— Он взял бы тебя, а не меня, — сказал Джулиус.
— Спорю, ты бы предпочел, чтобы он взял с собой тебя. Тогда тебе не пришлось бы выполнять те обязательства, о которых говорил отец. Я мог видеть твое лицо. У тебя был такой вид, словно ты вот-вот заплачешь. Бедный маленький Джулиус. — Он издал преувеличенно плачущий звук.
— Заткнись, Калеб.
— А что, тебе не нравится слышать, как ты звучишь? Что, если я захочу другое имя? Что, если я не хочу быть Вой? Пожалейте Джулиуса, бу-ху-ху!
— Заткнись! — зашипел Джулиус.
Где-то в тишине дома хлопнула дверь. Мальчики инстинктивно замерли, напрягаясь, чтобы услышать, что будет дальше. Это было именно то, чего они боялись: медленная, ритмичная поступь Ларчера.
— Теперь ты сделал это, — сказал Калеб, плотнее кутаясь в одеяло.
Но Джулиус слушал более внимательно. — Он не пойдет этим путем, — сказал он, как только убедился в своем решении. — Если бы это было так, он бы уже был на лестнице. Он идет по главному коридору ко входу.
Джулиус выскользнул из постели. Так тихо, как только мог, он подобрался к окну спальни. Всего год или два назад ему нужно было встать на ящик, чтобы выглянуть наружу, но теперь он легко мог обойтись без этого. Он отодвинул занавески, выглядывая сквозь стекло на ночную сцену внизу. Ночью грани купола темнели, чтобы скрыть сияние, исходящее от Города Бездны, а огни высоко на вершине купола отбрасывали бледно-серебристый отблеск, достаточный, чтобы очертить края террасы и начало садов с гравийными дорожками, расходящимися от Шелл-Хауса, переходя во все более густую зелень.
Все было бесцветно и неподвижно.
— Что? — раздраженно спросил Калеб.
Джулиус уже собирался задернуть занавески и вернуться к кровати, когда в поле зрения появилась движущаяся тень. Она удалялась от дома, раскачиваясь взад-вперед, как маятник часов. Он наблюдал за этим со зловещим предчувствием, пока не стала видна причина появления тени. Показался бледный отблеск серебра. Это был Ларчер, медленно удалявшийся от Шелл-Хауса. Робот получил это прозвище из-за своей медленной, тяжелой походки, но на этот раз дело было не только в этом. Ларчер нес темную фигуру, безвольно перекинутую через две его руки. С одного конца свисали две ноги, с другого — рука, рукав и серебристая прядь волос. У Ларчера также была тяжелая черная медицинская сумка.
Джулиус наблюдал, как робот удаляется по одной из тропинок, вскоре затерявшейся в сгущающемся мраке зарослей.
Он вернулся в постель и ничего не сказал Калебу.
8
Омонье находилась в тактическом кабинете в сопровождении небольшой свиты усталых префектов и аналитиков, когда звонок отвлек ее внимание от текущей темы прогнозов смертности и ответных мер.
— Одна гражданская жертва, — сказала она, зачитывая вслух прокручиваемую стенограмму. — Банкал и Нг оба в безопасности, и помощь должна быть на месте в течение нескольких минут. Похоже, вышла из строя какая-то предохранительная блокировка, и все содержимое резервуарной камеры вылилось в соседнюю секцию — воздуха и воды хватило на все колесо, и все это было выпущено за один раз.
Роберт Тан почесал под глазами. — Несчастный случай?
— Возможно, — сказала Омонье без особой убежденности. — Эти старые орбиталища, как правило, кишат вирусами и особенно подвержены сбоям, когда их потрошат для повторного заселения. Но, учитывая время, я не склонна рассматривать это как нечто столь невинное.
Милдред Доссо потеребила прядь прямых волос. — Значит, диверсия?
Омонье пристально посмотрела на нее. — Что это событие должно произойти как раз в тот момент, когда двое моих оперативников находятся там ... как еще мы должны это рассматривать, Милдред? Банкал и Нг вполне могли погибнуть — судя по тому, что я читаю, это чудо, как они выжили. Как бы то ни было, я не собираюсь относиться к этому легкомысленно. Мы разберемся с этим инцидентом досконально.
Тан и Доссо опустили глаза, когда на дисплее стола появились новые обновления.
— Нг сообщает об объекте, представляющем возможный интерес, — сказала Доссо.
— Да, — сказала Омонье, опережая своих сверстников по скорочтению. — Белое сооружение во второй камере колеса.
— Это что-нибудь значит для вас? — спросил Тан.
Омонье задумалась. Это был разумный вопрос, и он требовал взвешенного ответа. Она изучала единственное мутное изображение, которое Нг отправила через систему записи и передачи данных в своих очках. Освещение в комнате было приглушенным, придавая белому сооружению призрачный вид пораженного молнией дерева, одиноко стоящего в лунном свете, его угловатые ветви, казалось, простираются вперед, словно в объятии, или даже как некое ужасное предупреждение о том, что приближаться дальше нельзя.
Парад форм и узоров промелькнул перед ее мысленным взором, пока ее мозг искал соответствие с белой структурой. Ни одно человеческое существо не могло бы познать Сверкающий Пояс во всей ее полноте, не говоря уже о ослепительном разнообразии окружающей среды и структур, содержащихся в десяти тысячах орбиталищ. Даже знать это однажды означало провести лишь одно бесполезное мгновение в вальсе бесконечных перемен.
Но Омонье научилась доверять соотносительной точности своей памяти, и слабая, знакомая интуиция подсказала ей, что она никогда раньше не видела этой формы. Возможно, это что-то значило для ее предшественников, но она изучила основные материалы дела и сочла это маловероятным.
Нет, она была уверена. Чем бы ни была эта штука, до сих пор она ухитрялась не вызывать интереса у Брони.
— Мне нужно наименование, владелец и цель, — сказала она. — Милдред: передай изображение Ванессе, скажи ей, чтобы она запустила его через поисковые системы.
Доссо кивнула.
— Нг не дала нам ни малейшего объяснения относительно того, почему этот объект имеет отношение к делу, — сказал Тан.
— Она этого не сделала, — сказала Омонье. — Но ей также пришлось столкнуться с небольшой проблемой — как умудриться не погибнуть. Она просветит нас в удобное для нее время.
К тому времени, когда она встретила Дрейфуса на стоянке для космолетов, события в хосписе Айдлуайлд были освещены во всех общественных сетях. Он был ее другом, и она догадывалась, что у него были свои причины для того, что на первый взгляд казалось серьезным профессиональным просчетом. Она все еще кипела от ярости при мысли о том, что Дрейфус навлек это на них всех вместе со всем остальным, что требовало ее внимания. Это выглядело плохо, вынуждена была признать Омонье. В хосписе Айдлуайлд не было камер видеонаблюдения — нищенствующие отказались от них, — но телохранители Гарлина все равно засняли весь спектакль, и им не потребовалось много времени, чтобы распространить запись по общественным сетям.
Лилиан Бодри, стоявшая рядом с ней в герметичной зоне дока, сказала: — Постарайтесь смотреть на это с положительной стороны, верховный префект. По крайней мере, он применил минимально необходимую силу.
— Это попытка оправдать его действия?
— Вряд ли. Но у каждого есть свой переломный момент. Это место священно для Дрейфуса.
Омонье стиснула зубы. — Я знаю, что это значит для него.
— И что бы ни говорил Гарлин, это выглядит как продуманная провокация. Появиться там как раз в тот момент, когда Дрейфус наносит визит Валери...
— Он не мог знать, — сказала Омонье. — Дрейфус был по делам Брони на парковке Роя.
— Значит, вы говорите, что это было просто дикое совпадение?
За бронированным стеклом катер опустился в свою стыковочную люльку. По всему корпусу замкнулись соединения. Омонье поморщилась, подумав о том, как странно, что вселенная может заставить любую предшествующую ситуацию казаться лишь слегка неприятной, в то время как казалось, что она включает в себя все мыслимые беды. Ей страстно хотелось снова сидеть в тактическом кабинете, слушать Спарвера и думать только о взрывающихся головах.
— Я забыла упомянуть, — сказала Бодри, сделав паузу, словно оценивая настроение Омонье. — Эта женщина снова пыталась дозвониться до вас.
— Женщина?
— Гестия Дель Мар. Та, что из Города Бездны. Маршал-детектив, или как там она себя называет. Она только что звонила снова, напоминая вам об этих трех беглецах.
— Я сказала ей, что у нас ничего не было. Мы не храним записей о передвижениях граждан.
— Она кажется настойчивой.
— Она дура. — "И слишком похожа на меня, на мой собственный вкус", — мысленно добавила Омонье. — Она не понимает масштабов нашей деятельности или угроз и чрезвычайных ситуаций, с которыми мы сталкиваемся постоянно. Я бы убила, чтобы не иметь ничего, кроме трех беглецов, которые не давали бы мне спать по ночам.
— Я думала, вы посвятили Джирмал в проблему? — спросила Бодри.
— Я так и сделала, — сказала Омонье, скривив нижнюю губу, пытаясь отогнать чувство вины и двуличия. — Я также разрешила ей использовать мои дискреционные полномочия.
— Это вежливый способ сказать: — Создайте впечатление, что вы серьезно относитесь к вопросу, но тяните время как можно дольше.
— Нет... Джирмал поняла. Она определенно поняла. — Она посмотрела на Бодри, ожидая подтверждения. — Я хотела, чтобы запрос был рассмотрен... но не за счет отвлечения нашего времени и энергии от реальной чрезвычайной ситуации. — Она решительно стиснула зубы. — Я позаботилась о том, чтобы Джирмал поняла всю деликатность ситуации. Но Гестия Дель Мар должна понять, что мы не...
Клирмаунтин присоединился к ним у шлюза.
— Дрейфус действительно превзошел самого себя, — сказал он, качая головой, но очень явно испытывая некое болезненное удовольствие от этого последнего поворота событий.
— Возможно, оглядываясь назад, для него было ошибкой продолжать выполнять полевые обязанности после чрезвычайной ситуации с Авророй, — предположила Бодри. — Я всегда уважала его, но...
— Но что, Лилиан? — потребовала Омонье. Она все еще думала о Гестии Дель Мар, странно обеспокоенная собственной неготовностью помочь этой женщине и тем, как туманно она передала это дело Джирмал.
Сработала последовательность открытия шлюза.
Девон Гарлин вышел первым, чему помог легкий толчок Дрейфуса. Его руки были связаны за спиной, но на нем не было никаких признаков травм или жестокого обращения, и если его одежда была повреждена или потерта при аресте, она сама починилась и очистилась в пути.
Гарлин посмотрел на Омонье. Несомненно, он узнал ее. Все старшие префекты, участвовавшие в "кризисе Авроры", стали общественными деятелями, по крайней мере, сразу после чрезвычайной ситуации.
— Я в долгу перед вами, — сказал он, и его лицо было странно спокойным. — За последние два часа вы сделали для моего дела больше, чем я смог бы сделать за несколько месяцев.
— Не стоит быть таким самоуверенным, — сказала Омонье, не мигая глядя в его льдисто-голубые глаза. — Если будет установлено, что вы нарушили статьи общественного порядка, у вас не будет повода возвращаться.
— Значит, есть какие-то сомнения в виновности, не так ли? — Он обернулся, чтобы посмотреть на мужчину, стоявшего у него за спиной. — Это странно, потому что Дрейфус не мог бы говорить более уверенно.
— Стабильность Сверкающего Пояса зависит от социальной сплоченности, мистер Гарлин. У нас нет постоянных армий, у нас нет гражданского ополчения. Даже местные полицейские составляют исчезающе малую долю нашего населения. Но эта система функционирует только в отсутствие злонамеренного нагнетания страха. У меня нет времени на тех, кто распространяет ложь и полуправду в своих собственных целях.
— Либо кризис есть, либо его нет, верховный префект. Или вы всерьез предполагаете, что арестовали человека за то, что он имел неосторожность распространить слух? Что дальше — мораторий на сплетни?
Она кивнула Клирмаунтину. — Отведите его, пожалуйста, в комнату для допросов, Гастон. Я скоро подойду.
— Я привел его сюда для беседы, а не для разбора полетов, — сказал Дрейфус.
Омонье пристально посмотрела ему в глаза. — Я бы хотела поговорить с вами, Том. Это не займет много времени.
Скромный участок примерно в середине Брони был отведен под миниатюрный лес, душный, беспорядочный лабиринт густой зелени и капающей, журчащей воды.
Это пространство спроектировала сама Омонье. Запутанная, соблазнительная геометрия теплицы была заложена в ее сознании во время долгого выздоровления: за недели до того, как она восстановила двигательный контроль над своими конечностями, когда ей почти ничего не оставалось делать, кроме как пялиться в потолок. Оно предназначалось для всех префектов и аналитиков, независимо от ранга. Предполагалось, что извилистые, ветвящиеся пути стимулируют нелинейные мыслительные процессы и нелогичные логические скачки. Однако по какому-то молчаливому согласию это, казалось, оставалось личным пространством Омонье. Она редко встречала кого-либо еще во время своих прогулок, и после некоторых первоначальных опасений постепенно смирилась с таким положением вещей, даже тихо приветствовала его.
Теперь она шла рядом с Дрейфусом, вдоль тропинки журчал ручей, заполняя тишину, царившую с тех пор, как они начали свою прогулку.
— Я была о вас лучшего мнения, — сказала она, наконец заговорив. — Я все еще лучшего мнения о вас.
— Это был акт провокации.
— Конечно, так оно и было. Вы что, думаете, я дура? Он точно знал, где и когда ему нужно быть, чтобы добиться от вас такого ответа. И вам следовало проявить профессиональную отстраненность, чтобы полностью проигнорировать это, подставить другую щеку...
— Я... — начал Дрейфус.
— Разговариваю я. И прежде чем вы скажете, что вам не нравятся демагоги, я не люблю политических конфузов, которые создают моральную почву для наших врагов. Вы были правы, что разозлились, Том, — я не виню вас за это. Но вам следовало проявить осмотрительность и здравый смысл, на которые я обычно могу рассчитывать.
Дрейфус шел молча, явно очень тщательно обдумывая следующее, что он собирался сказать.
— Он знает больше, чем следовало бы. Вы можете извинить его за то, что он знал о смертельных случаях в результате Лесного пожара, если хотите. Возможно, он действительно просто подхватывает слухи и использует их для разжигания общественных беспорядков. Но это не объясняет его появления в хосписе Айдлуайлд.
— Он скажет, что это была случайность.
— И вы ему поверите? Это часть стереотипа — человек обладает знаниями, которых у него не должно быть. Здесь мы имеем дело не просто с агитатором с хорошими связями. Это нечто большее, чем просто это.
— Хорошо, — сказала она. — Давайте примем то, что вы говорите, за чистую монету. У Гарлина есть доступ к информационным каналам, которых у него не должно быть — по крайней мере, согласно вашей теории. Но он всего лишь человек.
— Из богатой семьи.
— Состояние Вой было растрачено много лет назад. После того, как Алия погибла в аварии своего шаттла, Шелл-Хаус превратился в руины. Рождение в этой семье, возможно, и дало Девону Гарлину преимущество на раннем этапе, но теперь вся его деятельность находится на самофинансировании.
