| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну, еще бы! Такая легенда была создана для всего магического сообщества, и так долго продержалась...
Что-то он, похоже, знает о Зале Полудня помимо официальной версии. Надо будет потом попытать, а пока решить бы еще один важный вопрос. Весит эта разговорчивая книга как мешок картошки, и таскать ее (его? Жиля!) в руках мне совсем неохота.
— Только... как бы тебя слегка уменьшить? Это возможно?
— Ну-у... вот так, например? — книга стремительно ужалась, и размерами стала напоминать блокнот-ежедневник.
— Отлично! Еще просьба — вслух ничего не говори, пожалуйста. Мы с тобой все потом обсудим наедине. Договорились? Ты увидишь там того самого Теодора Брашера, о котором я тебя спрашивала. Наш дорогой Яначек каким-то образом изолировал его во временной капсуле, открывающейся в Зал Полудня; видимо, думал, что так уже никто его не обнаружит. Постарайся посмотреть, нет ли там заклинаний знакомой тебе структуры.
— Постараюсь, — кратко ответил блокнот, и затих в кармане моей куртки.
Кайонн где-то задерживался. Не знаю, где: рыжая Жанна молчала, как камень. Я уже собралась было махнуть рукой и отправиться в старую библиотеку в одиночестве, но тут в распахнувшуюся дверь влетел ректор.
— Лавиния, извини, что опоздал. Беседовал с родителями отчисленного бездельника. Послал бы их далеко, если бы не знал отца лично: хороший маг, и человек неплохой, а вот младший сын не задался. Ну, ничего, послужит на границе, или в госпиталь какой его отправят санитаром на годик, все на пользу пойдет. Так что, идем?
В Зале сверкали люстры, и солнечный зайчик прыгал от зеркала к зеркалу. Вот еще одна, совсем небольшая странность: над Лютецией сегодня с утра облачно, даже дождичек небольшой прошел, а Зал Полудня опять освещен солнцем. Интересно, а в ноябре тут как?
Я достала из кармана блокнот и, будто невзначай, повернула его к зеркалу Брашера. Мага, кстати, еще не было: видимо, у всех сегодня день опозданий.
"Да, я вижу нити заклинаний, — прозвучал у меня в голове скрипучий голос. — Положи меня снова в карман и занимайся своими делами, а я подумаю".
Так я и сделала: занялась своими делами. А именно, ответила на несколько вопросов появившегося Брашера о сегодняшней жизни, сообщила, что пока не нашла ни в одной из библиотек рекомендованной им литературы по магии времени. Потом посмотрела на часы. Было без минуты полдень, и я решилась на эксперимент: встала под круглым окном в потолке. Тем самым, о котором рассказывал Хранитель Либер.
Я услышала окрик Кайонна:
— Лавиния, ты куда?
Но столб золотого света уже охватил меня, ограждая от всего на свете, и где-то внутри шевельнулось предчувствие чуда, которое ждет меня за одним из следующих поворотов. Еще через мгновение свет погас, солнечный луч перелетел на стену между зеркалами, а я шагнула вперед.
Кайонн несколько секунд всматривался в мое лицо, потом подошел, взял за руку и подвел к зеркалу. К обычному зеркалу.
— Смотри, — он ткнул пальцем в отражение.
Сперва я не поняла, о чем идет речь. Собственно, не так уж и часто я гляжусь в зеркало: краситься перестала давно, причесывание коротко стриженых волос не требует лишней секунды, а одеваюсь я обычно в брюки, рубашку и куртку, смотреть там не на что. Но, приглядевшись к отражению, я невольно вздрогнула: я стала выглядеть примерно так же, как много-много лет назад, когда только получила свой первый диплом мага, вот в этой самой Академии! Даже волосы из седых стали снова рыжевато-блондинистыми.
— Ой, — только и могла сказать я. В кармане куртки явственно хихикнули. — И что ж мне теперь делать?
Жорж развел руками. Глаза его смеялись.
— Будешь всем объяснять, что это от переживаний.
Тут в голове у меня заорало так, что я чуть не упала: "Нашел! Лавиния, я нашел! Я понял, как его оттуда вытащить! К Темному секретность, вынь меня из кармана, тут табаком пахнет!".
Я вздохнула. Ведь не успокоится, пока не продемонстрирует, что же он нашел.
— Жорж, тут еще вот что... ты только не удивляйся, — Извлеченный из кармана блокнот снова превратился в увесистый том, распахнулись синие глаза, и я обреченно продолжила, — Жиль, это Жорж Кайонн, ректор Академии, а вон там, в зеркале, Теодор Брашер, маг. Господа, это Zhuan"ol Zhaunil, иначе говоря, Книга Мудрости. По его словам, он придумал, как помочь вам, Теодор.
— Ладно, ты ректор, я понял. А маг-то ты приличный? — Жиль уставился на Кайонна.
— Архимаг, уже лет двести как, — коротко ответил тот.
— Хорошо, будем считать, что сойдет. Смотри: ты с Лавинией держишь динамическую часть заклинания, а ваш приятель в зеркале берет на себя статическую. Вот это заклинание, — обложка открылась и на странице мы увидели шесть строк знаков, выведенных огненным шрифтом. — Держите строго по горизонтали, и кастуете по аналогии с порталом.
— Ага, только за счет заклинания у нас должен получиться портал не в пространстве, а во времени, — задумчиво сказал Кайонн. — Как ты думаешь, часа два нам хватит на заучивание формулы?
Говоря откровенно, я в этом сомневалась. Заклинание было длинное и зубодробительное, это я увидела сразу, а ошибиться в нем не хотелось бы. Даже Темному неизвестно, куда нас могло в этом случае забросить — в прошлое, в будущее, в иную реальность, или попросту размазало бы тонким слоем по залу с белыми колоннами и зеркалами?
Судя по всему, Брашер был со мной согласен. Впрочем, я-то рисковала всего лишь жизнью, а он мог остаться навсегда в безвременье. Навсегда — это ведь очень долго... Маг быстро написал несколько слов и поднес лист бумаги к зеркальной глади со своей стороны.
"Давайте встретимся завтра в это же время"
Развернув к зеркалу страницу с заклинанием, я ждала, пока Брашер его перепишет и дважды проверит. Потом закрыла Книгу, и правильность написанного проверил Жиль. Вовремя: зеркало опять пошло рябью, и изображение исчезло.
— Знаешь, Лавиния, я вот никак не пойму: полезна ты для Академии, или вредна? Как же мы спокойно жили, когда ты работала в основном в Службе безопасности, и здесь появлялась наездами, навести ужас на студентов и принять зачеты... — задумчиво проговорил Кайонн, проходя в свой кабинет через открытый мной портал. — Обедать будешь?
Я прислушалась к себе. Есть хотелось, но не катастрофично.
— Чаю выпью, если есть. Обедать некогда.
— Жанна! — зычный голос Кайонна еще звенел подвесками в люстре, а рыжая секретарша уже расставляла чашки и снимала салфетку с блюда с пирогами. — О! а откуда ты знала, что мы уже вернулись?
— Не знаю, господин ректор, как-то чувствую. То ли звук такой получается, когда госпожа профессор портал открывает... будто струна в гитаре рвется, только бесшумно. То ли сквозняк возникает, — она скромно потупилась.
— То есть, девочка, получается, что способности к магии у тебя все-таки есть? — спросила я. — Тебя проверяли в детстве?
— Нет, госпожа профессор. У брата обнаружили магический талант, когда ему было десять, а мне восемь. Меня и проверять не стали, у родителей не было лишних денег. Да и зачем девчонке образование, сказал отец, лучше учись готовить. А когда родители погибли, я поняла, что брат тут без меня пропадет...
— Жанна, только не разводи здесь сырость! — Кайонн замахал на нее руками. — Скажи лучше, профессор Синигибский еще не в отпуске?
— Нет, я его сегодня видела, он вас спрашивал. Сказал, ничего срочного.
— Ага, вызови-ка его ко мне. Минут через десять, а мы пока чай выпьем. Кстати, пироги откуда?
— Я вчера испекла! — донеслось из приемной. — Господин ректор, а для вас там специальный отвар в термосе!
— На первый курс? — спросила я, нацеливаясь на особо аппетитный румяный пирожок.
— Думаю, да, на вечерний. Я такого секретаря не отпущу, — Кайонн схватил соседний пирожок, и зажмурился от удовольствия. — Мммм, с грибами!
— А Синигибский все еще глава приемной комиссии?
— Ну да, а что делать? Пока еще никто не может управляться со сферой выбора так, как он.
Сфера выбора была, собственно, основным инструментом для отбора способных людей и не-людей при приеме в Академию. Поступающему нужно было всего лишь положить на нее руку и произнести определенную формулу; если у абитуриента были способности к магии, приемная комиссия видела, как сфера загорается цветной вспышкой. Насколько было мне известно, огонь давал красный цвет, воздух и вода — голубой, а у некромантов получался черный. Вот только сфера была очень капризным инструментом, и подготовить ее к процедуре приема удавалось далеко не каждому...
Когда профессор Синигибский постучал в дверь кабинета, я откланялась: мы с ним категорически не могли находиться в одном помещении больше пяти минут, тут же начинали ссориться из-за чего угодно, от закрывания форточки до произношения полной формулы титулования Императора Кхитая.
Жанна остановила меня, когда я вышла в приемную, и, краснея, спросила:
— Простите, госпожа профессор, а... где вы красились? Такой цвет замечательный, вся Академия обзавидуется!
Я могла только глубоко вздохнуть и воспользоваться советом Кайонна, ответив:
— Знаешь, Жанна, это у меня, наверное, цвет волос изменился от переживаний!
Глава 31
Зеркальное стекло растаяло, будто было ледяным.
Брашер качнулся вперед, потом, будто не веря собственным глазам, протянул руку и пощупал край рамы.
— Ну же, Теодор, скорее! — подбодрил его Кайонн. — Мы не знаем, сколько продержится этот, условно говоря, портал.
Это подействовало: тот метнулся к столу, схватил толстый том и пару тетрадей и выпрыгнул из золоченой рамы. Будто только этого кто-то и ожидал, в раме стало вновь появляться зеркальное стекло, сперва совсем тоненькое и полупрозрачное. Это было больше всего похоже на то, как схватывается льдом вода в проруби. Еще несколько мгновений, и перед нами вновь было зеркало, исправно отражающее обстановку зала.
Брашер бросил на пол свои тетради и схватил меня и Кайонна за руки.
— Все-таки получилось! — бормотал он, — боги всемилостивые, все-таки получилось! Друзья мои, скажите что-нибудь, я столько лет не слышал человеческого голоса! Самое ужасное, что там было — это абсолютная тишина. Вы спасли меня!
Он кинулся обнимать меня, потом Кайонна, потом снова меня...
— Знаете, давайте продолжим разговор у меня в кабинете, — предложил ректор. — Или, хотите — пойдем в сад?
— Сад? Ох... Я забыл, совсем забыл, что бывают сады, леса, деревья, реки... Море, я ведь могу отправиться к морю! — бормотал Брашер, не в силах выпустить мою руку.
Хорошо, что портал в кабинет ректора я уже открывала без лишних жестов, он был попросту привязан к ауре — так же, как портал откуда угодно в мой особняк или в приемную Службы безопасности. Мы выпали из портала, и через минуту Жанна внесла поднос с чайником, чашками, пирожками в корзинке, прикрытой белой салфеткой, и большим термосом с травяным отваром для Кайонна.
Брашер бросился к окну, распахнул его и застыл, глядя во двор Академии. Там как раз завхоз распекал нерадивого орка-дворника, используя при этом выражения настолько непарламентские, что я заслушалась. Но Брашер впитывал эти звуки, словно сладчайшую музыку. А уж когда колокола прозвонили полдень — сперва на Башне Святых сердец, что на холме Мучеников, а потом и в других храмах центра Лютеции, — он вцепился в подоконник так, что пальцы побелели.
— Теодор, — я положила ладонь на его руку. Он вздрогнул. — Пойдемте, выпьем чаю и освободим господина ректора от нашего присутствия. Хотите, я с вами прогуляюсь по Лютеции, покажу, где что. Вы ведь давно здесь не были...
Сознаюсь, последняя фраза прозвучала по-идиотски, но я пока не знала, как и о чем с ним разговаривать. К счастью, мои моральные мучения Брашер прекратил сам, и наилучшим образом: он поцеловал мне руку, сел в кресло, спокойно налил себе чаю и взял пирожок.
— Итак, друзья мои, я был в заключении больше трехсот лет по вашему ходу времени. Для меня прошло около ста, и, честно говоря, если бы я знал заранее, какие будут эти годы, я бы покончил с собой сразу. Я... мне столько всего нужно сказать, сделать, узнать сразу, что я даже не понимаю, с чего же начинать, — чашка в руке Брашера опасно задрожала, и он поставил ее на стол.
— У меня есть предложение, — начала я одновременно с Кайонном. Мы рассмеялись, и он жестом предложил мне продолжать. — Сейчас мы с вами отправимся в мой дом, чтобы вы могли переодеться в современную одежду и слегка осмотреться. Потом погуляем по городу, пообедаем и я отвечу на те из ваших вопросов, на которые смогу. А завтра мы отправимся кое на кого посмотреть...
— На кого? — заинтересовался он.
— Вам понравится, обещаю! Еще момент: думаю, пока будут утрясаться всякие формальности с документами, работой, деньгами на жизнь и прочим, вы можете остановиться у меня. Особняк большой, я через неделю отправлюсь в Степь и мешать вам не буду.
— Лавиния, спасибо! Я... приду в себя и пойму, как мне жить дальше. Знаете, пока я был.. там... — Теодор голосом выделил это слово, — я думал только о том, как выбраться. Всегда, в любую минуту. И еще не привык к тому, что нужно теперь придумывать, как жить.
— Разберетесь, не маленький, — хмыкнул Кайонн. — И, Теодор, очень важный момент: вы уже поняли, что магия времени как направление у нас просто исчезла? Вам придется — ну, разумеется, когда вы наладите свою жизнь — взять на себя развитие этой области. Вы согласны?
— То есть, вы от лица Академии вот так, с ходу, предлагаете мне работу? — Брашер поднял левую бровь.
— Работу, достойную зарплату, учеников, лабораторию, квартиру в общежитии для преподавателей... Темный, да вы будете основателем новой ветви в современной магической науке! — Кайонн вскочил и заходил по кабинету. — Я не понимаю, как, каким образом, почему ни один из магических университетов не стал тогда продолжать эту вашу работу!
— Я этого тоже пока не понимаю, — кивнул Теодор. — Да, исследования были сосредоточены в Пражском университете, но ведь и в Медиолануме, и в Виттенберге тоже изучали эту тему! В Медиолануме, сколько я помню, даже кафедру собирались организовать. И потом, у нас в Праге, даже если я исчез, испарился — оставались мои ученики. Яначек... ох, попался бы мне этот мальчишка, шею бы свернул! Ладно, Темный с ним, с Яначеком. Но ведь был Шимон Врожецкий, была, в конце концов, Марта!
— Насколько нам известно, Шимон Врожецкий погиб при взрыве своей лаборатории в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году от Открытия дорог, — сказала я. — И занимался он в эту пору разработкой универсального путевого заклинания. Понимаете? Не временными порталами, даже не окнами в прошлое, а всего лишь универсальным порталом. А вся информация о Марте Яначек заканчивается сообщением о ее защите диссертации, под вашим руководством. Сами понимаете, это еще на сто пятьдесят лет раньше. И все, Теодор, и все!
— Вот, значит, как... — медленно проговорил Брашер. — Марта должна была стать моей женой, а за неделю до свадьбы я и... пропал.
Мы с Кайонном переглянулись.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
