Осторожно, женское фэнтези - 1

Удар, ещё удар. Блок. Подсечка...

Да, теперь я разбиралась во всем этом. В нужный момент знания всплывали из недр заемной памяти. Однако или всплывали слишком медленно, или Дикая Кошка просто превосходила меня в скорости, но каждая моя атака заканчивалась вынужденным уходом в оборону. Наконец, поймав момент, я поднырнула под руку противницы и выпрямленными пальцами ударила девушку под ребра справа, по печени. Прием был не "академический", но и грязным в бойцовских кругах не считался. Боль должна была вывести Кошку из равновесия, сбив дыхание и согнув пополам, но то ли я ударила не так и не туда, то ли у этой девицы особая анатомия и высокий болевой порог. Нет, охнуть она охнула и за бок схватилась, сгибаясь, но тут же переместилась в сторону и, выбросив вперед ногу, достала меня пяткой в бедро.

Удар был такой силы, что на ногах я не удержалась. Падая, успела вспомнить все о четырехглавой мышце. Такие травмы существенно уменьшают амплитуду движений, но ноги-то у меня две, и если правильно распределить вес...

Подняться помешали чьи-то тяжёлые ладони, придавившие мои плечи.

— Вам не стоит продолжать бой, мисс Аштон.

Шокированная тем, что кто-то тут знает меня по имени, я пропустила момент, когда Сполох ударил в гонг. Только когда он прокричал: "Победила Дикая Кошка!", рванулась из рук неведомого доброхота, но крепкие пальцы сдавили мою шею, затронув какие-то болевые точки и придушив в зародыше недовольный вопль.

— Хотите научиться побеждать — научитесь сначала проигрывать.

Обернувшись через плечо, я увидела стальную морду волка.

— Через десять минут в сквере у корпуса теормага, — шепнул чемпион, прежде чем затеряться в толпе.

Я поднялась на ноги и, прихрамывая, сошла с ринга, пусть не под овации, доставшиеся Кошке, но под вполне дружелюбный гомон.

— Как ты? — подхватил меня под руку Рысь.

— Нога болит, — выдавила я сквозь зубы.

— Лед нужно приложить.

— Угу, — промычала я. — Сосулек по пути насбиваем. Идем.

— Куда?

— Тут недалеко. Только давай помедленнее.

Рысь чувствовал себя виноватым в моей хромоте, а потому всю дорогу расхваливал мои бойцовские таланты, уверял, что нога заживет задолго до свадьбы, и даже грозился понести на руках. Спохватился, когда мы уже пришли в небольшой скверик:

— Зачем мы здесь?

— Мне назначили свидание. Стальной Волк.

— Тот самый?— опешил приятель.

Я решила, что его взволновала грядущая встреча с чемпионом, но были другие причины:

— Ты же не знаешь! Пока ты была на ринге, я выяснил, кому Стилет проиграл последний бой...

— Он проиграл мне, — вышел из тени человек.

Еще до того, как луна осветила его лицо, я узнала сейчас не искаженный маской голос, и громко сглотнула, уставившись на своего бывшего куратора.

— Еще раз здравствуйте, мисс Аштон, — кивнул он. — И вам доброй ночи, мистер Эррол.

— Здравствуйте, мистер Вульф, — промямлила я. Вспомнила, как пялилась на него во время боя, и порадовалась, что в темноте не видно моих вспыхнувших щек. — Вы... Как вы меня узнали?

Боевик откашлялся в кулак, словно услышал нечто неприличное.

— Возможно, вы уже не помните, кто обучал вас приемам, что вы демонстрировали на ринге, но у меня проблем с памятью нет, — выговорил он мне и взялся за Норвуда: — Грубо работаете, мистер Эррол. Огненный Череп на уши поставили, пустив слух о возвращении Стилета.

— А вы не грубо? — обиделась я за не нашедшегося с ответом друга. — "Я был тут, когда вас не было! Буду, когда вас не будет!", — процитировала с чувством. — Не боитесь, что вас раскусят?

— Не боюсь. Стальной Волк сражался на турнирах Огненного Черепа задолго до того, как я надел эту маску. Ночной Кошмар встречает новичков со дня основания клуба, а Сполох ведет поединки уже лет пятьдесят. Некоторые имена давно стали неотъемлемой частью истории общества. Но право носить их нужно заслужить.

Хвастун. И мальчишка.

А Вульф — это как раз "волк". Наверное, так я ему имя и придумывала. Или нет? Кажется, в книге вообще не указывалось имя куратора Элси...

— Вы там по заданию руководства? — пришла мне в голову новая мысль. — Присматриваете?

— Я там расслабляюсь, а не шпионю, — оскорбился боевик.— Клуб анонимный и...

— Анонимный, а как же, — перебил Рысь. — Небось всех там поименно знаете.

— Не всех. Некоторых получается вычислить, как Элизабет. Но специально ни за кем не слежу.

— Германа сразу вычислили? — спросила я. — Или скажете, не знали, что один из пропавших был вашим соперником на прошлом турнире?

— Германа я сам привел в клуб, — ошарашил ответом Саймон. — Три года назад. А не сказал, потому что к делу это не относится.

— Или боялись стать главным подозреваемым, — выдвинула я другую версию.

— Именно, — кивнул боевик. — И поэтому сейчас решил вам открыться.

Да, нестыковка.

— Герман был моим другом, — сказал Саймон.

— Он же студент, еще и с теормага, — Норвуд посмотрел на боевика, а потом на здание, очертания которого просматривались на фоне ночного неба.

— И что? — насупился Вульф. — Что мешает мне иметь друзей на факультете теоретической магии? Даже среди студентов?

Ровным счетом ничего.

Все сразу встало на свои места. Саймон не страховал своих учеников. Возможно, сам подтолкнул их к идее расследовать исчезновение Кинкина, чтобы заполучить помощников.

— Могли сразу рассказать, — упрекнула я. — Тогда бы нам не пришлось... э-э... проникать в клуб.

— Разве вам не понравилось? — улыбнулся он. — Но стоит заняться ногой, не откладывая, а то распухнет к утру.

— Я же почти целительница, разберусь, — отмахнулась я, словно не чувствовала боли. — А сейчас, может быть, поговорим, раз уж выпал случай?

— Сейчас вам нужно вернуться в общежитие, — строго "как взрослый" выговорил Саймон. — Скоро полночь. Встретимся завтра в библиотеке.

— Хорошо. Но у нас получится прийти только после ужина. Я дежурю в лечебнице с леди Пенелопой.

— Ясно, — кивнул боевик. — А как продвигается работа над докладом о драконах?

— Продвигается, — ответила я неуверенно. — Как-то.

— Дерзайте. Мисс Милс несколько преувеличивает значимость своей дисциплины для тех, кто не собирается посвятить жизнь изучению мистических существ, но еще никому не удалось убедить ее в том, что она неправа.

— Вы с ней хорошо знакомы?

— Она — моя мать, — смутился он. — Думал, вы знаете.

Ага! Та самая мать, которая не одобряла выбранную сыном специальность и не очень им гордится. Наверное, воспитывает его до сих пор, нотации читает. А сама-то, между прочим, "мисс"!

Но вывод я сделала неожиданный.

— Знаете, мистер Вульф, — прошептала, приблизившись к Сайсону, чтобы Рысь не слышал, — усы вам совсем не идут.

Есть другие способы показать родительнице, что уже вырос.

— "Вам надо заняться ногой, Элизабет", "Как продвигается доклад, Элизабет?", — перекривлял Рысь боевика, проводив его неприязненным взглядом. — Похоже, он к тебе неравнодушен

— Он просто хороший.

— Не бывает хороших без причины, — мрачно изрек друг.

Его опасения можно было понять. Но мне хотелось верить, что в мире существуют хорошие люди "без причин". Хотя бы в этом мире.

ГЛАВА 17

Несмотря на лед и целебную мазь Мэг, нога выше колена распухла. Но до лечебницы я кое-как доковыляла.

— Доброго утра, мисс, — какой-то мужчина придержал передо мной дверь. — Все еще хромаете?

Все еще?

Я присмотрелась к любезному джентльмену. Первое, что бросилось в глаза, — букет хризантем, который он прижимал к груди. Второе — пышные усы, переходящие в бакенбарды. По усам я и опознала в нем водителя-мага, подвозившего меня к храму. Тогда я не рассмотрела его лица, закрытого автомобильными очками, и отчего-то решила, что он уже немолод, но сейчас поняла, что и не стар: лет сорок пять на вид, приятное лицо, темные волосы и светлые глаза, почти как у эльфов. Но у эльфов они холодные и равнодушные, а у знакомого незнакомца лучились теплом.

— Это — хорошая лечебница, — сказал он мне доверительно, — вас быстро вылечат.

Поклонился и резвым шагом направился в ту же сторону, куда нужно было мне. Я шла следом и видела, как мужчина вошел в кабинет Грина. Меня это не заинтересовало. Бывший пациент, супруг недавней роженицы, отец счастливо исцеленного ребенка — мало ли у человека причин явиться к врачу с букетом? Больше волновало, что кабинет леди Пенелопы закрыт.

Видимо, наставницу вызвали в приемный покой или к кому-то из пациенток, и я решила, что будет лучше подождать ее под кабинетом, а не разыскивать по всей лечебнице. Тем более с больной ногой. Сняла пальто, положила на скамеечку и едва присела сама, как распахнулась дверь в кабинет Грина, и оттуда вышел усатый джентльмен с букетом, а за ним — наш добрейший доктор.

— Мисс Аштон, — заметил он меня. — Что это вы тут расселись, точно нищенка на вокзале? Так и хочется бросить вам мелочи.

Я вскочила, забыв о ноге, и ойкнула, когда она о себе напомнила.

— Леди Пенелопы нет, дверь закрыта...

— Привезли роженицу, леди Райс занята с нею, — сказал Грин сварливо. — Вам она оставила записку у дежурной сестры. И ключ. У меня, — он достал из кармана ключик, подал мне и отступил на шаг. — Надо было спросить, а не устраивать тут бивак. И леди Райс сказала, что вы можете прийти в родильную палату.

— Зачем? — я тоже отшагнула от него подальше.

— Полагаю, чтобы увидеть, как проходят роды.

— Но... она же не настаивала на том, чтобы я обязательно пришла?

— Не настаивала, — медленно выговорил, разглядывая меня, Грин. — Что у вас случилось?

— Ничего, — я отпятилась еще немного. — Просто не хочу мешать.

— Я имел в виду вашу ногу. Впрочем, это ваше дело.

Махнув рукой, он пошел к ожидавшему его усачу, а я подхватила пальто и похромала к кабинету наставницы.

Леди Пенелопа появилась через час. По поводу того, что я не пришла в родильную палату, ничего не сказала, а за ногу отругала.

— Лед нужно прикладывать сразу, а вы, небось, ходили еще полдня! — высказала, когда я пожаловалась, что неудачно упала. — А после льда что? Ладно, дар вы использовать не можете, но хотя бы свинцовая вода у вас есть? Спирт? Травы? Вы же будущая целительница, как можно не иметь под рукой самого необходимого?

О том, что у меня под рукой была Мэг и ее аптечка, я умолчала, а то наставница и по умениям подруги прошлась бы. А так — ограничилась лекцией о первой помощи при ушибах и отправила на ставшую мне уже родной кушетку. Приказала разуться и снять чулки, после чего обложила припухший синяк медными пластинками и обернула влажной марлей. Обещала, что через полчаса и следа не останется, а я пока могу поразмышлять о своей легкомысленности, недостойной выбранной специальности.

Оставшись одна, я, и правда, задумалась, но не о том, о чем было велено. Ушиб не давал забыть о вчерашнем вечере. Огненный Череп, Саймон, вскрывшиеся тайны... Но больше всего меня занимала Дикая Кошка. Кто она? С какого факультета? И — главное — смогу ли я побить ее в следующий раз?

От размышлений меня оторвало рычание мотора и неразборчивые голоса. Это было необычно. Окно выходило на хозяйственный двор, и автомобили туда не заезжали, а если какой и заехал бы, то выгрузил бы уголь или тюки с новым бельем и уехал, а не катался бы от забора до забора.

Я подобралась к украшенному узорной изморозью окну, прильнув к стеклу, надышала себе "глазок" и выглянула во двор, по которому ездил на небольшой скорости автомобиль. Странно так ездил: с десяток метров шел гладко, потом вздрагивал, выкашливал облако дыма и, дергаясь, как эпилептик в припадке, полз дальше, медленно разворачивался и выравнивал ход до тех пор, пока опять не заходился рычащим кашлем.

Это был тот самый автомобиль, владельца которого я встретила сегодня в больнице. Подумала, что снова барахлит двигатель, но когда машина в очередной раз поворачивала, увидела, что усач расположился на пассажирском сидении, а управляет чудом техники Грин.

Через пять минут мучений (в том числе моих — неудобно было стоять, поддерживая компресс) машина ехала более-менее ровно.

— У вас отлично получается, Эдвард, — похвалил усач, выйдя из салона, чтобы занять место за рулем. Мотор уже не рычал, и я легко разбирала слова. — Еще несколько занятий, и смело покупайте собственный автомобиль.

— Вы мне льстите, — покачал головой выпрыгнувший на исполосованный колесами снег Грин, улыбаясь при этом, как девица, получившая первый в жизни комплимент. — Водитель я бездарный.

— Зато врач хороший, — утешил владелец измученного авто. — А этот дар ценнее умения управлять горой железок.

Лицо доктора на миг искривила недовольная гримаса. Похоже, кто-то расстроился, что ему не дано "управлять горой железок".

Всю степень его расстройства я прочувствовала, когда автомобиль выехал со двора. Грин какое-то время глядел ему вслед и даже улыбался, но когда рев мотора стих, со злостью ударил кулаком по воздуху. Одна из стоявших под забором металлических бочек со скрежетом смялась, а я отпрыгнула к кушетке.

Да-да, повышенный уровень эмпатии, отсутствие защиты... Но лучше держаться подальше от этого психа.

До вечера я просидела в кабинете наставницы с книгами и конспектами. Отек сошел, и нога почти не болела, так что после дежурства я успела сбегать в столовую, а оттуда уже направилась в библиотеку, где меня ждали друзья.

Саймон пришел с Брюсом и Шанной, но говорить с боевиками было не о чем. Ни у нас, ни у них новой информации не было.

Воскресенье я посвятила учебе, а вечером выбралась с Мэг на репетицию к Сибил. Премьера спектакля была назначена на конец мая, но уже сейчас можно было сказать: мертвая девочка обречена на успех и память в веках.

Утро понедельника прошло на факультете целительства. Поприсутствовала на лекции по травматологии (ее читали четвертому курсу, но в свете недавних событий леди Пенелопа настояла, чтобы я послушала). Потом смотрела, как второкурсники на практике по анатомии терзают труп. Но полностью сконцентрироваться на учебе не могла: мысли занимал предстоящий визит к Оливеру. За выходные я успела соскучиться, но так и не придумала, как обходить его попытки влезть мне в голову и в душу.

Впрочем, в душу я его впустила бы. В ту ее часть, где жили наивные девичьи мечты, из окошек открывался вид на ромашковые поля, а на выкрашенных в нежно-розовый стенах висели портреты милорда ректора во всех ракурсах...

— Здравствуйте, Элизабет. Как прошел день?

— Еще не прошел.

Если он до сих пор не заставил меня говорить "правду и ничего кроме правды", то, скорее всего, не владел нужными навыками. Магия воздействия — сложнейшая область дара, доступная лишь избранным, иначе маги давно захватили бы мир. А улыбки Оливера, его мягкий голос и дружелюбный тон — это все-таки не то.

Однако и эти улыбки, и голос не лишены были чар, и, чтобы не попасть окончательно под их влияние, я отводила взгляд и искала нейтральные темы для разговора. На глаза попались разложенные на столе библиотечные карточки. Те самые.