Ритм взбрыкнул, как взбешенный дракон. Я хищно улыбнулась и, прогнувшись назад, повела языком по лезвию. Кровь кипела, и эмоции Эррара захлёстывали меня с головой. Испуг, восхищение... желание... Мр-р, какой коктейль!
В музыке стучат молоточки, и натянутые нервы звенят, как струны. Резко развести ноги, упереть между них клинок, опереться на крестовину... Подняться...
Ты — меня предал, ты — меня бросил, ты — променял меня на какой-то договор! На подпись на бумажке, на эфемерный долг! Ты...
Я кружилась, выгибалась, всё увеличивая темп. Я уже задыхалась, в боку начало покалывать, я в любой момент могла порезаться клинком — но упрямо кружилась всё быстрее. Я ненавижу тебя, ненавижу... И танцую это для тебя...
Прокрутиться, подойти к нему. Мелодия затихает. Всплеск — и клинок свистит в миллиметре от лица эльфа. Надо отдать ему должное — он даже не шевельнулся...
Нырок вниз, на колени, и снова — клинком по губам, на этот раз остриём. Придавить чуть сильнее, и кровь тоненькой струйкой стекает по подбородку. Больно? Нет, это ему — и больно, и страшно, он боится, что я поранилась... и так хочет прижать меня к себе...
А мне — сладко. Его эмоции окутывают, как тёплый шёлк, и собственная кровь, которую я манящим движением медленно слизнула с губ, приобретает невероятный привкус...
Музыка утихла. Мы застыли изваяниями: он, с гордо приподнятой головой и стиснутыми в кулаки руками (что, сложно сдерживаться, милый?), я — на коленях перед ним, и клинок между нами. Красиво... и так хочется...
Резко тряхнув головой, я встала:
— Итак, как отменить отречение? — равнодушно уточнила я. Блеск его глаз поутих, и взгляд снова заволокло льдом:
— Нужно, чтоб какая-то пара, принадлежащая к разным Кланам, признала ребёнка своим. И какой-то Бог или Богиня признали над ним своё покровительство. И тот, кто отрёкся, должен умереть. Только зачем? Отречение пагубно только для сотворенных, но этих тварей давно истребить нужно...
— Ты прав. Нужно, — отозвалась я, — В них нет ничего, ради чего им стоит жить, ведь они не созданы богами. Они — уроды. Правда, милый? А отречение — это проблема ещё и для наследства.
— Знаешь, проще составить новую бумагу о наследстве и заверить у магов...
— Хватит. Прощай...
Я резко вернулась в тело. Провела языком по губе, слизывая несвернувшуюся кровь. Его слова эхом звучали в ушах...
Глава 5
Если тебе роют яму — не мешай!
Закончат — сделаешь бассейн...
— Очнулась? — ласково уточнил родной и любимый голос над головой. Вот чтоб тебя перевернуло, протянуло и заткнуло!
— Хм... Кто-то что-то подумал — или мне показалось?
В смысле, сейчас, тётушка, сейчас, милая, только пойму, где у меня голова — и сразу всё будет.
— Меньше силой надо пользоваться в стенах замка! И вообще, что у тебя с губой?
— Порезалась, когда брилась!
— Племяшка, сколько раз повторять, пользуйся магией: и безопасней, и качественней...
Я поморщилась и по-кошачьи потянулась.
— Кин, чего тебе надо, а?
— Пошли, я тебя познакомлю со своей сестричкой!
Я удивленно прищурилась, глядя на откровенно пакостную усмешку Кин. Насколько я знаю тётку, подруг у неё немного, но и те, что есть, создания немного эфемерные: сегодня они здесь, завтра там, послезавтра вообще в другом мире. Кого же она выбрала на роль сестрички?..
Мы вошли в просторную залу. Я изумлённо огляделась...
— Тан! Какая встреча! Так и думала, малышка, что мы ещё свидимся! — промурлыкал кто-то за моей спиной. Я стремительно обернулась — и буквально вытаращила глаза.
— Лин?!
Брови тётки поползли вверх:
— Вы знакомы?
Упс. Чувствую, за мои пируэты влетит мне по самые гланды...
— Угу, — хмыкнула Лин, — Доводилось. Кин, спорю на бутылку лучшего тас-та, эта крошка ещё тебя переплюнет!
— О, — фыркнула тётя, — Да куда там нам до них, молодых...
Лин проникновенно покивала. Я закатила глазки:
— Эй, вы, старые перечницы, вы меня сюда позвали, чтоб я вам микстуру от радикулита прописала?
— Вот, — вздохнула тётка, — Никакого почтения к моим сединам!
— Угу. Что надо делать в такой ситуации?
— Пить!
— Вот! Тан, ты меня уважаешь?
— Очень.
— Значит, наливай!
Я вздохнула и потянулась к бутылке. Лин, сегодня принявшая облик девчонки лет 14, выцепила откуда-то сигареты и с наслаждением затянулась, выпустив из носа струю дыма.
— Тебе только дракона-оборотня играть, — не преминула подколоть тётя, — Можно подумать, у тебя мозги кипят, вот из носика пар и идёт, как у чайника...
— Кин, ай-ай-ай! То, что у тебя аллергия на сигареты — ещё не повод обижать несчастную подругу! Которая, заметь, никогда тебе не хамит!
— Да, она тихо подкалывает... И зачем я тебя сестричкой позвала?
— Может, чтоб побесить местных блюстителей нравственности? Или чтоб увидеть меня в том мерзком жёлтом саване?
— В кого ты такая догадливая... Ладно, девочки, за мою недолгую семейную жизнь!
Наши бокалы со стуком встретились над столом. Я отхлебнула, поразившись крепкости напитка, и подавилась: тётка и Лин с предельно серьёзными выражениями лиц ударили бокал о бокал под столом и на столе, и только после этого выпили. Я закашлялась. Лин, увидев выражение моего лица, искренне развеселилась:
— Кин, халтуришь! Как ты могла не научить ребёнка главному тосту любой женщины?!
Я только поморгала. Лин ухмыльнулась:
— Детка, всё просто! Над столом — за мужа, под — за любовника, на столе — чтоб они не встретились! Вот и вся наука!
— Что ты мне девочку совращаешь, — пробурчала Кин, наливая себе ещё пойла, — Она у меня, между прочим, очень скромная!
— Угу, — фыркнула Лин, — видела я твою скромницу, ей только в непорочные жрицы. А что? Тебе ничего и делать не придётся, религия в Империи сменится сама по себе...
Кин хмыкнула и отхлебнула вина прямо из горла:
— Девочки, все в курсе, как снимается отречение? — уточнила она, покосившись на меня. Я только кивнула. Лин фыркнула:
— И кто же станет новыми родителями?
Ухмылка тёти стала шире:
— Вот затем я тебя и позвала...
Я смогла только икнуть, Лин подавилась дымом:
— Ты прикалываешься, да?
Глаза тётки приобрели влажный блеск и словно бы увеличились. В них появилось несчастное, просящее выражение:
— Подруга, неужели ты мне не поможешь?
Лин нервно затянулась, храня молчание.
— Ну... — протянула тётя умоляюще. Демоница вздохнула:
— Кин, ты — живое доказательство того, что людям вредно долго жить! Понимаешь, чем могут твои художества обернуться? Это...
— Лин, не болтай ерундой!
— Я не мужчина, мне болтать нечем!!!
— Ты метаморф, с тобой сложнее!.. В общем — да или нет?
Лин поморщилась:
— А ты догадайся!.. Боги, в кого я такая добрая?! Только ты должна знать: пока жив Император, толка не будет...
На лице Кин появилось какое-то странное, жёсткое выражение. На миг мне даже показалось...
— Он к тому времени умрёт, — бросила родственница равнодушно. Мы помолчали.
— Кин, а что слышат милые наблюдатели, которые наплели вокруг нас заклинаний?
— Разговор о платьях, — резко, словно нехотя, бросила тётя. Лин ухмыльнулась. Я молча смотрела на родственницу.
— Тан, помни — принц! Он должен есть с рук, и мне плевать, как ты это прокрутишь! — напомнила добрая тётя холодно.
С попойки я сбежала, как только смогла — настроения общаться со старшими и мудрыми у меня не наблюдалось. Послали же боги... родственников! Что папа, что мама, что тётя, что предки!
Терзаемая такими мыслями, я без особой цели бродила по дворцовому парку, не глядя по сторонам. Только сейчас до меня окончательно дошло, в какую мерзость я вляпалась благодаря одной рыжей особе...
— Гуляешь? — мурлыкнул подозрительно знакомый голос за спиной. Я поморщилась: вот тебя, милое моё домашнее задание, мне и не хватало для полного и абсолютного счастья!
— Да, ваше высочество, изучаю местную флору и думаю над своим поведением.
— О, прогресс! И что надумала? Решила исправиться?
Я хмыкнула. Ну, хочется или нет, а тёткино задание надо выполнить...
— Да! — воскликнула я резко, крутнулась на каблуках и, сорвав первый попавшийся цветок, порвала его на мелкие ошмётки, — Хватит с меня этого цирка!
Принц изумлённо приподнял брови, но я не обратила на это внимания:
— Вот что, с меня хватит! И насмешек, и унижений, и ваших с тётушкой интриг! Довольно!!! Я — низшая, мне здесь не место! Так что — адью, вашество! Разбирайся сам! Мне уже плевать, а вы тут с тётушкой хоть убивайте друг друга — меня не колыхает! Всё равно вы друг друга стоите! Пауки в банке...
Я зло тряхнула волосами и решительно направилась к выходу. Вернее, попыталась, потому что его высочество ухватило меня за плечи и удержало, требовательно заглядывая в глаза. Я попыталась вырваться — безрезультатно: хватка у наследничка оказалась железная...
— Ну, тише, тише, — успокаивающе сказал он, — Успокойся, малышка... Вдох-выдох... Не переживай. Я куплю тебе, что ты там хочешь...
— Да пошёл ты!
— Детка, у нас договор был. Помнишь?..
— Да не надо мне от тебя ничего... принц... подавись своим золотом! — я снова дёрнулась. С тем же успехом.
— Тогда зачем просила?
Я прищурилась. То, что мне хотелось сделать, было очень рискованно...
С другой стороны, тетя права: все мужчины в душе — мазохисты. Потому-то с ними, как на рыбалке: чем глубже крючок вонзится, тем резче ты рыбку и подсечёшь...
— Чтоб ты меня считал сволочью! Думаешь, мне оно надо — с тобой спать?
Принц осоловел, а меня "прорвало":
— Вот ты стоишь, глазами хлопаешь, а представь, каково мне: тётка выдергивает меня из объятий любимого человека, напоминает о давнем долге и заявляет: преподнеси мне принца на блюдечке! И, главное, не откажешь! И пожалуйста — издевательства, усталость, хамство... Но это уже слишком! Прости, дорогой принц, за испорченные нервы, но вы меня все уже достали! Тётушке надо тебя поразвлечь — пусть сама и наклоняется! Я самоустраняюсь. Удачи!
Я снова дёрнулась, но окаменевший принц и не думал меня выпускать, глядя куда-то сквозь меня.
— Выпусти, — прошипела я зло. Принц приподнял бровь:
— Перетопчешься. За то, что ты тут наговорила, тебя внутренней страже сдать нужно — чтоб не мучилась!
Я фыркнула, молча пожала плечами и замерла, ожидая, когда принцу надоест меня держать. Не дождавшись от меня отклика, его высочество заговорил снова:
— И чем же я тебе так не нравлюсь, позволь спросить? — уточнил он мягко, — Разве можно пренебрегать тётиным заданием?
Я с мукой глянула на него:
— При чём тут ты вообще? — вздох, — Знаешь, ты очень красивый, и потом — принц... О таком, как ты, мечтает любая девушка... Просто...
Я печально улыбнулась внимательным серым глазам:
— Знаешь, мне очень больно вспоминать о том, как меня предали. Невыносимо думать, что сейчас, когда мы с тобой болтаем, мой любимый развлекается с другой — со своей невестой, знатной и... настоящей, — я горько искривила губы, — Какой я никогда не буду... Я думала, что смогу лгать и играть, но у меня не хватает сил. Презрительные взгляды, насмешки... Всё-таки, я низшая. Мне не место здесь... Думаю, тётя это поймёт. И простит...
Принц неожиданно убрал руки с моих плеч и осторожно, бережно как-то провёл пальцами по моему лицу. Я вздрогнула, когда он коснулся к порезанной губе. Миг — и исцеляющая магия потекла ко мне — я едва успела перестроить кровь, чтоб не изменилась, не приведи боги...
Ранка исчезла. Принц ласково погладил меня по голове:
— Останься. Я не позволю тебя обидеть, поверь.
Я приоткрыла рот, чтоб возразить, но его высочество только хмыкнул:
— Спорь, хоть охрипни: никто тебя отсюда не выпустит!
С этими словами наследник стремительно развернулся и ушёл. Ух...
— Братец в восторге! — раздался рядом знакомый голос, и из щели между кустами ужом выскользнул Сит, — Ты умница — теперь он почти твой! Осталось только дожать...
Я невольно улыбнулась:
— Да. Я, правда, не ожидала, что это будет так легко...
Сит странно глянул на меня:
— Пожалуй, не так и легко... В детстве я по глупости поделился с кузеном силой, и он может не хуже меня чувствовать любую фальшь. Он не отреагировал бы так, если б ты сказала хоть слово неправды...
— Тан!
— Нет!
— Ну, Та-ан!!
— Нет!!!
— Ну, позязя!
— Сит, ты понимаешь, через какие отверстия твой братец промоет мне мозги?!
— Боги! Если что — сделаешь глупые глаза и скажешь, что это я тебе приказал. Я-то приказал!
— Сит, слушай...
— Тан, ну будь хорошей девочкой! Я никогда, ни разу в жизни не видел парада мёртвых!
— Эм... Я ни на что не намекаю, но, может, причина в том, что живым туда нельзя?
— Нам можно!
Я вздохнула, ребёнок сделал большие, наивные глаза, умильно хлопая пушистыми ресницами. Мне оставалось только головой покачать: ну, не могу отказать ему, хоть убей.
— Ладно, но учти: ты и на полшага от меня не отходишь!
— Тан, ты — самая лучшая!
— Ага! Дети всегда говорят такое родителям, подразумевая: "Ты наивный жалостливый лох"!
— Эй! Я не такой, и вообще — как ты можешь ругаться при ребёнке?
— Ребёнок, ты что пару минут назад сказал, когда настой разлил на пол? Словесный оборот с участием лысых гоблинов и ножки стола — это было, получается, не ругательство?
— Эх ты, деревня! Знатные не ругаются, они выплетают аллегории!
— Угу. Пошёл ты в аллегорию по пятое колено — звучит потрясно...
Сит хмыкнул, а я развалилась на кровати, обдумывая то, на что соглашалась...
Луна входила в силу, планеты выстраивались в ряд, и красный месяц снова показался в небе не только над землями некромантов, но и над Империей. Это говорило об одном — надвигаются Ночи Мёртвых...
Это время, когда древние духи поднимаются на поверхность, Хозяева и Хозяюшки набирают силы, а представителям многих рас лучше не выходить ночами из дому — по улицам блуждают духи, нечисть стучится в двери. В общем, времечко на любителя.
Времечко таких, как мы...
Я вздохнула. Что толку притворяться? Мне и самой дико хотелось сбросить с себя пепел человеческих чувств и мелких грешков. Мне не терпелось потанцевать вместе с теми, кому действительно нечего терять...
— Эй, ты здесь? — позвал мальчик.
— Не-а, я там!
— Вернись оттуда! Я тут вспомнил — нам ведь запрещено выходить за пределы дворца. Особенно тебе... Мы просто не сумеем выскользнуть...
Я приподнялась на локте и насмешливо глянула в расстроенные зелёные глаза:
— Сит, близится Ночь мёртвых... Какие запреты? Когда сядет солнце, они перестанут существовать, и тогда — кровь откроет все двери...
Мальчик потрясённо глянул на меня — наверняка в моих глазах мелькнул кто-то другой... И что? Ситу я доверяю больше, чем кому-либо — мы с ним одной крови. Да и похожи чем-то...
День пролетел незаметно, как миг: снова совместные трапезы, тягучие разговоры, шепотки придворных дам за спиной... И вежливые поклоны. Что за...?
