Виконтесса задорно хихикнула и пропела:
-Пих-пах! Не попал, зайка серый ускакал!
— Он элементарно берёт нас прицел, — И скалясь и вместе с тем бесстрастно промолвил капитан-командор Максимка.
Виконтесса весело вякнула:
— Да это элементарно Ватсон! Вот только собака Баскетвилей уж больно зубастая!
— Ясное как солнце в Сахаре дельце! — Еще шире ощериваясь, подтвердила графиня де Могара; но в противовес веселенькому личику в голосе воительницы прозвучала горечь.— Мы беспрекословно повинуемся тебе, капитан-командор! Начало класс, а какой будет шабаш?
Виконтесса высказала мысль:
— Чему не жить в стране далекой, где островок растет глубокой!
— Финиш, сдаётся мне, очень близок — он идёт под всеми парусами! — Прокричал во всю глотку Максимка, указывая куда-то вдаль своей подзорной трубой.
— Финиширует последним, кто первый в раздаче обещаний! — Выразилась, может и не совсем к месту де Могара.
Из-за южной оконечности островка появился большой пурпурно-красный корабль, увенчанный громадой золотистых ярко сверкающих на двух светилах парусов. Огибая мыс и поворачивая к северу, он величественно проносился под ветром, залитый ослепительными лучами уже двух полуденных солнц. Корабль мечты, был уже на траверсе бригантины — между нею и островом, когда пораженная де Могара обрёла, наконец, дар речи, а над палубой "Пенелопы" разнеслись ликующие крики воительниц и мальчишек-матросов.
Виконтесса воскликнула, и даже подпрыгнула повыше, сделав в прыжке вертушку:
— В моих зрачках ночной кошмар! Один прыжок — один удар!
Бледная от волнения, с горящим взором, графиня де Могара наклонилась и поцеловала капитана-командора Максимку. Мальчишка ощутил всю сладость уст красавицы, а та в свою очередь выдала:
— Быстро решить проблему, можно лишь без поспешности!
Виконтесса пропела:
— "Афродита"! Афродита! Трудно быть смешным для всех!
Могара рыкнула:
— Гениальность совместима со злодейство, только совершенном с добрыми целями и благими последствиями!
Максимка саркастически осклабился:
— Недооценивают друзей намного чаще, чем врагов, но и раскаиваться в этом приходиться ничуть не реже!
Виконтесса отметила:
— А все же трудно такое вот ожидать!
— А ты, верно, думала, что я добрался сюда просто вплавь или пересёк океан в пироге и моя единственная цель — дать Серому Волку возможность позабавиться. — Мальчишка даже показал ладошкой как рубят головы. Вдоволь погонявшись за мной немного по морю и утопив меня под конец? А может быть, ты просто не подумала о том, откуда я тут взялся? Ну, вот и безусловно Серенький волчонок об этом не покумекал. Зато теперь ему придётся пораскинуть мозгами. И подумать, ой как пошевелит мозгами крепко, клянусь честью! Верно, он и сейчас уже крутит извилинами.
Виконтесса остроумно отметила:
— Если и крутит то только одной и той, что ведет прямо к выходу дерьма!
Однако капитан-командор Максимка ошибался: Серый Волк не задумывался ни над чем, он потерял всякую способность мараковать мозгом которому очень тесно в перекошенной черепной коробке. Обезумев от ужаса при виде этого грозного корабля( и не столько размерами, как более современной и разрушительной артиллерией на борту!), который шёл прямо на него, сопутствуемый благоприятным ветром клыкастый бандюга стал орать. Затем, чуть-чуть отойдя, он в отчаянии сделал попытку укрыться снова в гавани, из которой его так ловко выманили. Если бы ему это удалось, узость пролива и пушки "Черной каракатицы" послужили бы для него надёжной защитой против любого нападения. Вернее почти любого, так у Максимки и на этот случай припасены кое-какие сюрпризы. Однако волчара все равно должен был бы понимать, что ему не видать этой гавани как своих ушей, что никто не позволит его кораблю скрыться туда. И когда на большой дистанции увесистое ядро ударило сбоку в нос "линейника", Серый Волк не подчинился этому требованию сдаться. Видимо он рассчитывал, что дистанция велика и остальное полетит мимо. Несколько его наиболее дальнобойный пушек попытались пальнуть по высокой дуге. Но вот, тотчас бортовой увесистый залп двадцати тяжёлых реактивных пушек по борту корабля, открыто и глупо подставленному под огонь противника, нанёс ему такие повреждения, что он был лишён возможности дать хотя бы ответный залп. Ведь орудия лупили не ядрами, а в данном случае разрывными ракетами большущей мощи. "Афродита" же, которой командовала старина обоятельная женулька Анжелика, проворно сделала поворот оверштаг и дала второй бортовой залп с ещё более близкого расстояния, чтобы довершить начатое. Получившая огромные пробоины в наиболее уязвимых местах, "Прожорлива свинья" начала погружаться кованным бронзовым носом в воду.
Виконтесса заявила:
— Кто мыслит задним местом, всегда остается с носом!
И тут над палубами бригантины разнёсся настолько жалобный, скорбный вопль, похожий на причитания над выдающимся мертвецом, заставивший вздрогнуть даже непробиваемого капитана-командора Максимку.
Виконтесса круто ляпнула:
— Слезы радости всегда смешены с горечью, только последней всегда больше у тех, что хихикал над упорным трудом!
— Что такое? Кого они оплакивают? — Явным с недоумением, спросил Максимка.
Виконтесса выдала:
— Слезы бывают крокодильи, но смеяться от счастья, не дано крокодильему сердцу!
— Они оплакивают клад! — Ослепительно скалясь, ответила ему графиня де Могара. — Воистину волшебный клад.
— Спустив с молотка земные богатства, не соберешь сокровищ на небе, так Хозяин— Бог не возвысит слуг с невысокой практической смекалкой! — Виконтесса казалась неисчерпаемой на перлы, причем крайне меткие. Не в бровь, а в глаз!
Капитан-командор Максимка комично насупился:
— Да, моя жена Анжелика, как видно, чересчур увлёклась и забыла про него. — Затем чело юного воителя прояснилось, он вздохнул и пожал плечами. — Что ж, ничего не поделаешь. Теперь клад уже идет ко дну моря. — И со смехом закончил. — Значит, туда ему и дорога.
Графиня выразилась:
— Дорога, дорога — прибытка немного!
"Афродита" легла в дрейф и спустила шлюпки, чтобы подобрать барахтавшихся в воде матросов с затонувшего корабля. Серый Волк, у которого не хватило отваги пойти на дно вместе со своим фрегатом, был выловлен наряду с остальными и по приказу капитана-командора Максимки доставлен на борт "Пенелопы". Казалось, трудно было бы сильнее подковырнуть его душу, и всё же он был уязвлён ещё глубже, когда, ступив на палубу бригантины воительницы, увидел перед собой старого знакомого капитана-командора Максима Танка. Так, значит, слова Пятнистой Бороды ( так звали повешенного капитана!) были не простой угрозой. Серый волк попятился. Он был испуган — быть может, в первый и последний раз в своей жизни. Тёмные глаза его на побелевшем от ужаса реально волчье ряхе вспыхнули бессильной яростью, как у затравленного волкодавами живодера. Максимка впрочем, смотрел на него весело и выдал:
— Место встречи нельзя изменить со смертью, но можно подобрать куда более благопристойный пейзаж последнего свидания подлунного мира!
— А, так это именно ты! Как всегда остроумный и непосредственный!— Более-менее внятно пробормотал он.
Графиня де Моргана выдала:
— О непосредственности ума, судят не по средствам достижения цели, а посредствам что остались после еще достижения!
— Если шакал имеешь в виду, что это я занял место убитого тобой Бородатой Крапинки, или пятнистой бороды, то ты не ошибся. Было бы лучше для тебя, если бы ты честно, без обмана рассчитался с ним. Вероятно, ты мог бы почерпнуть из школьных прописей, что обман никогда не ведёт к добру. — Тут Максимке стало очень смешно, его противник всплакнул. — Хотя я не чрезмерно уверен, что ты когда-нибудь посещал школу. Но существует ведь ещё одна поговорка, которой я обучил тебя много лет назад и которую, как говорят, шакал так любил повторять: "Никогда не зарься, на то, что тебе не по зубам".
Виконтесса вставила:
— Тем, что не по зубам, можно набит живот, но нельзя насыться!
Графиня де Могара добавила:
— Кто не имеет клыков, чаще всего получает по зубам!
Максимка дополнил триаду изречений:
— Беззубая армия может избежать зубодробительной взбучки, но безмозглый политик получит в зубы, даже да при самой клыкастой армаде!
Мальчонка-философ, замолчал и ждал ответа, но его не последовало. Серый Волк, ссутулив могучие плечи, понурив мохнатую голову, мрачно глядел на дерзкого воителя исподлобья и держал язык за зубами.
Виконтесса логично отметила:
— Можно прослыть умным отмалчиваясь, только за исключением того случая когда надо дать ответ, тому завел разговор на языке пушек!
— Юный Капитан-командор вздохнул и отметил:
— Играя в молчанку можно сохранить жизнь, но сделать её большим, чем жалкое существование можно лишь, по-умному делясь своим мнением!
Графиня тоже добавила:
— Молчания считают золотом лишь переболевшие золотушной сытью канареечного языка!
— Мне, в общем-то, нет до пирата претендующего на мировое господство дела. — Уже с некоторой ленью произнес командир Максимка. — Пусть тобой занимаются эти люди, которых ты обманул, капитана которых ты разогорчил. Они должны порицать по законам морского братства тебя и решить злосчастную судьбу. — Тут мальчишка, покатился колесом, делая сальто к забортному трапу, спустился в шлюпку, только что доставившую на борт Серого Волька, и возвратился на свою "Артемиду". Дело было завершено, и его затянувшийся в данном мироздании поединок с Серым волком вроде бы пришёл к тотальному капуту.
Максимка заметил:
— Все финиши для нас желанны, кроме конца хорошему, только проблема в том, что к хорошему концу придти почти невозможно, а конец хорошему почти неизбежен!
Можно расслабиться вот не тут-то было, неожиданно из морской пучины на борт корабля полезли оскаленные волчьи морды. А во главе, плотоядных тварей шел неизвестно каким чудом воскресший Серый Волк. Впрочем, наверное, пока не воскресший, в петле клыкастого голубчика никто еще не видел.
. ГЛАВА Љ 11.
Князь Курбский не спешил с началом артподготовки. Будучи изрядно искушенным полководцем, сановник вполне резонно полагал, что именно массированный артобстрел окажет наиболее сильное как моральное, так материальное разрушительное воздействие на противника. Своего рода тактика боксера выбрасывающего длиннейшую серию ударов, чтобы допрессовать до самого конца.
Андрейка помогал пушкарям отмерять порох в мешочки, а Лею вместе с Гришей подрядили как тягловую силу для подноса зарядов.
С одной стороны унизительно, что у них по сих пор статус холопов и выполняют они работу прислуги, но возражений не было. Кроме того быстрое перетаскивание тяжелых ядер это тоже хорошая физическая тренировка.
А вот еще и новый способ добычи пропитания. Красть у противника. Впрочем, друзья конечно же им ни в чем не отказывали.
Артобстрел начался на рассвете, когда с моря подул утренний бриз отлично сносящий дым и позволяющий вести куда более интенсивный огонь.
Лея в досаде отметила:
— А все же смотря на данные нами инструкции, перейти на бездымный порох им оказалось слабо!
Вадик поправил:
— Не слабо, а стремно!
Когда загрохотали орудия, слышимость ухудшилась на порядок. Впрочем, что нам дождь, что нам гром, если на Земле дурдом.
Орудий бой смотрелся весьма грозно, у после попадания первых тяжелых ядер стали осыпаться башни. Взлетали вверх осколки кирпичей. Даже на большой дистанции попаданцы видели как перекосились физиономии стражей, сколько воплей, и самых полных страдания стонов.
Пальба пушек и в самом деле стала намного чаще, посему и до цели доходили куда эффективнее.
Гришка впрочем вынужден был таскать на себя тяжелые трехпудовые ядра еще быстрее. Как ему вот услужили — быть бараном, которого впрочем, никто не мог забаранить.
Артобстрел тем не менее, древнейший способ взятия любых цитаделей. Кто возразит против его эффективтивности.
Весь день длилась массированная пальба которая не смолкла и после того как солнце спряталось на Запад. Лея уверено, тут играл и опыт, и интуиция разрушительницы предупредила:
— Ночью будет очень даже массированная вылазка к нашим укреплениям.
Гришка не стал тратить время на бесполезные споры:
— Думаю наверняка будет. Им нужно нейтрализовать наши массированные артобстрелы. Иначе от Ревеля скоро вообще ничего не останется.
Лея очень даже уверенно добавила:
— Могу предположить от куда вылазка последует. А на пути устроить засаду!
У Гришки подобная идея вызвала восхищение:
— Вот именно, это самое правильное деяние с нашей стороны. Противник наносит удар даже не подозревая что его уже ждут. Впрочем и подозрения ему не особенно помогают. Такой вот ответ пролетариата Чемберлену!
Лея хихикнула:
— И смех и грех! Впрочем, понятие греха вообще не уместно, в таком жестоком и не предсказуемом мере как наш.
Гришка разумно возразил:
— Может быть, в этой не предсказуемости вся и прелесть!
Ночью и в самом деле состоялась вылазка, но только она не была слишком уж массированной. Около пяти сотен рыцарей и наемников решили пощупать позиции российских батарей.
Противники Великой России двинулись далеко за полночь. Они возможно и рассчитывали на внезапность, но Лея и Гриша без всяких предрассудков смотрели сквозь прицелы. А когда противник приблизился, то с виртуозной меткость отрыли огонь. Ни одной пули даром.
Лея даже по этому поводу завила:
— Хоть и недаром, но я обладаю даром!
Гришка со свойственной ему логикой ответил:
— Нет совсем даже недаром! Наши победы идут на пользу великой Родине России, а значит и нам — лично.
Лея вела огонь одиночными — дефицитные пули надо беречь. А Гришка и вовсе бросился в мясорубку , махая двумя мечами в рукопашную.
Вообще драться на мечах, это совсем не то удовольствие что стрелять из винтовок потому, что в данном случае боя каждое движение это какое ощущении вполне реальной плоти. Когда в жилах мышц играет любовь. Лея стремительным движением срубает ближайшего пирита. Девушка говорит:
— Можно судить мироздание, но люди ... — Тут Лея замялась. Подходящий афоризм ни как не хотел всплывать в голове. Остальные бойцы и не настаивали.
Гришка, потупившись, смотрел на картины разрушения. В этом хоть и была романтика, но очень даже специфическая. При этом, однако, даже тени мук совести не мелькало.
Почти все участвующие в вылазке полегли и лишь нескольких бойцов скрутили русские воины.
Мечи у юного воина блестели от крови, а глаза возбужденно сверкали. Так вот он побеждал...
Лея также успела порубиться. Подрались и попели. Гришка вместе с Лее так романтичны в вокальном исполнении;
Снежинки как чайки над нами кружат —
Сверкают жемчужные белые крылья!
На плечи накинул казачий бушлат,
Иди смело в бой и к фени говорильня!
Мы жили в века, когда радио есть,
Имели компьютер, экран на всю стену!
А ныне узнали, про доблесть и честь,
