Что-то горячее впилось в икру Визгуньи, и она вскрикнула, когда ее нога смялась под ней и повалила ее на землю. Агония разорвала ее колено и правое бедро, посылая приступы боли в ее мозгу, когда от мяса ее теленка исходил обжигающий жар, и она даже не могла точно сказать, где ее ударили. По сравнению с ней поцарапанные ладони и локти вызывали приятное покалывание.

На то, чтобы оттолкнуться от этого шока, ей потребовалась секунда, но адреналин, хлынувший по ее венам, заставил ее упасть на колени и руки, когда она попыталась встать и хромать так быстро, как только могла.

Это не помогло. Она сделала еще один-два шага, запрыгнув на оставшуюся здоровую ногу, прежде чем споткнуться и упасть обратно на гравий.

Единственное, что она могла делать, это ползать. Ползите и надейтесь, что она сможет так сбежать, как жук, убегающий от хищника, слишком жалкого, чтобы его можно было заметить. Ее правая нога пульсировала вместе с учащенным сердцебиением, и каждый раз, когда ее волочили по земле, новый приступ агонии проливал кислоту на ее нервы, но она не могла остановиться, потому что остановка означала смерть.

Так она поползла. Она ползла и умоляла всех, кто мог ее слушать, выбраться из этого. Если бы она могла просто укрыться, проковылять глубже в Трениньярд, то, возможно, ей удалось бы уйти. Может быть, ей удастся найти место, где можно спрятаться, пока Жнец не потеряет интерес и не уйдет.

ТРЕСКАТЬСЯ

Что-то впилось в гравий впереди нее, промахнувшись на несколько дюймов по ее пальцам, и выбросило в воздух брызги камней и грязи. Визгун отшатнулся от этого, зная, что она в ловушке.

"Визг торговцев", — зловеще сказал Жнец. Визгун обернулся и плюхнулся ей на спину, потому что бежать было некуда. "Вас взвесили, измерили и определенно сочли нужным".

Она подняла руку, и белая перчатка, которую она носила, была шокирующе безупречной, как будто на ней не было ни капли крови, несмотря на подсчет убитых, который этот плащ к этому моменту уже должен был собрать. Этой чистой белой перчаткой она потянулась к Визгуну, и она, казалось, угрожающе нависла над ней.

Вопреки всем причинам, когда он остановился на голове Визгунья, он был нежным и совсем не жестоким.

"Я дам тебе спасение, — продолжал Жнец, — которого ты действительно не заслуживаешь".

Визгун сглотнул, набрал столько слюны, сколько смог, и сказал убийце: "Да пошел ты".

Лоуги, которого она пыталась соколить, прискорбно не хватило. В любом случае это, похоже, оскорбило Жнеца.

"Знаешь что?" — сказала девушка. "Я пытался быть вежливым в этом отношении. Пошлите вас с классом, понимаете? Не то чтобы у вас, у торговцев, этого много для начала.

Пальцы, покоящиеся на черепе Визгун, сжались и вонзились. Вот и все, подумал Визгун, когда ее сердце колотилось, а пульс бился в ушах. Это был конец.

"Но если ты хочешь пойти именно так, то так ты и собираешься, ты бесполезный..."

Мясистое хлюпанье оборвало ее, и Жнец издала запыхавшийся крик, когда ее рука была оторвана от головы Визгунья. в последнюю секунду. Она резко развернулась, развевалась плащ, и выдохнула: "Т-ты!"

"Да", — сказал новый голос. Он принадлежал богине, красивой, гневной фигуре с острыми чертами лица и черными крыльями, распростертыми позади нее, которые светились чародейским светом. Солнце обвивало ее голову венцом, и тут же Визгун был готов поверить в это. "Мне."

Гудение электричества прервало слово, и Жнец бросилась в сторону, чтобы избежать какого-то крюка, одна рука бесполезно шлепнулась рядом с ней.

"Но почему?" — крикнул Жнец совершенно потерянным голосом. "Я просто поступаю правильно! Я убираю этот город, как ты и хотел! Я спасаю этих людей от подонков вроде Торговцев и Империи! "

"Нет, — холодно ответила богиня, — ты не такой".

Она протянула руку, словно цепляясь за душу Жнеца, и звук пронзил воздух, как нож, слово, которое не было словом, скручивающее ткань реальности, как рука Бога. Жнец был пойман, заморожен в воздухе, как будто кто-то нажал кнопку паузы во вселенной и запечатлел ее прыжок в середине момента — а затем раздался электрический разряд, и Жнец задохнулся, содрогнулся и, наконец, упал на землю, не двигаясь. .

Визгун смотрел на нее широко раскрытыми глазами, ожидая, когда она встанет и пойдет дальше. Бугимен (женщина, что угодно), который преследовал ее кошмары почти два месяца подряд, не мог быть так легко сбит, не так ли?

Но через несколько секунд ничего не произошло. Жнец просто остался побежденным.

Визгун повернулся, чтобы посмотреть на своего спасителя.

"Ой, трахни меня", — захныкала она.

А там с поднятой алебардой стоял Оружейник. Голый подбородок и рот скривились, а конец его алебарды искрился и потрескивал. Его темно-синие доспехи блестели на полуденном солнце, героическое и дерьмовое.

Богиня спустилась вниз, чтобы приземлиться рядом с ним, и ее крылья сложились вокруг ее тела, за исключением того, что это были вовсе не крылья, это был черный плащ, отделанный золотом.

Оружейник шагнул вперед, и Визгун попытался отползти назад и прочь, но проигнорировал ее и подошел к Жнецу; с шумом и щелчком голова его алебарды изменилась, и из нее выскочила игла шприца. Он воткнул его в щеку задницы Жнеца, подержал там несколько секунд, а затем отстранился. Еще один звук и щелчок, и его алебарда вернулась в нормальное состояние.

"Должен не пускать ее на несколько часов", — грубо сказал он.

"Достаточно длинная, чтобы обернуть ее в подарочную упаковку для PRT", — сказал его собеседник, и, черт возьми, этот голос мог убедить Визгун обратиться. Она лишь на мгновение взглянула в сторону Жнеца. "Кажется, мы тоже прибыли в идеальный момент".

Оружейник повернулся к Визгуну, и он хмыкнул. "Ни на минуту слишком рано, как выразился бы Tattletale".

"Действительно."

Богиня шагнула вперед — не к Жнецу, а к Визгуну, глядя на нее с холодным выражением лица. Она остановилась рядом с Визгун, оглядывая ее, как если бы она была жуком, и пытаясь решить, стоит ли раздавить ее или нет, и Визгун застыла, надеясь, что она слишком мала и слишком незначительна для этой богини, чтобы поразить ее. .

Затем богиня опустилась на колени и протянула руку, и Визгун вздрогнул, но не смог удержать ее от того, чтобы положить руку в перчатке ей на лицо. Губы богини сжались в тонкую линию, и она пробормотала что-то, что Визгун не мог разобрать; в одно мгновение все боли, которые она никогда не осознавала, что она накопила, а также те, с которыми она только что заставила себя жить, исчезли, как будто их никогда не было.

Включая дыру в ее ноге, из-за которой шарикоподшипник Жнеца пробил ее голень.

Рука в перчатке ласкала лицо Визгуньи и опустилась под ее подбородок, твердо, но нежно приподняв ее подбородок. Визгун не мог не смотреть в голубые глаза богини. В них было что-то завораживающее, что-то, что заставляло даже думать о том, чтобы отвернуться.

"Вы найдете ближайший реабилитационный центр", — сказала богиня, и Визгун сразу же согласился, потому что это звучало как лучшая идея, которую она когда-либо слышала. "Вы станете чистыми, останетесь чистыми и продолжите свою жизнь, как если бы все это было не более чем дурным сном. Визгун торговцев мертв. У Шеррел Бейли появилась новая жизнь, и она собирается что-то из этого сделать ".

"Сделай что-нибудь из этого", Визгун ... Шеррелмечтательно согласился.

Это казалось естественным. Торговцы были мертвы. Скидмарк был мертв. Муш, Трейнврек и все остальные тоже были мертвы. Конечно, Визгун был мертв с ними. Шеррел могла пойти в реабилитационный центр и привести себя в порядок, а затем она могла похоронить Торговцев и все это в своем прошлом и ухватиться за второй шанс обеими руками.

Что она собиралась делать со своей жизнью теперь... У нее не было на это ответа. Но она была уверена, что что-нибудь найдет. Если богиня так сказала ей, это должно быть правдой.

Богиня отпустила ее и встала, оставив Шеррел на земле смотреть ей вслед. Оружейник повернулся к ней, когда она подошла, присев рядом с неподвижным Жнецом.

Он наклонил Жнеца и откинул капюшон плаща, обнажив молодую девушку. Кровавый след потек из одного уха, где первый выстрел из рельсового пистолета вырвал у нее барабанную перепонку.

"Катрина Херрен, — сказал Оружейник, — псевдоним..."

"Руна, — заключила богиня, — Империи Восемьдесят Восьмой". Или как бы раньше. Довольно занятая пчела, которой она была с тех пор, как подала заявление об отставке Виктору и Отале.

"Похоже, наше первоначальное предположение было неверным, — сказал Оружейник. "Однако МО Дезинтегратора не соответствует известным пределам ее силы. Вполне вероятно, что где-то незадолго до или после Левиафана она испытала Второй пусковой механизм ".

"И ей пришло в голову использовать меня как символ ее крестового похода. Мы пока не можем

сказать наверняка, работала ли она одна, у нее мог быть сообщник, еще один сектант... Они продолжали говорить, но Шеррел перестала обращать внимание.

Руна. Значит, она была тем, кто убивал всех подряд. Mush и Trainwreck, Skidmark, все мальчики и девочки, которые были друзьями Squealer ... было таким же хорошим словом, как и любое другое. Все те люди, которые оставили после себя только красное пятно, стали жертвами Руны.

Шеррел подумала, что ей следует рассердиться. Она была уверена, что так и должно быть, так как Жнец — Руна— оторвала все, что ей было небезразлично, но почему-то она не могла найти в себе силы расстраиваться. Торговцы и Визгун теперь стали частью ее прошлого, а это означало, что все, что сделал Жнец, произошло с тем человеком, которым она была раньше, а не с тем, кем она была сейчас. Под мостом была вся вода.

В конце концов, она получила новую жизнь.

Интерлюдия 10.e: Хороший доктор.

Боунсоу понятия не имел, где она была и как она туда попала.

Это было знакомо, так же знакомо, как улыбка Джека, так же знакомо, как пальцы Сибиряка, пробегающие по ее волосам, знакомо, как ухмылка Шаттерберда, акульей и злобной. Была глубокая уверенность в том, что она была здесь раньше, когда-то, что она знала это место и знала его хорошо, как свои пять пальцев.

Но она не могла назвать это, не могла понять, откуда она это знала, где это было, когдаона была там, и от этого знакомого зуд у основания черепа, постоянное раздражающее щекотание.

Должно быть, это был один из городов, которые Девять посетили за эти годы. Это был единственный ответ, который она могла придумать. Который из? Она не знала, хотя была уверена, что должна. В конце концов, Девять побывали во многих сонных маленьких городках, и даже если этот казался особенным и важным, нельзя было ожидать, что она запомнит их все, не так ли?

Боунсо сделала мысленную пометку, чтобы поливать ею усилитель памяти всякий раз, когда она находила Джека и остальных, и они ложились на дно. Может быть, протестируем это на Shatterbird — о, а может, на Манекене? У него тоже может быть несколько идей.

Но это было на потом. Во-первых, ей нужно было выяснить, где она, и найти остальных, потому что, черт возьми , где все?

"Разъем!" она позвала вниз по пустой улице. Ответа не было, даже паническое бегство человека, пытающегося скрыться от внимания. "Разъем?"

Ничего такого. Она напрягла уши и все сенсоры, которые она встроила в свое тело, но по-прежнему ничего не было.

"Сибби?" она позвала снова. "Гусеничный трактор? Бернскар! "

Однако ответа не последовало, кроме тишины. Вокруг нее даже не завывал ветерок, как в мультфильмах.

Господи боже, боже, это было бы намного проще, если бы у нее было только несколько ее роботов-пауков, но они тоже исчезли. Может, кому-то пришла в голову блестящая идея запустить на них ЭМИ? Если бы ей на какое-то время были сняты имплантаты, этого могло бы хватить, чтобы на время потерять сознание, и это точно объяснило бы ее проблему с памятью.

Вот только она думала, что у нее все в порядке. В конце концов, ее обновления были бы очень плохими, если бы они не могли справиться со старым ЭМИ.

Черт возьми . Ну, это же не значит, что остальные Девять просто встанут и бросят ее, верно? Значит, они должны были быть где-то здесь, не так ли? Все, что ей нужно было сделать, это выяснить, куда они все сбежали, и тогда все будет хорошо.

"Это был такой же хороший план, как и любой другой", — подумала Костяная Пила и отправилась в путь, спускаясь по пологому склону холма, на котором был построен город. Ее голова поворачивалась из стороны в сторону, когда она шла, оглядывая дома и машины на подъездных дорожках. Все они казались ей такими же знакомыми сейчас, как когда она впервые проснулась, хотя она не могла вспомнить почему, а вокруг не было людей, которые могли бы помочь ей пробудить память.

Пробуди ее память. Боунсо всегда хотела попробовать и посмотреть, сможет ли она сделать что-то подобное, но как именно будет выглядеть воспоминание о беге трусцой? Ой! Может быть, она могла бы собрать кучу людей вместе, сделать их лица похожими на Джека и других, а затем прогуляться на поводке? Прошло очень много времени с тех пор, как у нее была возможность завести домашнее животное, и что-то глупое, но ласковое казалось хорошей идеей.

Ах, но она снова забегала вперед. Ей пришлось прекратить это делать. Джек уже достаточно раз отговаривал ее за это.

Пока что казалось, что она осталась одна на улице. Все горожане полностью отсутствовали, так что либо остальные Девять уже прошли и убили всех в своих домах, либо все остальные эвакуировались, как только услышали, что Девять находятся в городе. Но от этого будет скучно, не так ли? Если все остальные были мертвы или ушли, это означало, что Костяной пиле не с кем было бы играть. С мертвыми телами было труднее связываться, и у них было слишком маленькое окно для чего-либо, кроме спешной работы, пока не начали разлагаться реалии.

Может, остальные Девять болтались в одном из домов? Нет, должно быть, если бы они не вышли с ней на улицу.

"Разъем?" Bonesaw позвал снова. Было грубо повышать голос, но она никого не видела, так что, наверное, это было нормально.

Ничего такого. Ни даже кто-то, кто суетится в одном из ближайших домов, надеясь избежать внимания Костяной Пилы.

"Это становится немного жутковато".

Она продолжала идти, но, кроме ее собственных шагов, в городе царила тишина, даже без жужжания насекомых или другой фауны. С каждым шагом ностальгическое чувство знакомства становилось все сильнее и сильнее, поднимаясь изнутри ее груди и щекоча легкие.

Она действительно знала это место, не так ли? Да, она определенно бывала здесь раньше, и, должно быть, здесь произошло что-то действительно важное. Может, у нее был прорыв? А может, здесь было создано одно из ее любимых творений? Ой, а может, тут сибиряка подобрали? На этом пути они сделали так много разных вех, что было трудно выбрать только тот, который мог бы быть.

Ух, если бы она только могла вспомнить.