Никола пробормотала: — Неужели у нас разыгралось воображение, джентльмены?
— Извините. Но, между тем, тепловой профиль замечательный. Поверхность находится при той же температуре, что и газовая ванна, в которой плавает этот маленький мирок. Знаете, эта среда мне что-то напоминает. Планеты, парящие в теплом небе. Я уверен, что в космологической теории есть аналог, статьи, которые я где-то видел...
— Эти парагоны, — сказал Пул, вглядываясь вперед. — Там группа. Внизу, на планете, прямо перед нами. Похоже, они над чем-то работают. Над чем-то большим.
Грантт улыбнулся. — Впереди нас. Я все время забываю, что мы висим носом вниз над этой штукой, как над каким-то огромным украшением.
— Никола, трудно что-либо разглядеть сквозь этот мутный воздух. Что они там делают внизу? Может быть, роют яму. Что-то вроде шахты?
— Глубоко, — сказала Никола. — Это то, что показывают эхо-сигналы вашего радара. Да, что-то вроде шахты; не могу сказать, насколько глубоко. И она около ста метров в поперечнике, плюс-минус. Что подозрительно похоже по размеру на большую дыру в Тайнике, прямо под которой вы висите.
Слабый сигнал тревоги прозвучал в голове Пула, когда он представил это: огромная шахта под пробоиной в корпусе. — У вас есть объяснение?
— Пока нет. Мы работаем над этим. Я и Солнечная система, полная жадных гениев. Многие из них зациклились на деталях, связанных с углеродом, Джек. Формы жизни, основанные на углероде, хорошо. И вы сказали, что в воздухе вокруг вас преобладают углеродные продукты...
— Вот именно, — нетерпеливо сказал Грантт. — Я думаю. Углерод! Ссылки, которые я пытался вспомнить. И даже планетоид перед нами — у меня где-то здесь есть отчет о глубоком сканировании... — Он провел пальцем по экрану, пролистывая страницы. — Вот он. Майкл, как думаешь, из чего сделан сам этот мирок?
Пул пожал плечами. — Я бы предположил, что из того же материала, как и каждый маленький объект в Солнечной системе. Система состоит из него, от Весты до Земли. Смесь водяного льда и камня.
— Под камнем ты подразумеваешь силикатные минералы? Что ж, ошибаешься. Согласно этому глубокому сканированию, это мир, в котором обитает жизнь на основе углерода, сам состоит из углерода — графита, карбидов, того, что предположительно является алмазной сердцевиной. Очень мало силикатных соединений, потому что в нем присутствует очень мало кремния. И еще меньше железа и других тяжелых элементов. В этих мелководных морях, правда, есть вода, но настолько сильно газированная, что она, вероятно, шипит...
Пул покачал головой. — Я не планетолог. Где бы ты нашел такой мир, сделанный из углерода?
Грантт покачал головой. — Неправильный вопрос. Я, наконец, собираю все это воедино, как думаю. Вроде как медленно, но это новая ситуация.
— Майкл, вопрос не столько в том, где найти углеродистую планету, сколько в том, когда.
32
Джек Грантт говорил о глубоком прошлом Вселенной.
Веках, все еще согретых отблеском самого Большого взрыва, титанического пространственно-временного взрыва, положившего начало космической истории.
Прошло десять миллионов лет после сингулярности. Может быть, пятнадцать. Вселенная расширяется со скоростью света, но она все еще мала и плотна, вся эта масса и энергия плотно сжата. Есть свет, много-много лучистой энергии. И уже есть звезды, большие раздутые чудовища, которые проходят свой жизненный цикл за пару миллионов лет, а затем взрываются, выбрасывая продукты термоядерного синтеза во вселенную, которая в остальном все еще состоит практически из ничего, кроме водорода и гелия, образовавшихся в результате Большого взрыва.
— Эти продукты термоядерного синтеза, — сказала Никола. — Кроме гелия...
— В основном углерод, кислород, азот. Пока только следы более тяжелых элементов, вплоть до железа. Лишь более поздние поколения звезд, которые образовались из обломков первобытных гигантов, продвинули процессы термоядерного синтеза дальше и произвели кремний и железо в больших количествах. Но в те ранние времена должны были быть массы углерода, активно соединяющегося с кислородом и водородом с образованием молекул.
— Окись углерода и метан, — сказал Пул.
— Да. И у вас были бы частицы углерода, даже кусочки алмаза, которые собирались бы вместе, образуя пыль, камни, планетезимали и...
— Планеты, — сказала Никола.
— Правильно. Углеродные миры, уменьшенная модель которых представлена здесь. Сформировались очень быстро. Возможно, на поверхности есть вода, но лишь следы железа внутри — конечно, нет больших раскаленных железных ядер, как у Земли.
— Тогда, конечно, формировалось больше звезд, но эти странные миры с самого начала были теплыми, даже вдали от звезд. Согретые сиянием неба, отблеском самого Большого взрыва. Помните, когда-то Вселенная была настолько горячей, что нарушилась сама структура пространства-времени. Она уже остывала, приближаясь к той температуре, на три градуса выше абсолютного нуля, которую мы наблюдаем сегодня. Но тогда, всего через десять миллионов лет, между этими двумя крайностями, у вас было небо, которое все еще светилось комфортным светом тепла: само по себе достаточно теплое, чтобы поддерживать воду в жидком состоянии на поверхности планеты.
— Сегодня в Солнечной системе то, что мы называем обитаемой зоной, находится примерно там же, где и Земля: не так близко к Солнцу, чтобы океаны выкипали, и не так далеко, чтобы они замерзали. В те времена вся Вселенная была пригодной для жизни зоной, где потенциально можно было найти жидкую воду на любой планете, независимо от того, насколько далеко она находится от звезды. Космос, вероятно, никогда больше не был так приветлив к жизни.
Итак, богатые углеродом миры, кишащие жизнью на основе углерода, быстро эволюционируют во всей этой насыщенной теплой химии. Именно так, как мы видим здесь. Невероятно. Но что они здесь делают? Или, на самом деле, почему они здесь сейчас...?
— Майкл.
— Я здесь, Никола.
— Читаю что-то новое.
Пул почувствовал, как его сердце забилось немного быстрее, в приливе адреналина. Работая с трубкой потока Ио, вы приобретаете определенные инстинкты: любых изменений следует опасаться. — Скажи мне.
— Этот ствол шахты перед тобой.
— Прямо сейчас заглядываю ему в глотку.
— Как и остальные. Происходит накопление энергии... Много энергии.
Пул снова представил это. Огромный ствол перед ним. Дыра в Тайнике, снаряд прямо за ней. Его маленький, хрупкий корабль на пути. И теперь, на поверхности самого мирка, прямо перед собой, он увидел поток световых искр, вырывающихся из отверстия в земле, скоплений или кратных парагонов.
Он держал руку на пульте управления двигателем.
— Вот почему мы смогли попасть сюда, — тихо сказал он. — Вот почему открылись эти дыры в корпусе. Никола. Это ведь вовсе не шахтный ствол, не так ли?
Свет и дым вырывались из ямы в земле.
— Это пушка, — тихо сказала Никола.
Пул с изумлением наблюдал, как из жерла пушки вырываются клубы дыма вверх в воздух, поднимаясь до тех пор, пока не оказались в ловушке под крышей Тайника, вскоре превратив весь мир в подобие дымового шара.
Тем временем внизу, в яме, этот центральный свет становился все ярче. В этом огромном жерле. А флиттер все еще был на линии огня.
Пул закричал: — Держись! — Он отдал команду управлению двигателем. Его тело, казалось, работало независимо от сознания, рефлексы взяли верх.
Включились боковые двигатели, отбрасывая флиттер в сторону, игнорируя любые препятствия в переполненном воздухе, движение было диким и неровным. Застигнутого врасплох Грантта сильно тряхнуло, и он захрипел, цепляясь за свою сбрую.
И блестящая масса, раскаленная добела, вырвалась из дула. Снаряд всего лишь просвистел мимо флиттера и вылетел прямо через дыру в корпусе Тайника.
В плотном воздухе было достаточно кильватерной струи, чтобы заставить флиттер подпрыгивать и крутиться, и Пул боролся за управление.
Позже Пул узнал, что снаряд был одним из трех, выпущенных из трех отверстий в Тайнике из трех одинаковых пушек. Каждый снаряд казался массой алмаза, шероховатой сферой около сорока метров в поперечнике, массой около ста тысяч тонн, и, как только они выходили на свои конечные траектории, летели со скоростью двести пятьдесят километров в секунду. Когда они вылетели из Тайника в космос, два из них были нацелены примерно на систему Земля-Луна. Третий направлялся к Марсу.
На данный момент Пул мог бороться только за то, чтобы сохранить контроль над корабликом, не дать ему врезаться в стену Тайника — найти выход из этой коробки в небе, прежде чем она снова закроется.
Накатили новые ударные волны. Флиттер дернулся и закачался.
Джек Грантт был прижат к своему сиденью. Он закричал: — Вот это первый контакт!
33
Как только флиттер выбрался из зоны повреждения и присоединился к кораблю-носителю, "Беллона" помчалась за алмазным снарядом из Тайника — тем, что направлялся к Марсу. ВЕС-двигатель "Беллоны" легко мог превысить скорость зонда, составлявшую двести пятьдесят километров в секунду; при такой скорости алмазной массе потребовалось бы около одиннадцати дней, чтобы достичь самого Марса.
Зонд: так уже называли это надзорные группы и официальные агентства, и этот термин быстро распространялся среди многомиллионных слушающих сообществ, как на Земле, так и на Марсе и в других местах. Но для инженера это слово подразумевало определенное намерение, понял Пул. Если это был зонд, подобный его собственному солнечному зонду, все, что ему, по-видимому, было нужно, — это информация. Ничего более зловещего в этой массе, привязанной к Марсу, нет, как и в его братьях, направляющихся к Земле и Луне.
Эта интерпретация была основана только на надежде. Что было реальным и несомненным, так это то, что траектория объекта, без изменений, приведет его прямо к столкновению с Марсом.
Вскоре выяснилось, что столкновение произойдет в самом сердце Элладской равнины.
Не дожидаясь приказов или согласия, Никола развернула "Беллону" параллельным курсом.
Через два дня после вылета с Марса Пул поговорил со своими коллегами на Галлии-три. Не то чтобы было о чем совещаться.
Насколько кто-либо мог судить, как только алмазная глыба была запущена из Тайника, ее траектория не была изменена никакой дополнительной двигательной установкой, ни бортовой, ни внешней. Не было никаких вспышек экзотических ракетных выхлопов от самого зонда, никаких лазерных лучей высокой интенсивности, идущих к куску углерода, когда он направлялся в марсианское пространство.
— Ничего такого, Мириам, что смогли бы обнаружить мы или кто-либо другой, — пробормотал Пул в свою систему связи. — Зонд просто плывет в космосе по баллистической траектории, не отправляя никаких сообщений, не отвечая на вызовы. Отслеживаемый растущей толпой экскурсионных кораблей, аппаратов научных институтов, официальных правительственных судов. И крейсеров федеральной полиции, приспособленных для операций в глубоком космосе в поясе астероидов. Насколько я знаю, полицейские корабли — единственные несут вооружение...
Толпой, в которую теперь входила и "Беллона". Оставалось всего два дня до запланированной встречи объекта с Марсом. Его слова передавались с места нахождения зонда на орбите Юпитера в обиталище Галлия-три практически не обнаруживаемым направленным нейтринным пучком.
— Знаю, что произойдет сорокаминутная задержка со скоростью света, прежде чем ты это услышишь, Мириам. Еще минимум сорок минут до ответа. И, послушай, учитывая, что Марс и марсианская орбита усеяны кораблями и зондами с искусственными глазами и ушами, ты не должна отвечать, если не уверена, что это безопасно...
— Может быть, это не более чем то, на что похоже: кусок алмаза, плывущий в космосе по направлению к Марсу. Пушечное ядро. Хотя единственное большое изменение, свидетелями которого мы стали, поскольку мы с Джеком были почти на линии огня этого порожденного Летой оружия внутри Тайника, заключается в том, что оно каким-то образом само оказалось завернутым в обшивку корпуса ксили — грубый яйцевидный материал, который каким-то образом собрался вокруг снаряда. Возможно, он вырос на солнечном свету из какого-то семени: Джек называет этот гипотетический объект цветком ксили. В любом случае, это оболочка, которая практически ничего не добавила к массе предмета, но, предположительно, придала ему какую-то дополнительную защиту. Бронепокрытие, говорит Никола.
— Но такого рода формулировки — броня — кажется, запрещены надзорной группой ООН и различными аналитическими центрами, с которыми они консультируются на Земле и в других местах. Несмотря на то, что с того момента, как он появился из Тайника, его предполагаемый маршрут был стабильным, а цель неизменной — шлепок в центре бассейна Эллады, в яблочко самой большой мишени на планете. Но мы также не можем сказать "мишень"...
— Продолжаю думать о том, как я забрал тебя с Ио. Ты лучше меня знаешь, что появление ксили из портала червоточины в первую очередь ассоциировалось с насилием, с ущербом. Но ты могла бы списать это на... ну, на беспечность. Несчастный случай. Не было никаких конкретных свидетельство деструктивных намерений, не говоря уже о воинственных. Пока нет. Даже отказ различных артефактов отвечать на любые приветствия можно списать на культурное непонимание. Однако, когда сто тысяч тонн алмазов падают с неба на обитаемый мир — и пара подобных "зондов" направляется к Луне и самой Земле, — у меня складывается впечатление, что все еще никто не хочет верить в это...
— Что ж, полагаю, реакция на вторжение в целом, к лучшему это или к худшему, будет определяться тем, что произойдет здесь, на Марсе.
Джек Грантт хочет быть на планете, когда произойдет столкновение — если оно произойдет. У Джека, конечно, есть семья. И, в конце концов, его вирусы в скале, решетка, его марсианский разум размером с планету, если он существует, — я думаю, это их мир, а не наш, и им угрожает такая же опасность, как и людям-колонистам. Мы отправили его вперед на флиттере.
— Не колонистам, — напоминает мне сейчас Никола. — Неправильное слово. Там, внизу, существуют человеческие линии, которым более тысячи лет. Это их мир, такой же, как и у кого бы то ни было. Справедливо.
Что касается Никола и меня, мы пересядем на "Краба-отшельника" на Фобосе и останемся на орбите. Учитывая мое, э-э, личное участие, я не хочу никого отвлекать. В любом случае, мы будем смотреть шоу отсюда.
— И, видишь ли, есть два других зонда. Если здесь действительно случится что-то плохое, у меня такое чувство, что я, возможно, захочу побыстрее вернуться на Землю.
— Я все больше думаю, что Хайсмит Марсден был прав, спрятав вас всех в Галлии.
— Пожалуйста, перезвони мне. Но, прежде всего, будь в безопасности...
Пула и Никола оставили в покое на двадцать четыре часа. Затем, всего за один день до того, как зонд достигнет Марса, Пулу было приказано предстать перед комитетом по надзору.
Другими словами, ему позвонили его родители.
