Триада миров.1. Внешний мир

— Сколько ещё ты не доскажешь, — вновь перебиваю его, — сколько ещё умолчал? Почему ты мне не доверяешь?

— Я доверяю. Прости, просто пытаюсь оградить от неприятностей.

— Чем больше ты меня прячешь под стекло, тем больше шансов меня убить. Ты сделал из меня мимозу. Я просто не готова жить в этом мире даже простым человеком, а что тогда говорить о предназначенном?

— Я знаю. Я виноват.

Вновь утыкаюсь ему в грудь. Тёплая рука гладит волосы, я чувствую его дыхание в моих волосах. Сзади раздается деликатное покашливание.

— Что тебе, Джек? — резко спрашивает хранитель.

— Поговорить с тобой. Ты уже получил ключи от квартиры?

— Да. Иди, я сейчас.

Слышатся тихие шаги и щелчок дверного замка. Алексин отстраняется от меня:

— Я купил квартиру напротив. Ключи от неё уже на твоей связке. Нам действительно надо поговорить с Джеком. С тобой останется Зосим.

— Хорошо.

Алексин нехотя уходит.

Оборачиваюсь к Зосиму. Он по-прежнему стоит в дверях.

— О чем вы говорили?

— Я рассказал ему о нападении на меня.

— На тебя напали?!!

— Да трое архитов. Очевидно они думали, что ты со мной. Когда поняли, что это не так, сбежали. Давай не будем.

— Давай, — соглашаюсь.

Он подходит и обнимает меня.

— Принцесса, не сердись, прости меня. Я не всегда могу говорить, что знаю. Это обратная сторона моей сущности. Но мне больно, когда ты злишься.

— Я уже не сержусь.

Мои руки сами скользят и обхватывают его за шею. Он напрягается:

— Принцесса, не играй мной.

— Я не играю. Иногда мы не сразу понимаем,что счастье не где-то там, за горизонтом. Оно рядом, просто надо лучше смотреть. Сутки без тебя... Мне не хватало тебя.

Он судорожно втягивает воздух ртом и прикасается губами к мочке уха:

— Принцесса, ты понимаешь, что я могу не сдержаться?

— Да.

— И мы зайдем слишком далеко?

— Да.

— И ты не сбежишь утром?

— Не сбегу, -расцепляю руки и провожу по его плечами вниз, слегка царапая сквозь футболку. Он хватает мои ладони и вновь возвращает к себе на шею.

— В тебе говорит стресс, — голос хрипит, — просто ищет пути разрядки.

— Может быть, -прижимаюсь чуть сильнее к нему.

Наверно в этот момент плотину его самообладание прорывает. Он подхватывает меня пониже спины и поднимает, вынуждая обхватить его ногами. Одна рукаподдерживает за бедро, вторая зарывается в волосы.

— Плевать, что будет завтра. Только, милая, останови меня, если перейду границу.

Он размашисто пересекает гостиную и врывается в мою спальню. Падает вместо со мной на кровать, смягчая удар выставленными руками. Его губы находят мои и первый страстный поцелуй рождает стон в груди. Он замирает на секунду, прислушиваясь к рожденный им музыке:

— Моя!

Лишь улыбаюсь в ответ, а внутри разгорается огонь. Который вспыхивает и поглощает меня пожаром, лишь он вновь касается моих губ. Дальнейшее происходит в пьяном плену страсти. Он везде, его руки и губы исследуют каждый уголок тела, заставляя взлетать выше небес и падать в омут удовольствия. Я не принадлежу себе, моё тело уже не слушается, подчиняясь его прикосновением, отзываясь на его ласки. Я в тумане сладкого томления и непонятной жажды, полной бесстыдства, когда уже не просишь, а требуешь любви. И он даёт, отдаёт всего себя, подчиняясь и порабощая одновременно. Это жгучий танец тел, рук и губ срывает всем лживые покровы приличий и условностей, обнажая искренность чувств и даря вожделенное единение. Ещё миг, и мы оба улетаем на самую вершину блаженства. Вместе. Одновременно. Но кто сказал о насыщении?

Медленно прихожу в себя и открываю глаза. Надо мной склонился Зосим, он нежно улыбается, но глаза обеспокоенно глядят.

— Хельченок, ты в порядке?

— Если не считать, что сил нет,то да, — слабо улыбаюсь. Тело действительно не слушается.

— Извини, кажется я перестарался, — он утыкается мне в плечо, его губы нежно касаются кожи, оставляя дорожку поцелуев от предплечья до ключицы.

— Мне тоже так кажется, — фыркаю, пытаясь скрыть смущение и делаю попытки нащупать одеяло. Он тут же укрывает меня:

— Замерзла?

— Есть немного.

Зосим обнимает,его губы теперь целуют лицо, вызывая пока неясное тепло внутри.

— Хочешь, согрею? — шепчет он между поцелуями, а его рука уже пустилась в путешествие по моему телу, усиливая внутренний огонь.

— Ты сумасшедший, — шепчу и льну ближе, не в силах ответить и отказать.

— Ты свела меня с ума. Расслабься, просто доверься мне, — он нависает надо мной. И вновь огонь разгорается в жилах, и вновь летим на волнах страсти. Чтобы вместе достигнуть вершин наслаждения.

Утром он будит меня лёгким поцелуем в висок

— Зосим, я конечно помню, что обещала не сбегать. Но если ты мне не дашь поспать, я прогоню тебя, — больше для про формы ворчу, чем действительно обижаюсь на ночные приступы страсти юноши, что мешали нам спать.

— Мне нравится ход мыслей, и я даже готов соблазниться им, но нам пора на учебу, — он тихо смеётся, — в качестве компенсации за бессоную ночь сам сварю тебе кофе. Хельченок, просыпайся.

— Ночь была продуктивной. У меня появилось новое имя, — поворачиваюсь к нему, в смущении пытаясь спрятаться по одеялом. Впрочем, от его рук не скроешься.

— Тебе не нравится, принцесса?

— Мне все нравится, особенно обещание горячего кофе.

Он смеётся и встаёт. Когда он, одевшись, собирается выйти, окликаю его:

— Зосим!

— Да?

— Я тоже люблю тебя!

Мгновение и я оказываюсь в его объятьях. Он целует меня столь страстно и нежно, что я растекаюсь плавленным воском в его руках:

— Спасибо, любимая.

Когда же он все таки уходит готовить завтрак, я падаю обратно на подушки. Тело приятно ноет, и мысли легки и безмятежны.

— Девочка моя, все хорошо?

Алексин материализуется возле окна. У него слегка лукавая усмешка, но грустный взгляд.

— Эээ,— единственное, что мне удаётся выдать на его вопрос.

— Ну судя по состоянию комнаты, твоему довольному и смущенному виду, а также фальшивым мотивам, которые зануда думает, что поет, все действительно хорошо. Я рад за тебя. Он действительно может сделать тебя счастливой. Но я не об этом. Хельга, надо поговорить.

— Это срочно?

— Не совсем.

— Что-то случилось?

— Нет, моя хорошая, ничего не случилось. Вечером поговорим. Думаю, тебе не до этого сейчас. Отдыхай, моя девочка.

И он исчезает.

Возвращается Зосим с чашками кофе. Видя моё нахмуренное лицо, он спрашивает:

— Что случилось?

— Алексин... приходил. Он хотел о чем-то поговорить. Не сказал о чем, но мне это не нравится.

Юноша на минуту замирает, потом хмуро цедит:

— Придурок! Хельченок, не обращай внимания, вечером выясните все.

— Ты же знаешь, о чем он хо ел сказать, ведь так?

— Принцесса....

— Да, я помню, не можешь открыть все, что видишь... Ладно, вечером выяснится.

Первой лекцией у нас стоит аналитическая химия, которую я нагло решаю проспать. Тем более некоторые скрытные преподаватели в курсе, что у меня вчера было. К тому же вчерашняя прогулка и бессоная ночь дают свои результаты, меня то знобит, то бросает в жар, голова слегка кружится, в общем все признаки того, что заболеваю. Надо было остаться дома.Однако сижу здесь в полусонной прострации. Прихожу в себя от тихого возгласа Зосима:

— Тьма их побери, они сговорились?

Причиной возмущения стала замена преподавателя. Вместо Пискарева лекцию начинает вести другой человек. Головная боль усиливается, но даже сквозь спазмы я начинаю сводить все слова воедино. О пагубности нашей связи со Странников, почему он прятался, все мои страхи перед ним.

Хватаю за рукав Зосима:

— Где он?

— Хельченок, я не могу..

— Мне плевать, где он?

Зосим колеблется, но говорит:

— Через час аэроэкспресс с Павелецкого вокзала.

Не обращая внимания на удивленные возгласы со стороны преподавателя и сокурсников срываюсь из аудитории. Уже на выходе меняя догоняет Зосим.

— Ты сумасшедшая! У тебя переход близок.

— Плевать. Шитак обещал защиту на второй переход? Пусть выполняет. Не держи меня, я должна выяснить.

Он отнимает ключи и идёт к машине.

Понимаю, что он ревнует, понимаю что ему плохо, но не могу иначе. Лишь тихо шепчу: "Прости!"

Несмотря на все возмущения Зосима, в машине все таки сажусь на переднее сидение. Жар усиливается, голова просто раскалывается. Умудрится заболеть в такое время банальной простудой. Только бы Зосим не заметил, иначе все мои планы насмарку. А я должна, это уже навязчивая идея.

Юноша агрессивно ведёт машину, перестраиваясь и подрезая. Нам сигналят, вслед летят проклятья, но он продолжает гнать. Из-за вечных пробок добираемся практически пятьдесят минут. Возле вокзала негде припарковаться, и Зосим просто бросает машину в одном из переулков. Мы бежим в сторону здания. Я уже плохо ориентируюсь из-за жара, но мой спутник уверенно лавирует среди прохожих по хитросплетениям подземного перехода. На полной скорости влетаем в здание вокзала. Вниз по лестнице, и вот отдельное фойе касс аэроэкспресса. Возле одной я замечаю Странника, покупающего билет.

— Подожди меня здесь, — прошу Зосима.

— Ты вся горишь! — дотрагиваясь до меня, восклицает он.

— Пожалуйста, потом, все потом. Просто простыла.

— Хельга, постой.. — но я уже не слушаю его и иду к Странника.

Он замечает меня и делает шаг на встречу.

— Хельга, что вы здесь делаете? Вы одна? — он оглядывается и видит стоящего поодаль Зосима, — где Алексин?

— Я хотела выяснить... Просто вы... — мысли путаются, голова раскалывается.

— У вас жар! — он берет меня за руки, — сумасшедшая принцесса!

Но я не обращаю на его слова никакого внимания, потому что наконец ловлю мысль

— Алексин сказал,что наша связь пагубна для нас. О чем он говорил?

Евгений молча кладет мне руки на талию и прижимает к себе:

— Это не болезнь, это переход. И причиной ваших болезненных перестроек являюсь я, выступая в роли катализатора. Первый переход я спровоцировал лишь своим появлением в резиденции вашего отца. Второй переход активизировался первым прикосновением. Помните, когда Зосим признался в любви? Я подал руку, чтобы помочь встать. Организм сопротивлялся столь быстротечному переходу и даже практически справился, но вчерашний вечер все повернул вспять.

— Почему так происходит? — я уже практически вишу на нем от боли и слабости, только его руки крепко держат меня.

— Я отдал часть себя, чтобы ты жила. Ольга не сказала, что беременна. И когда Михална достала тебя, ты умирала. Я отдал часть своей силы и жизненной энергии, чтобы ты выжила. И потом на протяжении тридцати лет, пока ты была в стазисе, приходил и подпитывал тебя. Лишь бы ты жила.

— Почему?

— Я не убийца, Хельга.

Пытаюсь справиться с нарастающей болью, подавить судороги. Краем глаза вижу,как появляется Алексин. Он стоит рядом с Зосимом и не подходит. Странник продолжает:

— Я вынужден уехать, чтобы не стать причиной вашей гибели от столь стремительных переходов. Ещё один переход в ближайшее время вы не выдержите.

— Евгений, подождите...

— Увы, Хельга, поздно, переход начался. Вокруг вокзала толпы архитов. Держитесь.

Я сама чувствую, что энергетические потоки внутри меня взбунтовались, они рвутся наружу, разрывая меня на кусочки. Цепляюсь за Евгения, и он ещё сильнее прижимает меня:

— Хельга, обещай, когда я вернусь, мы станцуем. Один танец не обидит твоего жениха.

— Хорошо, — шепчу удивленно, и боль на секунду отступает. Стальные глаза смотрят с нежностью:

— Маленькая принцесса, подари поцелуй. Один поцелуй ничего не изменит.

Я завороженно киваю. Наши губы встречаются и в этот момент переход захватывает меня полностью. Он жжёт тело, сводя все судорогой, мне кажется, я сгораю в этом отнюдь не страстном огне. А через поцелуй, сквозь наше одно дыхание на двоих врывается спасительная прохлада. Евгений забирает в себя мою боль, гася всплески разбушевавшейся силы. Как будто вдали звучит голос хранителя: " Забери её отсюда, уходите через стазис!" А поцелуй длится и длится. Нежный, живительный, спасающий от жёстокой реальности. Где то краем глаза я вижу, что Алексин с Зосимом отбиваются от толпы архитов, как появляются Шитак и Стешин. Там, в другой реальности, идёт бой, но его звуки не доносятся до нас, будто кто-то отключил звук у телевизора. Евгений прерывает поцелуй и проводит тыльной стороной ладони по щеке: "Спи, маленькая".

Я проваливаюсь в сон.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.