— Все главы кланов Конохи ищут способ заставить Сарутоби отказаться от чрезмерных амбиций. Пока никому не удалось.
Киваю:
— Да, пытаться их переубедить смысла не вижу. Но если...
Я продолжал ходить из стороны в сторону, а в голове появились зачатки плана...
— Если что? — Саске почувствовал, что я что-то придумал.
Останавливаюсь.
— Мы не с того начали. Не нужно придумывать, как добраться до Данзо. Нужно придумать, как заставить его прийти к нам. И я кое-что придумал.
На мне сошлись три пары глаз.
— Но есть проблема.
Саске кивнул:
— Всегда есть какая-то проблема.
Да, есть.
— Дело не в этом. То, что я задумал... Кажется, даже для меня это через чур.
Мои соратники удивились, общий вопрос высказала Миина:
— Ты все же собираешься вырезать целый клан?
Отрицательно покачал головой.
— Нет. Умрут всего четыре человека. Члены Совета Конохи. Сарутоби Хирузен. Утатане Кохару. Митокадо Хомура. И Шимура Данзо. Обычно Данзо безэмоционален. Но и его можно пронять. Смерть троих друзей... а я знаю, что у них, в целом, дружеские отношения... заставит его вылезти из своей норы. Он сам придет ко мне.
Ребята порядком опешили. Первым отмер Саске:
— Ты всерьез собираешься убить Третьего Хокаге?
— "Почетного", читай, "бывшего" Третьего Хокаге и двух советников Конохи. Я же сказал, что сам от идеи не в восторге. Но если у вас есть другие варианты, я буду рад их услышать...
Глава 206
Дельных предложений так и не последовало. Устав от этого разговора, я стрельнул у Нара сигарету и поднялся наверх, на балкон. Он сам поднялся за мной. Закурили. Еще один хитрый выверт обостренного восприятия... Табачный дым был мне приятен. Хороший табак, нисколько не противный. Да и не вреден, в общем-то. Мне придется курить просто без перерыва, чтобы действительно нанести серьезный вред своему организму... Но подсаживаться не собираюсь, хотя бы из-за Ино.
— Ты знаешь, сколько людей в тех... подземельях? — спросил Шикамару.
Он считал, что мой план не самый лучший, да и кто бы спорил. Но...
— Немного, по десятку в каждом, не больше. Доверенные люди. Но там полно стационарной защиты и прочего.
— Уверен, что не получится?
— Уверен. Саске в одиночку такое не осилит. И вы вдвоем тоже...
Даже если выдерну сюда Рьюго, ничего не изменится. Я сам-то не сумею пройти защиту достаточно быстро, не говоря уже об остальных.
— Но твой план. Он хотя бы сразу предупредил, что прикроет тебя от всех последствий убийства такого человека. А то, что ты собираешься сделать? Уверен, что она после этого будет тебя прикрывать?
В этом и была проблема. Причина, по которой я еще не сорвался приводить план в действие. Я не был уверен.
— Я не знаю. У меня два пути. Первый — риск минимален, награда обещана. Второй — риск огромен, и награды не будет. Вообще, может, даже наоборот.
Нара кивнул:
— Но ты склоняешься ко второму варианту.
Покачал головой:
— Я не знаю.
Пойду я прямо сейчас и оборву жизнь Тсунаде. Что потом? Вернусь в Кохоху, доложу. Обманывать меня Данзо не станет, сам прекрасно понимает, на что я способен. Трупов будет столько, что мало никому не покажется. Да и зачем ему обманывать? Я стану тем самым полезным и умным человеком на своем месте. К тому же, независимым, повлиять на меня не сможет ни он сам, ни кто-либо из глав кланов. Корень? Уберу самых фанатичных подальше, пододвину разумных и преданных мне поближе, и через полгода-год у меня будет достаточно верная и преданная мне организация. Все. Руки развязаны. Все, что я хотел сделать, но не имел возможностей. Полная свобода действия, лишь бы на благо Конохи. Репутация убийцы? Ой, да ладно. Десяток тысяч человек моя совесть успешно проглотила, проглотит и еще. Великий завоеватель, чтоб его. Да, потеря Тсунаде — это плохо. Сильный ирьенин, лучший в мире. Плохо, но не критично. Просто сильный синоби, опять же, не критично. У меня еще были идеи хоть как-то восстановить клан Сенджу, откопать Узумаки, раз уж Учихи с грехом пополам в Конохе оживают. Но... Справимся и без Сенджу, если придется.
А если я сейчас попробую пойти против Данзо? Смерть советников мне будут вспоминать долго, как, в общем-то, и смерть Пятой Хокаге, тут равноценно практически. Но совсем не факт, что Тсунаде будет меня покрывать. Какую-то протекцию окажет, это точно, но вот какую? Насколько дорого оценит спасение своей жизни? До Корня меня при таком раскладе, возможно, и не допустят. Скорее, попытаются распустить организацию от греха подальше, это куда вероятнее. Что получу я? Благодарность, возможно. Большую любовь Сарутоби, однозначно. Но их я к себе и своей семье не подпущу. Ну и все.
Данзо все очень хорошо просчитал. Доводить до открытого конфликта я не хочу. А легко выкрутиться с минимумом жертв не могу. Я бы уже, возможно, принял бы решение в пользу Данзо... Но останавливает меня какая-никакая, но преданность Тсунаде. Но, чем больше я обо всем этом думал, тем меньше мне хотелось впрягаться в эти неприятности.
Докурили. Шикамару подумал немного и пошел обратно в дом, бросив:
— Решай. А мы поддержим.
Захотелось чем-нибудь в него бросить. И так понятно, что поддержат, никуда не денутся. Саске, конечно, был бы рад оборвать жизни некоторым людям, но семья для него сейчас важнее. Так что против моего решения они не пойдут. Шикамару ушел, а из дома выбрался фенек, которого я считал спящим.
— Хозяин! Что-то ты совсем не весел!
— Будешь тут веселым.
Зверь запрыгнул на поручень, свесив вниз хост и вытянув уши.
— Может, монетку подбросишь? Или считалку какую.
Да, Саске прав, характер в хозяина. Я даже не скажу, издевается он или всерьез предлагает.
— Сейчас я тебя подброшу до ближайшего дерева.
Зверь состроил умилительную мордочку.
— Не грусти, хозяин, все будет расти.
Почесал его между ушами, глядя в темное небо.
— Так чего ты решаешь так долго? По уму как правильно поступить?
Пожимаю плечами:
— Никак. И так плохо, и так нехорошо.
Рэйко хмыкнул:
— Тогда поступай по совести. Так, как правильно. И если все закончится не слишком хорошо, то ты точно будешь знать, что сделал все, что мог.
— Не умничай, животное. По совести тоже не все так просто.
Фенек дернул ушами.
— Да ну?
— Ну да, — кивнул, — но в чем-то ты прав. Рэйко, у меня к тебе просьба.
Зверь навострил уши.
— Кто-нибудь из моих друзей тебя познакомит с моей женой. Она сейчас беременна. Что бы там дальше не происходило, стань другом моему ребенку. Сможешь?
Зверь облегченно выдохнул:
— Я уж испугался, что ты что-то такое попросишь... А это. Пф! Да нет проблем! Будет ему друг.
— Ну, вот и хорошо, — кивнул, — пошли, ночь не бесконечная.
Вернувшись вниз, я первым делом обратился к Миине.
— Сможешь поставить на меня печать, которой вызовешь ко мне двух человек? Саске и Рьюго.
Шикамару удивился, но промолчал. Девушка задумалась, пожала плечами:
— Смотря куда.
Киваю:
— Понятно. Будем надеяться, предстоящая встреча произойдет не в самом защищенном месте, в которое меня могут притащить люди Данзо. Шикамару, возьми себе зверька на ночь, утром передашь его Ино. Саске, возьми на себя одного из старейшин.
Ребята сразу оживились:
— Значит, решил? — спросил Саске.
— Да, — киваю, — Данзо — засранец, давно отработавший себе смертный приговор. Действовать будем так...
* * *
В небольшой аскетично обставленной комнате было темно и тихо. Но Хирузен все равно спал плохо. Возраст, оставленная учеником травма, боли в спине, нервы. Все это давало о себе знать. Прошедшие днем переговоры дались тяжело. Тсуме, конечно, поддерживала Хирузена, но вот убедить ее поддержать Данзо оказалось совсем непросто. Абураме колебались, обычно поддерживающие Сарутоби, но сейчас... действия Тсунаде и ее помощника сейчас казались им более разумными. Переговоры закончились ничем, в общем-то. Абураме выжидали. Тройственный союз был настороже, внимательно следя за переговорами и движением кланов. Но, учитывая ситуацию, в Конохе было удивительно спокойно. По крайней мене, внешне. На самом же деле деревня готова была взорваться. Кроме Сарутоби и Курама никто не хотел видеть Данзо на посту Хокаге. Оно и понятно. Маразматичные идиоты просто не понимали, что вот-вот разразится новая война. И только тот, кто понимал, что такое война и какой она будет, мог подготовить Коноху к предстоящим трудностям. И, чтобы кланы не слишком резко реагировали на назначение Данзо, был выработан компромисс. Минакуро, теперь уже Яманака. Кьюджин. Тот, кому хватит ума и силы говорить с Данзо на равных. Тот, кто будет продвигать интересы кланов там, где это возможно. Кто сможет найти устраивающие всех компромиссы, не даст кланам взбунтоваться и не позволит Данзо слишком резко использовать свою власть. Ирония. Като, бесклановый синоби, радел за сохранения кланов, их наследия и силы. Великолепно разыгранная комбинация. Идейный сторонник, предпочитающий другие методы, займет второй пост Конохи. Данзо будет продвигать радикальную политику в отношениях с прочими деревнями, а Като сможет сохранить мир внутри Конохи. Умный мальчик примет верное решение.
Однако тревога не покидала старика. Было предчувствие. Предчувствие чего-то очень нехорошего. Хирузен приподнялся на локтях, всматриваясь в темноту комнаты. Слишком он стар, даже очертания мебели видит с трудом. Но все же...
— Ты пришел ко мне за советом? — предположение, что в комнате находится кто-то еще, было ничем не подтверждено.
Ничем, кроме чутья, которому Хирузен привык доверять за долгие годы.
— Советом? Нет, скорее за ответами на пару вопросов.
Плохой знак, когда подчиненные посреди ночи приходят за ответами на вопросы к своим начальникам.
— Я старый человек, мне нужно хорошо высыпаться, Като-кун.
Хирузен пытался определить, откуда идет голос, но не мог. Казалось, говоривший сидит прямо перед ним, рядом с кроватью.
— Ничего, — участливо ответил Като, — как только я уйду, вы крепко уснете.
По спине Хирузена пробежал холодок. Насколько крепко? Смерти он не боялся, но вот умереть прямо сейчас, когда столько всего необходимо сделать...
— Ну, хорошо хоть, на старости лет не потерял чутье.
— Видимо, говорить о том, что яд я уже ввел, не стоит, так?
Насмешка была мелочной и неприятной, но...
— Не ожидал, что ты придешь за мной, Като-кун.
Хирузен пытался придумать, сможет ли он что-либо сделать.
— Да ну? Опыт моего предшественника вас ничему не научил?
— Я думал, ты разумнее, чем Итачи-кун.
Като хмыкнул:
— Ну, сначала я подумал, что стоит вырезать весь клан Сарутоби. Чтобы раз и навсегда освободить Коноху от алчущих власти идиотов. Но передумал.
— Мальчишка, ты ничего не понимаешь!
— Не понимаю? Да! Я не понимаю, как можно заказать убийство собственной ученицы, Хирузен. Этого мне не понять. Или вы двое думали, что я вот так запросто предам того, кому поклялся верно служить?
Хирузен скривился:
— Не говори мне о клятвах, сопляк! Твой подростковый идеализм, твое безрассудство обернется для Конохи катастрофой, какую ты себе и вообразить не можешь!
Като, сидевший на стуле всего в каком-то метре от Хирузена, оторвался от спинки и навис над стариком.
— Не могу вообразить, значит? Не могу вообразить войну, в которую нас сможет втянуть ваш друг? Так я успел повоевать, с масштабом растет только количество жертв. Не смогу вообразить гибель Конохи? Так разрушение Суны я устроил своими собственными руками. Или вы что-то знаете о будущем? О том, что начнется еще одна резня мирового масштаба? — Като снова откинулся на спинку. — Не смешите. Я знаю историю и знаю, что Скрытые Селения существовать мирно неспособны по определению.
Сарутоби через силу подтянулся к спинке кровати, чтобы облокотиться на нее спиной и говорить в сидячем положении.
— Если ты понимаешь это, почему пошел против? Дело ведь не в чести и не в клятвах.
— Потому что вы не желаете учиться на своих ошибках. Из поколения в поколение грызетесь, сами не понимая, за что. Из года в год грызетесь, пытаясь откусить друг у друга ценный кусочек ресурсов, чтобы было с чем участвовать в новой войне. А затем снова воюете, чтобы снова распределить между собой ресурсы, которые будете скапливать до следующего раза.
Уингу поднялся, прошел до окна.
— Вы из года в год учите своих детей только сражаться. Все развитие стоит на том, чтобы придумать новое оружие, придумать, как половчее убить противника, как половчее сдохнуть, унеся с собой побольше врагов, — он замолчал, посмотрев на небо, — у меня будет ребенок, Хирузен.
— Поздравляю, — бросил Сарутоби.
— Не с чем. Потому что мне все равно придется учить его сражаться. Сомнительно достижение — становить отцом первоклассного убийцы.
Хирузен засмеялся, закашлявшись.
— Ты идеалист. Каким был и Минато.
Като хмыкнул:
— Ирония, верно? Он ведь тоже пару тысяч человек на тот свет отправил, да?
— Это так. И именно вы всей душой отрицаете свое предназначение.
— А знаете, в чем еще большая ирония? В Наруто. Мальчишка добр и носит в себе оружие, куда страшнее моего. И я не идеалист. Но убивать уже надоело. А вот вы с Данзо и на старости лет никак не успокоитесь. Мало еще? Жажда убийств еще не отпустила?
— Мы действуем на благо Конохи.
Като отмахнулся:
— Отмазка. Я практически сровнял Суну с песком. Как? Стало в Конохе лучше жить? Все сразу стали счастливыми? Все подобрели, да? Нет. Та же стая голодных собак, дерущихся по поводу и без.
Хизурен хрипло хмыкнул:
— А ты считаешь себя лучше нас?
— Хуже, я намного хуже. Я осознаю, в каком дерьме мы все варимся, в отличие от вас. Но все равно продолжаю делать тоже, что делал раньше.
Дзенин вернулся на свое место, снова сев рядом с кроватью. Сарутоби видел только темный силуэт и более ничего.
— Ну, так как? Как вы себя ощущаете? Без этих "во благо деревни" и прочей херни? Как ощущает себя тот, кто готов убить собственную ученицу?
Старик поморщился.
— Приятного нет.
Тон Като стал презрительным.
— В вас еще есть что-то человеческое? От того, что вы осознаете, какой мразью являетесь, но все равно делаете, мне еще противнее. Вы когда-то казались мне достойным уважения. Тогда я еще не знал о Корне и всей подноготной политики Конохи. Профессор. Величайший синоби своего времени. Но, чем больше я о вас узнавал, тем больше сомнений во мне возникало. Столько дерьма произошло за время вашего правления. Затем я узнал о Корне. И мне даже показалось, что вы сдерживаете порывы старика Данзо.
— Побольше уважения, — грозно прошипел Хирузен.
Като скривился:
— Уважаемого старика Данзо. Но нет, вы друг друга стоите.
— Ты пришел обвинять меня?
Като отрицательно покачал головой.
— Смысл? Свои преступления вы знаете. В них не раскаиваетесь. Да и жизнь ваша в любом случае клонится к закату. Наказывать старика, доживающего свои дни за то, что он совершал десятки лет назад, глупо.
