— Ты злишься на меня? — вдруг спросил Ледь. Зан вместо ответа недоуменно приподняла бровь. — Ну, из-за нашей драки, — принялся он объяснять.
Зан усмехнулась: знал бы он, из-за чего она на самом деле злится на него! На них. А эта нелепая утренняя тренировка, устроенная Хозяином Родославом, просто все расставила по своим местам, заставила ее вспомнить, зачем она здесь, вынудила начать действовать. И ей очень не нравилось, что этой ночью возле нее постоянно будет Ледь! Это грозило сорвать все ее планы. Она не знала, в какой момент ей придется сбросить маску преданного боярину гвардейца, и не попытается ли этот оборотень остановить ее? Она не была уверена, что сумеет быстро справиться с ним. Темные Боги, она совсем не уверена, что хочет с ним драться!
— Я не хотел напугать тебя, — произнес Ледь, по-прежнему стоя к ней вполоборота. — Мой отец посчитал, что тебе будет полезна такая тренировка — сразиться с оборотнем в зверином обличье.
— Я не испугалась, — проговорила Зан. Она не боялась. Испугалась маленькая девочка Занила, вновь оказавшаяся на засыпанной первым снегом вершине холма. Зан, прозванная Звон Стали, не может позволить себе такую роскошь, как страх. Только ненависть, болью остывшую в сердце, горечью застывшую на губах.
— Ты испугалась, — повторил Ледь. — Ты почти сразу справилась с собой, но я почувствовал, — Зан повернулась к нему: если уж Ледь не видит в заливе ничего подозрительного, то ей и вовсе нет смысла туда смотреть. Он сказал, что сумел почувствовать ее страх. И вряд ли это было иносказанием. Чего еще она не знает о способностях оборотней? Зан почувствовала, как в ней закипает раздражение: больше всего она не любила ощущать собственное бессилие! Интересно, а ее ненависть он тоже сумеет почувствовать заранее, до того, как она нанесет удар? Ледь повернулся и снова пошел вперед. — Любой человек на твоем месте испугался бы. А сейчас ты испытываешь что-то вроде недоумения, — бросил он, не оборачиваясь. — Примерно то же ты чувствовала, и когда в первый раз увидела меня, ну, после твоей драки с Намо, — а теперь он шел спиной вперед и смотрел на Зан. Она не могла понять выражения, плескавшегося в его темных глазах. Определенно, ей больше нравилось, когда все его внимание было сосредоточено на воде в заливе. И как ему, интересно, удается идти так, что под его ногами не шуршит галька?!
— Намо уехал? — спросила Зан потому, что хотела сменить тему разговора, и потому, что как бы ей не неприятно было общаться с одним из оборотней, есть одна вещь, которую ей необходимо выяснить.
— Еще вчера вечером, — кивнул Ледь, сделав вид, что такая неожиданная смена темы в разговоре — самая естественная на свете вещь. Внезапно перед ними из темноты, окружавшей пляж, выделились более светлые скалы, отвесно поднимавшиеся вверх — граница территории, которую они должны были охранять. И здесь, так же, как и на остальном участке берега, все было спокойно. Зан хотела уже развернуться и отправиться назад, но Ледь вдруг подошел к сухому дереву, когда-то давно, очевидно в особенно сильную бурю, упавшему со скалы, да так и оставшемуся лежать на пляже, медленно заносимым песком. В темноте его лишенный коры и гладко отшлифованный ветром и водой ствол казался словно светящимся изнутри. Судя по виду, на нем было довольно удобно сидеть. Наверное, за этим Ледь к нему и направлялся.
"Что, ему ходить надоело?"
А вот Кор, похоже, тоже был не против посидеть. Как только Зан опустилась на ствол дерева, он тут же забрался ей на колени. А может быть, ему просто надоело, что на него, бегущего возле ног, не обращают внимания.
— Я сам с ним не разговаривал, — продолжил рассказ Ледь. — но Седой сказал, что Намо был очень недоволен тем, как его выставляют.
— Кто сказал? — переспросила Зан, запуская пальцы в мягкую шерстку Кора. Звереныш отозвался тихим довольным пощелкиванием. Улегся он, кстати, не как-нибудь, а мордой к Ледю: чтобы не выпускать своего врага из виду. Впрочем, Зан ведь тоже не поворачивалась к нему спиной.
— Зуру, — пояснил Ледь. Он скользнул взглядом по зверьку, улегшемуся на коленях Зан, но ничего не стал говорить. — Я просто перевел его прозвище с Древнего языка. Или ты думала, что это его имя?
— Нет, — качнула головой Зан. — Я догадывалась, что это прозвище, просто не знала, что оно означает, — она задумалась на мгновение. — А у вас у всех есть прозвища, которые что-то значат на этом вашем Древнем Языке?
Ледь усмехнулся:
— Древний язык действительно наш, в смысле — оборотней. А прозвища есть у всех взрослых.
— И что они означают?
— А кто тебя интересует?
— Ну, Байд, например.
— Байд значит Рыжий.
Зан усмехнулась, отмечая верность подмеченного, а Ледь продолжил:
— А Намо — "Старший". У его брата прозвище соответственно — "младший", — пояснил он. — Достаточно забавно с учетом того, что они близнецы.
— А почему у твоего отца нет прозвища? — спросила вдруг Зан.
— Как это нет? — удивился Ледь. — У него прозвище приравнивается к титулу — Хозяин.
Зан замерла. Кор завозился, почувствовав, как закаменела ее рука у него на спине. Ледь прав: такому, как его отец, другого прозвища и не надо! Разве можно придумать что-то более точное? Когда он напал на ее деревню, Зан не знала его титула, даже не слышала о Древнем языке, но она всю свою жизнь называла его именно так — Хозяин. Ее Хозяин. Она перестала быть рабыней, но это отнюдь не значит, что она стала свободной! Сегодня станет.
— Там ничего нет.
— Что? — Зан недоуменно обернулась к Ледю.
— Ты смотришь на залив так, будто по нему уже на всех парусах идут корабли Тайко-Сида, и ты готовишься сразиться с пиратами на них. Так вот, там никого нет, — Ледь привычным жестом убрал за ухо выбившуюся прядь темных волос. — Это был мой способ спросить, о чем ты задумалась? — пояснил он.
— Жаль, что Намо уехал, — вот о чем.
— Ты с ним недодралась? — усмехнулся Ледь.
— Я с ним недоговорила! — поморщилась Зан. Кор перевернулся на бок, устраиваясь на ее коленях поудобнее, вытянув заднюю ногу. Зан не удержалась и прикоснулась пальцем к темно-серой немного шершавой подушечке на когтистой лапке. Нога тут же недовольно отдернулась. — Ты этого не слышал, — принялась объяснять Зан, — но он сказал, что из того злополучного каравана на лесной дороге я последняя, кто остался в живых. Охранники меня волнуют мало, но в телеге вместе со мной тогда ехали еще две девочки. Я хотела бы узнать их судьбу.
Ледь задумался, потом качнул головой:
— Он не говорил ни о каких девочках. Когда мы плыли из Догаты, — пояснил он, — Намо рассказывал, что ему удалось разыскать купца. Он, кажется, называл имя Мабек Дагар, — Ледь посмотрел на Зан, та кивнула: да, это имя было ей знакомо. — Он убил его.
Мабек Дагар мертв. Почему-то Зан трудно было поверить в это. Нет, она не сомневалась в правдивости слов оборотня, но просто... Слишком ярким в ее памяти был образ этого человека. Вечная улыбка, прячущаяся в пушистых усах... Зан не знала больше никого, чья улыбка значила бы так мало! Сожалела ли она о его смерти? Если только о том, что сделала это не сама.
— Надеюсь, он не был тебе дорог? — уточнил Ледь. — Намо имел право мстить за смерть своей матери!
Зан почувствовала, как кривоватая усмешка, которую она не смогла сдержать, изгибает ее губы. Ледь верит в право мести! Может быть, он не будет возражать, и когда она начнет убивать его отца?! Или на людей это право не распространяется?
— Не волнуйся, за жизнь купца я мстить не собираюсь! — огрызнулась Зан. — Я уже сказала: меня волнует судьба девочек, которые ехали вместе со мной.
— И ты собиралась спросить о них у Намо? — недоверчиво поинтересовался Ледь. Зан фыркнула. Кор поднял голову, прислушиваясь к странным звукам, издаваемым его хозяйкой!
— А если он о них не знает — рассказать ему? Чтобы эта ненормальная кошка пошла их убивать?!
— Как ты его назвала?! — Ледь тоже издал какой-то странный звук. Подавился смехом?
— "Ненормальная кошка", — не слишком уверено повторила Зан. Интересно, что его так рассмешило: "ненормальная" или "кошка"? Решила, что безопаснее будет предположить ошибку во втором слове. — Я не знаю, как называется зверь, в которого вы оборачиваетесь. Тигров с такой окраской не бывает.
На этот раз Ледь действительно рассмеялся.
— Ты только не скажи такого еще кому-нибудь, тому же Зуру, например. Мы оборотни. И мы ни в какое животное не превращаемся. Точно так же, как мы никогда не становимся и людьми, — его темные глаза в противовес улыбке, играющей на изящно очерченных губах, вдруг стали очень серьезными. Какое-то время он просто смотрел на Зан, потом вновь весело рассмеялся. — Хотя твое предположение про кошек мне нравится: они такие пушистые, ласковые... — он вдруг протянул руку к Зан, словно собирался прикоснуться к ее лицу. Кор бросился наперерез. Но Ледь не был бы оборотнем, если бы не успел отдернуть руку. Острые клыки угрожающе щелкнули возле самых пальцев.
— Темные Боги! — ругнулся Ледь. — Твой звереныш когда-нибудь перестанет на меня бросаться?!
Кор поднял мордочку к лицу Зан, заглядывая в ее глаза своими круглыми темно-фиолетовыми глазами, словно его тоже интересовал ответ на этот вопрос. Может ли ненависть пройти, просто исчезнуть? Такая, как у Кора, — существующая на уровне инстинктов? А вызванная такой причиной, как у нее? Зан поднялась с сухого ствола дерева, подхватив Кора на руки, и пошла вдоль по берегу, делая вид, что старательно вглядывается в воды залива в поисках кораблей адмирала. Она знает ответ. Она уже восемь лет, как знает его, Темные Боги свидетели!
Ледь тоже поднялся и пошел следом. Зан не слышала его шагов, опять совершенно бесшумных. Но она просто чувствовала, что он идет позади нее.
— Значит, оборотни остаются собой, даже принимая облик животного? — спросила она, не оборачиваясь, твердо уверенная, что Ледь ее прекрасно расслышит.
— Да, — судя по голосу, он шел прямо позади нее. И Зан вдруг захотелось увеличить это расстояние. — Конечно, Намо знал, что делает, когда нападал на тебя, если ты спрашиваешь об этом, — его голос звучал бы так, если бы он недовольно поморщился.
И мать Намо тоже знала, что делает, когда выводила своих котят на охоту на маленький караван на лесной дороге. Зан знала это. И те оборотни, что одного за другим убивали людей в ее деревне, ее отца, мать, сестер, — они тоже понимали, что они делают! И он еще спрашивает, можно ли перестать ненавидеть?! Нет. И мстить она тоже не прекратит.
— Ледь, а как давно ты замещаешь своего отца в Махейне?
Похоже, на этот раз ему все же надоели внезапные смены ею темы разговора, потому что он решил задаьб свой вопрос:
— А почему ты спрашиваешь?
Зан пожала плечами и обернулась на Ледя. Он теперь шел не сзади, а сбоку от нее. И она сомневалась: видел ли он ее жест.
— Всего пару лет, — ответил он. Значит, видел. — А до этого я почти десять лет прожил здесь, — значит, его не было в той деревне, которую его отец выбрал для своих развлечений. — Поместьем, как и сейчас, управлял Зуру, а отец хотел, чтобы он был моим наставником, — значит, хорошо, что ей не придется драться еще и с ним. Если ей, конечно, удастся этого избежать. Потому что тот, кого драться учил Зуру, будет очень серьезным противником. Как будто она рассчитывает, что его отец дерется намного хуже! Зан усмехнулась: как будто это имеет для нее какое-то значение?!
Воздух разорвал пронзительный птичий крик, донесшийся откуда-то со стороны поместья. Ледь вздрогнул и повернулся на звук. Все его тело мгновенно вытянулось в струнку, как у зверя, увидевшего добычу и приготовившегося к прыжку. И по выражению его лица Зан догадалась, что кричала отнюдь не птица.
— Это сигнал тревоги! — отозвался на ее мысли Ледь. — Но почему его подают от ворот?
— Адмирал решил напасть с суши, — тоном полу вопроса полу утверждения произнесла Зан. Сейчас она уже могла высказать свои предположения вслух.
— И все равно, почему от ворот?! Они не могли пройти незаметно мимо западного поста! — Ледь обернулся на Зан, словно спрашивая ее мнение, но она молчала, лишь стараясь, чтобы никаких эмоций не отразилось на ее лице. Ледь кивнул головой, очевидно, приняв какое-то решение — Идем!
Он сорвался с места и бегом бросился в сторону поместья. Зан последовала за ним, ссадив Кора на землю. Они находились довольно далеко от главного дома и от того места, где к пляжу спускалась удобная широкая лестница, но Ледь не собирался делать крюк. Он взобрался прямо по склону холма, придерживаясь рукой за низкий кустарник. Зан бежала за ним, стараясь не отставать. Песок и мелкие камешки, перемешанные с опавшей хвоей, осыпались из-под ног, заставляя поминутно оскальзываться. Очередной раз оступившись и только чудом повиснув на каком-то чахлом кустике, Зан выругалась сквозь зубы. А Ледь вдруг остановился и протянул ей руку. Зан недоуменно подняла на него глаза, взобралась на злополучный холм и побежала вперед.
Они неслись сквозь лес, безо всякой дороги, лишь огибая стволы деревьев. Ледь закинул руку за плечо и вытащил из ножен клинок. А Зан потребовалось еще несколько мгновений прежде, чем она различила крики. А потом между деревьев, далеко видимые в ночной темноте, полыхнули отсветы пламени. Ледь еще прибавил скорость. Теперь он несся огромными скачками, и Зан с трудом поспевала за ним. Мелькнула мысль отстать и отправиться туда, куда она собиралась с самого начала. Но Зан не знала, где они сейчас находятся, в какой стороне главный дом, и главное — куда уже успели добраться люди адмирала. Хотя последнее вполне можно было установить по доносившимся крикам.
Лес резко кончился. Деревья расступились, пропуская их, и они вывалились на дорогу. Только сейчас Зан смогла сориентироваться: это была та самая дорожка, что вела от ворот к главному дому. А полыхала караулка — небольшое помещение, выстроенное у ворот. Пираты Тайко-Сида уже побывали там. А сейчас они неслись к ним. Ледь поднял руку с мечом, принимая боевую стойку, и Зан тоже потянула клинки из ножен. Пираты, никак не меньше сотни человек, бежали к ним, размахивая обнаженным оружием и что-то крича, уже разгоряченные первым сопротивлением и, очевидно, первой пролившейся кровью. И сейчас уж точно было не время пытаться объяснить, что это она помогла им пробраться в поместье. Только драться. Вдвоем, потому что сейчас только они двое оказались на дороге между пиратами и главным домом.
"И где эти проклятые Темными Богами кошки?!" — ругнулась Зан: определенно, говорить о боярских гвардейцах "оборотень, принявший звериную ипостась" было слишком длинно. Она отступила на шаг от Ледя, давая и ему и себе больше места, и в следующее мгновение пираты налетели на них.
Зан шагнула вперед и в сторону, поднырнув под меч того, кого угораздило добежать до нее первым. Клинок в ее правой руке легко, почти не заметив сопротивления, вошел ему в живот, под ребра, выпуская наружу внутренности. Зан едва не застонала, ощутив такое до безумия знакомое ощущение: плоть встретилась с клинком, расступилась под ним, принимая его в себя. Мягкая человеческая кровь, твердые хрупкие кости. Она уже целый месяц не ощущала подобного. Этого горького, сладкого, тошнотворного в запахе теплой крови и человеческих внутренностей чувства! Как она могла жить без него? Кажется, она сегодня наверстает упущенное.
