Дочь кузнеца

— Ложись!

Девочка нашла в себе силы спросить:

— Что ты собираешься делать?

Занила задумчиво рассматривала лезвие "ножика", перепачканного в уже начавшей подсыхать крови:

— Кто сказал, что лечить можно только себя?

Боль в серо-голубых глазах на мгновение сменилась недоумением:

— Что?

— Ложись! — Занила оторвалась от созерцания своего будущего орудия труда. Эзра повернулась, шипя от боли, причиняемой каждым движением, и неуклюже легла, кое-как пристроив голову на колени Заниле. — Глаза можешь закрыть, — разрешила та.

Эзра вновь послушалась. Занила еще какое-то время посидела, вглядываясь в мертвенно-серое лицо рабыни, перечерченное кровавыми дорожками.

"Что ж. Решение принято. И даже осознано."

Занила подняла обе руки: левую — ладонью вверх, и правую — с зажатой в ней пилочкой. Туповатое лезвие пришлось вдавить довольно сильно, чтобы оно проткнуло кожу. Занила повела заточкой в сторону, закусив губу и стараясь не шипеть от боли, оставляя на своей левой ладони полосу, стремительно начавшую заполняться кровью.

На этот раз в нужное состояние удалось нырнуть легко: вот алая кровь, собирающаяся в чашечке ладони, а вот в ладони уже лужица жидкого мерцающего серебра. Заниле даже не нужно было закрывать глаза, она и так знала, что ее тело, ее плоть — это лишь каркас, содержащий кружево силы. И сила сейчас вытекала кровью.

Занила инстинктивно почувствовала момент, когда рана на ее ладони начала затягиваться. Через секунду останется лишь розоватый шрамик, а через несколько минут исчезнет и он. Но первоначально рана была довольно глубокой, и сейчас в углублении ладони Занилы скопилось достаточно крови. "Надеюсь, что достаточно..."

Занила опустила руку, поднося ее поближе к лицу Эзры, и наклонила ладонь, позволив жидкости тонкой струйкой стечь на разрывавшую щеку рану. Мерцающее серебро смешалось с алой кровью, проникая между краями разорванной кожи, затекая на обнаженную плоть. Эзра зашипела от боли, словно в ее рану попала соленая вода, и вцепилась руками в собственное платье, сдерживаясь, чтобы не прижать их к лицу.

— Что ты делаешь? — сдавленно просипела она.

— Уже не я.

Серебро, растекшееся по щеке девочки, уже не было непосредственно частью Занилы. Оно жило своей собственной жизнью, мерцало и переливалось, словно живое существо расползалось по коже, вспухало, увеличиваясь в объеме, скрыв под собой всю рану. И оно умирало. Только пару минут сила жила отдельно от тела Занилы, а уже в следующее мгновение сияние жидкого серебра начало тускнеть. И осознание этого факта тупой болью резануло по сердцу Занилы. Словно умирала часть ее. Какой-то кусочек, который она отделила от себя, отбросила, не защитила, предала!.. Она потеряла лишь несколько капель крови, но теперь эта потеря казалась ей невероятно большой. Как она может забыть и жить дальше?!

Занила тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Еще немного и она завыла бы в голос от тоски!

"Я знала, что придется платить. Теперь узнала сколько!"

Занила подобрала с пола тряпку и осторожно провела по щеке Эзры, стирая блеклое мутное мертвое серебро.

— Мне не больно, — едва слышно прошептали губы рабыни. Эзра открыла глаза и поднялась, вновь поворачиваясь лицом к Заниле, не отрывая от нее взгляда серо-голубых глаз. Ее рука осторожно прикоснулась к щеке, явно боясь вновь нащупать под пальцами страшную рану, которую она лишь почему-то перестала чувствовать. Но кожа снова была целой. И почти гладкой.

Занила тоже смотрела, следя взглядом за тонкими пальцами Эзры, дрожа скользящими по щеке, ощупывавшими тонкий, розоватый еще немного припухлый рубец.

— Это пройдет. Через какое-то время.

— Как? — от потрясения голос Эзры звучал хрипло.

— Не знаю. Просто пройдет, — пожала плечами Занила, прекрасно понимая, что Эзра спрашивает не только о рубце. Впрочем, ответ был бы такой же: не знаю. Хотя, нет. Она, кажется, уже что-то начинала понимать. Просто это знание было не из разряда тех, что можно объяснить словами.

А дальше была попытка навести порядок в костюмерной и убрать все следы, избавившись от кровавых пятен и перепачканных тряпок. Было короткое путешествие, состоявшее из перебежек от угла до угла по темным коридорам ночной школы. Были лихорадочные поиски чистой одежды, а когда она наконец нашлась в прачечной были попытки отмыться и привести в порядок уже себя...

Примерное за час до полуночи, когда вся остальная школа, казалось, погрузилась в сон, две рабыни первого года обучения осторожно пробрались в незапертую танцевальную залу и, не смущаясь отсутствием мебели, уселись прямо на мраморный пол, в угол, куда сквозь высокие окна из внутреннего дворика падал серебристый лунный свет. В спальню идти не хотелось, стоило только вспомнить о тех, кто там ждал. Может быть, ближе к рассвету, когда все уже точно уснут. Нет, они не боялись нового нападения. Просто полная луна на бархатно-черном салевском небе давала достаточно света двум рабыням, нашедшим себе пристанище на полу танцевальной залы. Здесь было хорошо. Во всяком случае, спокойно.

Занила откинула голову назад, прислонившись к стене, и прикрыла глаза. Лунный свет, проходя сквозь паутину ресниц, раскололся на веер тонких лучиков, дрожащий от неуловимого движения ее век.

— Ты все-таки расскажешь мне, как ты это сделала? — голос Эзры заставил Занилу оторваться от созерцания танца серебряных лучиков и посмотреть на рабыню, сидевшую напротив. Девочка подняла руку, чтобы, наверное в сотый раз, прикоснуться к щеке, перечерченной розовым рубцом, успевшим еще побледнеть. Она словно до сих пор не могла решить, не приснилось ли ей все это.

— Нет, — Занила хотела покачать головой, но из-за того, что ее затылок по-прежнему был прислонен к стене, движение вышло странным. Эзра разочарованно вздохнула.

— Я понимаю. Это твоя тайна. Но я ведь никому больше не скажу!

Занила вновь прикрыла глаза. Нет, она не жалела о том, что сделала. Просто, наверное, нужно было дождаться момента, когда Эзра потеряет сознание, а потом сразу исчезнуть. И пусть бы она, придя в себя, самостоятельно гадала, что произошло, а не приставала к ней с расспросами.

— А я тогда расскажу тебе, за что они на меня напали!

Похоже, с ней решили поторговаться. Занила заставила себя открыть глаза и, оторвав голову от стены, прямо посмотрела в глаза Эзры:

— Я знаю, за что.

Эзра ожидала, что последует продолжение, но Занила вновь замолчала: она знала, и этого для нее было довольно. Тогда за нее продолжила сама Эзра:

— Они считают, что управляющий Дагар относится ко мне как-то по-особенному. Вот и решили меня проучить, — Эзра вздохнула.

— Ты выделяешься не только этим.

Непонимающий взгляд серо-голубых глаз. На этот раз вздохнула Занила и уселась поудобнее.

— Ты в школе уже почти месяц, но подруг у тебя по-прежнему нет. Ты везде ходишь одна, ни с кем не общаешься. Ты все время либо танцуешь, либо гуляешь по двору, либо...

— Я просто не собираюсь здесь оставаться! — оборвала ее Эзра, от возбуждения даже подавшись вперед. — Зачем мне заводить подруг, если я все равно здесь не останусь?!

В ее голосе звучало столько гнева, боли и решимости, что губы Занилы невольно тронула усмешка. В зале, освещенной лишь лунным светом, было темно, но Эзре оказалось достаточно и этого освещения, чтобы заметить, впрочем, истолковала она ее по-своему.

— Я уже почти придумала, как сбежать! — быстро заговорила она, невольно понизив голос и для большей убедительности прикасаясь к руке Занилы.

— Я заметила.

— Что?

— Как только появилась в школе, ты осматривала забор, деревья около этого забора. Потом, очевидно, отказалась от этой идеи. И я тебя прекрасно понимаю: просто так через стену ты не переберешься — строители дураками отнюдь не были. Потом ты начала следить за всеми, кто приезжает и уезжает из школы. Это, по-моему, уже более здравая идея.

— Темные Боги! — Эзра выругалась. — А кто-нибудь еще заметил?

Пожатие плечами:

— Я старалась не попадаться на глаза, и возле тебя никого больше не видела.

Эзра положила локти на согнутые колени и вся как-то ссутулилась.

— Если надсмотрщики узнают, меня убьют! — проговорила она.

— Верно! — Занила только кивнула головой. — Поэтому, если собираешься бежать, беги! Только сначала придумай, куда ты пойдешь, когда выберешься за стены школы, где возьмешь одежду, еду, деньги, как избавишься от ошейника! — Занила дернула рукой за кожаную полоску у себя на шее. Она достаточно хорошо помнила свой собственный побег еще в княжеской столице.

— Ты пойдешь со мной? — Эзра еще больше подалась вперед, приближая свое лицо к лицу Занилы.

— Нет.

— Почему?! Ты же не такая, как все эти тупые курицы, искренне верящее, что быть красивой рабыней для утех в доме щедрого господина — это вершина возможного в жизни счастья! Я сама не такая. Я просто не могу изо дня в день жить рядом с ними, слушать их тупые разговоры, притворяться, что мне это интересно! И ты чувствуешь то же, я же вижу!

Смех, показавшийся таким неуместным в полутемной танцевальной зале, заставил Эзру резко замолчать и отшатнуться, с недоумением уставившись на рабыню, сидящую напротив. А Занила хохотала и не могла остановиться.

— Откуда ты знаешь, — сквозь смех выдавила она, — что я не такая же, как они?

— Я вижу... — Эзра попыталась объяснить, но Занила наконец-то отсмеялась и махнула рукой, привлекая внимание к собственным словам.

— Я открою тебе свою тайну, — ее голос после смеха звучал немного хрипло. — Я расскажу тебе правду. Самая главная цель в моей жизни — пробраться в один знатный догатский дом. В качестве рабыни для утех или в качестве кого-то другого — не важно.

— В какой-нибудь богатый дом? — все еще не понимая, переспросила Эзра.

— Нет! В один конкретный догатский дом!

— А в какой? — Эзре стало интересно.

— Я еще не знаю, в какой именно, — Занила вновь прислонилась к стене и задумалась, рассматривая тень от дерева, лежащую на полу.

— Ты сумасшедшая! — Эзра покачала головой. — Ты знаешь об этом!?

Занила вновь перевела взгляд на нее:

— У меня нет другого пути.

Тень от дерева на полу двигалась, потому что ветер где-то за окном шевелил темно-зеленые, словно восковые листочки, и потому что луна медленно ползла над Догатой, отмеряя ночь. Две маленькие рабыни сидели в каком-нибудь метре друг от друга, но в своих мыслях были далеко. Месяца три назад на одном из уроков Заниле удалось узнать, что в столице Салевы действительно есть дом знатного северного боярин Родослава Дикого. Учитель рассказывал рабыням, что прозвище свое боярин получил из-за того, что его родовые земли располагались в совершенно диком краю, на самом севере Вольного княжества Махейн. В это Занила, правда не слишком поверила: уж она-то знала правду! А дальше учитель показал девочкам рисунок, изображавший фамильный герб боярина — на сером фоне силуэт клинка, а на нем белый отпечаток когтистой кошачьей лапы. Занила плохо помнила, что случилось с ней, когда она увидела этот герб. Кажется, она пыталась куда-то бежать... Когда она очнулась, она по-прежнему сидела в классе, вокруг шел урок, учитель, полуслепой старичок, помешанный на своей геральдике и истории, все еще бубнил что-то себе под нос, не замечая ничего вокруг. Только Райша, сидевшая рядом, крепко сжимала ее руку, до боли впиваясь ногтями ей в ладонь. Теперь Занила точно знала, что рано или поздно сумеет попасть в нужный ей дом. А для этого она может и подождать.

Эзра прикрыла глаза. Самой себе она могла признаться: она не знала, как ей сбежать. Школа была построена надежно. Но точно также она знала и другое: она родилась свободной, и ни пираты, напавшие на нее и захватившие ее в плен, ни ошейник, ни все надсмотрщики в мире не могли этого изменить! И, в отличие от Занилы, ждать она просто не могла! Каждый раз ночью, закрывая глаза, она видела свой остров. Невысокие, но отвесные скалы, изрезанные ветрами, дующими с океана. Бледно-голубое небо и быстрые облака, бегущие по нему. Она словно снова и снова стояла посреди луга, по пояс в высокой траве, подставив лицо ветру, ощущая солоноватый привкус близкого океана на губах, опустив руки в сухие и чуть колючие метелочки травы, колышущейся вокруг нее...

— Ты поможешь мне! — голос Занилы, показавшийся очень громким в тишине ночной школы, заставил ее вздрогнуть и очнуться.

— Попасть в тот дом? Но как? Даже если мне удастся сбежать...

Занила остановила ее взмахом руки:

— В дом я проберусь сама. Ты просто научи меня танцевать!

Взгляд серо-голубых глаз с недоумением уставился на Занилу. Эзру удивило даже не то, каким образом танцы связаны с проникновением в богатый догатский дом, а... Впрочем, именно это она и высказала:

— Зачем тебе мои уроки? Ты же и так прекрасно танцуешь! Лучше, чем все эти остальные тупые курицы. Тебя даже надсмотрщица Дарина никогда не бьет!

— Если надсмотрщица Дарина не бьет — это, действительно, серьезная похвала, — усмехнулась Занила, но, заметив, что Эзра шутки не оценила, просто продолжила. — У меня все равно не получается так, как у тебя. Я это чувствую! — Эзра хотела что-то еще возразить, но Занила быстро продолжила. — Я, может быть, не смогу этого объяснить словами, но ты словно не просто танцуешь. Ты будто живешь этим танцем! Когда я смотрю на тебя, я забываю, что мы рабыни, что мы в школе, и госпожа Дарина где-то рядом щелкает своим хлыстом.

На этот раз настало время улыбаться Эзре:

— Я просто танцую так, как мы танцевали у себя в Дарии. Я не делаю ничего особенного. Двигаюсь так, как привыкла с самого детства. Хотя, — она вдруг споткнулась, и горькая усмешка искривила ее губы, — возможно, госпоже Дарине скоро удастся отучить меня от этого.

Занила сразу же поняла, о чем та говорит: надсмотрщица, похоже, поставила себе целью вбить в девочку именно ту манеру двигаться, какую она сама считала единственно верной.

— Тогда тем более, научи меня! — Занила поднялась на ноги и встала перед Эзрой.

Та неуверенно оглядела темную ночную залу:

— Здесь и сейчас? — но вдруг в ее лице что-то неуловимо изменилось, она тряхнула головой и тоже решительно встала. — Хорошо.

Рабыни остановились посередине залы, как раз на пятне лунного света, проникавшего в одно из окон.

— Правда, я не знаю с чего начать, — проговорила Эзра, внимательно оглядывая свою "ученицу". — Ты действительно хорошо танцуешь!

Занила недовольно передернула плечами:

— Я гибкая, поэтому для меня не слишком сложны все эти бесконечные растяжки. Я запомнила все фигуры, которые показала Дарина. Я даже в темп этой дурацкой музыки, кажется, начинаю попадать. Но, видят Боги, я просто не понимаю смысла этого танца!

— А какой вообще смысл в танцах? — невольно усмехнулась Эзра.

— Не знаю, — Занила неуверенно пожала плечами. — Может быть, красота. Вообще-то я у тебя как раз и собиралась это выяснить, потому что в твоих танцах как раз есть суть!

— Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, — Эзра задумалась.