Мое проклятие

— Обещаю подробно ответить на вопросы, сообщить все, что знаю сама, но только после того, как узнаю ваше настоящее имя. — Усмехнулась моему смятению и, не давая опомниться, глядя прямо в глаза, закончила: — Кто ты и как попала в тело моей внучатой племянницы, душа чужого мира?

Глава 9

Потянулась к бокалу с любимым соком из ягод фюрра, сладковато-терпким, чуть вяжущим, не торопясь пригубила.

Вот что сказать внимательно следящей за каждым моим движением Кариффе? Как вы узнали?!... Почему решили?!... Глупо. Подобные заезженные фразы в рейтинге самых нелепых ответов лишь немногим уступают неизменному лидеру — бессмертному 'Это не то, что вы думаете'. Старуха явно не была ни легкомысленной, ни способной на опрометчивые поступки особой. Перед тем как пойти на откровенный разговор, и узнала, и решила все, что было нужно. Собрала последние улики, соединила вместе доказательства, пришла к выводу, что настало время действовать.

Делать хорошую мину при плохой игре, изображать непонимание, недоумение, отнекиваться — значит совершить огромную ошибку и потерять единственного возможного союзника. А вот разобраться, как наставница догадалась, что перед ней не Кателлина, а иномирянка, необходимо. От этого зависит степень моей откровенности — во что придется посвятить собеседницу в любом случае, а что можно и утаить.

Вспоминая наше знакомство, отчетливо вдруг поняла: старуха, едва взглянув, догадалась, что новая наида рода Крэаз не та, за кого себя выдает. Все мои дальнейшие ошибки, оговорки, недомолвки, все проколы по мелочам были лишь дополнительными штрихами к портрету, который эта странная женщина нарисовала сразу же, в первые мгновения встречи.

Тянуть дальше не имело смысла. Собралась с мыслями и, рискуя вызвать недовольство, даже раздражение Кариффы, ответила вопросом на вопрос. И для того, чтобы уклониться, выждать время, из рассказчика превратившись в слушателя. И потому, что мне на самом деле стало чрезвычайно интересно.

— Внучатая племянница... Значит, Катэль — внучка сестры? Или брата?

Постаралась, чтобы в голосе звучала лишь легкая заинтересованность. Не более. Сидят две женщины, обсуждают родословную одной из них. Что здесь особенного или необычного?

Кариффа улыбнулась чуть заметно, уголками губ, намекая, что разгадала и оценила мою уловку. Я знаю, что ты знаешь, что я знаю...Игра, древняя, как мир. Вернее, как любой из миров. Земля, Эргор — разница невелика, везде одно и то же.

— Внучка сестры, — наконец кивнула собеседница, и я чуть заметно выдохнула. До последнего не была уверена, что она ответит. — Онихиль моя родная сестра, старшая. И мать Адельвен.

— Значит, первую дочь выдали замуж за... — быстро перебрав воспоминания, выудила имя деда Кэти — за Умонта Сишора, а младшенькую продали в наиды? В семье не хватало денег?

Не сдержалась. Каюсь. Но очень уж коробило то, с какой легкостью в этом мире под сенью закона торговали собственными детьми. Возмущало, бередило душу, а если учесть мое положение, буквально брало за живое.

— Не суди поспешно, девочка, — резко одернула Кариффа, — Особенно о том, чего не знаешь.

— Прощу прощения!

Сказала почти искренне и отвела глаза, попутно отмечая, что я теперь не 'вы, сирра Кателлина', а 'ты, девочка'. Судя по обращению, из воспитанницы меня автоматически перевели в сообщницы. Все бы ничего, только как узнать, понизили тем самым или повысили?

— Когда Онихиль стала женой саэра Сишора я была совсем еще девчонкой. Брак сложился удачно. Ну, насколько такое вообще можно сказать о семейной жизни высокородных, — женщина презрительно скривилась. — Умонт оказался добр и снисходителен к сестре. Его наида, робкая и молчаливая, ни в чем не перечила хозяйке дома. Казалось, ей все равно, что происходит вокруг. Если бы я тогда догадалась, почему она себя так ведет! Но глупая младшая сестренка ни о чем не подозревала. Часто гостила в гостеприимном доме, возилась с племянницей, после того, как Онихиль родила. Наблюдала, как она росла. И мечтала... Мечтала о подобной судьбе для себя. Наивная дурочка!

Сверкнув круглыми птичьими глазами, старуха отрывисто, хрипло рассмеялась. Яростно и зло. Словно издевалась над бесхитростными надеждами маленькой девочки, так и оставшейся навсегда в том далеком, счастливом, давно ушедшем времени.

Стало неприятно.

— А потом? — напомнила о себе, надеясь вернуть наставницу к теме разговора.

— Потом? — голос Кариффы словно мгновенно выцвел. Теперь он звучал тихо и безэмоционально. — Потом я повзрослела, и мне принялись подыскивать мужа. Начали вывозить 'по приглашениям', чтобы женихи заметили. Так мы с отцом попали в дом главы рода Ребис накануне Дня выбора и помолвки старшей дочери рода, сговоренной за Игерда Крэаза.

Прямо до боли знакомая история. Злой рок над их семьей висит, что ли?

— Сиятельный саэр увидел вас, возжелал, а отец не смог или не нашел способа ему отказать. Юноши, готового на все ради избранницы, такого, как Брунор Эктар, под рукой не оказалось, и сдались вы на милость победителя, став его наидой, — продолжила рассказ, прервав собеседницу.

— Нет, — хмыкнув, остановила мой вдохновенный поток старуха. — Все было совсем не так. Игерд на самом деле увидел и действительно возжелал. Но он не давил, не требовал, не заставлял. Поговорил с отцом, настоял на нашей встрече и стал рассказывать, какая жизнь ожидает наиду в его доме. Роскошные покои, изысканные наряды, великолепные драгоценные уборы, послушные слуги. Крэаз искушал, завлекал, соблазнял... Мы жили небогато. Да что там лукавить, почти бедно. И я не выдержала — дала согласие. Тут же, при свидетелях. Хотя отец уговаривал не торопиться, подумать хотя бы немного. Так что я не Адельвен, сама выбрала свою судьбу. Без принуждения, добровольно. — Она неожиданно сжала в кулаки руки, до этого расслабленно лежавшие на столе, и горько добавила: — Только вот сиятельный господин, заманивая, запутывая доверчивую девчонку, ничего не сказал об оборотной стороне существования наиды — о боли, безразличии ко всему, медленном угасании. Отец не успел предупредить. А сама я почти ничего не знала. Слишком неискушенной тогда была, для другой роли родителями воспитывалась.

Наставница замолчала, глядя сквозь меня.

— А как часто вы видели родственников после этого? — выждав несколько минут, чтобы дать Кариффе успокоится, осторожно продолжила разговор.

— Согласно договору отец получил право навещать мой новый дом и наблюдать, как его дочери живется.

— А сестра?

— Ни с матерью, ни с Онихиль, ни с Адельвен мы больше ни разу не общались, — женщина покосилась на меня с иронией, которую не считала нужным скрывать, — и, предупреждая вопрос, отвечу сразу: с Кателлиной я никогда в жизни не сталкивалась.

— Но если вы не поддерживали отношений с сестрой, с ее дочерью расстались, когда та была маленькой девочкой, а с внучкой вообще не знакомы, то как... — замялась, не решаясь озвучить свои мысли.

— Как догадалась, что ты не она? — продолжила за меня старуха. — Я не встречалась с Кэти, но смогла бы узнать мгновенно. Голос крови зовет, а сияние родственной души ни с чем не спутаешь.

— Сияние души? Аура? — выдохнула пораженно — Вы что, видите ауры?

Кариффа недоуменно вскинула брови. Это слово ей явно было незнакомо.

После наводящих вопросов с моей стороны и удивленно-заинтересованных ответов выяснилось, что ауры, в нашем понимании, наставнице отслеживать не дано. Не способна она ни информацию с них считывать, ни эмоции улавливать, как положено порядочным магам-ведьмам фэнтезийных миров. Так глубоко здесь не умели заглядывать и не знали, что подобное вообще возможно.

Сиянием или цветом души называлась более-менее стабильная, связанная с внутренней сутью человека энергетическая оболочка. Уникальная и неповторимая. Как папиллярный узор на пальцах или рисунок сетчатки глаза. Кариффа просто различала некую насыщенную переливающимися красками и оттенками картинку. Души же, связанные узами родства, имели единый повторяющийся элемент в плетении. Четкий, хорошо заметный.

Прибавим к этому загадочный голос крови, который старуха, по ее утверждению, слышала и о котором наотрез отказалась пока что-либо говорить, и становилось совершенно понятно — все попытки изобразить перед этой женщиной Катэль были обречены на провал. С первого оценивающего взгляда, которым она одарила новую наиду дома Крэаз.

Оставалась еще одна неясность:

— Если вы сразу поняли, что я не Кэти, почему так долго молчали?

— Пыталась разобраться, кто передо мной. Чья душа заняла тело пропавшей племянницы, — последовал ответ. Слишком спокойный и быстрый, будто заранее продуманный. — Сначала решила, что ты простая нара, выросшая в маленьком затерянном в лесах поселении, ничего не знавшая ни об окружающем мире, ни о его высокородных властителях. Но чем дольше наблюдала, тем отчетливей осознавала: на невоспитанную дикарку из глухой деревушки ты похожа еще меньше, чем на благородную сирру. Умна, сообразительна, образованна. Да, да, — спокойно встретила Кариффа мой недоверчивый взгляд, — пусть совершенно не так, как положено, неестественно, порой неприемлемо, но именно образованна. Кроме того, о традициях и поведении наров ты знала так же плохо, как об укладе жизни саэров. Но главное даже не это. Цвет твоей души. Странный, удивительный, невероятный.

— Но он и должен быть неповторимым, единственным в своем роде. Разве не так?

— Так, — кивнула старуха. — И нет. Оболочка всех без исключения душ Эргора имеет общие закономерности строения, плетения узора — мир накладывает неизгладимый отпечаток. Твоя же совершенно не походит на них. Она целиком и полностью, в самой основе отличается от виденных мною до сих пор. А было их, поверь, не так уж мало. Понимаешь, о чем я говорю?

Кивнула, думая о своем. Как Кариффа умудрилась набирать материал для исследований? Где обреченная на жизнь в золотой клетке женщина могла встречаться с людьми, наблюдать, делать выводы? Или она все-таки нашла способ вырваться? Путь на свободу?

— Сегодня мои последние сомнения развеялись. Ни сирра, ни тем более нара никогда не выглядят и не чувствуют себя так после проведенной с господином ночи. Ты не просто приняла поток силы, замкнув в себе, как делают наиды и жены саэров, а впитала его всей сутью и, поглотив необходимое, пропустила сквозь себя, сбросила лишнее. Никто в этом мире на подобное не способен, пришлая.

— Давно вы догадались о существовании иных миров? О переселении душ? Откуда? Другие люди об этом подозревают?

Вопросы посыпались, как из прохудившегося ведра горох. Понимала, что так нельзя, но не могла остановиться. Видимо, сказывалось внутреннее напряжение. Кариффа прищурилась и накрыла мою руку своей. Это немного отрезвило.

— Я не догадывалась, а знала. О других мирах известно. Не всем саэрам — лишь избранным. О переселении душ? Не знаю... Не думаю... Откуда у меня такие сведения, скажу, но не сейчас. Теперь твой черед говорить. Кто же ты все-таки? И что случилось с настоящей Кателлиной? Где ее душа?

Ну вот и наступил для меня тот самый час 'Х'. Как себя вести? Приврать, запутать, быть максимально достоверной? В случившемся много странного и непонятного, а разгадать все одной точно пока не под силу. Бог, как известно, сокрыт в деталях, а дьявол — в мелочах. Солгу — вполне вероятно, получу неверный совет. Скажу правду — могу выиграть джекпот. Вдруг старухе известно то, что мне поможет.

Убрала руку, сцепив пальцы на коленях. Прикрыла глаза и начала рассказ, вспоминая и заново переживая все, что было.

Свадьба... Гости... Довольный Артем... Счастье...

Заплаканная Светка... Наталья Владимировна... Неловкие оправдания жениха... Смятение... Тоска...

Страшные слова проклятия... Черная крылатая тень... Когтистые лапы... Взлет... Падение...

Тьма... Постель... Незнакомый мужчина... Непонимание... Отчаянье...

Попытки выжить в другом мире, в чужом теле... Отлучение... День выбора... Принятие кольца Крэаза...

Кариффа слушала молча, не перебивая. На ставшем вдруг совершенно непроницаемом лице не отражалось ни единой эмоции. Только жуткие черные глаза сверкали все ярче и пронзительней.

Закончила самым важным для меня сейчас вопросом.

— Вы знаете хоть что-нибудь о додолах, об этой самой Великой Све?

Спросила и затаила дыхание, жадно всматриваясь в лицо напротив.

— Никогда не слышала, — безразлично пожала плечами наставница.

Обреченно сникла. Надежда, что Наталья Владимировна и неизвестная богиня, которой она служила, окажутся связанными с миром, куда меня так неожиданно забросило, лопнула как мыльный пузырь.

Что же делать?

Что теперь делать?

Как распутать чудовищный клубок, что в неконтролируемой ярости сплела вокруг меня Светкина бабушка?

— Нет безвыходных ситуаций, дитя. Проклятие способен снять не только тот, кто его наложил, — казалось, Кариффа читает мои мысли, — главное, правильно провести ритуал. В этом я смогу тебе помочь, если договоримся.

Тихий вкрадчивый шепот раздавался у самого уха. Окутывал, опутывал, покорял. Тряхнула головой, отгоняя наваждение.

— Что же потребуется в обмен на такую услугу?

Прозвучало резче, чем хотелось бы, но старуха лишь понимающе хмыкнула и расслабленно откинулась на спинку стула.

— Молодец, девочка! — Почудилось, или в ее голосе, действительно проскользнула еле заметная уважительная нотка? — Не торопись. У нас еще будет время, обо всем расскажу. Чтобы выжить, тебе нужно прежде всего понять, кто такие наиды, какую роль они играют в жизни саэров. Это основное сейчас. Остальное — потом.

* * *

Кариффа давно ушла, отговорившись какими-то срочными делами и пообещав вернуться. Дел у наставницы, безусловно, было немало, но, скорее всего, она просто дала мне время прийти в себя, переварить-усвоить полученную информацию. Отчетливо понимая это, испытывала к старухе невольную благодарность. Служанки, явно по приказу 'свыше', тоже не беспокоили своим присутствием. Динс с Ниором и раньше редко попадались на глаза, подчиняясь только сиятельному и выполняя известные только им обязанности. Так что меня никто не тревожил, оставив в полном одиночестве — наедине с собой, с собственными тяжелыми мыслями.

Нежные сиреневые сумерки медленно накрывали двор и сад, наполняя все вокруг предчувствием вечерней прохлады, таинственными ароматами распускающихся к ночи цветов, легкой усталостью. А я, потрясенная, оглушенная, сраженная наповал услышанным, все сидела там, где меня оставила наставница.

Таинственная сила саэров. Она сделала своих носителей властителями Эргора. Защищала, оберегала, давала невиданное могущество. Стала благословлением. И она же обернулась бедой не только для них, но и для женщин. Сирр, нар — любых. Превратилась в проклятие.

Маги и саэры. Как рожденные в одном мире могли быть такими разными? Почему?

Одаренные мальчики-нары имели собственный внутренний источник, с детства под руководством наставников учились его развивать, расширять. Уровень дара определялся емкостью этого источника, а любое магическое действие давалось непросто, особенно неопытным ученикам. Забирало энергию, ухудшало самочувствие, тянуло силы, требовало времени на восстановление. На тренировку, увеличение ресурса, оттачивание мастерства уходили долгие годы.