Волхвы Скрытной Управы. Щит ( ч. 1)

— Друже, ты бы хоть юшку вражью с хари стер! — поприветствовал волхва привратник, отворивший неприметную калиточку в высоком заборе. — Словно упыряка какой.

Вукомил провел ладонью по лицу. Посыпались засохшие чешуйки крови, бурыми пятнами оставшиеся на руке...

Всплыли последние слова русина, вспомненные говорливым писарем. Русин мертвым говорил. Как — ромеи, хоть и полжизни жившие на Руси, не уразумели. А Вукомил понял. Если душе пора в Вирий, но еще не все дела сделаны, сильный человек может сказать, даже откусив себе язык и захлебнувшись кровью-рудой.

— Не будет вам, сукам, ни беды, ни горя. Не будет ни счастья, ни радости. А будет только погост посреди топи и камень на груди.

Кавказ, лето 782 от взятия Царьграда, червень

Буривой устало привалился к стене кошары. Плевать, что острые грани давят спину. На все плевать. Даже дышать не хотелось. И получалось через раз. Из какого харалуга этих ребят делают... Вроде, присели, но как на пружинах. Того и гляди, отжиматься начнут, буйную силу выказывая. Дурень ты, скрытник, и мысли у тебя дурацкие. Нашел на кого ровняться. 'Стрибоговы дети' на то и в честь Бога ветров названы. Радуйся, дурень, что на ногах за ними поспеваешь, а не тащат тебя на закорках. Хотя, пять лет в 'Кречетах'* отбарабанил, тоже не детский сад. И дружинным залом не пренебрегал никогда. Наоборот, тело старался держать*. Вот и пригодилось. Хотя, если признаться, лучше бы еще век не пригождалось. Чтобы легкие не выплевывать, и не бояться, что сердце грудную клетку проломит...

Даже местные так ходить не могут, хоть они в этих горах и выросли. Не успевают. Хотя, если бы и успевали... С ними гоняться нужды нет. Впереди не горцы. Кроме, разве что, кухонных работников. Тюркские и арабские наставники. И охвостье всего мира, из которого куют 'пушечное мясо'. И бежать им некуда. Если кто и вырвется, сзади Становой хребет* и простых перевалов здесь нет. Не уйдут. Накроем, и всё. Можно возвращаться...

Кавказ! Страна величественных гор: отвесных скал, грозных ледников, бесконечных осыпей и бурных рек. Суровые места. И столь же суровые и свободолюбивые люди. Непростой народ. Точнее народы. Русы пришли сюда в незапамятные времена. Ярослав Вятичский со Светленом Буйным прошли здесь в Хазарско-Царьградском походе. Ту операцию в Гридницах преподают, как пример блестящего стратегического планирования. Князья тогда не особо церемонились. Ярослав хотел совсем свести кавказцев со света, не любил их за что-то. Теперь Буривой знает за что: в той истории бед с горцами было куда больше, чем в этой. Но не было у князей времени чистить горы.

А дальше шесть веков регулярных Кавказских войн! Очередные разбитые племена, потерявшие почти всех мужчин, складывали оружие и признавали власть Великого Князя. Клялись на мече честью горца. И выполняли обещания. Каждая Кавказская война велась против нового противника. Очередной народец решал, что в силах мечом добиться независимости и свободы для грабежей. И опять начинались набеги на соседей, горели мирные кишлаки ясов и касогов, и вои Дербентской или Таматархской дружин мчались в горы, замирять разбушевавшихся татей. На очередную Кавказскую. Кого-то вырезали. Всех, кто выше тележной чеки. Кого-то приводили к покорности. Помогало частично. Народов в горах живет много, и через какое-то время всё шло на очередной круг. Вождю десятка молодых придурков попадала под хвост вожжа, и он поднимал знамя мятежа.

Терпение окончательно лопнуло сто лет назад. Время стояло серьезное, успехи розмыслов привели к резкому развитию связи и скоростей передвижения, а следом за ними стала увеличиваться и держава, присоединяя сопредельные управляемые страны*. И терпеть посреди собственной земли дикую высокогорную вольницу было никак невместно. По указу Олега Мыслителя русские дружины прошли Кавказ, заглянув в самые отдаленные аулы. Кто-то решил дело миром. Других вырезали. Самых упорных переселили в степи южнее Большого Камня. И по всему Кавказу наставили сиверских паланок. Пять лет непростой войны. И еще с десяток продолжались мелкие стычки с недобитками, после чего в горах стало тихо.

Кавказ стал частью страны и зажил мирной жизнью. Горы были любимым местом отдыха подданных Великого Князя. И на лыжах катались на Эльбрусе, где понастроили немало постоялых дворов с полным обслуживанием, и на вершины ходили. Хотя и сейчас можно было встретить на узких тропах неграмотного (это в восьмом-то веке!) пастуха в бурке и папахе. Но встреча, скорее всего, закончится радостным поеданием бараньего мяса под медовуху, сопровождаемое длинными витиеватыми здравницами, произнесенными гортанным голосом на достаточно чистом русском языке.

Однако в горах хватает укромных мест, куда не часто ступала нога путешественника и пастуха. В подобном месте, в глухом ущелье устроили тренировочный лагерь боевиков те самые заговорщики по 'делу нохчей'. Скорее всего, в лагере будут захвачены бересы, подтверждающие связи с мусульманскими 'непримиримыми'. Естественно, поддельными. Настоящих быть не могло, 'непримиримых' добили еще до возвращения Буривоя с воинской службы.

Но напоказ выставлять разгром не стали. Решили поступить хитрее. Теперь под этой маской скрывается специальный отдел Управы. На него, как мухи на мед, слетаются всевозможные безголовые тати, желающие выглядеть не обыкновенными бандитами, а 'мстителями за поруганные идеалы'. Чтобы кто-нибудь из иноземных 'борцов за людские права' помог материально, или, по крайней мере, потявкал в занюханном листке* в их защиту в случае неминуемого провала. И деньги дают. И тявкают. Как будто не знают, что в случае с Княжеством это не только бесполезно, но и небезопасно. Впрочем, большинство тявкателей настолько мелко и беспомощно, что не стоят обращенного на них внимания. Пусть это им дает иллюзию безопасности, провоцируя тявкать и дальше.

Частично именно благодаря 'борцам за права' и закрутились текущие события. Услышали 'гордый глас' в Скрытной Управе. И раскрутили дело, в котором осталось только поставить несколько точек. В том числе, обезвредить собранное в ущельях пушечное мясо. А руководители... Кого-то из них Буривой и должен утром допрашивать. А зачистка 'мяса' — дело 'Деток'.

А он... Он здесь случайно...

Буривой пошевелил рукой. Болели все мышцы. Ну что за пропасть такая? С трудом вытащил из заплечного мешка жаровник*, трясущимися пальцами открутил крышку, для удобства покрытую мелкой насечкой, начал жадно глотать горячий напиток. По телу пробежала теплая волна. Хороший взвар у ребят, надо уточнить состав. Силы восстанавливает изумительно.

Всё-таки он молодец. Как ни хреново приходится, но светличным работником* не выглядит даже рядом с этими лосями. Повезло, что не избавился от привычки выезжать на места в полевой форме. Был бы в парадке...

— Ты как, Бур, держишься? — плюхнулся рядом Беско.

Старший кметь* с самого начала похода опекал волхва. Ненавязчиво, но заметно.

— Куда я денусь, — отозвался Буривой.

— Немного осталось. Около часа, и в дело.

'Стрибог' помолчал, тоже глотнул взвара немного, и продолжил 'подкачку' волхва.

— Не так всё страшно. Года два назад гонялись за одними уродами. Так две седмицы толком не спали. Вот тогда умотались, так умотались... Но дело того стоило. Старшего получил. И 'Заслава'!

Лютый улыбнулся. Это оказалось единственным движением, не скручивающим тело болью. Беско тот еще трепач и балагур. Всю дорогу пытался поднять настроение подопечного всевозможными историями, продолжая трепаться даже на бегу. И ни малейшей конкретики. Где-то когда-то кого-то. В смысле 'уродов', 'недоносков', 'татей'. Ни одной оговорки. И кто из нас скрытник? Но вот знакомое имя...

— 'Заслава'?

— Щит Заслава. Чисто наше. Дружинным 'за Отвагу' дают. А нам — 'Заслава'. Самая старая награда Руси. По слухам, чуть ли не Светленом введенная.

Лютый чуть не захлебнулся взваром. Надо же!

— Так у тебя этот щит* есть?

— Ага! — снова хлебнул Беско. — Он самый. Правда, без мечей. Посчитали, что за 'своих' мечи — перебор. Но, тоже неплохо. Главное, дойти...

— Не бойся, выдержу я, — попытался успокоить кметя волхв. — В 'Кречетах' служил.

— Насчет 'Кречетов' не скажу, особо не сталкивались. А ты — молоток. Переходи к нам. Вручим тебе фиолетовый платок торжественно. Мы все словечко замолвим, без испытаний вручат, как заслуженному...

— Подожди, — перебил Лютый, — а почему фиолетовый? Вы же в защитных ходите.

— Традиция, — пожал плечами старший кметь. — Защитный — для полевых. А для парада — фиолетовый. Раньше, говорят, 'Стрибоговы Дети' чубы в такой цвет красили. Потом, как стрижки сменили, на голову стали платки повязывать. А цвет остался.

— Странно, я не знал...

— Так мы же самое скрытное из скрытных подразделений! — засмеялся Беско. — И от нас многое в народ не уходит.

— А чего ж ты мне выболтал?

— Тебе теперь можно. Ты с нами в дело идешь! Кстати, две части до выхода.

Буривой, по-стариковски кряхтя, поднялся и начал приседать, разогревая болящие ноги. Иначе в первые минуты успеть за спецназовцами нереально. Рванут же с привала, как будто и не бежали всю ночь...

И через три часа, уже в крутолете, мысли его крутились вокруг услышанного о 'Стрибоговых Детях'. Щит Заслава... Фиолетовые платки... Раньше чубы красили...

Ящур! А откуда вообще взялось слово 'фиолетовый'? Привет от Галки Баграновой?

Примечания

'Кречеты' — десантные войска. Обязательная служба в строевых частях Великого Княжества — два года. Однако в элитных родах войск — от трех до пяти лет в зависимости от вида. Направление в эти войска возможно только с согласия призываемого. Впрочем, желающих всегда много, отслужившие в элите пользуются бОльшим уважением в обществе. А во многие организации предпочитают брать именно их. В первую очередь в силовые, но не только. В Скрытную Управу другие почти не попадают.

Тело держать — аналог нашего выражения 'держать форму'

Становой хребет — Главный Кавказский хребет

Управляемые страны — нечто среднее между нашими 'протекторатами' и 'марионеточными режимами'

Листок — здесь газета

Жаровник — термос

Светличный работник — аналог нашего выражения 'кабинетный работник'

Старший кметь — звание, среднее между нашими старшиной и прапорщиком. Хотя соотношение званий очень приблизительное.

Щит — здесь: орден

Севернее Киева, лето 6447 от Сотворения мира, листопад

Боль отзывалась в затылке, увесистыми молоточками тюкая в ритм дерганий усталого сердца. В такт из груди рвались надсадные хрипы. Да, друже, отвык ты от настоящих дел. Не в горнице сидеть, вычерчивая стилусом по пергаменту, обмакивая в чернила, собранные из галлов. У русов много дубов. Нет недостатка в материале...

Очередная вспышка боли пронзила с пяток до затылка, заставив тело мучительно изогнуться. Проклятые русы с их гнилыми заборами и всякими настилами, и щепастыми неструганными досками, кои с презрительным смешком ломаются под не особо-то и тяжелым человеком. Добро хоть, в выгребную яму не провалился, отделавшись лишь подранной до кости ногой. А то было бы не только больно, но и смешно. Тем, кому доставать пришлось бы. Хотя, с другой стороны, могли и сразу копьем пырнуть. Чтобы не пачкаться. Русы гордостью сильны и слабы единовременно...

А так, ушел. Хотя теперь и непонятно, куда податься. Многолетняя работа пошла коту под хвост. Проклятый русин! Сумел перемолотить стольких... Лучше бы эта отрыжка Перуна всех убила! А так... Покалеченные не уйдут. Каждый знает немного, но по отдельности. А все вместе... Вукомил его вел. Подворье на окраине оказалось засвечено, раз успели так быстро. И часа не прошло. Переиграли, вчистую... Дурак! Так и не сумел выбить из себя идиотское зазнайство, вбитое воспитанием. 'Свет истинной веры защитит тебя!'. 'Язычники не могут сравниться в уме с рабами Господа! Никогда не смогут!'. Еще как могут. Не Христос же с Перуном умом меряется, а Ираклий с Вукомилом.

Да и, честно говоря, хорошо знавший святые книги Ираклий не сомневался, что скрытника, ведущего себя подобно Христу в человеческом воплощении, Вукомил раскусил бы минут через семь. Или через восемь, если слишком занят. А потом разыграл бы игру. Может, так и произошло в Иерусалиме? Разыграли карту божьего сына римские скрытники?

Ираклий отогнал богохульные мысли. Негоже так ученику самого Стилоса. Хоть и не только духовными делами ведал Великий Никифор, а всё же настоятель, никуда от этого не деться. Да и сам Ираклий в монахах ходит. Если верить записям в пергаментах. Впрочем, и службу кое-как отслужит, если припрет. Что, впрочем, не мешает работать еще и на хазар-иудеев, да и германцам иногда кое-что подкидывать. Богу лишние деньги не нужны. А его скрытнику пригодятся...

Ираклий вытер обильный пот, плотной завесой выступивший на лбу. Брезгливо отбросил пропитавшуюся насквозь тряпицу в угол. Шалишь, друже, не тех винишь. Сам же виноват...

Мог же сразу понять, не по зубам тебе эти странные вятичи. И ведь предупреждал Бог, когда девку мерзкую захватить не удалось! Насторожиться надо было. Но тогда единоверцев киевских посылал. Смердов, а не воев. А здесь лучших бойцов отобрал, да еще наемников волынских привлек... Немат именем Христовым клялся, что одним ударом дело кончится. Для Немата так и вышло. Одним ударом. Первым в ад отправился. Но, увы, не последним...

Кое-как, стараясь не тревожить раны, доковылял до полок, заставленных всяческими коробами и заваленных высохшими чуть ли не до звона связками трав.

Прежний хозяин баловался целительством. От него и осталось. Ираклий, сам малость понимающий в лекарском деле, начал поиски нужных ингредиентов. Котелок лежал под лавкой, закопченным днищем кверху. Небольшой таганок стоит рядом, засунутый подальше от неосторожных сапог. Вот и правильно. Не топить же печь ради столь малого объема? Да и посреди дворика разжигать костер особой охоты нет.

Вода вроде как должна быть у входа, в тяжелой бочке, собирающей дождевку. Улыбку с лица стерло неосторожным прикосновением к ноге. Смешно, в самом деле. Почти все киевляне и думать не думают о дожде, как источнике воды. В отличие от жителей города Константина. Или тех, кто живет за белоснежными, испепеленными вечным зноем стенами Шаркила. Тут вода течет повсюду. И нет нужды беречь, отмеряя влагу скупыми мерками...

Странный хозяин был у домика, застывшего кривым кубиком из великанской игры, брошенным в траву и забытым. Трава обернулась деревьями, кубик — тайным пристанищем. Здесь не найдут.

Что делать? В Киев дороги нет. Надо уходить домой, в Империю. Принести слухи о русинах, выдав за достоверную информацию, да подкрепить кинжалом, забранным у пленного. Жаль, из него ничего не удалось выбить. Сталь сработает за подтверждение. Авось, за эти сведения простят бездарно потерянную агентуру и отправят служить куда-нибудь в Армению или к картлийцам. Всё лучше, чем в поруб к Вукомилу... 'Авось...' Ираклий нашел силы улыбнуться. Ты проникся местным духом надежды на удачу. Наверное, слишком проникся...