Слушаю и повинуюсь

Хихикнув, Валид щёлкнул пальцами. Замолчал канун — но не по приказу, просто уставший музыкант, не выдержав, потерял сознание. Валид туда даже не глянул — дворцовый распорядитель за последние дни очень быстро уяснил, что если не будет проявлять смекалку, закончит в пасти у песчаных львов. Тех самых, что сейчас вольготно бродили по саду у дворца.

Музыканта унесли — и вот уже другой раб взялся за канун, а Валид, улыбаясь, возвестил:

— Придумал!

Придворные содрогнулись — и мальчишка захохотал, жадно оглядывая зал. Он словно пил их страх — и это вино ему очень нравилось.

— Пусть тот, кого я выберу, танцует мне... танцует, — Валид в притворной задумчивости оглядел зал, остановившись взглядом на группке разукрашенных, точно диковинные птички, наложниц. Одна из "птичек", пискнув, бухнулась ниц, дрожа всем телом.

— Вот она пусть мне и танцует, — лениво объявил Валид, слепо шаря рукой по пустому блюду в руках коленопреклонённого раба у кресла. Раб с ужасом смотрел на пустое блюдо — и на худенькую ручку хозяина. И дрожал.

Валид только-только перевёл на него сердитый взгляд, как от группки придворных у окна раздалось:

— Сайед, позвольте сделать вашу шалость ещё лучше? Пусть танцует специально обученный раб. Анната не продержится и пары вздохов на углях — вы не увидите красивого танца.

Валид отвернулся от раба — к говорившему. Перевёл взгляд с него на плачущую наложницу. Улыбка на лице мальчишки стала шире — и очень напоминала теперь крокодилью усмешку.

— Ты Шарак, сын этого бурдюка, визиря?

Юноша льстиво улыбнулся и поклонился.

— Да, мой шехзаде. Позвольте...

— Не позволю, — Валид снова глянул на наложницу. — Что, нравится она тебе? Ну, чего замолчал, ибни. Нравится?

Шарак растерянно смотрел на мальчишку. Мало того, что по возрасту юный "шехзаде" ещё не мог называть его ибни, так и заявлять, что не кто-нибудь, а старший сын визиря влюбился в девушку из Сераля...

— Шехзаде... позвольте... У меня есть раб, обученный танцевать на углях. Поверьте, он танцует прекрасно. Позвольте привести его...

— Раб! — фыркнул Валид. — Кому нужен раб? Заставишь его, да? — он насупился. — Нет, Шарак, этого мне не нужно. Но я всё же сделаю шутку ярче. С твоей помощью. Выбирай: или танцуешь за свою птичку ты — или пляшет она.

В зале повисла тишина — и Валид снова потянулся за сладостями. На этот раз его рука нащупала финики. Рабы во дворце щейха понимали, что их жизни висят на волоске ещё быстрее своих хозяев — и тоже стали расторопны. Будь шейх в своём уме, он бы, пожалуй, удивился бы.

В зале повисла тишина.

— Ну? Танцуешь, Шарак?

Юноша перевёл взгляд на прекрасную Аннату. Да, она дарила ему волшебные ночи. Да, один её взгляд способен отправить на небеса... Но на углях танцевать?!

— Понятно, — мрачно добавил Валид, уже решив, что станцует Шарак обязательно — но после своей "птички". — Несите её.

Красавица-наложница ещё попробовала умолять, красиво распластавшись по полу — но подальше от крокодилов. Валид, не дослушав, махнул рукой. Только добавил скучающе:

— Танцуй хорошо, и я не скормлю тебя моим крокодильчикам.

Крокодильчики проводили наложницу оценивающим взглядом.

Анната билась в руках невольников, кричала, пока ей не заткнули рот. А, увидев окруживших угли крокодилов, и вовсе упала в обморок.

— Несите-несите, — приказал Валид, наблюдая. — Мне плевать, танцевать она всё равно будет.

— Но некрасиво, сайед.

— Шарак, ну я же сказал, — скучающе отозвался "шехзаде". — Или танцуешь ты, или... — он замер, глядя на вошедшего в зал светловолосого спутника визиря. Сам визирь, сгибаясь в поклоне, прятался за спину юноши.

Амин улыбнулся — то ли мальчишке в кресле, то ли испуганным придворным. И, не обращая на крокодилов внимания, прошёл к замершим невольникам, держащим Аннату.

— Зачем такой красоте пропадать, сайед? И удовольствия вы не получите. Я станцую для вас лучше.

— Станцуй, — проскрипел Валид, откинувшись в кресле. — Меч ему дайте, — и бросил Амину: — Канон танцуй.

Юноша с улыбкой кивнул и принял у раба меч. Взмахнул им на пробу. Скинул туфли и, закрыв глаза, ступил на угли.

Валид, подавшись вперёд, смотрел. Он отлично видел и закушенные губы юноши, и текущую по подбородку струйку крови. Пару раз неловко подбрасываемый меч чуть не отхватил юноше пальцы.

Расторопные рабы, без приказа, подсыпали ещё углей — Амин, не открывая глаз, продолжал танец. Угли под его окровавленными ногами недовольно шипели — и внимательно глядели на юношу крокодилы. Ждали, когда он оступится, выйдет из дымного круга — запах крови будоражил бестий шайтана.

Смотрели на Амина придворные. Сгорбленный визирь, изумлённый Шарак, прекрасная Анната... Смотрел Валид — жадно, пил страх, а по бледному застывшему лицу, не замечаемые даже самим мальчиком, текли слёзы.

Пусть и вещая, сотни и сотни лет проведшая в этом мире — сотворённая при его рождении — ей сложно признать, что некоторые вещи меняются. Что привычные человеческие страх и боль ей неприятны. Что не все люди похожи друг на друга. Не все предсказуемы...

Амин всё-таки оступился. Упал меч, открыл пасть, улыбаясь, ближайший крокодил... Но отполз, когда Валид сорвался с кресла. Мелькнул лазоревый, чудесный свет, руки-крылья обняли юношу.

Уткнувшись в ворот его абаи, Валид прошептал:

— Пойдём отсюда, Амин. Не могу... Пойдём.

Мелькнуло золотом, прянули крокодилы, придворные...

— Куда он делся? — первым осмелился прервать тишину начальник дворцовой стражи.

— Надеюсь, сгинул к Иблису, — отозвался визирь. — Во славу Аллат, уберите отсюда этих мерзких тварей!

Только крокодилы впоследствии вспоминали недолгое правление юного "шехзаде" без проклятий.

... В портовой чайхане было людно, шумно — наверное, поэтому возникших в тёмном закутке юношу и мальчика никто не заметил. А ещё компания моряков, облюбовавшая ближайший стол, вдруг заказала фрукты, сладости и молодое вино — а, оплатив, куда-то исчезла.

Глотая слёзы, Валид водил руками над окровавленными стопами Амина — и они заживали на глазах.

— А я всё думал, почему меня к тебе так тянет? — глухим голосом рассуждал мальчик. — Теперь понял: ты же пожизненный неудачник, Амин. Ну что за дело тебе до наложницы — или до её любовника? Или, — он поднял голову, встретился с юношей взглядом, — может, понравилась она тебе?

Амин со вздохом отвернулся. Осторожно поставил босые ноги на пол — Валид, всплеснув руками, торопливо надел на него туфли. Лучше, чем прежние, и по размеру подошедшие идеально.

— Ну что, даже слова мне не скажешь? — Валид на сладости и не посмотрел. Морщась, он глаз не сводил с юноши.

— Тебе обязательно это делать? Издеваться над нами? — прошептал Амин, и в переполненной чайхане его расслышала бы разве что крутящаяся вокруг сладкого муха. Но Валид ответил:

— Отчего же нет? Это приятно. Надо мной они издеваются, если ловят. Почему нельзя мне? — и замолчал, сжался под взглядом Амина. — Ну что? Зачем ты так на меня смотришь?

— Мне жаль тебя, — отозвался юноша. И если у кого-то это могло прозвучать как издёвка, то слова Амина были искренны. Он действительно жалел — и не ради наложницы плясал на углях. И сплясал бы ещё раз — Валид это понял и без слов.

Скорчившись у ног юноши, он тихо застонал, размазывая слёзы по щекам. Амин потрепал волосы мальчика — руке приятно было прикасаться к мягким, как пух прядям.

Улыбнулся через силу.

— Ты должен меня ненавидеть, — проскрипел мальчик. — Ты ведь тоже человек.

Амин с улыбкой покачал головой.

— Не могу.

— Ты вообще ненавидеть не умеешь, — всхлипнул Валид.

Амин снова покачал головой — взгляд стал твёрже, решительней.

— Умею.

Валид глянул на него и рассмеялся.

— До чего же ты забавный, человечек. Ты правда считаешь, что испытываешь к своему брату-султану такие высокие чувства? Ты глупец, ибни! Как ты можешь лечить души других, если не заглядываешь в собственную?

— Лечить? — переспросил Амин.

Валид, смеясь, повернулся к столу. Взял кубок, плеснул вина. Подал Амину.

— Выпей. А знаешь, я ждал. Порт закрыл — тебе назло. Нет, я не думал, что ты за мной придёшь... Хотя нет, думал.

— За что ты так с шейхом? — Амин отпил, глядя на ластящегося мальчика.

— Он заслужил, — буркнул тот. — Ему же нравится шутить. Ну я и сделал его шутом. Желание его исполнил.

Амин тяжело вздохнул. Оглядел чайхану — никто не смотрел на них, не замечал, словно их и не существовало.

— Пойдём домой, Валид.

— Домой? — фыркнул мальчик. — На корабль?

Амин кивнул. Встал.

— Домой.

Даже свободолюбивая птица-хумай втайне мечтает иметь дом.

* * *

В каюте стояла тишина. Валид, сидя на кровати, мрачно поедал заботливо купленный Амином заранее лукум. Причем вид у мальчишки был такой, точно он тщательно искал в каждом кусочке яд, находил и травился назло всему миру.

В противоположном углу, согнувшись в три погибели и по-прежнему стоя на коленях, прижимался лбом к полу мальчик-раб.

Амин, оценив картину, тяжело вздохнул и аккуратно поставил тяжёлый поднос с едой на низенький столик.

— Сегодня к полудню отправляемся — капитан предупредил, — попытался нарушить тишину юноша. — Никому в городе больше ничего не нужно?

Валид бросил на него презрительный взгляд и снова уткнулся в маленькое окошечко, методично отправляя в рот сладости.

Насим не пошевелился.

— Ну... э-э-э... вот и славно, — выдавил Амин.

Ответом ему снова была тишина.

— Кто-нибудь составит мне компанию? — кивая на поднос, попробовал ещё раз Амин.

Валид обернулся и красноречиво кинул в рот лукумину, показывая, что все ваши шахры-бахры-кебабы — такая дрянь...

Амин хмыкнул и, найдя самого голодного в каюте, направился прямиком к нему.

— Насим?

— Да, хозяин? — не поднимая головы, выдохнул мальчик.

Валида передёрнуло, и он запихнул в рот сразу горсть лукума. А потом с наслаждением вытер липкие пальцы о чистое покрывало.

— Тебе... м-м-м... удобно? — осторожно поинтересовался Амин.

— Хозяин? — макушка Насима выражала полное непонимание.

— Вставай, — вздохнул юноша. — И иди поешь.

Мальчик, наконец, поднял голову, глянул непонимающе на Амина, на поднос, снова на Амина. И пополз на коленях к столику.

Амин поймал его за руку, заставляя встать.

— Насим, хватит. На колени становиться необязательно. Звать меня или Валида "хозяином" тоже необязательно. Я тебя всё равно освобожу в Мусаифе...

Вместо ожидаемой радости мальчик затрясся, глядя на столик с нескрываемым ужасом.

— Он думает, ты его убьёшь, — жуя лукум, сообщил Валид. — Таких рабов, как он, освобождают только в одном случае — если они вообще больше ни на что не годны. И обычно это спуск с высокой горы или берега, если таковые имеются. Или, — мальчик глянул на столик, — дешёвая отрава.

— Не собираюсь я никого травить! — не выдержал Амин.

Валид пожал плечами и снова уставился в окно.

— Слушай, я правда не собираюсь тебя убивать, — беспомощно глядя на трясущегося Насима, повторил Амин. — Давай... давай ты просто поешь.

— Д-д-да, хозяин, — мальчика колотило.

— Султан из тебя и впрямь не получится. Очевидного не видишь, — вставил Валид, с интересом косясь на Наисма. Тот дрожащими пальцами отправил в рот горсть сладкого риса.

— Помог бы! — проворчал Амин, усаживаясь рядом с рабом.

— Вот ещё, — Валид отставил пустую чашу и потянулся за виноградом с подноса. — Ты притащил этого фигляра — ты и разбирайся.

Амин с тоской глянул на испуганного Насима и, облокотившись спиной о стену, закрыл глаза.

Достали!

Корабль дёрнулся и величаво, словно стряхивая сонную оторопь, подался вперёд. Заскрипели доски, зашелестели поднимаемые паруса.

— Ну наконец-то, — хмыкнул Валид, как ни в чём ни бывало подсаживаясь к Насиму и забирая у него из-под носа куриное крылышко. — М-м-м, вкусно! Капитан расстарался?

Амин с тоской посмотрел на потолок.

— Умеет, когда хочет, — протянул Валид, показательно жуя. — Надо его почаще чихвостить... Почему вас, людей, пока не клюнешь, вы с места не сдвинетесь? Хотя... Можно ещё золотом поманить... Да, Амин?

Юноша преувеличенно медленно подсел ближе, потянулся — якобы к кебабу...

Валид заверещал-забулькал, когда его с силой макнули в чашу с розовой водой для умывания.

— Маленький... паршивец! Меру... надо... знать! — макая мальчика, приговаривал Амин, крепко держа его за шиворот, чтобы не вырвался.

— Что, как он себя вести? — отфыркиваясь, булькнул Валид, тыча в раба.

Амина перекосило, и он макнул мальчишку ещё раз.

— Вот, — глянул на Насима в очередной раз вынырнувший Валид. — И так он делает каждый раз, когда... Ладно-ладно, всё, молчу!

Его макнули снова, потом отпустили.

Валид снял с чёлки розовый лепесток, отбросил лезущие в глаза пряди и спокойно сообщил, повернувшись к рабу:

— И с тобой будет то же самое.

— Не будет, — устало отозвался Амин. — Всё, хватит. Надоели вы мне. Ухожу.

— Куда?! — вскинулся Валид, но дверь каюты уже хлопнула, закрываясь.

Мальчик покосился на замершего раба и оскалился, ткнув пальцем в угол.

— Место! И что б я тебя больше не слышал и не видел!

И только после этого, переведя дыхание, как ни в чём ни бывало вышел из каюты.

* * *

— Как ты его вообще получил? — садясь рядом на поручни, поинтересовался Валид

— Выиграл в алатыру, — не поворачиваясь, отозвался Амин, и Валид рассмеялся.

По небу бежали облака, волны пенились внизу, степенно покачивались стоящие на якорях корабли, туда-сюда сновали лодочки. И яркое-яркое солнце пекло со всей силы — Аллат тоже сердилась. Непонятно только, на что.

Валид зевнул.

— Алатыру? Умеешь?

Амин усмехнулся.

— А-а-а, — вдруг протянул Валид. — Это ты, что ли, тот шехзаде, про которого говорили, что он даже шайтана обыграет? Я слышал...

Амин обернулся.

— Говорили?

— Ага, — пожал плечами мальчик. — Гули любят потрепаться. Особенно про симпатичных шехзаде. Хм... Но меня-то тебе точно не обыграть.

— Нос не задирай, — хмыкнул юноша. — Знаешь, что случилось с глупым эмиром...

— ...который захотел летать и угодил под колесницу Вадду? — снова зевнул мальчик. — Это все знают. А обыграть ты меня всё равно не сможешь, че-ло-век.

Амин мгновение смотрел на него, потом протянул руку.

— Спорим?

— Ха! — рассмеялся Валид, с размаху ударяя по ней ладошкой. — Да я тебя за раз сделаю!

* * *

— Да ты шайтан! — провыл мальчишка, страдальчески морщась.

— Нет, просто ты, — подвигая фигурку, улыбнулся Амин, — проиграл.

Валид глянул на доску. На Амина. Снова на доску. И возмущённо завопил:

— Но я не мог проиграть!

И резко обернулся. Косящиеся на него матросы тут же потеряли к игре интерес и быстро вернулись к своим занятиям.

Амин усмехнулся.

— Сыграем ещё раз?

— Ты... мухлевал! — неуверенно объявил мальчишка, отворачиваясь.

Амин вскинул брови и потянулся убрать фигурки.