— Они удалили бы память о замораживании, об этом огромном преступлении, — сказал инквизитор. — Из голов каждого.
— Такова была идея. Должна была быть дополнительная деятельность по удалению следов этого события из различных записей, но морских биологов в разгар оккупации было не так уж много. Это было бы нетрудно. Все пришли бы к выводу, что океаны всегда были лишены жизни, возможно, со времен глобальных экологических катастроф второго и третьего тысячелетий. Они бы подумали, что поврежденные береговые линии и расчищенные речные долины, которые они наблюдали, всегда были такими, или, возможно, были повреждены во время войны.
— Видите ли, это решение служило целям скримов. Люди оставались бы сговорчивыми. Они просто не знали бы почему.
Допрашивающий резко сказал: — И, поскольку никто из нас раньше не слышал об этом замораживании, я полагаю, что эти "лидеры" сделали этот бездумный выбор от имени остального человечества.
— Вы не должны судить их, — сказал Хьюм. — Мы были порабощены десятилетиями. Они не видели выхода. Единственный выбор был между будущим, полным ужаса и порабощения, или более спокойным — неопределенным, сбитым с толку, приспособленным.
— Даже Гарри Гейдж и его коллеги по сопротивлению знали, что они побеждены. Они подчинились. Но, — сказал он, и улыбка расплылась по его морщинистому лицу, — у них был последний акт неповиновения.
Все живые забудут этот ужас. Все, кроме одного.
— В этом не было ничего сложного. Они просто прятали одного человека на год, возможно, больше. Земля — большая планета. Там было много мест, где можно спрятаться. И не все биохимики перешли на сторону скримов. Некоторые из них помогали с экранами против вируса. И когда он или она вылезали из своей норы в земле...
Допрашивающий за кадром предположил: — Гарри Гейдж был первым, кто помнил.
Хьюм улыбнулся. — Они выбрали его по жребию. Это мог быть кто угодно. Это единственная причина, по которой мы помним Гарри сейчас, единственная экстраординарная вещь, произошедшая в его жизни.
— Он спустился в яму без единого слова протеста. А когда вернулся, оказалось, что он единственный, кто помнил, как замерзал океан. Своего рода живой памятник удаленному прошлому.
Гарри тут же вернулся к работе. Но дальнейшая его жизнь была определена. Должно быть, ему было тяжело, трудно не говорить о том, что он знал. Мне было тяжело, и я не пережил этого.
Гарри Гейдж умер, когда ему было под сорок. Это было не то время, когда люди доживали до старости. Но он выполнил свою последнюю миссию, которая заключалась в передаче своих воспоминаний другому.
— Второй Запоминающей было за тридцать, когда режим скримов начал рушиться — раньше, чем кто-либо ожидал. Она тоже умерла молодой. Но она смогла передать свои знания другим, в свою очередь.
— И так далее. Спустя два столетия после того, как скримы завоевали Землю, я шестой Хранитель воспоминаний.
— И вы пытались завербовать Лонни Текинене.
Хьюм вздохнул. — Такова была идея. Я немного запоздал в жизни, чтобы дружить с десятилетними детьми.
— Но, — сказал допрашивающий, — несмотря на то, что скримы пали так давно, никто из вас до сих пор не подумал раскрыть правду обо всей этой устной истории.
Хьюм пожал плечами. — Когда это было бы правильно? Каждому из Запоминающих приходилось выносить такое суждение. Только когда я узнал о вашем кармане со скримами, сохранившемся в Солнечной системе по прошествии двух столетий, я решил, что время пришло. Вам нужно знать всю правду о скримах, чтобы иметь с ними дело. — Его лицо исказилось. — Но я не был уверен. Я все еще не уверен.
Допрашивающий за кадром спросил сравнительно мягко: — Итак, как вы себя чувствуете сейчас?
— Чувствую облегчение. Это тяжкое бремя — быть единственным, кто знает.
Роде Войнет и ее команде потребовалась еще неделя сбора данных, прежде чем она почувствовала, что готова вынести свое суждение.
Она позвала Реджа Кейзера к себе в каюту и снова включила кофеварку. За панорамным окном поворачивался Сатурн, его облачный лик оставался бесстрастным перед суматохой живых существ.
— Они начали находить доказательства, — сказала она Кейзеру.
— Чего?
— Замораживания. Геологи, собирающие воедино кусочки головоломки — как будто они были первыми в своей дисциплине тысячелетия назад, делая выводы о существовании прошлых ледниковых периодов по беспорядочным валунам и выдолбленным долинам. Биологи, исследующие морское дно в поисках измельченных китовых костей. Мои коллеги-историки, обнаруживающие следы удаленных записей. Глобальные свидетельства десятилетнего оледенения. Оно всегда было там, но незамеченным; просто нужна была обрамляющая гипотеза, чтобы свести все это воедино.
— Итак, Хьюм говорил правду.
— Похоже на то.
— Тем временем, — сказал Кейзер, — я поговорил с ксенологами, которые контактировали со скримами там, подо льдом. Скримы выдвигали свои собственные аргументы.
— О чем?
— О том, почему мы должны быть снисходительными. Скримы говорят, что они сами перенесли какую-то глубокую травму. В конце концов, они водные, функционально они похожи на рыб, и, должно быть, потребовалось огромное разобщение, чтобы поднять их из океана в космос. — Кейзер пролистал записи на своем планшете. — Что-то о вторжении еще одного вида, завоевавшего мир. Скримам удалось поработить работорговцев, завладеть их технологией, охватывающей звезды, и основать собственную империю. Что-то в этом роде. Это сложно.
Рода сказала резко, — И это оправдывает их оккупацию Земли?
— Полагаю, это аргумент. Но вы командир.
— Я командир, не так ли? — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я хочу знать, какие у меня есть варианты. Расскажите мне об оружии. Таком, которое уничтожит Рею.
Знания во флоте ООН были жестко разделены. Частью работы Кейзера было хранить секреты уничтожения до тех пор, пока они не понадобятся. Рода знала только об их потенциале. Он отвел взгляд. — Если вы уверены. Это только то, что нужно знать.
— Мне нужно знать.
— Это не человеческое изобретение, — сказал Кейзер. — Даже не скримов.
Рода взглянула за пределы кольца Сатурна, на звезды. — Мы обнаружили нечто отвратительное. Там.
— Да.
Даже под гнетущей оккупацией скримов люди многому научились.
Они узнали, например, что большая часть высоких технологий скримов, таких как их гипердвигатель, не была изобретена ими самими. Она была скопирована, иногда из вторых или третьих рук, с разработок более старых, более могущественных видов.
— Именно во время оккупации, — сказал Кейзер, — в человеческий обиход вошло название "ксили". Первичный источник всего этого хорошего.
Рода вздрогнула. — И это новое оружие, которое ты мне предлагаешь, — артефакт ксили?
— Возможно. Вещами обмениваются. Похищают. Модифицируют. Мы недостаточно знаем о ксили, чтобы сказать...
Избавление Реи от скримов было непростой задачей. Океан, в котором они плавали, лежал под километрами льда и был обернут вокруг ядра изо льда и камня. Сам океан можно было бы легко очистить, но группам скримов не составило бы труда спрятаться в трещинах и расселинах неправильной формы ядра, толстой, неровной коры. Роде нужно было что-то, что тщательно очистило бы маленький спутник.
— Расскажи мне, что делает эта штука.
— Может быть, вы знаете, что планета Юпитер разрушается. Съедается изнутри роем черных дыр.
— Да. — На самом деле Рода знала об этом немного больше.
— Если бы мы могли создать черную дыру, — сказал Кейзер, — мы могли бы швырнуть ее в Рею и уничтожить ее таким же образом.
Она кивнула, слегка испуганная, но пытающаяся мыслить ясно. — Это сработало бы, но мы не можем создать черную дыру.
— Да. Но у нас есть технология почти такая же хорошая. — Он вывел графики на планшете и показал ей. — Это способ создать черную квазидыру с темной энергией.
— Что?
— Все это связано с квантовой физикой, — сказал он.
— О, это было бы...
Это было своего рода замораживание, как вода превращается в лед, фазовый переход. Но это произошло бы на квантовом уровне. При "квантовом критическом фазовом переходе" обычная материя застывала, превратившись в своего рода сверхпроводник, а затем в вялое вещество, в котором прекращались даже субатомные флуктуации, а масса-энергия была потеряна.
— Как будто само время застывает, — сказал Кейзер. Он изобразил руками. — Итак, у вас есть сферическая оболочка. Просто объем в пространстве. Вы устраиваете так, чтобы вещество, падающее на ее поверхность, проходит через этот квантовый фазовый переход. И по мере того, как поступающая материя проникает внутрь, ее масса сбрасывается, преобразовываясь в энергию вакуума. Темную энергию.
— Почему эта оболочка не взрывается?
— Потому что темная энергия обладает отталкивающим эффектом. Антигравитацией. Темная энергия уже является доминирующим компонентом массы-энергии Вселенной, и создаваемая ею антигравитационная сила будет стимулировать расширение Вселенной в будущем. Так мне сказали физики. В любом случае, отталкивание может уравновесить падение материи.
— Оно может уравновесить.
Кейзер ухмыльнулся. — Полагаю, это инженерная задача. Если вы все сделаете правильно, то получите стабильный объект, который внешне выглядит точно так же, как черная дыра. Внутри нет сингулярности, просто месиво темной энергии, но любая структура разрушается точно так же. Очевидно, такие штуки встречаются в природе.
— И их легче создать, чем настоящие черные дыры.
— Похоже на то. Вам действительно нужна большая коробка экзотической материи — то есть материи с отрицательной энергией — чтобы заставить это работать. — Он продолжал ухмыляться.
— Большая коробка из экзотической материи, похожая на устье червоточины Пула.
— Простая работа. Скримы разрушили старую транспортную систему червоточин Пула, но оставили на месте входы в червоточины. Несколько из них все еще вращаются вокруг Сатурна. Подойдет любая из них.
— И если мы бросим одну из этих штуковин в Рею...
— Она поглотит спутник.
— Это избавило бы от них, — сказала Рода.
— Именно так. А позже остаточный объект, похожий на черную дыру, просто испарится. Конечно, есть и другие варианты. Скримы могут оказаться полезными. Мы могли бы использовать их, как они когда-то использовали нас. Телепатическая сеть, охватывающая Галактику...
— Для этого они не нужны нам в Солнечной системе. У нас есть их родной мир.
— Верно. — Кейзер посмотрел на Роду. — Технология внедрена. Остается единственный вопрос, используем ли мы ее?
Рода обдумала это.
Оккупация скримов изменила представления людей о Галактике и месте человечества в ней. Историческая потеря невинности.
Теперь люди снова осторожно выходили за пределы Солнечной системы. И везде, куда бы они ни пошли, они находили жизнь. Разумные существа кишели и ссорились. Своего рода галактическое общество, ветхая иерархия, основанная на алчности, воровстве и порабощении младших рас.
А для человечества — будущее, в котором не было ничего, кроме угрозы.
Черные дыры на Юпитере были ключами к тщательно охраняемой тайне, которой Рода не поделилась даже с Реджем Кейзером. Вторжение скримов не было первым враждебным вторжением инопланетян в Солнечную систему. Несколько столетий назад захватчики, которые, в свою очередь, когда-нибудь в будущем оккупируют Землю, вернулись во времени, чтобы закрепить свою победу над человечеством. Они пересекли своего рода мост времени, построенный легендарным или печально известным инженером Майклом Пулом, и создали кризис, который историки назвали "Чрезвычайной ситуацией". И в ходе финальной битвы за их изгнание в Юпитер были выброшены миниатюрные черные дыры. Во время оккупации скримами знания об этом событии в основном были утрачены, и только сейчас историки собирают их воедино. Но смертельная рана, нанесенная Юпитеру, была неоспорима. Некоторые аналитики, изучая исторические реконструкции, утверждали, что источник вторжения Чрезвычайной ситуации может находиться всего в десятилетиях от нас, в будущем.
И даже за пределами этого таилась опасность: не в последнюю очередь ксили, скрытные, ксенофобные, безразличные. И настолько продвинутые, что по сравнению с ними остальные обитатели Галактики выглядели как обитатели деревьев.
Будущее содержало иерархию врагов. И это было основой, на которой Рода должна была принять свое решение.
Рода уставилась вниз на ледяной ландшафт Реи, представляя, как внутри копошатся выброшенные на берег скримы. — Это не будет местью, — сказала она. — Назовем это страховкой. Посмотрите, что с нами сделали скримы. Это будет устранение еще одной опасности.
— Мы создаем прецедент на будущее.
— Будущее не оставляет нам выбора. И если это сделает нас жестче как вид, хорошо. Когда оружие будет готово, убедитесь, что Хьюм будет в сети, когда сигналы достигнут Земли, хорошо? Он должен посмотреть это, как скримы заставили смотреть Гарри Гейджа. Пусть это запомнится.
Кейзер встал. — Я вызову оружейную команду.
Оглядываясь назад, можно сказать, что ярмо скримов было сброшено со сравнительной легкостью. Люди снова двинулись в Галактику, на новых кораблях, основанных на гипердвигателе скримов... технологии, заимствованной через вторые руки у ксили.
Затем люди столкнулись со своими следующими завоевателями, как и было предсказано в разрозненных историях Чрезвычайной ситуации. Эти осколки предвидения оказались бесполезными. Новых повелителей звали кваксы. Миры человечества снова были захвачены. Людей снова заставили стареть.
И даже на таком расстоянии во времени высокомерные подвиги Майкла Пула продолжали влиять на человеческие жизни.
СТОЙКОСТЬ
5274 год нашей эры
1
Чел улыбнулся Маре. Рядом с Челом стоял угрюмый инженер, которого он представил только как Таскера. И вместе с ними, в гостиной Мары стоял виртуальный аватар Ясофта Парца, вероятно, самого могущественного человека в человеческом доминионе кваксов.
Мара никогда не доверяла Челу, брату своего мужа, даже до смерти Пелла, и она не доверяет ему сейчас. Но вот он здесь, с этими необычными персонажами, рассказывает ей о самом диковинном проекте, о котором она когда-либо слышала.
Проект, ключом к которому, казалось, каким-то образом был ее собственный сын Джук.
— У нас даже есть название для корабля, который мы собираемся построить, — сказал Чел.
— Корабль, который вы собираетесь построить для кваксов, — отметила Мара.
— Да, для кваксов. Все, что мы делаем, делается для кваксов. Но это шанс для людей добиться чего-то для себя под гнетом оккупации — даже при поддержке губернатора-квакса.
— Корабль, в который, как вы хотите, каким-то образом должны внести вклад мой сын и его игрушки.
Нереальный призрак Ясофта Парца, посла к кваксам, улыбнулся со странной безмятежностью. — Времени мало, Мара. Губернатор хочет, чтобы этот корабль, построенный по технологии Пула и буксирующий судоходное устье червоточины, был построен и запущен в эксплуатацию в течение шести месяцев. Корабельные инженеры у нас есть...
