Леон понял Рашида. Пропускной коридор на перрон совершенно глухо закрыт со стороны обоих корпусов. Мышь не проскочит. Что уж говорить о человеке. Мало того, что нужно было бы на глазах направляющих полицейских выйти из строго контролируемого потока людей, так в пустоте огороженного зала, на глазах же у всех, нужно подойти к двери, ведущим в один из коридоров. Чепуха. Только не пассажир. Служащих в здании нет уже трое суток. В только что проснувшегося пьяницу сложно поверить. Так что ситуация явно требовала тщательного обыска.

— Кто ещё рядом с вами?

— Док Никита.

— Леон, девять этажей, — вмешался в разговор Мигель. — Мы хоть и не рядом, но тоже думаем присоединиться к вам.

— Вот-вот! Полиция прекрасно справляется с гражданскими и без нас, — проворчал Роман.

— Хорошо. Иду к входу в левый корпус, жду вас там.

Пришлось вызвать полковника, руководившего действиями на вокзале, объяснять ситуацию. Полицейский внимательно выслушал Леона и, почти не раздумывая, сказал:

— Посылаю к вам двоих. Пусть караулят вход. Больше дать не могу.

— Спасибо.

Пока десант добирался до входа в левый корпус, двое в форме уже ждали их. Крепкие, много сего повидавшие на своей работе, сейчас они выглядели просто измождёнными.

Док Никита с ходу спросил их:

— Ну, как, семьи успели вывезти?

Полицейские разом заулыбались.

Семьи силовых структур города вывезли в первую очередь, чтобы оставшиеся наводить порядок с лёгким сердцем занялись делом. Док Никита не напоминал об этом — своим вопросом он показал сотрудникам полиции разницу между их семьями и семьями горожан. Да, здесь ад из тревоги и страха. Но им, чьи родные, в отличие от остальных, устроены, должно быть всё-таки легче.

Маленький холл от входной двери вёл к лестнице, которая делила корпус надвое. Они остановились у первой ступени, отстранённо глядя, как двери за ними снова закрывают. Соколы, нахохлившись на плечах команды, клевали носом. Порог их чувствительности высок и помогал распознавать наступающую на город дрянь (док Никита объявил, что дрянь здорово похожа на болезнь: город как живое существо покрывался язвами, которые стремительно множились). Ко всему прочему, соколы гасили сильные эмоции своих хозяев — эмоции, которые могли помешать. А значит, птицы сейчас и сами были эмоционально разбиты.

Парни из полиции смотрели на десант сквозь верхнюю стеклянную панель двери и думали, наверное, что команда определяется в своих последующих действиях.

В общем-то, так и есть. Только десант определялся не указанием, кто куда и где встречаемся. Игнатий, как первый уловивший неладное, настраивал поисковый ментальный зонд на тот качественный уровень, который и заставил его собрать ребят по тревоге.

Когда он коротко кивнул, Леон, который тоже самостоятельно занимался поиском, быстро изучил структуру его зонда и так же быстро создал подобие. Теперь можно влиться в любой поисковый зонд ребят и перенастроить его на нужную волну.

Звукоизоляция в холле позволяла работать в полной тишине. Вскоре, запомнив качество зонда, они смогли говорить.

— Движение? — неуверенно предположил Володька.

— Со второго на седьмой этаж, — сказал Рашид, раздувая ноздри чеканно-прямого носа, словно борзая, которой не терпится рвануть по следу. — Аура странная...

— Ага, смешанная, — согласился Мигель. — Сначала было похоже на живое существо, теперь впечатление "колодца".

— Так быстро? — засомневался док Никита. — Мне казалось, распространение идёт равномерно, и подобная язвочка вряд ли... Говорите, со второго этажа на седьмой? Нет, это не "колодец". Тот врастает в поверхность. Да и дом ещё стоит. А так бы нас давно завалило: "колодец" лопает всё. А движение-то какое?

— Ты прав. Движение множества особей по этажам. Хотя их информационное поле едино. Что-то новенькое? Параллельный нашему десант?

После риторического вопроса Леона команда жёстко ощетинилась металлом.

— А если всё-таки не десант? Если это новая дрянь, которая летает по воздуху, долетела до вокзала и теперь спускается с верхних этажей? Наподобие "блинчиков" но с крыльями? — Роман цепко держал гранатомёт неподвижным дулом к лестнице.

Док Никита и Володя сдавленно фыркнули. Брис бесшумно хохотал. Остальные удержались, хотя картинка Романа получилась достаточно жуткой — и уморительной: пиявка, размером с приличный грузовик, тяжело плюхает в воздухе, судорожно взмахивая крохотными крылышками.

Не смеялся один Мигель. Глядя в спину Романа со странной улыбкой, он медленно сказал:

— Воображение нашего Ромочки чистое и невинное, как у младенца. Даже странно не видеть в руках прелестного малыша игрушечки-погремушечки!

Поверхностное впечатление было такое, что Мигель произнёс данный набор слов с явным намерением уколоть, если бы не нота ядовитой злобы — умышленно им подчёркнутой. Глупость какая-то... Уже на первой фразе все с изумлением начали поворачиваться к Мигелю, и Леон успел уловить желание команды спросить — в чём дело.

Роман опередил их вопрос. Дуло гранатомёта не дрогнуло, когда парни зашевелились. Просто взорвался воздух, когда в идеальном повороте и прыжке Роман развернулся и гофрированная подошва его ботинка впечаталась в подбородок Мигеля.

Не ожидавшего столь внезапного удара, Мигеля с металлическим грохотом вляпало в стену рядом с входной дверью.

Застывшим парням показалось: прежде чем упасть, Мигель замер на секунду и только потом рухнул на пол с тем же звуком долгого железного обвала.

Леон оглянулся на Романа. Тот всё ещё стоял на одной ноге — вторая твёрдо и неподвижно каменела в воздухе. Согнутые в локтях руки расслабленно покоились на стволе гранатомёта. Когда к нему обернулись все, он уже смягчил напряжение лица в довольно жёлчную усмешку.

— Что уставились? Я ж такой чистый и невинный! Как младенец... Только вот игрушечку свою, погремушечку уронил. Хор-рошо гремит, а?

— Володя, — кивнул Леон.

Володя, бывший ближе к двери, шагнул к Мигелю и за ворот поставил его на ноги. Звякнул, выскользнув из ещё слабых рук, автомат... Леон чуть приподнял неодобрительно бровь: Игнатий и Брис отвернулись, пряча улыбки. Гадать не приходилось, что их рассмешило. "Игрушечку свою, погремушечку уронил..."

— Объяснитесь, вы — оба, — сказал Леон, глядя на одного только Мигеля. — Я не могу идти в неизвестное, зная, чо в команде, мягко говоря, существуют трения.

Мигель выдвинул челюсть — видимо, для пробы, и охнул от боли. Пальцами осторожно прощупал ушибленное место и с ненавистью взглянул на Романа. Плевок в сторону был весьма впечатляющ — сгусток красной слизи в заметную белую крошку.

— Кончай таращить свои гляделки, — почти добродушно сказал Роман. — В следующий раз я достану тебя точно в твою поганую дыру, которую ты называешь ртом.

Оценив ситуацию и увидев, что этих двоих магнитом тянет друг к другу вцепиться в жесточайшей драке (на другом уровне восприятия пространство свирепо клокотало от столкнувшихся чёрных волн, плеснувших от парней), Леон горстью ухватил куртку на спине Мигеля и подвёл его к выходу. На стук выглянули полицейские. Пока они открывали дверь, Леон сказал:

— Сожалею, но у меня нет времени разбираться, что происходит. Мне легче оставить тебя здесь, как явного зачинщика свары и новичка, чьих поведенческих мотивов я пока не понимаю. Отдыхай и приводи себя в порядок.

Мигель неохотно перешагнул через порог.

Уже в спину ему Леон предложил:

— Может, всё-таки объяснишь?

Тот остановился, помолчал, потом коротко покачал головой.

Пока полицейские не закрыли (они хотели — Леон поднял руку, останавливая), Леон внимательно всмотрелся в уходящего: смутный чёрный барьер не давал рассмотреть, что происходит в душе Мигеля, а далее Леону не позволяла проникать деликатность посвящённого. Но и за барьером он заметил достаточно, чтобы не пожалеть о своём решении на время избавиться от новичка. Если барьер был ещё более-менее организован — неплохо для человека, недавно закончившего университет, то за ним бушевало что-то настолько беспорядочное и хаотичное, что приходилось только удивляться, как такого курсанта могли приписать к команде Леона. Хотя, если вспомнить поведение того же Романа... Ага, Роман!..

— Зачем ты ударил его? Так сильно?

— Я не хотел, чтобы он шёл с нами.

— И что тебе не понравилось в нём?

— Всё. Сам он — не поймёшь, что такое. Защита — сделана чужими.

— Ты хотел...

— Да, хотел! И сделал! И что из этого? Я не доверяю человеку — вот и попытался влезть в его мозги. А у него там та-акая защита!.. Не его. Он бы сам фиг такую сделал.

— Мы команда.

— Мы — да. Но наши академики, видно, свихнулись, когда этого к нам прислали. Не наш он человек — точно говорю. Тёмный, как лес, и дремучий такой же.

— Сам-то ты у нас белый и пушистый, — пробормотал Леон.

Глаза парней выжидательно уставились на него. К сожалению, ребята явно согласны с Романом. На кой чёрт им вообще командир сдался?

— Рашид, Игнатий — второй этаж. Роман, Володя — третий. Док Никита, Брис — четвёртый. На пятом я торопиться не буду. Вас дождусь.

— Всё правильно! — заявил Роман. — Я бы и сейчас эту гниду собственными руками придушил. Над ним в аптечном пункте медсестрички хлопотали на все сто — аж противно. Герой хренов... Навешал им лапшу, что во время боевых действий травму получил...

— Ну-ну, а то твои действия к боевым отнести нельзя, — усмешливо сказал Володя.

Роман надулся, но долго не продержался, заулыбался.

— Всё меня дразнят, — забавно пожаловался он Леону. Правда, в жалобе его присутствовала толика искреннего удивления.

— А тебя дразнить интересно, — объяснил Брис. — ты у нас как резиновая игрушка: чуть нажми — сразу пищишь.

— Ну, вот! — развёл Роман руками. — Что тот, что этот!

Он положил себе на грудь котёнка, и зверёныш сразу полез к шее. Кошка благодушно следила за ними с кровати, а Романов сокол, склонив голову, с интересом смотрел с плеча хозяина на ползущего к нему малыша.

Парням пришлось потрудиться, расчищая более-менее сохранившуюся квартиру. От фонтана дальше уходить не решались: что там впереди, с водой, — неизвестно; и состояние заново обучавшегося всем премудростям Леона не позволяло — слишком странно он себя чувствовал.

Делали редкие вылазки — две-три в день, собирали информацию о городе и пополняли карту, отмечая расположение аномалий. Вот и сейчас в квартире сидело четверо, а остальные с утра утопали "на работу" — каждый в своём направлении, прихватив начерченные на скорую руку карты.

Была очередь Романа отдыхать, а Володи — дежурить. Но Роман заявил, что боится оставлять учителя и ученика наедине — не дай Бог, без него что-нибудь напортачат, а Володька скромно высказался, что в этом чёртовом городе ни одна тварь не пройдёт незамеченной сквозь череду ментальных ловушек, которые он собственноручно смастерил и расставил вокруг их временного жилища. Брис в ответ обозвал их обоих любопытными Варварами и туманно намекнул о некой пластической операции, которая явно требовалась чьи-то длинным носам. Лучше бы он этого не говорил, ибо Володька тут же устроил пантомиму на заданную тему — в итоге вся маленькая компания изрыдалась от истерического хохота.

— Всё, парни, подкрепились — и хватит! — выдохнул Брис и, держась за заболевший от смеха живот, принялся подталкивать Леона к выходу. — Сегодня у нас полевые учения.

На улице он осмотрелся и зашагал к дому через дорогу от их убежища. Дом походил на драную коробку из-под обуви, в которой кто-то переносил строительный мусор, а потом забыл о ней, оставил её на месте с тем же мусором, полурассыпанным в ней и вокруг неё. Две стены дома, покорёженные, будто крепостные, уцелевшие с древнейших времён, позволяли по оконным проёмам определить их высоту — третий этаж. Но третий этот сохранился не везде: словно кто-то жадный обкусал по всей длине данную вафлю — и эти обкусы доходили аж до первого этажа. Брис критически осмотрел часть стены без чернеющих вовнутрь окон, затем часть сверху слегка округлённую, и обернулся к Леону.

— Мне нужно, чтобы ты до мельчайших подробностей вспомнил своё состояние на следующее утро, после того как я тебя встретил и — перед тем, как мы встретили ребят. Вспоминай с того момента, как ты увидел "блинчика". Вспоминай с первого впечатления об этой дряни. Итак, вот она, перед тобой. Начи...

С трескучим грохотом стена взорвалась.

Перепуганные соколы ринулись в убежище — в цокольную квартиру.

Роман машинально согнул ладонь над громко мяукающим котёнком, защищая его от мелкой жёсткой крошки, летящей сверху.

Кошка с ними не ходила, поэтому неизвестно, что делала она.

Четверо переглянулись. Володя взъерошил волосы, стряхивая пыль и песок, а Брис дрогнувшим, но всё же назидательным голосом изрёк:

— А ты ещё хочешь, чтобы мы тебе рассказали абсолютно всё.

— Единственное, чего я сейчас уже хочу, — так это чтобы всё побыстрее кончилось. — Леон ладонями сбил с себя пыль и пошёл следом за соколами.

Брис наблюдал, как он переходит дорогу, стараясь не наступать на бетонно-кирпичное крошево, как из дверей подъезда вылетел Вик с тревожно-вопросительным клекотком. Потом Брис почувствовал, что его самого дёргают за рукав — и почти сразу увесистый толчок под рёбра заставил его обернулся.

— Брис, ты хренотень на плетень не наводи, — нетерпеливо сказал Роман. — Про "блинчик" нам почему-то никто не рассказывал. Он что, правда, взял и взорвал "блинчик"? Было такое?

— Было-было! Пошли за ним. Ох, не нравится мне его состояние.

Подпрыгивая, они перескочили дорогу, пробежали ступени подъездной лестницы и уже тишком вошли в квартиру. Леон спал, лёжа на спине, вытянувшись во весь рост. Между его рукой и телом лежала кошка. При виде новых лиц она навострила уши, но узнала и успокоилась.

Роман, глядя на неподвижное, обмякшее тело, вдруг оживился. Насторожившийся Брис уловил в его глазах азарт и вызов — слишком опасное сочетание. Сообразив, что он задумал, перехватил его движение, придержал его за рубаху.

— Отпусти...

— Отойди от него... Башку сверну!

— Он же всё равно спит.

— Не понимаешь — не лезь. Ты же сам только что видел: он не осознаёт своей силы.

— Во сне любой уязвим.

— Уязвим — чувствителен: полезешь к нему — учует сразу, и ты уверен в его реакции?

— Что ты его так защищаешь?..

— Я — его? — искренне изумился Брис. — Я, вообще-то, думал — тебя. Это ж надо таким дураком быть — во время сна Леона пытаться вскрыть его поле!

— Хватит ругаться! — шёпотом перебил Володька. — Он уже на вас обоих реагирует. Дыхание вон какое беспокойное. Так что лучше оба заткнитесь... Роман, тебе тоже нужно поспать. Ну-ка, вперёд — и с музыкой.