Неконец (Летописи Песца)

Сергий чувствовал себя уже вполне здоровым, но дорога до ангара давалась тяжело. Постоянный моросящий дождь, наматывающаяся на колёса старого велосипеда грязь, раздолбанное седло, которое никак не получалось поставить ровно, то одну ногу давит, то другую трёт... Когда теряющаяся в разросшейся траве тропинка нырнула в щель завалившегося бетонного забора, он был готов уже лезть в любое подземелье, лишь бы там было где присесть и передохнуть.

Петрович тоже выглядел не очень, намокшая борода облепила шею, на лбу надулись синеватые вены, дышал он тяжело и временами кашлял. Наташку с собой не взяли, у неё была не менее важная работа — рассортировать и по возможности привести в рабочее состояние кучу старой одежды, как-то незаметно накапливающейся в любом деревенском доме. Шить она немного умела и назначение всех этих телогреек и штормовок вполне представляла. Мужчинам же предстояло детально осмотреть главное убежище, наметить объём и технологию работ по закрытию и маскировке лишних отверстий, ну и по мере сил начать, для чего у них с собой были лопаты, топор, ручная лебёдка и даже расконсервированная по такому случаю бензопила. Естественно, всё это увесистое и габаритное оборудование удобства в езде тоже не добавляло, тем более что прицепную тележку в этот раз с собой не брали — попробуй-ка с ней по раскисшей грунтовке...

Работу начали с привала. Через минуту Сергий подорвался было на осмотр помещений, но Петрович его остановил:

— Не торопись — быстрее устанешь.

— Так надо ж вроде начинать.

— Начнём, обязательно. Только куда ж ты ногами поперёд головы в работу кидаешься?

— Ну, посмотреть...

— Да нечего там смотреть. Двое ворот четыре на пять метров, сверху на полметра козырёк. Нам их заложить чем-то надо, и кроме как дёрном — особо и нечем. Неограниченного трудового ресурса, как граф Клейнмихель, мы не имеем, так что лопатами земельку кидать не осилим, и землебит тем более не для нас — да и нет у нас извести, слои пересыпать... Так что самый древний чудско-мерянский способ — из бревен каркас, на него жерди — и дерновая кровля.

— Ну... если честно, я только последнюю фразу и понял. А что за граф, что за землебит...

— Да ничего сложного. Граф у Некрасова поминается, в поэме про железную дорогу. Угробил он там землекопов изрядно, вручную же отсыпали, от Питера до Москвы... А землебит — технология такая. Вроде бетонирования, но из обычного грунта. Дёшево, но опять же — трудозатратно... Так что будем городушку городить, а потом накрывать. А утепляться уже потом, когда заселимся.

— А будем мы тут всей толпой селиться?

— Всем отрядом. Привыкай уже. Как вы лодку назовёте — так она и поплывёт...

— Ну всё равно — стоит всем в одно место?

— Не стоит. А придётся. Не выжить в земляночках, околеем поодиночке. Но — не сразу, не сразу...

Петрович замолчал, задумался, снова катая туда-сюда тяжёлые неровные валуны вариантов. Нет, как ни катай — сперва надо рассеяться, чтобы ни у кого не было и мыслей искать "большое гнездо" с припасами. В тайне сохранить не удастся — без вариантов. Слово за слово, а дойдёт до чужих ушей, что учудили тут какие-то не то партизаны, не то сектанты в норах выживать. Да одно дело бегать за ними по всему району, и совсем другое — выследить и накрыть всех разом. Бегать — затратно и долго, а толку чуть. А гнездо — это ж полста мешков хабара, а то и сто... Ну так и хрен вам, а не гнездо. Нету гнезда, и запасов нету, ищите-мотайте ниточки, авось надыбаете... на четверть от потраченного...

— В общем, план у меня простой, но местами безумный. Чтоб никто не догадался. Если догадается — хана нам. А так — весна покажет, где чьи кости...

— Они должны загнуться раньше, чем мы?

— Именно. Но получится так только в одном случае...

— Каком? — не выдержал Сергий вновь повисшего молчания.

— Если работать будем больше их всех.

* * *

Конструкция "затычки" в тоннель была простая, но возни всё равно получилось "дофига и больше". Сперва вырубить в лесу, в разных местах, чтоб в глаза не бросалось, десяток брёвен. Вырубить в размер, заранее подготовив выемки и стыки — на площадке у тоннелей никаких следов работ быть не должно. Как ни заметай, а не спрячешь свежие щепки, кору, опилки... Кто-нибудь сюда забредёт наверняка — и не должно у него даже мысли возникнуть, что тут кто-то обустраивается. Наоборот, должно здесь быть паршиво и грязно. Потому — затычки подготовлены должны быть, но в сторонке. Ну и собственно — начали. Петрович пилил, Сергий таскал, невелик труд — короткие нетолстые брёвна тащить. Ко второму десятку только-только разогрелся.

Но брёвнами конструкция не ограничивалась — из них только каркас, а на него ещё тонкие хлысты, и много...

— Да уж, "работать больше их всех — это звучит" — подытожил парень результат полудня работы.

— Ну, так вот примерно и выходит. Хочешь жить — шевели поршнями, как в те времена и говорили.

— Те — это когда здесь так строили?

— Не, не здесь. Тут ещё кривичские земли, а чудь севернее. К Карелии ближе.

— Так какие тогда поршни?

— Обувь так называли. Сапоги — не сапоги, мокасины-не мокасины, так, среднее что-то. А когда техническая деталь такая появилась — тем же словом назвали. И с самолётом такая же история — лень людям новые слова выдумывать. Учить — и то лень, если кто другой придумает...

— Лень — двигатель прогресса. Вот стало лень каменный топор тесать — придумали железный — выдал дежурную шутку Сергий.

— Когда так — а когда и наоборот...

— Угу. Что, дальше работать?

— Ну так. Всё равно придётся. Человек в землянке дичает и дуреет. А нам — нельзя. Одичаем — перемрём. Задуреем — съедят. Возможно — буквально.

— А этот тоннель чем лучше?

— Тут будет хоть какой-то простор. Когда на улице снега по шею и мороз за сорок — хрен там погуляешь особо, так и будешь в норе сидеть. А тут хоть тридцать метров туда-сюда пройтись. Со стороны хоть чужими глазами на себя посмотреть — как, похож ещё на человека? Да и шубу снять хоть иногда... Помыться как следует...

— Ну да, понятно...

Сергий взялся складывать из размеченных бревен многоугольник каркаса стены, Петрович вязал проволокой стыки, а в голове крутилась уже следующая мысль — два десятка парней и девок в самом, как говорится, соку — это ж такая смесь, что Шекспиру и в кошмарах не снилась. И как их ни грузи про священные узы и прочий обликоморале, а природу не обманешь. И не свяжешь, чтоб до весны ни-ни... Хоть паранджу на всех надевай — найдут и в парандже чем флиртовать да меряться... Нет, предотвратить — не выйдет, никак. Даже если расселить по двум монастырям — и то, поди, прокопают, как в той песенке "а в это время женщины копали"... Да и не выход это — и не вход даже, не согласятся.

А не можешь предотвратить — должен возглавить. Можешь, нет ли — не колышет. Не обязательно собственным примером — но к моменту, как у них только мысля зашевелится в чужую койку влезть — должен уже план быть. План, модель поведения и готовые ритуалы. Иначе — перережут друг друга. Или передушат... Да уж, ещё задачка... Совсем не по профилю, и посоветоваться не с кем. Не с Сергием же... Думай, голова, думай.

74. Четверг, тридцатое.

Назначив отряду посиделки на последний августовский день, Петрович основательно извёлся. Объявлять решительные действия было очевидно рано, начинать какую-то ещё подготовку — столь же очевидно поздно. Погода ухудшалась медленно и постепенно — дожди холоднели, деревья неохотно облетали, так и не пожелтев толком, а постепенно посерев листвой. Затычки для обоих больших входов в тоннели сделали — или, скорее, построили. Пока они тихо лежали за углом насыпи, укрытые толстыми пластами дерна, присыпанного листвой и удобрениями. По прикидкам, до снега оставалось ещё около месяца, что-то ещё успеет прорасти и укорениться. Вес у каждой "таблетки" получился под тонну — случайный прохожий не сдвинет, а вдесятером да по снежку — не проблема. Ручная лебёдка в хозяйстве имелась, будет, чем поднять и затащить на место. Но рано пока что. В самый раз будет, когда снег уже посыплется, но земля не замёрзнет.

Сейчас же главной задачей было подготовить людей к первому, самому мутному и непредсказуемому периоду. Социально-политический прогноз продолжал оставаться негативным, негативнее некуда. Пропало центральное вещание — понятно, спутниковый приём через пепельные облака упал качеством ниже плинтуса, но цифровые сети должны были работать, как и обычная, наземная передача телевидения с областной вышки. Вышка и передавала, но только местный канал. В посёлке было по-прежнему тихо. Сам Петрович туда не ходил, Сергий и Наташка тем более, но если бы что существенное произошло — слухи бы непременно донесло. Стало быть, на опережение никто не работал, все ждали, когда уже гром грянет по-настоящему.

И он тоже ждал, пытаясь как-то моделировать варианты, по-простецки, на пальцах — если, что и как поведут себя те или другие люди. Ошалев от напряжённых раздумий так, что даже простые и понятные дела вроде конструирования системы отопления и вентиляции больших и малых убежищ валились из рук, профессор решил всё же посвятить в курс дела хотя бы Наташку. Не особенно веря в пресловутую женскую мудрость, тем более в таком возрасте, но всё же...

Наташка опасений не разделяла, полагая что наоборот, если все в куче под постоянным присмотром — никакой левак не случится и беспокоиться особо не о чем. Наоборот, когда вокруг ужас и холодина — все свои становятся родными и злоумышлять против них никак нельзя. Ну а если вдруг что — то разрулим как-нибудь...

Перед такой "непокобелимой" позицией упираться Петрович не стал, хотя и не поверил ничуть. Будет и левак, и обиды, и всё прочее будет, не вопрос. Вопрос только — "как быстро". Но тему на собрании не поднял, просто объявив, что пришла пора тащить всё, что получится — потому что завтра утащат другие. Тащить по схронам и сусекам, в "теремковую сеть", и чтоб сосед знать не знал, где у кого что. Вопросы морали, этики и уголовного кодекса оставляя на потом. Ну, кроме возможности немедленного возмездия и взыскания... с выносом тела. Впрочем, он не был оригинален и знал это. Кражи уже вовсю начались, и даже попытки грабежей и реквизиций "в составе организованной группы". Видели на дороге камаз-самосвал в сопровождении двух натуральных "чОрных джипов" — не полагающимся авторитетным бандитам гелендвагенов, конечно, и не крузаков прожорливых, попроще — старого Санта-фе и узкомордого Тагера. Но чёрных и тонированных наглухо, очевидно заново. Сколько в них было людей, вооружены ли — проверять желающих не нашлось. Проехали мимо — и слава тебе, Господи, пусть едут, подальше и без возврата.

Введя очередную поправку в "программу выживания", Петрович ночью оттащил треть картошки в старый полуобрушенный погреб, которым даже прошлый хозяин дома уже не пользовался, и на всякий случай совсем обвалил вход. Приспичит — можно и откопать, а искать в груде гнилых досок с ржавыми гвоздями вряд ли кто сподобится.

Последняя осень

75. Сентябрь, хотя кому он теперь нужен, этот календарь...

И вот весь пока ещё распущенный на стихийные микрогруппы отряд помаленьку таскал что мог найти. Камазов и джипов в распоряжении не было, да и нечего было возить в таких количествах. А мешок муки можно и на велосипеде перекантовать, старинным крестьянским способом даже три — один в раму прямо на цепь с педалями, второй на раму сверху и третий на багажник. Ехать на таком навьюченном недоосле, конечно, не получится, но можно взять его за рога... или за уши, и ножками, ножками... главное не уронить, потому что поднять потом эту хорошо за центнер весящую городушку — отдельная история.

Конечно, муки, а тем более сахара, вот так в товарных количествах, чтоб возить надрываясь — не было. Кто-то успел в самом начале шухера что-то запасти, вот как Олька руками своего Алексея, кто-то где-то что-то спёр, выменял или нашёл... Парень со смешным прозвищем Недимон ухитрился в поле пшеницы накосить и кое-как обмолотить её, вспомнив, что нунчаки изначально сельскохозяйственный инструмент. Зерна получалось не так уж мало, правда, было оно сильно замусорено всякой шелухой, а как правильно веять кустарным способом, никто не вспомнил. Но если жрать будет совсем уж нечего — можно и руками перебрать, не до жиру... Так что "прогнозируемые ресурсы" потихоньку росли, и идея перезимовать на собственных запасах уже не выглядела совсем несбыточной. Но для надёжности надо было добыть и что-то более существенное. Масло, консервы, специи... И за этим всем надо было отправляться на склады, пока они ещё охраняются по мирному времени...

Погоды продолжали портиться — глобальный циклон закрутился над Северной Америкой, унося, как в циклоне вентиляционном, металлическом, тяжёлый пепельный воздух к полюсу и выталкивая оттуда на Европу холодные сухие антициклоны. Опускаясь вниз, они собирали с ещё тёплой земли влагу и без всякого полнолуния и прочего ненаучного колдовства оборачивались циклонами, вздымая невероятной плотности тучи, рассыпающиеся ледяным дождём. Запросто могло с утра сиять ещё не осеннее яркое Солнце, прогревая воздух до "климатической нормы сентября", а к вечеру декабрьское свинцовое небо плевалось переохлаждённой водой, застывающей панцирем на ещё не опавших листьях. Лес местами стал похож на картинки Вьетнама после американских бомбардировок — только тут не вражеская химия была причиной, а страшный, неестественный ледолом.

И вот в это "время мерцающего климата" группа горячих головушек подалась "в набег".

Набег и побег

И было их пятеро, ломящихся через сараи — "склад" и был одним из сараев, большим, на краю "сарайного массива". Пятеро пошедших на охоту, а теперь бегущих от охотников. В общем, им даже повезло — охотники были не спецназеры какие и даже не настоящие бандиты, а просто подломившие этот склад раньше и теперь считающие его своим. Но у них было ружьё, точнее — обрез, и Николай, тоже парень из бывшего уже Братства, получил несколько дырок в организме. Если бы ружьё было полноценное — всё было бы совсем плохо, а тут выстрел ушёл в бабах. Но дробины засели под кожей, дырки ощутимо кровянили, и, как парень не пытался держаться, было ясно, что долго он не пробежит, а преследователи униматься не собирались.

Первого, самого борзого, Сергий подловил вообще по-детски. Чуть приотстал, пока все валили за угол, упал на повороте, типа поскользнулся, нырнул за угол кувырком, перекатился и встал на ноги. Противник купился, забежал добивать, но вместо пытающегося подняться беглеца встретил тычковый удар штакетиной и уже сам свалился, судорожно согнувшись.

Сергий торопливо пнул его в голову и кинулся дальше. Только и успел увидеть, как тот растянулся расслабленно — значит, удачно попал, вырубил. Но оставались ещё трое — и, главное, у них был обрез. Это полностью всё меняло — вступать в драку было нельзя никак, Николаю прилетело издалека и навскидку, а тут будет в упор, а значит, двоих они скорее всего убьют, или тяжело ранят, а потом уже убьют всех. Олька и Наташка не выстоят, Николай уже еле бежит, а он с Алексием, как самые опасные, два выстрела с двух стволов и получат. Нужно было уводить погоню мимо — через проходы между сараями куда-нибудь в сторону, чтобы за Алексием, почти уже на себе волокущем Николая, не пошли. Потому на следующем повороте он притормозил, дождался первого преследователя — этот был без ружья, соображают, не подставятся так, чтобы можно было накоротке напасть и отнять ствол — и кинул в него подхваченный чуть раньще кирпич. Чуть недокинул, попал в ноги рикошетом, тот взвыл, заматерился и ломанулся ещё активнее, удачно перекрывая сектор показавшемуся уже и стрелку. Отлично, ещё пяток поворотов, а там по оврагу и в поля, и уже можно во всю дурь ломануться. Эти так себе бегуны, раз до сих пор не догнали.