Пока суд да дело, Веча сходил в ванную комнату, намочил полотенце и попытался вытереть лицо Лёхину. Когда на свет появились страшные царапины, пропахавшие пол-лица от носа к уху, схватившийся за сердце Елисей спросил Авдюшку:

— Далеко ль живёт Мариша? Долго ль ей ехать?

— С полчаса — не меньше.

— Касьянушка!! Усыпи Вечу!!

— Да ты что, Елисей?! Нет у меня песенок для взрослых!

— Да ты любую спой, — солидно присоветовал Дормидонт Силыч, — но только прямо в ухо ему, чтобы он как нашёптывание слышал. Да голосом сонным. Вот и уснёт.

Касьянушка дикими глазами оглядел всех отчаянно взирающих на него и завис над Вечей, продолжавшим оттирать кровь с Лёхина.

— Чадо-ладо, спи-усни. Шелестят тебе листы, кот мурлычет на окошке, травка шепчет на дорожке. Эту песенку спою, вместе с чадушкой усну, — тихим тоненьким голоском просипело привидение нищего, вытянув губы к уху Вечи. — Ой!..

Глаза Вечи остекленели. Он, шатаясь, подошёл к стулу у стола с компьютером и свалился на него, тут же уронив руки на стол, а на них — голову.

— Во как! — басом от изумления высказался Дормидонт Силыч. — А я-то думаю, что такого в твоих песенках, Касьянушка? А тут во как, оказывается! Ай да ну!

Привидение нищего с квадратными глазами облетело уснувшего.

— Опыт, — кратко высказался Глеб Семёнович. — Умеет Касьянушка слова подобрать. Да и интонации хороши.

Елисей же, убедившись, что приятель хозяина и в самом деле крепко уснул, немедленно за шкирки подхватил с подушки Лёхина двух Шишиков и бегом помчался к Вече. На столе он, не сумев вовремя затормозить, едва не врезался в лоб Вечи, но всё обошлось. Наконец домовой водрузил "помпошек" на голову спящего. Огромная толпа Шишиков, домовых и привидений сверху и снизу окружила Вечу, уставившись в пространство над его головой. Сначала паранормальный народ ничего не увидел. Затем пространство зашевелилось, и зрители, затаив дыхание, разглядели, как Лёхин переступает камни, входя во что-то вроде пещеры с длинными лестницами вниз...

Пиликание домофона разразилось над увлёкшимися зрителями как гром с ясного неба. Теперь уже не только Елисей схватился за сердце от неожиданности. Шишики Ник и Профи свалились с головы Вечи, который целеустремлённо понёсся открывать двери.

Пока он встречал гостью и провожал её к другу-приятелю, паранормальный народ, включая Шишиков, горячо обсуждал виденное — с самого начала, с Камень-города, о котором столько слышали, но никогда в нём не бывали, до конца — до выхода Лёхина на поверхность, где его встретили охотничьи флажки.

— Но к дороге он подошёл целым и невредимым, — сухо заметил Глеб Семёнович. -Надо досмотреть происшествие до конца. Что случилось на нашей стороне дороги. Вопрос — что именно? Мы-то видели одно, а вдруг Шишики заметили ещё что?

— Придётся подождать, пока Веча останется один, — вздохнул Авдюшка.

— Ждать? — высокомерно откликнулся бывший агент КГБ. — Ждать некогда. Надо думать, что такое связующая нить и где её взять.

Они время от времени оборачивались — озабоченно проследить, старательно ли обихаживает женщина хозяина. Но её сноровка оказалась хороша: она не только ловко обращалась с телом хозяина, но и сумела подключить к работе Вечу. Вдвоём они быстро раздели Лёхина, а в её солидной кожаной сумке нашлось всё, что нужно, чтобы смазать и перевязать все синяки, ушибы и порезы пострадавшего. Авдюшка всё любовался её ладной фигуркой и шёпотом восхищался, какие красивые и умелые у неё руки. И где вообще были глаза у хозяина, ежели он такую красавицу упустил.

В какой-то момент Елисей вдруг отчаянно хлопнул себя по лбу и кинулся на кухню. Вся встревоженная толпа — за ним.

Перепрыгивая со стула на стол, со стола на крючок для полотенец (чуть не зацепившись окладистой бородой за него), он добрался до высокого шкафчика и нырнул в приоткрытую дверцу. Чуть припоздав, за ним туда же юркнул Никодим. Остальные, стоя внизу, в большинстве своём задрав кверху бороды, ждали.

Грохот сдвигаемой посуды, звон сталкивающихся стеклянных предметов посуды заставил прибежать на кухню даже Маришу. Шум мгновенно пропал, едва раздались её шаги. Пока она, включив свет, удивлённо рассматривала маленькое помещение в поисках источника шума, подоспевший Веча успокоительно сказал:

— У Алексея соседка на тебя похожа — тоже рано встаёт. Он говорил: глуховата она, то и дело что-нибудь роняет или грохает чем-то, но думает, что работает тихо. Это она, скорее всего, шумит. Убирается или завтрак готовит.

— И стены, как всегда, картонные, — улыбнулась ему Мариша.

Она оперлась рукой о стол, уже успокоенно рассматривая кухню. Авдюшка робко подошёл к её пальцам и тихохонько погладил их. Именно в этот момент Мариша оглянулась на Вечу — и вдруг вспыхнула, наклонила голову. Он-то не заметил... А его домовой радостно всплеснул руками.

— Дома разберёшься со своими делами, — строго сказал ему сверху Елисей, подпихивая к краю полки маленький чайник.

— Что там, Елисеюшка?

— Травы. Хозяина на ноги быстро поставить.

— А... как же мы их заваривать будем?

Елисей растерялся. И правда — как? Одно дело, когда в квартире никого, другое — при постороннем человеке, которого испугать в момент можно.

— Олег Максимыч! — воскликнул слышавший их разговор Никодим. — Друг-товарищ Лексей Григорьича по работе! Он и Вечу знает. Надо ему позвонить.

— Ладнушки, — решил Елисей. — Потерпит хозяин до ухода Мариши, а потом звоним.

Женщина же быстро закончила дела с пострадавшим и с некоторым сомнением сказала Вече:

— У дружка твоего, возможно, есть внутренние повреждения. Надо бы всё-таки ему в больницу на обследование. А то запустит... Да и заживать будет долго. Объясни ему это. А пока пусть спит, отдыхает. Не тревожь его. Ты ведь ещё здесь останешься?

— Ну, наверное, пока в себя не придёт, — пожал Веча плечами.

— Хорошо. Тогда я побежала. Встретимся ещё.

Она произнесла последнюю фразу с неясными вопросительными интонациями, и Веча вдруг внимательно взглянул на неё. Тогда она, прежде чем открыть входную дверь, дотянулась до него и легонько поцеловала в щёку.

Вернувшись в комнату, Веча нерешительно постоял немного, затем подтащил к дивану кресло и, взглянув на окно, за которым заметно посветлело, устроился сторожить укрытого одеялом Лёхина.

Наполеоновским жестом Глеб Семёнович указал Касьянушке на вскоре задремавшего Вечу. Тот к человеку подлетел радостно и уже уверенно запел колыбельную, один раз так здорово сработавшую.

Сонные Шишики снова были отобраны от Лёхина и положены на голову Вечи.

— Крысюки! — горестно констатировал побледневший Никодим. — Так мы ж думали, что их больше нет...

— Тихо! — осадил его Елисей. — Что там сей Альберт говорит? Я тогда не расслышал, а ведь он что-то сказал.

— Не лезь не в своё дело, Лексей Григорьич, — задумчиво повторил Дормидонт Силыч. — Что ж за дело такое у него, что пересёкся с нашим хозяином на этот раз?

Как только рассвело, многие из соседей-домовых стали разбредаться по своим домам — куда ж деваться? У каждого хозяйство да хозяева. За всеми глаз да глаз нужен.

Остались на кухне трое домовых да привидения — Шишики соседские тоже по дамам разбежались.

— С чего начнём? — деловито спросил Дормидонт Силыч. — По мне, в первую очередь надо бы Олега Максимыча вызвать. Тогда Елисеево зелье сготовить нетрудно, будто его Олег Максимыч сварил. А уж потом заняться той штуковиной странной — по прозванью нить связующая.

— Можно совместить, — возразил Глеб Семёнович. — Вызвать Олега, а потом сесть подумать до его прихода.

Покумекали и решились так и сделать.

Сначала хотели позвонить да поговорить. Вовремя вспомнили, что не слышит Олег паранормального народа. Пригорюнились. Как ни странно, выручил Линь Тай. Мальчишка-призрак захихикал и выговорил сквозь смех:

— А пускай-ка на телефону зазвонит как нечаянно!

На его смотрели долго, прежде чем дошло.

— Так, — быстро сказал бывший агент КГБ по паранормальным делам, соображая. — Идея просто замечательная. Значит, делаем так. Звоним к Олегу и молчим. Э-э... Поневоле. А он смотрит на номер и перезванивает. А трубку берёт Веча. Где мобильный телефон Алексея Григорьича?

— В прихожей остался.

— Вот оттуда и позвоним.

И они на цыпочках, будто Веча их услышать мог, прокрались в прихожую и позвонили. И Олег и правда почти сразу взял трубку и долго выкликал Лёхина, прежде чем отключиться и перезвонить по высвеченному номеру.

Звонок разбудил Вечу. Он долго со сна не мог понять, откуда звонок, но, к великому облегчению домовых и привидений, всё-таки подошёл и заговорил с Олегом. Судя по всему, паранормальный народ добился своего: Олег пообещал приехать. Теперь об отваре для хозяина можно не беспокоиться. Когда приятель Лёхина приедет, он сразу сообразит, кто зажёг газ и поставил на огонь чайник с травами. А сообразивши, все действия возьмёт перед Вечей на себя.

Вот теперь, когда успокоились за хозяина, уселись думать про связующую нить. Выяснилось, что о нити этой впервые слышат как привидения, так и домовые. Поглядывая на Шишиков, которые залезли в хлебницу с остатками зефира, Елисей неуверенно предположил, что о нити знают "помпошки", но вот как заставить их рассказать об этом?

— Артефакт наверняка старинный, — задумчиво проговорил Глеб Семёнович. — Значит, в городе есть хоть кто-то, кто о нём знает. Кто из сущностей более-менее осведомлён о старинных предметах с историей? Если Алексея Григорьича послали столь безапелляционно искать сей артефакт, уверены, что он существует. Итак?

— Как ни такай, а стаковаться не придётся, — сумрачно ответил Елисей. — Ежели мы, домовые, о сем предмете не знаем, то и того не знаем, кто сведущ.

Собрание примолкло. Что ж теперь делать? Дожидаться, пока Лексей Григорьич в себя придёт? Может, он что-то придумает?

Из хлебницы высунулся измазанный в бело-розовом зефире Шишик. И выпрыгнул на стол. После чего, оставляя за собой дорожку из крошек (Касьянушка немедленно забубнил: "Крошка-дорожка! Спи, моя крошка! Светлая дорожка..."), забрался на подоконник и внезапно сбросил лежавшую с краю колоду карт.

— Что ж ты делаешь, хулиган! — осердился Елисей.

— Подожди-подожди, Елисей, — заинтересовался Глеб Семёнович, — а ведь Шишик явно хочет нам подсказать что-то.

Никодим помог подобрать разлетевшиеся карты, домовые снова забрались на стол и уставились на привидение.

— Что он может нам подсказать, балуясь?

— Дедушки домовые, а нельзя ли с помощью карт...

Елисей схватился за волоса.

— Вот ведь голова, а! Конечно! Никодим, садись-ка, разложим карточки на нить связующую... Слово-то какое Глеб Семёнович нашёл красивое — артефакт.

— Э-э... Так называется старинная вещь, — скромно просветил домовых бывший агент. — В нашем отделе мы в основном занимались магическими артефактами, вот и вспомнилось слово.

— Артефакт, — осторожно и почтительно выговорил Касьянушка. — Оно и звучит-то волшебно. Ненашенское.

Между тем домовые успокоились и разложили карты на связующую нить. Вышла абракадабра, как выразился Никодим. Ничего путного карты не сказали. Посидели, подумали, вздохнули.

— Скоро время Олегу Максимычу приехать, а с пустого места так и не сдвинулись, — вздохнул Елисей. — Глеб Семёнович, вы ведь занимались арте... предметами магическими. Что мешает их найти?

— Если эта связующая нить и впрямь магический артефакт, возможно, вокруг неё наверняка существует скрывающее её заклятие, — морщась от напряжения, сказал бывший агент. — А оно обычно не даёт вещь увидеть. Возможно, даже через карты.

— Что же делать?

Дормидонт Силыч, дремотно покачивающийся в воздухе, пробурчал:

— Далась вам эта вещица... Вы человека найдите, который про неё знает. Человека найти легче лёгкого. — И зевнул.

Присутствующие онемели.

— Дормидонт Силыч, вы гений! — торжественно сообщил Глеб Семёнович.

Купцово привидение солидно кашлянуло.

А домовые быстро разложили карты и принялись читать полученные комбинации.

— Есть, есть такой человек! — обрадовался Елисей. И вдруг, глядя на карты, сник.

— Что случилось, Елисей?

— Карты показывают, что живёт этот человек в старом парке, рядом с ним.

— Вот и хорошо! Сразу найдём! — воодушевился бывший агент. — Что же тебе не по нраву, Елисей?

— Эх, батюшка, Глеб Семёнович. Хорошо-то хорошо... Да ведь вот беда: сколь уже годков прошло, как старый ЦПКиО ушёл под воду вместе с окрестностями, и не упомню. Залив там теперя городской.

24.

Лёхин пребывал в одном из дремотных состояний, когда сон вроде ещё властвует над телом, но сквозь эту власть уже просыпается сознание. Короче, он всё видел и понимал, но проснуться не мог. Да и не хотел. Стоило лишь чуть напрячься, ноющая боль взрывалась так, будто его сбрасывали с девятого этажа, и он постоянно чувствовал только один момент: он грохается плашмя на твёрдую землю, превращаясь в безвольный мешок с костями...

Он слышал, как запел хор "К радости" и в прихожую мягко прошагал Веча.

Через мгновения тьмы, оказавшиеся на поверку получасом, зазвонил домофон, и вдруг рядом появился Олег. Он о чём-то спрашивал Вечу, а тот тихонько бубнил в ответ. Потом оба куда-то исчезли.

Время от времени то с одной стороны, то сразу с обеих над глазами темнело, и он с трудом угадывал в двух жёлтых кругляшах, заключённых в пушистый круг побольше, Шишиков, заглядывающих ему в лицо. Один раз Лёхину даже показалось — один из Шишиков что-то укоризненно проворчал, и хозяину сразу стало тепло: ворчать на него могла только его личная "помпошка".

Потом в комнате снова появились Олег и Веча, который откуда-то издалека прогудел:

— Может, не надо? Пусть проспится.

— Елисей сказал — сейчас, — слабо, потому что тоже издалека, возразил Олег.

Они приподняли Лёхина, подложив ещё одну подушку под плечи и голову, от движения занывшую, словно она превратилась в одну-единственную рану с запёкшейся кровью. Пересохших губ коснулся край чего-то тёплого.

— Пей, — с высокого далека скомандовал Олег.

Половину питья он пролил. Сжавшееся горло намертво не давало сглотнуть. Хотя пить вдруг захотелось со страшной силой. Но протиснулась капля-другая — и Лёхин принялся жадно глотать тёплое, мягкое на вкус питьё, отпахивающее знакомыми, но трудноопределимыми сейчас травами. В плохо соображающих мозгах внезапно мелькнуло странное воспоминание: Елисей, назидательно подняв палец, говорит: "Это только в сказках бывает: выпил отвару — и добрым молодцем заделался. В жизни все не так". А может, пальца домовой не поднимал...

"Бессовестный... — слабо подумалось Лёхину. — Значит, отвары-то он умеет готовить, а тогда просто не захотел".

Сильные руки снова опустили его голову на подушку. Олег ушёл на кухню, Веча за ним. Переговаривались они там еле слышно — из комнаты. Лёхин слушал их бормотание с закрытыми глазами — и неясно подумал: "А почему с закрытыми?" И открыл. И увидел три бороды и встревоженные глаза.