Гея

— Здорово. А сколько живет медвежонок с матерью?

— Как правило, три года. А потом, уже взрослый медведь уходит строить свою семью. Эти медведи однолюбы и хорошие семьянины. Как правило, семья создается один раз, и на всю жизнь. Если погибает один из членов семьи, другой доживает свой век в одиночестве. Хотя, взрослый медвежонок старается поселиться недалеко от своей семьи, и в случае потери одного из родителей, делится добычей, подкармливая оставшегося в одиночестве медведя.

— Какие умные и заботливые!

— Да, многим людям стоит поучиться порядочности у этих замечательных животных.

— А когда нашли Мамочку, она была одна?

— Ее нашли люди, патрулирующие эти горы. В это время года случаются лавины, так что будьте осторожней. После такой лавины, осматривая окрестности на предмет попавших в переделку туристов, они и нашли Мамочку. Случайно. Ведь белое на белом совершенно незаметно. Помогло то, что при падении медведица сильно поранилась об острые камни и порвала артерию. Обилие красной крови на снегу спасло жизнь Мамочки. Ну, а твоя помощь завершила процесс. Мишка-папа скорей всего не спасся. А может погиб раньше.

Как бы то ни было, мы постараемся вернуть медведей в место, рядом с которым произошла трагедия. Дальше они сами найдут свою пещеру.

Мы еще долго сидели и разговаривали о животных. Чувствовалось, что Ри и Шин не просто знают о них все, любят и уважают, но буквально живут ими.

Потом я подлечила раненную девушку, а также помогла некоторым животным, находящимся в лечебнице питомника.

Вконец уставшая, я уснула прямо в машине, когда мы ехали обратно в гостиницу. Я не проснулась, когда Ланс бережно отнес меня в свою комнату, раздел и уложил спать.

Утро я встретила, нежась в постели и вдыхая запах свежесваренного кофе со сливками.

Выпив кофе и приняв душ, мы собрались в нашем излюбленном месте — библиотеке и позавтракали.

Без Ляльки и Минки было немного пустовато. Все мы уже давно привыкли к их шалостям, шипению и фырканьям. Поэтому повздыхав немного, мы собрались и проверив все ли взяли, сели в машину и отправились на вертолетную площадку.

Там нас встретил знакомый Лина, и уже через несколько минут, мы поднялись в воздух.

Обозревая окрестности, я не переставала восхищаться этим краем. Красота во всем. Понятно, что в таком месте и люди были красивыми. И нее только внешне, но и внутренне.

Вскоре мы подлетали к горам, как которых находилось Убежище. Высадив нас у подножия, так как место перед домом было совсем крошечным, и, пожелав удачи, парень улетел до завтра.

Вокруг горы, на которой стоял дом, шла узкая серпантинная дорожка. Я с грустью вспомнила широченный серпантин вокруг убежища на Маринити, на котором свободно могли разойтись две машины. Здесь же мы шли по узкой тропинке с выдолбленными в камне ступеньками.

Подъем занял много времени и сил. Добравшись, наконец, до вершины, мы ввалились и рухнули на диван и кресла.

— Ох, да как же сюда добираются смотрители.

Ланс провел пальцем по журнальному столику и посмотрел на пыльный палец.

— Вообще-то здесь есть подъемник. Но три месяца назад старый смотритель умер, а его жена, сложив себя все полномочия, переехала в город. Оно и понятно, жить одной на вершине горы, да в таком возрасте просто не возможно. Так что три месяца Убежище пустует и все заблокировано.

— Но, как же... Как же традиции и всякое такое?

— Через пару месяцев в Убежище будут новые жильцы, новые смотрители. Молодая семья. Дочка предыдущих хранителей с мужем. Сейчас они на раскопках на Южных островах. Но как только экспедиция закончится, приедут сюда.

— Мне кажется, им будет здесь скучно и одиноко. Ведь они так молоды, и вся жизнь у них впереди. Такая яркая и интересная.

— Ну, во-первых, служба — это призвание, во— вторых она неплохо оплачивается, а в-третьих, возможность работать и заниматься любимым делом у них никто не отнимает.

— Ну тогда... Тогда пока нет законных жильцов, не прибраться ли нам?

Вооружившись тряпками, ведрами и прочим инвентарем, мы буквально за час привели дом в жилой вид.

Потом, заглянув в кладовку, я нашла всякие крупы, консервы, сухие колбасы и прочие вкусности. Быстренько сообразив обед, мы с удовольствием перекусили приготовленным мной рагу и блинчиками с вареньем.

После обеда мы решили немного передохнуть, а затем отправиться в подземную часть убежища.

Оставив Лина "прикрывать тылы", мы открыли вход в подземелье и спустились вниз.

Из всех виденных мной убежищ это было, пожалуй, самое живописное, но и самое холодное. Хорошо, что перед тем как открыть проход, мы как следует, оделись.

Стены подземелья требуют подробного описания. Сказать,что они были необычны или красивы — это не сказать ничего. Они были прекрасны, восхитительны... От пола и до самого верха на стенах "расцветали" роскошные белые цветы. Я подошла и потрогала рукой, вдруг настоящие. Конечно, они были из камня, но настолько искусно выполнены, что казалось, что цветы живые. Приглядевшись, я увидела, что они покрыты белой краской, похожей на перламутр или жемчуг.

— Как красиво!

Ланс подошел ко мне поближе.

— Да, в каждом Убежище свои особенности, свои чудеса и прелести. В каждом своя загадка и история.

— Какая же здесь?

По легенде, великая Гея, так любившая этот цветущий край оказавшись, однажды в этом убежище под видом странствующей жрицы восхитилась умением одного юного веда. Он вырезал на стенах каменные цветы. Сказав, что делает это во славу богини, чтобы порадовать ее взор, он посетовал, что не может передать прелесть белоснежных цветов.

Наутро, когда все проснулись и спустились для работ в подземелье, обнаружили, что все цветы на стенах покрылись белым жемчугом. Причем, только цветы.

— Очень красивая история.

Мы зашагали дальше. Я удивлялась причудам зодчества, ну, а Герман бедняжка засмотревшись, пару раз оступившись, чуть не упал. И, ведь было от чего. Вскоре мы пришли в ритуальный зал. Не стоит говорить, какое впечатление он на нас произвел. Словами не передать. Мы стояли как вкопанные и не оторвать взгляда от открывшейся нам красоты.

Весь зал был украшен каменными цветами. Причем не только стены. Цветы свисали с колонн, оплетая их сверху вниз. Они стояли в огромных вазах, лежали на маленьких каменных столиках...

В середине пещеры стоял огромный, выше человеческого роста белый цветок. Он был похож на нераспустившийся бутон тюльпана. Мы подошли поближе, внимательно осматривая его.

— Эва, смотри! — Герман протянул руку и погладил небольшую выемку на одном из лепестков. — Под твой ключ.

Я вытащила из кармана последний ключ и вставила его в углубление. Цветок немного вздрогнул, зашевелился и не спеша раскрылся.

В середине этого теперь раскрывшегося тюльпана находилась маленькая плоская площадка. Наверное, мне туда. Но как, же я заберусь внутрь? Я подошла еще ближе и потрогала руками каждый лепесток. Один из них качнулся вниз, образовав мостик.

Я прошла по мостику и встала точно в середину каменного цветка. Лепестки тут же вздрогнули и стали закрываться.

— Эва! — Ланс схватился за один лепесток, пытаясь не дать ему закрыться.

-Не надо, Ланс, все в порядке. Думаю, это для того, чтобы информацию получила только я. Все будет хорошо.

Своды цветка надо мной закрылись. Сначала было темно и ничего не происходило. Потом меня окружил приятный теплый свет. На стенках-лепестках как в кинотеатре появились картинки. Они, как кадры быстро сменяясь друг за другом. Кадры из жизни. Моей земной жизни. Я вспомнила все...

По моим щекам текли слезы. Но, как говорится, слезами горю не поможешь, да и горе ли это? Быть богиней, демиургом этого мира. Любить, быть любимой и не иметь возможности быть со своей любовью. Моя душа, принятая в тело смертной девушки, и взявшая так много человеческих чувств и эмоций разрывалась от отчаяния.

— Прекрати панику, Гея! Делай, что должно и отправляйся домой. Не забывай, тебе еще нужно вернуть сердце, так, что не раскисай и не расслабляйся.

— Отец, я все сделаю, не сомневайся.

— Я верь в тебя, детка. Возвращайся скорей.

Свет погас, и лепестки раскрылись, выпуская меня на волю. Ланс подбежал и, протянув руки, вытащил меня из цветка.

— Ты в порядке? Почему ты плакала?

Я отстранилась от Ланса и вытерла зареванные глаза.

— Да, все в порядке.

— Ты знаешь, где находится кристалл?

— Да я знаю. Теперь я все знаю.

— А ты знаешь, что я люблю тебя, рева?

Ну, зачем он так?! Я заревела еще сильней, в полный голос.

— Ну, что ты милая, что случилось-то?

— Подожди, Ланс. Она успокоится и сама нам все расскажет. — Герман взял Ланса за плечо. — Не дави на нее.

Ланс достал носовой платок, и, высморкав мне нос, чмокнул в макушку и пошел вперед. Мы потелепались следом.

Вернувшись в дом, я заперлась в своей комнате, и, завалившись на кровать, пыталась восстановить последние события моей жизни, или события моей последней жизни.

Я долго блуждала по своему миру, создавая тела, похожие на это. О моих приключениях растянувшихся на много эпох, можно написать не одну книгу. По меркам Светлого мира, я еще совсем соплячка, едва вступившая в фазу совершеннолетия. По меркам же этого мира, матрона, весьма умудренная жизненным опытом. Хотя, какой там опыт. Я никогда не возрождалась в теле новорожденного и не проживала всю человеческую жизнь. Вот мой любимый брат, Исай, совсем другое дело. Как выражается отец — образец для подражания. Хотя сам Исай, так, похоже, не считает. Так вот, он возродился в теле новорожденного младенца в одном из больших городов своего мира. В то время, наш старший братец, восставший против нашего отца, особенно озлобился и бушевал. Нашептав местному правителю о том, что один из новорожденных младенцев вырастет и свергнет его власть, он убедил всех их уничтожить.

Семья, в которой родился Исай, бежала, и ребенок чудом спасся. Когда Исай вырос, он полюбил красивую, умную девушку и женился на ней что против наших правил. А еще, Исай, как и все в нашей семье, наделенный добрым и отзывчивым сердцем стал помогать людям, попавшим в беду. Он лечил наложением рук, подпитывая своей энергией больных. Тогда-то его и выследил наш противный братец. Выследил, и предложил добром отдать Сердце мира, без которого мир рано или поздно погибнет. Естественно, Исай не согласился.

Братец стал разыскивать Сердце, не останавливаясь не перед чем. И ведь нашел же. Уничтожив Сердце, мир Исая лишился энергии. На него обрушились войны и катастрофы.

Тогда Исай обратился за помощью к отцу. Отец ответил, чтобы спасти его мир нужно создать еще одно Сердце мира. Но энергии Исая не хватит, слишком долго он находился в мире смертных. Да еще и не меняя тела. Выход был один. Уйти из тела. Причем, чтобы собрать больше энергии, уход должен быть энергоемким. А самая сильная энергия, как правило, возникает во время рождения и смерти. И, чем дольше и мучительней процесс, тем сильнее и больше всплеск энергии. Так, вот собрав всю эту энергию можно создать и напитать новое Сердце мира.

Чтобы все прошло как надо, а заодно и для моральной поддержки Отец направил в мир Исая и меня.

Ужас его смерти снится мне до сих пор.

После такого ухода из тела, демиург не может вернуться в телесную оболочку более века. Помня боль смерти, тело отвергает такую душу. После века изгнания из своего мира, Исай навещает время от времени своих смертных потомков. Потомков, рожденных его единственной любовью.

В Светлом мире, где пребывают сути после своей физической смерти, нет физического воплощения. Но, странное дело, после того, как встречаются души людей, любивших друг друга, они время от времени из собственной энергии создают себе тела, чтобы насладиться прикосновением друг друга, созерцанием любимых образов. Конечно, эти тела недолговечны, но они дают душам возможность окунуться в счастливые моменты смертной жизни.

Иногда, моя семья тоже балуется этим. Я очень любила эти моменты. Они придавали нашему существованию особую пикантность. Я никогда не меняла свою внешность. Ну, почти никогда. Посещая свой мир, время от времени, я всегда выращивала себе одно и то же тело. Оно не требует пищи и сна. Оно не чувствует боли. При постоянной подпитке оно может просуществовать около шести лет. Потом, тело впадало в подобие усталости и распадалось. Происходило это, как правило, во сне. Мы просто засыпаем и освобождаемся от телесной оболочки.

Но, однажды, пребывав в таком вот теле, я угодила в беду. Мой неугомонный братец выследил меня и убил. Ну, не меня, конечно, а тело. Чтобы вырастить новое, мне понадобилось бы время, а его у меня не было. Необходимо было как можно скорее собрать Сердце мира и поместить его на место.

Я воззвала к Хранительницам. Получилось так, что Сара была стара, а Ланс не подошел по половому признаку. На мой зов откликнулась молодая девушка, Лора, племянница Сары, сильный вед. Не подозревая об истоках своей силы, она переместилась на тот злополучный мост. Я не собиралась завладевать ее телом, только попользоваться совместно некоторое время, пока не выращу собственное, но в, то мгновение, когда я присоединялась к прекрасной душе девушки, ее сбила машина. Машина Ланса.

Тело умерло, а Лора, освободив оболочку, отправилась в Светлый мир. Я же влив в него свою энергию, заставила его функционировать, немного переделав и улучшив.

Удивительно, но Лора и вправду была очень похожа на мое физическое воплощение.

Я еще никогда не располагалась в настоящем, смертном теле. И, теперь я хорошо понимаю своего брата Исая, его тоску по той женщине, его забота об их общих потомках.

Помимо наших мыслей и возможностей, настоящее тело несет в себе и другие способности. Страдать, любить, переживать... Нет, конечно, мы не бесчувственные сути, которые только и делают, что освещают свой Светлый мир. Мы тоже испытываем чувства. Но такие сильные можно испытать только в смертном теле. А боль...

Бедный Исай. Понятно, отчего возникает новый кристалл такой силы.

Бедный Ланс! После того, как мы соберем мое Сердце, я разобью сердце его.

Запретив думать об этом, я провалилась в тяжелый сон.

Пробуждение сопровождалось ритмичным стуком в дверь.

— Эва, ты проснулась? Милая, открой дверь, Эва...

Голос Ланса был тревожным. Что ж не стоит накалять обстановку.

Я встала и открыла дверь.

— Заходи.

— Что случилось? Что ты узнала, там, в цветке, что-то не хорошее?

— Нет, все в порядке, просто устала. А теперь проспалась, и снова все замечательно.

— А ты узнала, куда нам дальше идти? Где кристалл?

Еще бы не знать, если сама прятала.

— Да узнала. Действуем по заранее оговоренному плану, то есть завтра в горы.

Ланс подошел и обнял меня. Я затрепетала в его объятиях. От мысли, что скоро все это закончится, из глаз полились слезы.

— Эва, ну что ты, милая?

— Я так люблю тебя Ланс, так люблю. Обещай всегда помнить об этом.

— Ну, конечно, милая. И я тоже тебя люблю. Сильно-сильно, вот так. — Ланс крепко сжал меня в объятья, с силой прижав к себе.