут на "Кречете" — проговорил Крыжановский.
-А мы просто поставим их перед фактом, а потом сошлёмся на плохую работу радиотелеграфной станции, если последует приказ на возвращение. Господа офицеры, я надеюсь что там об этом никто не узнает.
Все утвердительно закивали.
-Раз все согласны, то нам осталось только дождаться известий от Паттона о завершении минирования пролива. Сразу после этого идем к Мемелю. А сейчас план предстоящей операции семафором передать на "Адмирал Макаров".
II
Где-то в тридцати милях к северо-востоку от Пиллау.
Дождавшись от Паттона радиограммы об окончании минной постановки в проливе, тут же отправил ему встречную с приказом самостоятельно, силами трёх своих эсминцев сопроводить минные заградители обратно до базы, так как главные силы идут к Мемелю. Не забыли отстучать радиограмму о своих намерениях и в штаб флота. А потом я предупредил лейтенанта Запрудного, чтобы на запросы штаба, до особого распоряжения, он отвечал абракадаброй, изображая плохую связь.
"Вот и всё, обратно я отработать не смогу. Не поймут-с" — подумал я, когда корабли взяли курс на юго-запад. Несмотря на то, что приказа сверху мы не получали, именно это и будет первым боевым походом оперативно-тактической группы на коммуникации противника. Именно для таких операций, с моей подачи, она и создана.
"Новик", по обыкновению, ушел вперёд высматривать, нет ли противника на нашем пути. Остальные походным ордером шли в десяти милях позади. Эскадра на большом удалении от берега миновала Мемель.
Все корабли, за исключением "Новика" нещадно дымили, и хотя эсминец тоже прилично коптил небо, но вот крейсера, а, уж тем более линкоры, это что-то. Это паровые самовары, пожирают горы угля и выбрасывают сотни килограмм сажи в воздух. Стороннему наблюдателю, глядя на идущие по морю корабли, первой пришедшей мыслью будет, что вот из-за этого густого черного дыма, что поднимался на несколько сотен метров вверх, да в такую ясную и тихую погоду, их должны заметить даже из Киля. А на самих кораблях надеялись и молились, чтоб на береговых постах противника не нашлось зорких глаз, способных разглядеть в море этот дымный шлейф, поднимающийся над кораблями. С одной стороны хорошо, что ещё нет радиолокаторов, а то нас давно бы обнаружили. Пока эту функцию выполняют дозорные корабли и наблюдатели на береговых постах. И первый признак корабля в море, это дым, поднимающийся из его труб, который виден за много миль до визуального обнаружения. Это в будущем корабли с газотурбинными установками, не говоря уж про атомоходы, не будут себя демаскировать такими дымными шлейфами, но их будут обнаруживать с берега на несравнимо больших расстояниях, правда не визуально, а с помощью устройств, которых в данный момент нет, и ещё лет двадцать не будет. А вот с другой стороны.... Уже сейчас мечтают моряки о подобных приборах обнаружения.
И вот настало время преподнести противнику сюрприз. Отряд кораблей разделился на две группы. Два крейсера в сопровождении четырёх эсминцев взяли курс на Мемель. Остальные продолжали идти прежним курсом.
Гляжу на удаляющиеся корабли и замечаю что Плен снизил скорость своего отряда для того чтоб корабли не так сильно дымили. Боюсь, что это его действие мало чем поможет, так как его крейсера, в любом случае, нещадно дымят своими четырьмя трубами. Из-за этого дыма, крейсера Плена, будут обнаружены значительно раньше, чем он подойдет на расстояние прямой видимости порта. Была бы у меня, парочка крейсеров времён второй мировой, они бы точно сумели подойти к порту на расстояние открытия огня, прежде чем были бы обнаружены с берега. И опять это только мои мечты. Тут хотя бы "Светлану" до конца войны заполучить в строй. Все надежды на то, что наш манёвр удастся, и немцы с запозданием распознают крейсера Плена идущие со стороны Пиллау. Мне же с остальными кораблями надлежит пройти не менее пяти миль на юго-запад. И вот там, на предполагаемом пути между Пиллау и Мемелем, нам предстоит не менее двух часов подежурить. Если понадобится, то и отвлечь корабли противника на себя, чтобы дать спокойно отстрелятся крейсерам.
Уже больше часа мы на самом малом ходу нарезаем круги в тридцати милях от Мемеля. Горизонт чист, нигде ни одного дымка, и море сегодня на удивление спокойное. Сигнальщики пристально оглядывают водную поверхность. И видимость просто запредельная, будь земля плоская, наверно увидели бы северный берег. Это даже к лучшему, в такую погоду перископ подводной лодки далеко видать, если сигнальщики не проспят, то ни одна подлодка близко не подберётся.
-По времени, Павел Михайлович должен уже подходить к Мемелю и, вот-вот, начать обстрел — глядя на часы, произнес Крыжановский.
Я тоже посмотрел на часы, хотя и так каждые пять минут на них смотрю, как же медленно тянется это ожидание. Прошёл час с четвертью, как корабли Плена повернули к Мемелю. Прикидываю, если он шел на шестнадцати узлах, то должен находиться в семи-восьми милях от Мемеля.
-Ему ещё десять минут на то, чтобы подойти к цели на расстояние хорошей видимости и минут пять на пристрелку, значит, через полчаса поворачиваем на север — объявил я.
И тут же входит старший радиотелефонист, в руках бланк радиограммы.
Накаркал! — ругнулся я сам на себя, поняв, что к нам направляются гости, — Беренс без повода радио не станет использовать". Я, почему-то сразу подумал на него. А ведь это мог быть и Плен, встретивший у Мемеля крупные силы противника.
-Ваше Прев...
-Да читай уже, — перебил я его.
-17.23 замечены дымы со стороны Пиллау. Предполагаю, что к Мемелю идут два броненосца в сопровождении эсминцев. Беренс.
-И что же это им, на ночь-то глядя, приспичило идти в Мемель? — с какой-то злой иронией произнес Свиньин.
-Судя по вашей интонации, Владимир Александрович, вы предлагаете посмотреть, чему научились наши дальномерщики и комендоры за те две недели, что они провели на практических стрельбах? Я тоже не прочь оценить их работу в бою. А то на учениях они стреляли по почти неподвижным целям, которые не маневрировали и ответного огня не вели. И все хорошо понимают, что этих тренировок для полноценной подготовки мало.
-Ваше превосходительство, но ведь когда-то нужно начинать, и лучше поучиться сегодня на более слабом противнике, чем завтра на равным по силам или превосходящим нас.
-Владимир Константинович, идем навстречу германцам, готовь корабль к бою — обратился я к Пилкину.
-Семафор на корабли — идем в бой, крейсерам держатся по правой раковине.
Итак, у нас более трех часов до захода солнца, надо поспешить немцам навстречу, и поскорее с ними разделаться, а то в темноте их эсминцы будут очень опасны.
