Я Остаюсь

— "УБЛЮДКИ"

— Долбаная сучка, что же ты наделала... — ну как это называется... млядь... я за ней перся, через весь LA, а она себе проветрила башку. Уродка. Со злостью пнул стол и только потом заметил на нем листок с криво написанной фразой...

— "ВСЕ ПИДАРАСЫ, ОДНА Я ПРИНЦЕССА..."

И ниже...

— "НАДЕЮСЬ ТЕБЯ, УРОД, СОЖРАЛИ ПЕРВЫМ..."

— Что она написала? — поинтересовался Джонни, он ошарашено смотрел на царивший в помещении бардак. Особенно на микрофон в гандоне.

— Что? Все геи, а она дочка королевы...

— Я не гей...

— Надеюсь. Убираемся из этого дурдома... Джонни, извини меня, я хотел...

— Ладно, парень не парься, ты же не виноват, что она с катушек слетела, — кореец хлопнул меня по плечу. — Ты ни при чем. Мы же хотели, как лучше сделать. Все нормально.

Выбрались на крышу. Я хлебнул водки... пересилил себя и спрятал фляжку. Хотелось выхлебать ее до дна. Я действительно ни при чем... хотел же, как лучше. Все же сделал правильно. Если откатить ситуа-цию по времени, — поступлю точно так же. Ну не могу я по-другому. Сейчас уберемся домой и забуду все как страшный сон.

— Джонни, вызывай Питера, — попросил я Пака, а сам набрал по спутниковому Эсмеральду.

— Мы все сделали, mi Amor.

— Она с тобой? Дай мне с ней поговорить. Ты уже сказал ей, что у тебя есть жена?

— Ее нет. Она убила себя.

— Ой... Алехандро...

— Все нормально. Скоро мы прилетим. Милая, накрой, пожалуйста, стол... хочу жрать и пить...

— Обязательно. С вами все в порядке?

— Да... — вложил телефон в футляр и убрал в рюкзак. Ни хрена со мной порядка нет. Сплошной идио-тизм. Очень хочется кого-нибудь пристрелить... и лбом о стену стукнуться...

— Что там, Джонни?

— Сейчас будет. Говорит, то все в порядке. Алекс, не переживай...

— Все в порядке... — я поднял руку. — Заткнись, Джонни, правда, все нормально.

Вертолет появился через пятнадцать минут, сделал круг над зданием и завис над крышей. Я взобрал-ся в салон и бессильно откинулся на спинку кресла. Питер не задавал нам вопросы, по лицам все было понятно. Это называется... не знаю даже как это можно назвать... быстрее домой.

Мы набрали высоту и взяли курс домой. Вдруг вертолет вздрогнул, раздался пронзительный скрежет над головой и одновременно заорал Питер:

— Держитесь... редуктору конец, попробую посадить...

— Твою мать... — заорал Джонни, лихорадочно пытаясь пристегнуться к креслу.

— Мать твою... — я невольно вцепился в кресло и увидел через лобовое стекло несущуюся на меня землю.

Легкое чувство невесомости...

Еще больше скрежета...

Неразборчивые вопли Питера...

Маты на корейском и русском языке...

Запах горелой изоляции и жженого масла...

Полная тишина и чрез мгновение удар и темнота...

27 марта, вторник, обед. Лос-Анджелес. Резеда.

...дикая боль в ноге... сука, какого хрена... млядь, горю же. Отчаянно забарахтался, дернулся, выры-вая ступню, из под чего-то тяжелого и окончательно пришел в себя, двинувшись со всей силы об землю.

Отчаянно стараясь продышаться, грудь как сковали громадными тисками, кашляя и сплевывая кровь, я лежал на асфальте и смотрел на наш вертолет...

— Мляяя... — вертолет весело горел, испуская чадный столб дыма.

Мы упали на громадный восемнадцатиколесник, так здесь называют здесь большие грузовые трейле-ра, вертолет торчал носом вниз, между сплющенной в лепешку кабиной грузовика и рефрижераторной фурой. Лопасти обломало, салон разорвало в клочья, осталась только торчавшая вверх как флагшток хвостовая часть.

Суука... Питер... Джонни... — орал я, а сам, судорожно перебирая ногами и руками, старался отползти от машин. Стал на корточки, попытался встать, заорал от прострелившей грудь и ребра боли, но все-таки встал и, спотыкаясь, отбежал и когда уши рванул грохот взрыва, а в спину ударил огненный жар и волна, я с облегчением опять потерял сознание.

— ...уходи. Уходи, я сказала, тебе здесь не место, — Анжелика в длинном белом плаще с капюшоном, выталкивала меня из большой светлой комнаты, полной фигур в таких же белых одеяниях...

— Буффа, какого фуя... — я попытался оттолкнуть ее и заорал от прострелившей ребра боли. Твою ммать... я же живой. Меня отбросило к стене какого-то здания. Грузовик с вертолетом горел в двадцати метрах, обдавая гарью и жаром... надо вставать. Я оперся об бетон... сука больно-то как. Дышать трудно.

— Сукааа... — я увидел прямо перед собой в пяти метрах, мужика в синем комбинезоне, истыканном пулями, заляпанном кровью и с выеденным боком. Толстое лицо оплыло и перекосилось набок, обнажая в кривой ухмылке желтые зубы.

Рука сама по себе, вытащила пистолет из кобуры. Мушка приплясывая нацелилась в морду гобблеру. Треск выстрела, боль в ребрах и осевший на бетон зомбак.

Встал окончательно... твою мать, где винтовка... нет... это хреново, это совсем хреново, я обвел гла-зами окрестности... какой-то двор. Несколько машин, выбитые ворота.

— Надо валить... срочно, — сказал я сам себе и придерживаясь за стенку, добрался до двери в здании. Дернул... закрыто... толстый навес и громадный амбарный замок.

Оглянулся... в воротах в проеме ворот появилось несколько фигур...

Выстрелил несколько раз в замок. Только звон рикошетов и слегка примятая передняя пластина...

Нащупал торчавшую в ранце рукоятку "Винчестера", передернул скобу и почти прижав ствол к зам-ку нажал спусковой крючок.

Оглушающе бабахнуло. Рука с обрезом отлетела в сторону... так уже лучше... еще раз. Еще разочек...

Инстинктивно оглянулся. Во двор, разметав ковыляющих зомбаков, влетела большая уродливая фи-гура, похожая на громадную человекообразную обезьяну. Тварь занесло на повороте... дальше я не видел, бабахнул в дверь, сорвал навес и влетел в коридор, захлопывая за собой дверь.

Сразу же сильный удар и меня сбило на пол створкой двери, отчаянно налегая на нее спиной, я схва-тил выпавший дробовик и загнав патрон в патронник выстрелил в просовывающуюся во все расширяю-щийся проем, бугристую морду.

Грохот, ствол в очередной раз выбило у меня из руки, но тварь, пискнув, убрала башку, позволив мне захлопнуть дверь и опустить массивный засов.

— Твою ммать... суука... — я судорожно закашлялся и сел на пол, упираясь спиной в стену. Дверь ме-таллическая, толстенная, засов похож по толщине на рессору... выдержит, такую не сразу даже из гранато-мета вывалишь. Сильный удар подтвердил мои мысли, дверь не поддалась ни на миллиметр.

— Живой... живой же... — стуча зубами, шептал я вслух. Адреналиновая волна прошла, тело трясло крупной дрожью. Я подобрал дробовик, стянул с себя ранец и вытащив коробку с патронами, загнал в ма-газин "Винчестера" три штуки. Потом поменял магазин в пистолете. В голове колотилась мысль "почему я".

Почему? С Питером понятно. Он был на месте пилота, от кабины ничего не осталось. Джонни... ка-кими-то фрагментами пришли воспоминания, в целом картина напрочь исчезла... Джонни... Джонни же сидел на месте второго пилота... твою мать... а я? Ремни безопасности... возможно, они и спасли... не знаю, не важно, живой, главное... надо собраться.

Так... что мы имеем?

Живой, руки ноги голова целы... а ребрам, похоже, кирдык. Плюнул на ладонь, сука кровь... млядь, это же с расквашенных губ. Слава богу. Значит ребра легкие не повредили. Это радует. Хорошо.

На ноге неглубокая рваная рана и ожог... обугливания нет, просто налился огромный волдырь... стоп, стоп, — это потом. Где я?

Короткий коридор и дальше опять дверь. Матерясь, доковылял... закрыта, слава богу. Вот теперь можно немного прийти в себя.

Вытянул коробку с аптечкой, вытащил шприц-тюбик с обезболивающим... стоп... опять херню порю. Хрен его знает, как оно действует, вырублюсь еще. Неет, надо по-другому. Сделал хороший глоток из фляжки с водкой, потом зашипел как змея... опять идиот, губы же разбиты.

Дрожь из тела постепенно ушла, чувства обострились, но немного притупилась боль. Вылил из фла-кона на рану обеззараживающую жидкость, затем промокнул тампоном... можно не зашивать, сойдет и так, да и нечем... есть хитрый медицинский степлер, да фуй его знает, как им пользоваться. Залил раны, волдырь на ожоге лопнул сам, специальной пеной из баллончика и наложил подушечки с антисептическим покрытием. Затем плотно замотал бинтом. Так... что еще. Морда подряпана, бровь разбита... промыл и наугад заклеил пластырем. И так все личико в шрамах: скоро на Фредди Крюггера буду похож. Да и ладно, шрамы украшают мужчину. Теперь точно все.

Выпил пару таблеток универсального антибиотика... и выронил аптечку на пол. Во входную дверь опять супер врезался, такое впечатление, как грузовик на таран пошел.

— Хрен тебе, зараза, угомонись, сволочь. Силенок маловато у тебя... — заорал я, отметив, что уже по-немногу прихожу в себя. Во всяком случае, ясность мысли и бодрость духа уже наблюдаются.

— Питер... Джонни... простите меня, парни, пусть там, где вы сейчас, будет легко и спокойно. И тебе, Анжелика, — я глотнул еще водки. Чувства вины не было, просто злость на себя и на всех на свете. Да, я организовал эту идиотскую затею, но силой же никого не тащил. Мы все сделали правильно. Кто мог знать, что эта чертова стрекоза рухнет... хватит. На терзания будет еще время. Главное выбраться домой. Что с патронами?

Винтовки нет. Осталась в вертолете или... хрен его знает, куда она делась. Дробовик и пистолет: два-дцать два патрона с картечью и четыре полных магазина к пистолету. Жить можно. Только вся эта артил-лерия, против такого гада, что ломится в дверь, как по медведю воздушка. Есть ручные гранаты... зараза, осталась всего одна светошумовая, осколочные вместе с кармашками сорвало чем-то с крепления. Пять гранат для подствольника... в задницу можно себе зарядить при желании. Гранатомет испарился вместе с винтовкой. Хренова туча магазинов к винтовке... то же самое можно сделать с ними, но пусть будут, при-годятся. На базе еще одна G36 есть, а до дома я доберусь однозначно... Рация и телефон... надо Эсси от-звониться...

— Милая. Как вы?

— Хорошо, кучу еды наготовили и готовим еще. Вы когда будете? — голос Эсси немного встревожился.

— Позже. Все хорошо, но есть проблемы с вертолетом. Сели, теперь его чиним. Думаю, пару часов и все будет нормально. Передай Джеку это слово в слово. К вечеру будем.

— Чините вертолет? Милый... ты же врешь... стой, я отойду в сторону, — Эсси сделала пазу, послыша-лись шаги, потом опять ее голос. — Алехандро, скажи мне правду. Не надо считать меня дурочкой. Я слы-шу, что ты живой, но все равно скажи лучше правду.

— Мы разбились... — не знаю, правильно я поступил на данный момент, но соврать не смог. Не смог и все.

— Что с Джонни и Питером?

— Их нет... погибли.

— Mierda... что с тобой?

— Я целый. Ерунда, лицо немного разбито и ушибы. Ходить и бегать могу. Сейчас в безопасности.

— Дева Мария Гваделупская...

— Никому ничего не говори. Только Хатори. Для всех мы задерживаемся из-за проблем с вертолетом. Я по любому к вечеру приеду. Обязательно. Объясню все сам. Ты меня поняла, милая?

— ... поняла, — сказала после небольшой паузы Эсси. Голос напряженный, но истерикой даже и не пахнет. Умница у меня жена, на глазах меняется. Она еще раз выматерилась и продолжила. — Я тебя, когда приедешь, сама убью. Но ладно. Это потом. Я все сделаю. Позвонишь мне, когда сможешь.

— Обязательно. Если что-то тебя насторожит в поведении Джека, сразу звони. Договорились? Больше говорить не могу, надо решать, как выбираться. Целую тебя и люблю.

— Я тебя тоже, но ты сволочь, как и все мужчины. Все...

Вот и хорошо. Не знаю, как поведет себя Джек, узнав о реальном положении вещей, поэтому пускай пока будет так. Мужик он хороший, но... но хрен его знает. Оставшиеся без мужчин девочки и припасы очень лакомый кусочек. Может наделать гадостей, только из желания сделать лучше... для себя и для де-вочек. Это, конечно, по его мнению... Ладно, пока все сравнительно хорошо. Надо выбираться.

Я сложил все опять в ранец, пристегнул его и, взяв в руки дробовик, встал. Ходить больно, бегать, наверное, еще больнее, но жить захочешь — поскачешь, как молоденький козлик. Ничего критического пока нет.

Подошел к двери во внутренние помещения. Двухстворчатая пластиковая дверь, на первый взгляд, крепкая. Закрыта на внутренний замок. Прислушался. Супер ломиться в дверь перестал, в помещениях тоже тихо.

Во двор мне ход заказан, супер никуда, сто процентов, не делся, по любому где-то рядом, может еще несколько неподалеку, я заметил, что поодиночке они редко встречаются, да и обычные зомбаки никуда не девались... значит мне прямая дорога внутрь.

Попробовал плечом выдавить дверь и не смог... больно, при малейшем резком движении ребра про-стреливает так, как будто их ломиком выворачивают. Подумал немного и вынес замок вместе с куском двери выстрелом из "Винчестера".

Ухх... в ушах зазвенело. Все-таки зачётная штука, грохот, как из гаубицы палишь, отдача соответ-ствующая, но моща тоже неслабая, не сравнивал, но кажется, двенадцатый калибр отдыхает. Из такого пу-лей можно и по суперам палить. Вот только нет у меня этих пуль. Не озаботился с собой взять. На базе ко-робка готовых патронов есть, и гильзы, и порох с пулями. Два пластиковых пакета: в одном Бреннеке, во втором незнакомые, похожие на пульки от пневматической винтовки, только очень большие. Всего штук пятьдесят. Приеду и снаряжу все.

— Дева Мария Гваделупская... куда я попал. Святой Георгий Победоносец... это же, это же, я подхва-тил с прилавка цветной буклетик. "Big Bullet" — оружейный магазин. Только какой-то странный, на стенах, стойках и на прилавке оружия почти нет. Пара жутко старинных на вид, с толстенными дулами мушкетов, несколько дульнозарядных пистолетов... красочные картины африканской охоты, головы зверей на стенах, преимущественно тоже африканских. Звери громадные, носороги со всякими буйво-лами.

"Оружие для настоящих мужчин". "Если вы собрались поохотиться на тираннозавра, то сначала за-скочите к нам". "Толстый ствол и толстый член — все, что нужно для настоящего мужика".

Слоганы на буклетике перемежались фотографиями монструозных винтовок, громадных револьверов и охотничьих ружей ужасающих размеров...

Я прошелся по залу. Окна забраны толстенными решетками и закрыты занавесями. Дверь под стать стоящей на выходе во двор. Все закрыто, значит, мародеры здесь не побывали, но где же оружие? Скорее всего, хозяин вывез. В зале бардак. Такое впечатление, что собирались в спешке. Все разбросано, на неко-торых витринах прилавка еще лежат патроны и разные приспособления к оружию. Забирали не все, наверное, только определенного калибра... я поднял валявшуюся на полу гигантскую винтовку. Твою мать, килограмм десять весит, не меньше. Старого вида, воронение потертое, дерево потемнело, но сразу видно, орех элитный. Толстенный ствол, в дуло большой палец без проблем влезает, затвор мощный, как у ПТР-а. Отомкнул магазин... ебтыть... какой же патрон сюда заряжать? Пробежался по витринам и нашел три деревянные коробочки, в которых лежало на бархате по десять толстенных, похожих на сардельки патронов. Посмотрел маркировку. Семисотый Нитро Экспресс. Угадал, в магазин влезло три штуки. Сочно лязгнул затвор. Теперь и гранатомета не надо, только бы самого отдачей не убило бы. Глянул на этикетку, привязанную к спусковой скобе. Тридцать штук баков? Нифуя себе... вот это я удачно зашел.