Но хотя это был единственный практичный выбор, по нескольким причинам он был не тем, чего на самом деле хотел Симаунт. Самой большой проблемой было то, что "стандартный" кракен, в отличие от более крупного и длинного "великого кракена" или "королевского кракена", был задуман как сокрушительное оружие сравнительно близкого действия. Даже с новым порохом относительно короткая длина ствола уменьшила скорость и дальность ядра, что привело к соответствующему снижению точности на больших дистанциях. Кроме того, когда Хаусмин рассверлил стволы, чтобы стандартизировать их и уменьшить влияние ветра, ему пришлось использовать более тяжелые ядра, чем хотел Симаунт. Барон экспериментировал с несколькими различными массами ядер, пытаясь найти наилучший баланс между силой удара и скоростью, с которой человеческие мышцы могут заряжать оружие. Особенно устойчивой скоростью, с которой они могли заряжаться. Эти эксперименты показали, что даже незначительное уменьшение массы ядра существенно помогло бы, поэтому он и Хаусмин разработали несколько другие модели и приняли их на вооружение, как только они начали производить совсем недавно отлитое оружие.
Оружие новой модели имело более длинные ствольные трубы, но у них также были уменьшенные отверстия, поэтому они весили не больше, чем старые пушки. Это изменение не имело большого значения в том, что касалось карронад на верхней палубе, но оно дало гораздо более длинным и тяжелым орудиям главной палубы большую начальную скорость и поражающую силу, несмотря на уменьшение веса каждого ядра почти на восемь фунтов.
Конечно, у этого изменения были и свои недостатки. Наиболее заметным из них было то, что это привело, по крайней мере, к некоторым сложностям с боеприпасами, поскольку на старых галеонах все еще устанавливались их оригинальные переделанные кракены, боеприпасы которых не были взаимозаменяемы с боеприпасами орудий, установленных на борту новых судов.
Однако, по сравнению с большинством флотов, боекомплект чарисийского флота был сам по себе прост: Хаусмин и Симаунт остановились в общей сложности на четырех "стандартных" длинноствольных орудиях: "кракен новой модели" с его примерно тридцатифунтовым ядром, восемнадцатифунтовое, четырнадцатифунтовое (специально предназначенное для погонного вооружения, с особенно низким влиянием ветра для повышения точности) и десятифунтовое орудие (для той же роли на борту более легких кораблей). Их "товарищами по конюшне" для карронад были пятидесятисемифунтовые, тридцатифунтовые и восемнадцатифунтовые пушки. Это было огромным улучшением по сравнению с артиллерией "старого образца", которая включала не менее пятнадцати "стандартных" длинноствольных орудий. (Не говоря уже о том факте, что орудия номинально одинакового размера канала ствола часто не могли использовать одни и те же ядра, потому что "дюймы" разных литейных заводов отличались друг от друга вплоть до драконовского введения королем Хааралдом новых официальных стандартов измерения.)
Они стремились еще больше упростить ситуацию, постановив, что на каждом отдельном корабле должны быть установлены карронады и длинные орудия одинакового калибра, по крайней мере, для бортового вооружения. Они были готовы быть немного более гибкими в том, что касалось погонного вооружения, но тот факт, что все бортовые орудия стреляли одинаковыми снарядами, значительно облегчал жизнь как артиллеристам, так и казначею. По крайней мере, на данный момент. Лично Мерлин подозревал, что пройдет совсем немного времени, прежде чем этот аккуратный "официальный список" начнет размываться. По мере развития более специализированных конструкций галеонов и появления дифференцированных фрегатов, крейсеров и линейных кораблей / линкоров соображения максимальной массы и разработанные боевые роли должны были начать диктовать возврат к смешанному вооружению.
Однако стремление корисандцев импровизировать как можно больше орудий "новой модели" поставило их в гораздо менее завидное положение, поскольку у них не было времени на разработку какой-либо стандартизированной таблицы пушечных боеприпасов. Их новые орудия, по-видимому, выпускались не более чем в одном или двух калибрах, но переоборудование с приваркой цапф позволило ввести в строй как можно больше существующих орудий. Одна из плавучих батарей, задействованных против них в обороне Дейроса, очевидно, установила по меньшей мере три, а возможно, и четыре типа орудий разного калибра, что, должно быть, создавало кошмары для человека, ответственного за подбор правильного размера и массы ядра для каждого орудия.
Что, к сожалению, — размышлял Кэйлеб, — не мешает этим пушкам быть чертовски эффективными, когда артиллеристы подбирают правильный размер ядра.
— Ваше величество, мы только что получили сигнал от генерала Чермина. — Вежливый голос Жирара прервал размышления Кэйлеба, и император повернулся к флаг-капитану.
— И что же сказал генерал? — спросил он.
— Бригадный генерал Кларик доложил по гелиографу, ваше величество. Вся его бригада высадилась на берег, и сейчас высаживается вторая волна войск бригадного генерала Хеймина. По оценкам генерала Кларика, обе бригады будут на своих назначенных позициях в течение следующих тридцати-сорока минут. Он говорит, что максимум через час.
— Хорошо! — напряженное выражение лица Кэйлеба слегка смягчилось.
Одним из новых нововведений Чариса стало внедрение гелиографа, использующего отраженный солнечный свет для передачи сообщений в том, что в другом мире в другое время назвали бы "азбукой Морзе". Другим было строительство специально спроектированных десантных кораблей. Они выпускались двух размеров: больший мог одновременно высаживать полевую артиллерию или до ста человек, в то время как меньшая (и более быстрая) версия могла высадить только сорок. Хотя обе конструкции были способны — по крайней мере, теоретически — совершать длительные независимые переходы под парусами, малая осадка и плоское днище, предназначенные для того, чтобы сделать возможной посадку на берег, также делали их далеко не идеальными океанскими судами и в лучшие времена. Сэр Дастин Оливир, по крайней мере, немного улучшил ситуацию, снабдив их убирающимися бортами, но меньшие суда (почти половина от общего числа), отправились от Чариса в качестве палубного груза, и капитаны, ответственные за их доставку на Корисанду, не были в восторге от их назначения.
На данный момент сочувствие Кэйлеба к их несчастью было, мягко говоря, ограниченным. Палубные грузовые десантные суда были выведены за день до этого, чтобы присоединиться к своим более крупным, более потрепанным погодой братьям, которые прошли трудный путь, и в то время как внимание защитников Дейроса было приковано к галеонам, систематически превращающим оборону гавани со стороны моря в обломки, Кларик и Хеймин были заняты высадкой двух своих бригад морской пехоты на берег подальше от городских укреплений. У них было всего четыре батареи полевых орудий и вообще никакой осадной артиллерии для поддержки, но четырем тысячам вооруженных винтовками морских пехотинцев не понадобилась бы большая артиллерийская поддержка.
— Кто-нибудь, попросите отца Клифирда присоединиться к нам. Думаю, пришло время отправить еще одну записку на берег. — Император обнажил зубы в натянутой улыбке. — Понимаю, что письма своего шурина не произвели на барона Дейруина особого впечатления. Честно говоря, на меня бы тоже не произвело впечатления ничего от великого герцога Зибедии. Но избиения, нанесенного его батареям, должно быть достаточно, чтобы склонить его к здравому смыслу, даже без высадки на берег Кларика и Хеймина позади него.
— Во всяком случае, это кажется вероятным, ваше величество, — согласился капитан Жирар.
— Так лучше, — сказал Кэйлеб более жестким, каким-то мрачным голосом. — Если нам придется штурмовать его город, это будет ужасно. Понимаю, что наши люди дисциплинированы лучше, чем большинство, но даже дисциплина копейщиков Сиддармарка может ослабнуть, если они понесут тяжелые потери. Особенно если их возьмут штурмом на позициях, которые, как известно всем с обеих сторон, в конце концов не смогут выстоять против нас. Кроме того, даже если наши люди будут вести себя безупречно, в Дейросе есть гражданские лица — их много, включая женщин и детей.
— Вы думали о том, чтобы указать на это барону в своей записке, ваше величество? — спросил Мерлин, и Кэйлеб рассмеялся над старательно нейтральным тоном своего телохранителя.
— На самом деле, да. Но тактично, Мерлин, тактично. Я не думал о том, чтобы справиться с этим так же, как я справился с графом Тирском, если вы деликатно намекнули на этот момент. Наблюдайте.
Пока Кэйлеб говорил, прибыл отец Клифирд с переносным письменным столом в руках. Император наблюдал, как его секретарь раскрывает стол и достает стопку листов бумаги. Свежий ветерок, дувший с палубы, зацепился за края листов стопки, сильно взъерошив их, и Кэйлеб изогнул бровь, глядя на Леймхина, когда священник схватил стопку, положил ее на стол и воткнул пару кнопок в нижние углы верхнего листа, чтобы укротить его вращение.
— Вам было бы легче, если бы мы спустились вниз, Клифирд? — спросил затем император с серьезной вежливостью... и в тщательно рассчитанный момент.
— Нет, спасибо, ваше величество. — Невозмутимое выражение лица Леймхина сделало бы честь любому опытному театральному актеру, и он вежливо покачал головой. — По странному стечению обстоятельств я, кажется, только что закончил прикреплять блокнот. Странное совпадение времени, я уверен.
— Боже мой, — скромно сказал Кэйлеб. — Это удивительно, не так ли? — Фырканье, едва слышное из-за шума ветра, гудящего в снастях "Эмприс оф Чарис", могло вырваться у Леймхина. С другой стороны, это могло быть только игрой воображения зрителей.
— В самом деле, — сказал Кэйлеб, выражение его лица стало намного серьезнее, — вы готовы, Клифирд?
— Конечно, ваше величество, — ответил Леймхин таким же серьезным тоном и обмакнул перо в чернильницу на столе.
— Убедитесь, что это правильно адресовано, — сказал ему Кэйлеб. — Используйте часть этой переписки Зибедии, чтобы убедиться, что мы правильно учли подробности. И полагаюсь на то, что вы выберете правильное вежливое приветствие.
— Да, ваше величество.
— Очень хорошо.
Император откашлялся, затем начал:
— Милорд, ваши люди сражались с отвагой и решимостью, которые заслуживают только похвалы и чести, но их положение сейчас безнадежно. Ваши оборонительные батареи уничтожены или слишком сильно повреждены, чтобы эффективно защищаться дальше, а моя пехота сейчас находится на берегу в полном составе и вскоре будет готова атаковать вашу наземную оборону. Люди, проявившие такую храбрость в бою, заслуживают лучшего, чем быть убитыми, когда их положение стало явно неустойчивым, а Дейрос — это город, а не крепость-цитадель. Уверен, что ни один из нас не желает видеть гражданских лиц — особенно женщин и детей — захваченными в бою в центре их собственного города, среди их собственных домов, церквей и магазинов. Чтобы избежать дополнительных и в конечном счете бесполезных человеческих жертв, как военных, так и гражданских, я еще раз настоятельно призываю вас сдать свои позиции. Я гарантирую гражданский порядок, безопасность вашего гражданского населения и сохранение частной собственности, насколько это позволяют требования войны, и люди, которые сражались так доблестно и стойко, как ваши люди сегодня, заслуживают и получат почетное и правильное обращение в соответствии с законами войны.
Он сделал паузу, как будто обдумывая, что добавить еще, затем пожал плечами.
— Перечитайте это, пожалуйста, Клифирд.
— Конечно, ваше величество. — Священник прочитал вслух все краткое послание, и Кэйлеб кивнул.
— Думаю, что этого должно быть достаточно. Сделайте чистовую копию для моей подписи. И давайте убедимся, что оно должным образом запечатано, а также адресовано. Нежелательно, чтобы барон подумал, будто мы сделали это в спешке, не так ли?
— Нет, ваше величество.
Леймхин поклонился императору, и на этот раз он действительно удалился в убежище дневной каюты Кэйлеба, чтобы составить официальную депешу на личной бумаге Кэйлеба, дополненную правильным и витиеватым каллиграфическим почерком.
— Вот, — сказал Кэйлеб Мерлину. — Ты видишь? Никаких грубых угроз. Просто один разумный человек посылает записку другому разумному человеку.
— Гораздо более гладко, чем ваш разговор с Тирском, ваше величество, — почтительно согласился Мерлин. — Мне особенно понравился эпизод в конце, когда вы не сказали "иначе".
— Да, я и сам подумал, что это было хорошо проделано, — сказал Кэйлеб с улыбкой.
.V.
Таверна "Смеющаяся невеста", город Теллесберг, королевство Чарис
Мужчина, вошедший в парадную дверь "Смеющейся невесты", был одет просто. Жаркая, влажная мартовская ночь была чернее, чем внутренность сапога, но над заливом Хауэлл гремел гром, и редкие вспышки молнии освещали гряды тяжелых облаков, неуклонно надвигавшихся на город Теллесберг. Несмотря на то, что дождя еще не было, в данных обстоятельствах тот факт, что посетитель был одет в пончо, был, безусловно, объясним, несмотря на температуру.
— Чем могу вам помочь? — спросил владелец таверны, подходя, чтобы лично поприветствовать новоприбывшего. Было поздно, и из-за угрожающей погоды "Смеющаяся невеста" была едва заполнена.
— Я ищу кое-кого, — сказал человек в пончо. — Мне сказали спросить мастера Дариуса.
— А. — Что-то, возможно, промелькнуло глубоко в глазах трактирщика. Если так, то оно исчезло так же быстро, как и появилось, как одна из скрытых облаками вспышек молнии над заливом, и он кивнул. — Он снял частную пивную на вечер. Через ту арку, — он указал, — и дальше по коридору. Последняя дверь справа.
— Спасибо, — кивнул человек в пончо и направился по указанному коридору. Он на мгновение остановился перед дверью пивной, как будто хотел сделать глубокий вдох. Затем резко стукнул один раз.
Дверь быстро открылась, и он оказался лицом к лицу с молодым человеком, одетым как умеренно преуспевающий торговец или владелец магазина. — Да? — вежливо сказал молодой человек.
— У меня сообщение для мастера Дариуса, — снова сказал человек в коридоре.
Если в глазах хозяина таверны и промелькнуло что-то, то выражение лица молодого человека на мгновение напряглось, и это было трудно спутать с чем-то другим. Но он достаточно вежливо отступил назад, приглашая собеседника в маленькую пивную, а затем закрыл за собой дверь. Присутствовало чуть меньше дюжины других мужчин, и все они повернули головы, глядя на новоприбывшего с выражением, которое варьировалось от спокойствия до явного беспокойства. В некоторых случаях, возможно, даже страха.
— А, вот и вы! — другой голос приветствовал вновь прибывшего, когда еще один мужчина — на этот раз значительно старше и гораздо лучше одетый, чем парень, который открыл ему дверь, — оторвался от негромкого напряженного разговора с одним из других, сидящих за маленькими столиками.
— Прошу прощения за свое опоздание... мастер Дариус, — сказал новоприбывший. — Было немного трудно уйти, не вызвав никаких вопросов.
