Тесселис

В общем — допиваю я сок с толикой спиртного и специями, думаю уже направиться в этот самый бордель, как ко мне обращается голос:

— Здравствуйте, сударь. Не сочтите за бестактность — но мне кажется, я вижу вас в Империале в первый раз.

21. Мистическое судилище

Голос был приятным, девичьим, но на удивление низким. Ну такой, необычный, хоть и приятный голос. А обернувшись, я увидел её обладательницу — тоже очень приятное зрелище, хорошо, что сидел.

Местные человеки вообще выглядели довольно экзотично для человеков. Из искусственной памяти вырывалось 'чёрные' и даже 'черножопые' — совершенно глупые определения. Не 'чёрные', а тёмные, ну такого, кофейного цвета скорее. И не только афедроны у них тёмные, а всё вообще. Хотя разного оттенка и довольно приятно на глаз. Но, при этом, общие черты проглядывались. Хотя из искусственной памяти вырывались образы ну вот совершенно зверские, не свойственные чертами человеку, лючитоны — и то более человечны. Может у них там, в неведомом мире и так, не знаю. Но тут черты лица местных были экзотичны, но не животны. А девушка, обратившаяся ко мне, была чудо как хороша — треугольное лицо с пухленькими щёчками и острым подбородком, очень крупные губы при небольшом рте. Большие серые, стального цвета глаза, что на фоне тёмной кожи смотрелось завораживающе. И шапка тёмно-карих волос, как шлем, покрывающих голову. Даже шею не прикрывающих, явно коротко стриженых, но причина — прекрасно понятна. С таким руном, если его отпускать, не голова а цветок-одуванчик будет, периода плодоношения.

Лицо, смотрящее на меня с вопросом, было очень приятно. Но и всё остальное на посетительнице заслуживало пристального внимания. Если прохожие на улице из человеков, вне зависимости от пола и возраста, ограничивались штанами-юбками и редкими накидками, да и были босы, то девушка, приблизившаяся ко мне, явно была из 'высшего света'. На ногах — ременные сандалии с украшениями, а одежда прикрывала всё тело. Правда, сама по себе одежда была весьма примечательна: кусок белого, полупрозрачного 'газового', как подсказала искусственная память, полотна. И удерживалась на девушке браслетами из золота, на запястьях, щиколотках, предплечьях и бёдрах. Ну и ремешок в тон сандалиям был, само собой.

Очень воздушный и идущий посетительнице наряд. При этом — он реально полупрозрачный, и некоторые детали... ну, не приходилось додумывать. И с трудом удавалось удерживаться, чтобы на них неотрывно не смотреть. И вообще: то, что я считаю данный наряд фривольным и предполагающим соитие — очень неправильно. На Латиотти действительно жарко, а местная мода исходит из комфорта, а не правил приличия холодной Британики.

— Приветствую вас, мисс, — слегка приподнялся я над стулом, не вставая, впрочем, из-за стола — можно было оконфузиться потому что...

Ну, в чём-то, наверное, моя реакция — даже комплимент. Но демонстрировать её впервые увиденной девушке — неделикатно и неприлично! Да и шляпы я не носил, чтобы поприветствовать как подобает... Так что ограничился этаким 'полу-вежливым' и 'полу-достойным' приветствием: из-за стола не вышел, шляпы не снял. Но приподнялся, коснулся виска и кивок-поклон совершил. Что, судя по реакции девушки, было вполне приемлемо.

— Меня вы и вправду видите в Империале первый раз — я на острове Латиотти впервые в жизни. Позвольте представится: Фиктор Хуманум, механик Воздушного Судна Вагус Сумбонт, — повторно кивнул я.

— Приятно познакомиться, мистер Хуманум, — совершила девушка подобие книксена, который... ну я ПОЧТИ не пялился. — Кеала Сер, из достойного семейства Сер.

— Позвольте выразить и вам искреннее удовольствие от нашего знакомства, — ответил я и замолчал. — Позвольте пригласить вас за столик — беседовать, если такое случится, удобнее за ним.

Потому что прямо спрашивать у девушки, что ей понадобилось — неделикатно. Да и сама озвучит, если захочет. А вообще — непонятно. Империал как был пустым, ну в обозримом мне, так и остался. Хотя подозревать девушку явно из высшего общества в каких-то злоумышлениях в мой адрес... А, пожалуй, буду, но умеренно: понятно, что заводить меня в подворотню под упавший ящик эта Кеала не будет. А вот что она хочет и вообще... Непонятно. Но как хороша-то!

И Кеала меня не подвела. Расположилось за столиком и, попивая какой-то коктейль, просто мистически появившийся на столике, обозначила интерес в беседе. В смысле — на Латиотте скучновато, а вот если столь опытный путешественник поделится рассказами о путешествиях и приключениях — ей будет очень приятно.

Причин лишать девушку удовольствия я не имел, начал рассказывать, частично виденное и пережитое, частично — прочитанное и услышанное. А вот по мере рассказа впадал, пусть и внутренне, но в задумчивость. Дело в том, что Кеала явно меня... 'клеила', как выразилась искусственная память. Просто её преувеличенно-восхищённая реакция на рассказы, несколько раз положила ладонь на мою. Да и мимика и жесты — ну в общем, девушка пусть и не прямо, но очень явно 'проявляла интерес' в сближении.

В принципе — я и не против. И даже объясняет некоторые непонятности, в смысле 'а что ей от меня надо'. Ну просто выходит, на основе прочитанного, что не я 'за экзотикой', точнее не только я. А и эта девушка — и рассказы послушать, и любовью с экзотичным партнёром занятся. Что и социально может ей быть выгодно — перед знакомыми похвастаться осведомлённостью и не только. В общем — вариант вполне возможный и меня вполне устраивает. Из искусственной памяти, правда, полезли глупости типа: 'да меня как экзотический объект рассматривают?!' Но это были недостойные джентльмена глупости: если я не против и заинтересован в экзотическом соитии, то и партнёрша моя имеет полное и ничуть мне не обидное право на такое же отношение! Мы в просвещенный век живём, а не в сидхском рабстве, в конце концов!

И мои рассказы закончились резонным и прямым вопросом:

— Мисс Кеала, у нас вышло очень приятное знакомство, — на что девушка поблескивая глазами кивнула, и мне бы хотелось его продолжить — ваше общество мне...

— Ваше мне тоже, мистер Фиктор, — прервала меня она. — Неподалёку есть лучший мотель Латиотти, 'Уютная раковина', там можно получше узнать друг друга, — на этом она захлопала ресницами.

Ну и хорошо, порадовался я и направился с девушкой в этот мотель, где за несколько золотых снял номер, а достоинства (или недостатки) его узнать не успел. Да и не особо жалел, потому что мы перешли к узнаванию друг друга 'поближе'. И, помимо ряда очень пикантных и экзотичных моментов, вроде нежно-розовой кожи на ладонях и ступнях девушки и довольно интересного цвета сокровенных мест, Кеала меня приятно поразила (особенно после друидки с Деревянного Острова) энергичностью и умением в постельной сфере. Не старше меня, а по умелости явно превосходила служащую борделя, хотя мой опыт и не столь велик, скорее умозрителен за счёт искусственной памяти. Но даже с её учётом были сюрпризы, причём приятные. В общем, провели мы вместе несколько часов, в которые я был очень занят и очень доволен.

А вот по окончании нашего любовного свидания я сделал девушке вполне уместные комплименты, начал было одеваться, как вдруг — распахивается лёгкая дверь номера, рывком. А на пороге — пожилой джентльмен, с гневным выражением лица. Одет в лёгкий сюртук, при этом на ногах лёгкие бриджи, как у местных полисменов, но явно повыше качеством и подороже. В руке — здоровенная трость, почти дубина с золотой ручкой и набалдашником. И вот, гневно смотря на меня, потрясает этот джентльмен тростью.

— Прохвост! Обесчестил!! Мою ненаглядную звёздочку!!! — закричал на меня этот джентльмен, указывая свободной от трости рукой на всё так же пребывающую среди любовного беспорядка кровати Кеалу.

А я недоумевал: что имел в виду под 'обесчестил' этот странный джентльмен? Вроде, судя по сходству — родственник, а скорее отец моей недавней любовницы. Просто есть традиция целибата до замужества — это и в книгах, и в реальности, и в искусственной памяти есть. И мужского, и женского. А есть традиции противоположные, а есть — где на вопрос замужества-брака вообще не смотрят. Никак не смотрят, потому что нет такой традиции, и что это несуществующее предваряет — никому не интересно. В общем, в принципе, что теоретически имеет в виду этот гневный джентльмен, я понимаю. Но практически — глупость же несусветная! Про отсутствие партнёров у Кеалы говорить смешно — такая умелость приобретается только опытом, иначе никак. Это ей не в укор, но что я не первый и, скорее, не первый из десятка любовников девушки — это точно. Да и она сама проявляла явный интерес и энтузиазм. А сейчас... странно. Лежит, всё так же раздетая, с удоволетворённо-расслабленной улыбкой наблюдает за нами, не прикрывается и не волнуется. Ничего не понимаю, констатировал я и еле успел увернутся от набалдашника трости!

Который меня если бы не убил, то вполне мог сломать руку!

— Оставьте меня в покое, неизвестный джентльмен! — возмутился я, судорожно продолжая одеваться, потому что даже трактаторами не мог полуодетый воспользоваться. — Мисс претензий не высказывала, была со мной по обоюдному согласию...

— Лжец! — взревел этот джентльмен, порождая уверенность, что он — не джентльмен.

И ладно бы просто заорал — опять попытался ударить меня своей жуткой тростью-дубиной! Но в этот раз трактаторы приняли удар на себя, жёстко, так что драчуна аж откинуло силой его же удара.

— Ах вот как, гнусный прохвост! — рявкнул он и, ухватившись за трость двумя руками, развёл их.

Оказавшись с тонкой шпагой, прятавшейся в толстом бамбуке трости.

— Прими ответственность, похотливый искуситель, или умри! — воздел он свою шпагу над головой.

— Да оставьте меня в покое! — отмахнулся я, понимая что трактаторами с этим анахронизмом-шпагой прекрасно справлюсь.

Занимало меня другое: реакция Кеалы, которая перекатилась на живот, подпёрла подбородок руками и всё так же, с улыбкой и молча, смотрела на происходящее. Это... очень странно. Но задать вопрос я не успел: шпага со свистом опустилась на подставленный трактатор и... прошла его, как будто его не было! Прорезала, как воздух, укутавшись на миг тёмной дымкой, как мне показалось — в форме черепов. А возможно, показалось от страха и боли, потому что кончик шпаги прочертил на моём боку длинную царапину! Не опасную, но болезненную и явно указывающую на неприятную перспективу! И замахнулся для нового удара, когда часть трактатора зазвенела на полу. И времени рассуждать у меня уже не было — убьёт же! Так что не став размахивать оставшимися трактаторами, я выхватил Метлу, наведя на противника. Он глаза выпучил, но замах не прекратил, сжав губы. Ну, сам виноват, заключил я, стреляя ему в ногу: всё же, убивать этого джентльмена я не собирался. И барабан повернул на пулю — ранить и спокойно покинуть это место и эту дурацкую и опасную ситуацию.

Выстрел в цель попал, но не просто так. Для начала, от этого бешеного... ну пусть джентльмена, к пуле, под его ухмылку, рванули чёрные молнии. И задержали её в воздухе на долю секунды, а я успел разглядеть, что это были этакие призрачно-дымные черепа. Мистическое проявление, несомненно.

Но задержали именно на долю секунды. Тут уже сыграла роль механика: защитное мистическое проявление, видимо, было ориентированно на выстрелы чего-то типа сеттера, карманного револьвера. Метла, как выяснилось, тоже была карманным револьвером. Но — для огра, что делало её фактической артиллерией для человека. И через долю секунды, с хлопком, черные черепа развеялись. А мистик с шпагой удивлённо хлопал глазами, до попадания в его бедро. Брызнул кровью и с подвыванием упал.

А Кеала вскинулась с кровати, удивлённо и испуганно смотря на происходящее. И только было я хотел спросить у неё, какого тут... творится (ну а не ответит — и демон изнанки с ней и с этим воякой, просто на Корабль вернусь!), как в проёме распахнутой двери появился местный, смешно одетый полисмен.

— Оружие на пол! Или убьём, меррзавец! — прорычал он, держа меня на мушке, а ещё два ствола ружей его сослуживцев, наведённые на меня, проиллюстрировали его слова.

— А у меня картечь в следующем стволе, уважаемые, — честно предупредил я.

На это полисмены оружие не отвели, но призадумались. Калибр Метлы был заметен, и в случае перестрелки — выстрелить в дверной проём я точно успею. И последствия полисмены представляли. Ну а мне надо было, чтоб в меня не оружием тыкали, а разобрались что происходило.

— Тебе это не поможет. Вскоре тут будет...

— Так я не собираюсь сопротивляться, — быстро уточнил я. — Просто я защищался. Этот джентльмен на меня безосновательно напал, нанеся ранение, — продемонстрировал я царапину, окрашенную кровью, на боку. — И я его не убил, защищаясь, а просто обезопасил себя.

— Разберёмся, — после обдумывания сообщил полисмен. — Проследуете за нами?

— Проследую, — не стал спорить я, понятно, что полисменам надо разобраться.

И до одного из немногих каменных зданий меня скорее сопровождала троица полицейских, нежели конвоировала. Отвели в камеру: чистая и тёплая, с циновкой и большим, хоть и зарешеченным окном у потолка. И запирать не стали, как и обезоруживать. Сообщили ждать разбирательства и удалились вместе с коллегой-смотрителем. А я... подумал-подумал, понял, что бред какой-то. И непонятна реакция Кеалы, вот совсем. Отец-самодур? Или муж? Если муж — то всё может быть не слишком приглядно. Но её реакция... Впрочем — разберёмся, махнул я рукой, присел на циновку, посмотрел на 'зарастающий' трактатор, да и задремал. А потом, незаметно, заснул.

А вот разбудили меня требованием явиться на суд! Правда, оружия не отнимали, так что я рассудил, что это такая форма расследования. Да и слово 'суд' меня как-то не сказать, чтобы пугало. Может, не слишком разумно, но исходя из личного опыта — не самое страшное место. Да и опять же, если бы меня хотели 'засудить', как всплыло в искусственной памяти — так оружие бы отняли.

И провели меня в просторную залу. Где был судья, Кеала в компании знакомого воинственного джентльмена. Нога последнего была перевязана, а трость-палка в его руках нашла более подобающее применение. Пара полисменов у двустворчатой закрытой двери — явно наружу, меня то привели через тюремный коридор. И, в общем, всё. Хотя судья меня удивил и заставил призадуматься.

Дело в том, что за столом-кафедрой сидел джентльмен в годах и с седой короткой бородкой. Местный и человек, тёмный, как все аборигены. В мантии тёмно-зелёного цвета с золотой вышивкой и позументами — что нетипично, как мне видится, ну да ладно. В совершенно фантастическом размеров завитом парике, превосходящим размерами смешные шапки с перьями полисменов. Но это тоже ладно, как и шляпа-цилиндр набекрень, венчающая этот громадный парик. Местные традиции, бывает. Но вот на столе кафедре стояла полупустая бутылка с оранжевой жидкостью, половина запеченной индюшачьей тушки, какие-то фрукты и вообще откровенный хлам. Странно и непонятно.

— Слушается дело о нападении пришлого... Фиктора Хуманума на почтенного жителя нашего города Алэла Сэр, с пролитием крови. Нападение на его дочь с непристойной целью. Папа Легба будет свидетелем моего решения! — вдруг пропел этот судья, раскачиваясь из стороны в сторону, закурив сигару без огнива, явно мистическим образом.