— Садись, — предложил грибовик, показывая на арбу. — Я довезу тебя до дворца Мустафы.
— Спасидо. Но мне туда не надо, — ответил Пьеро, доедая персик.
— Вы не убьёте Мустафу? — удивился грибовик.
— Нет. Его возьмут живым и выдадут Подгорному Королю, — объяснил Пьеро. — Тогда Подгорный Король не будет сильно гневаться на вас.
— Король сделает Мустафе маналулу? — грибовик пошевелил шляпкой.
— Кто знает, что сделает Король, — сказал Пьеро. — Но вы его больше не увидите.
— Король мудр, — оценил грибовик. — Если увидишь его, расскажи, что грибовик убил орлов Мустафы.
— Если увижу и он будет разговаривать со мной, — пообещал Пьеро.
— Хочешь ещё персик? — расщедрился грибовик.
— Нет, пожалуй, — решил Пьеро.
— Тогда удачи тебе, — грибовик снова принял вид безобидного агрария и поехал дальше. Только теперь у него на носу у него красовались тёмные очки.
Пьеро доел персик, выплюнул косточку и снова устроился среди зарослей.
В принципе, думал Пьеро, всё уже сделано. Мустафа остался без энергии и воды: купленные при Сирхабе ан-Нусры хемульские насосы, поднимавшие воду к террасам, работали благодаря электричеству из башни. Второй взрыв разрушил плотину, удерживающую воду в запруде. Осталось лишить Мустафу последнего и самого важного ресурса.
Он осторожно погладил кончиками пальцев толстую зелёную трубу. Древнее оружие, выданное группе как раз на такой случай.
У Пьеро было особое чутьё на близящиеся события. Работала эта способность не всегда и не везде, но сейчас она сработала. От копчика пошла холодная волна: вот, вот, уже очень близко.
Он взял трубу, встал на колени и навёл на дорогу видоискатель.
Ждать пришлось минуты две. Наконец, показался всадник на огромном верблюде. Высокий хомосапый в синей джеллабе и чалме с перьями казался воином великим и грозным.
Пьеро пригнулся.
За первым верблюдом промчался второй, третий. Они подняли тучу пыли. Но через видоискатель всё было видно ясно и отчётливо. Древнее оружие было очень хорошим. Жаль, что его осталось так мало.
Наконец, появилось то, чего он ждал — повозка, запряжённая двумя першеронами. Повозка была полна соломы. Першероны, однако, тащили её без резвости. Видимо, под соломой было что-то тяжёлое.
В копчике засвербело — вот оно, вот, вот.
Пьеро включил подсветку видоискателя, совместил с повозкой красную риску и выставил радиус на минимум. Груз должен был обратиться в пыль. Несколько всадников — остаться живыми. И желательно здоровыми. Кто-то должен был принести Мустафе плохие новости. И как можно скорее.
Он с силой нажал на пусковой рычаг. Больно ударило в плечо. Труба пронзительно взвизгнула, плюнув рыжим пламенем на метр вперёд. Глухо и страшно ухнуло — будто великан сглотнул. На месте повозки с лошадьми расплылось, как тушь на мокрой бумаге, чёрное пятно. Этого Пьеро уже не увидел — выпустив трубу из рук, он уже лежал в кустах, закрыв голову руками. Над ним стремительно прожужжали кусочки металла, рубя тамариск. На оголённую шею боевика упала цветущая ветвь, и сразу же вслед за ней — вырванное взрывом конское сухожилие.
Пьеро встал. Попробовал что-нибудь рассмотреть сквозь пыль, вздохнул, взял трубу. Глянул в видоискатель — тот всё ещё работал. На месте повозки была яма. Из неё торчал кусок конской ноги и обломок обода. Остальное исчезло. Древнее оружие уничтожало всё в пределах радиуса.
Из клубов пыли выехал всадник на огромном верблюде. Он увидел Пьеро и поднял копьё.
Пьеро схватил трубу и направил её на всадника. Труба была пустой и безопасной, но всадник этого не знал точно.
Нет, Пьеро не боялся. Он всегда носил с собой древнюю гранату. Он знал, что когда-нибудь она понадобится — и почти хотел этого. Но у него не было чувства, что это случится сегодня.
Всадник опустил копьё, покачал головой, повернул верблюда и пропал в клубах пыли.
Пьеро вытер лицо рукавом. Задание было выполнено. Личная казна лорда Мустафы, которую тот хотел укрыть в безопасном месте, перестала существовать.
Конечно, её можно было захватить. Золото и драгоценности — хорошие вещи. Но Подгорный Король хотел показать сподвижникам тигра, что ему от них нужно не золото.
Пьеро осторожно выбрался из тамариска, обогнул стену, вышел на узкую улочку. Поплутал среди домиков, отгороженных от улицы глухими стенами, и проверенной дорогой добрался до старого моста. Здесь он собирался провести время до сумерек, когда подтянутся остальные члены группы.
Местность возле старого моста когда-то была застроена и заселена, но сейчас тут никто не жил. Причиной было суеверие: дескать, здесь водятся джинны, крадущие разум. Такие разговоры обычно начинались там, где появлялись ментальные мутанты. В тораборской группе был эмпат. Он проверил местность и ментального фона не обнаружил. Если здесь кто и был, то давно ушёл. Или помер от голода.
Убежище Пьеро подыскал себе ещё вчера. На краю свежей осыпи стоял глинобитный домик с провалившейся крышей, сквозь которую проросло кривое дерево. К дому вела единственная узенькая тропинка, отлично просматривающаяся из единственного окошка — это Пьеро уже проверил.
Внутри было пусто, темно и пыльно. Середину комнаты занимал ствол дерева, у окна боевик подготовил ложе из багауддиновского ковра и кучи тряпья.
Пьеро устроился так, чтобы видеть тропинку, и погрузился в размышления.
После утраты казны Мустафы не осталось шансов. Вопрос был только в том, кто из сподвижников сейчас снаряжает бэтмена к Королю с соответствующим предложением. Очень, очень скоро крепко связанный Мустафа будет доставлен в Подгорное Королевство. Вероятно, Король сделает с ним то же, что обычно делает с варварскими вождями. Мустафу ждёт наказание, потом, наверное, ребилдинг — а после этого, вероятно, офицерское училище. Он действительно хороший воин. Таких Король называл "ценный кадр". Ценными кадрами Король дорожил больше, чем золотом... Что касается самого ущелья, с ним тоже было всё понятно. Восстановить башню и поставить новые тесла-приёмники было под силу только Тора-Боре.
Пьеро немного поразмышлял над тем, как Король выстроит систему. Скорее всего, пришлёт наместника. Естественными союзниками являются грибовики: они местные, но никому не свои и живут наособицу. К тому же они уже показали, что готовы к сотрудничеству. Логично и правильно будет использовать именно их. Хемулям Подгорный Король что-нибудь даст, но ненадолго. Интересно, что он сделает с местными хищниками, которых Мустафа чрезмерно возвысил? Тут есть варианты...
Откуда-то сверху посыпался мусор. Пьеро мгновенно подобрался, перекатился на спину — и увидел чёрный силуэт, падающий на него сверху.
Боевик перекатился, выхватил нож. Враг сгруппировавшись, приземлился на четыре конечности, перевернулся через голову, встал на задние ноги и зашипел по-кошачьи.
Все эти телодвиженья и звуки были напрасной тратой времени. Пьеро времени терять не стал, а просто ударил тварюшку ножом в бочину. Та по-детски всхлипнула и упала.
Боевик выждал, осторожно придвинулся. Существо было странным. Оно напоминало маленького поросёночка с крошечными ушками и маленькими крылышками, переливающимися всеми цветами радуги. Голубенькие глазки-бусинки смотрели на Пьеро с отчаянием и мукой.
Пьеро вздохнул, ухватил тварюшку за крыло, подтянул к себе и перевернул на спину, намереваясь добить. В последнюю секунду та извернулась и укусила его за палец — неожиданно больно. Пьеро скривился и одним ударом развалил неблагодарной животине глотку. Та немного подёргалась и издохла.
Находиться в одном помещении с падалью было неприятно. Пьеро осмотрелся, посторонних не заметил и вышел.
День склонялся к вечеру. Сухо подрагивал остывающий медленно воздух. От башни принесло ветром гарь — скучную, холодную, жмущуюся к земле. В небе медленно рос рой звёзд.
Пьеро как-то внутренне затих. Ему становилось ясно, что август, которого он не заметил — вот он. А ведь он всё это время летел, его минуя, своим высоким небом-лбом, сливочными облаками, утренними негромкими птицами, которые, небось, весною росли на деревьях и голосили так, будто впервые нашли друг друга и вот сейчас всем зададут дрозда, а всё один чёрт жаль. Вот этот косой блеск, плеск, грохот, воздух горячий, имени которого не упомнить стараньями.
Лучше дерево, решил Пьеро, чем камень, а камень — чем облако. Эта мысль поразила его своей бесконечно-стыдливой уводчивостью.
Потом до него дошло, что ничего этого больше не будет. Он как будто и раньше знал, но теперь в нём родилась уверенность, большая и долгая: никогда. Ибо оно сносит сразу, как только ступаешь в эти долгие, долгие дни, дюны, протяжённости. За это тоже ничего не будет. Куча крошек, откуда-то кленовый парк — чужая собака, выполнять не раздумывая, по возможности молча, внезапно свалившееся счастье дождя, царапающего воздух. Ясное, умытое лоно изнутри, но руки, вздёрнутые разглаживать и мять чёрные лица прохожих сквозь толстую перчатку. В библиотеке маленький лист разжигают. И бухгалтер работает по другой линии — по линии библиотекаря. Кем я был бы, если бы устроился на работу, после таких мук и издевательств и потери любви, воровской доли? Лес тевтона, поверхностная душа внутренних семенников в туловище. Зелёное и красное, и кружит, и кружит, и кружит. Что это? Суп, сваренный в чайнике и пахнущий смертью: миндалём. Кураре отдаёт анисом. Мышьяк — фруктами, немного абрикосом. С цианидами — о, это зависит, обычно от генов: для Пьеро цианиды не пахнут ничем, даже детской попой, шершавой от диатеза. Это тропик зла. А если что-нибудь трижды — то обязательно сбудется. Тут никаких следов — только вены, капилляры, волоски, и никогда не туда, а только в себя.
Он тихо засмеялся. Мир оказался прост и нелеп, как недоеденный арбуз. Или усаcт, как яйцо с двумя желтками. Они там все сами помрут, кому надо, решил Пьеро, всех простив, мысленно отчеркнув ногтем затаившуюся в душе недосыпинку. Зато махорка в присутствии паров синильной кислоты, внезапно вспомнил он, приобретает вкус жуткий, неописуемый, непредставимо тошный.
От этого он поблевал. Это было сильно и ненапрасно.
И, ещё не закончив, почувствовал, что у него и в нём, наконец-то, есть чему быть.
— Пырх, — просипел Пьеро, утирая рот. — Прах. — Это было первое слово, сказанное им не зазря.
Снова копчик заледенел, и он почувствовал безразличное молчанье далёкой листвы и вкус умирающей мухи во рту, её крылья на своих губах. Оно ждало, гряло — и он знал, что муха не всё-таки не угаснет, но встрепенётся, взъерепенится блудно — и падёт во вздыбленные травы, похотливо суча лапками. Это будет, ещё будет, когда-нибудь в один из дней — будь того он достоин, как света достоин свет. А свет — он состоит из мерцанья.
— Сквозь мерцанье о-о-о... мерцанье, мерцание, — это скреблось где-то внутри, непонятно откуда из. Пьеро никогда не слышал ничего подобного, нет. И не смел даже надеяться, что когда-нибудь сам произречёт подобное. Юный шахид постиг, как никчёмна была его жизнь, и заплакал.
Слёзы помогли. То, что у него теперь было вместо разума, прояснилось.
— Смакует, — догадывался Пьеро. — Снеткует. Туда мотыляется. И сюда мотыляется. Мотыляется прах, а пламя хромает, снуёт... И по царским пескам, уплетаясь, снуют... плывут наши сути... — строки казались ему золотыми, звенящимися, соисполненными друг друга. Они были как поле оранжевых маков, и каждое слово подкидывало его вверх, к этим цветам и к синему-синему небу.
— Я сам своё семя мужаю, — сделал он, наконец, совершенно необходимый вывод из всех, сколько их ни есть посылок, и ещё всех тех, что пока не коснулись.
— Его муза укусила, — донеслось откуда-то из скучного, пустого угла, куда он уже давно не смотрел.
— Скобейда бля! Пиздарики ему, — донеслось из другого, такого же скучного угла. — Жаль, хороший боец был. Может, поможем парню? Чик и всё?
— Пусть Король решает, — это был уже третий угол. Пьеро задумался, есть ли четвёртый, и решил, что никаких углов вообще нет, потому что это, в сущности, круг — как и всё, что, в сущности, суще, паще, круговёртливо, возвращаво.
— Я на чёрное пал колесо, — сказал он и замолчал: дальше всё зияло барахлом, звонким боем, комариной шерстью, затрудненьями, пчельниками, проливными камерами, разбоем, передком — но не тем единственным, насущным.
— Под микитки бери, — распорядился кто-то. Пьеро было не до того: он слово позабыл, что он хотел сказать, и от этого был никакой.
— Мне надо... глоп... глопой... главой клеветать... расписной... прописной... — слово всё-таки вернулось, прибежало на двух "п", как на ножках, таща за собой скорпионью тяжесть окончания. Оно вонзилось куда-то, и то, другое — съелось.
Но Пьеро это не обеспокоило вовсе. Ибо в чём же более, думал он, в чём же ныне и более впредь — ну совсем, прям ни чуточки вот, совершенно.
ОДИННАДЦАТЫЙ КЛЮЧИК, ПРАКТИЧЕСКИЙ. СЕРДАР СИНГ ФАЙЛЗ. НЯШ: МЕХАНИЗМЫ ОВЛАДЕНИЯ И ЗАЩИТА ОТ НИХ. КАК ВЫ МОЖЕТЕ СПАСТИ СВОЮ СВОБОДУ, РАССУДОК И ЖИЗНЬ.
Вообще-то можно читать после главы 9 первого тома. Но правильнее — после какой-нибудь другой главы о поняшах, когда читателя действительно заинтересует, что такое няш и как это работает.
ОБ АВТОРЕ. Сердар Сингх Файлз, енотовидный лев по основе, имеет репутацию одного из ведущих специалистов Хемуля в области няша и защиты от него. Он более двадцати лет возглавлял частное охранное предприятие "Авода Кадавра", являющейся признанным лидером на рынке комплексных проверок безопасности и экстремального аудита.
Сейчас Сердар Сингх ведёт авторский курс по ментализму и является постоянным консультантом известнейшей клиники доктора Стрейнджлава, специализирующейся на восстановлении личности после краш-воздействий.
ПРОЧТИТЕ ЭТО ПРЯМО СЕЙЧАС!
Эй! Прочтите это прямо здесь, у полки! Сохраните свои деньги и время!
Если вы:
миссисипский аллигатор;
кайман;
панда;
псикаква;
шмель-самец (к самкам не относится);
уховёртка
— то ставьте книжку обратно на полку. Мои советы вам не помогут. Вы не можете защититься даже от очень слабого няша*. Лучший совет, совершенно бесплатно: живите там, где нет няш, живите так, чтобы не иметь дел с няшами!
Если вы:
поняша;
филифёнка;
мандалайка;
удав подсемейства Boinae (кроме Sanzinia);
ароматическая (благоуханная) пантера;
нахнах, успешно прошедший посвящение;
— то вы не найдёте здесь ничего полезного для себя. Оставьте книжку тем, кому она нужна. Дайте им шанс!
Если вы:
А-самец в состоянии гона;
беременны или готовитесь к кладке;
кормящая мать в период лактации;
— отложите покупку. В вашем состоянии мои рекомендации не принесут пользы и могут нанести вред! Лучший совет, тоже бесплатно: живите там и так, чтобы не встретить няшу!
Если вы:
удод;
педобир;
ментальный мутант;
телепат;
психократ;
— то брошюра может быть вам полезной, но ни в коем случае не пренебрегайте своими особыми способами защиты от няша. Специально для педобиров: парни, не забывайте про Вондерленд!
