Спасти Ссср ч7

Ахмад Зия показал на отоваривающихся у машин бывших моджахедов

— Я ведь понимаю, в какой стране мы живем. Смотри. Мы сами виноваты в своих бедах, хотя привыкли винить других. Взятки, бакшиш. Думаешь, я не понимаю что вот это — плохо?

...

— Просто у этих людей ничего нет, они сражались годами, а теперь вынуждены брать бесплатно твой керосин и муку потому, что у них нет денег их честно купить, нет нормальной работы. Но если мы можем тебе чем-то помочь, ты только скажи.

Сакерин решился

— Слушай дорогой. Вот чисто между нами.

...

— Что бы ты сказал, если бы кто-то захотел отделиться от страны и сделать свою.

Ахмад Зия нахмурился

— Тут не сказал, тут голова рубить надо. Смерть предателю!

Надо же какие все стали государственники

— А что, случилось что?

— Да так. Слышал пару слов

Ахмад Зия достал визитную карточку, что-то написал

— Ты ведь в Кабул дорогой, едешь так?

...

— Загляни к моему брату, передай эту карточку. Он поможет...

Кабул!

Город, где поздно наступает рассвет и рано — закат из-за того что он весь окружен горами. Город, в котором власть меняется стремительно и с кровью — за последние двадцать лет она сменилась не менее пяти раз, а сколько еще было попыток, сколько честолюбцев закончили свои дни в дорожной пыли или в пыточной Пули-Чархи. Город, где сады и дворцы соседствуют с ужасающей нищетой, город где впервые появились афганские автомобиль, паровоз и самолет. И где учились большинство лидеров афганского исламского сопротивления — они выучились ненавидеть, потому что у них перед глазами было — что ненавидеть.

Кабул это город правды, за которую заплачено большой кровью...

Но одновременно с этим Кабул — это будущее Афганистана. Здесь работают первый кабульский университет, и первая Академия наук Афганистана, здесь есть промышленные предприятия, выпускающие для начала хотя бы самое примитивное, в чем нуждается Афганистан — орудия труда. Сюда стекаются тысячи и тысячи афганских парней и девчонок, которые больше не желают жить в средневековой тьме и ищут путь к свету, даже подчас ценой жизни.

Здесь, в Кабуле решается — пойдет эта страна вперед, или опять уснет, лет на сто...

Кабул был огорожен системой передовых постов, но Сакерина и его машину знали, и потому — пропустили. Он доехал до огромной базы Совтрансавто на окраине, отметился. В Кабул, в центр он решил ехать на такси. Такси кстати было Газ-21, эти машины Афганистан покупал еще при короле Захир-Шахе. Хорошие были времена... для безопасного проезда советских останавливались межплеменные войны...

В министерстве обороны — том самом здании под двумя куполами — его категорически отказались пустить дальше приемной

— Рафик министр на учениях!

— Когда вернется?

— Это не известно!

Сакерин посмотрел на красавца подполковника. Короткая бородка — сейчас все обросли бородами, но носили совсем короткие, показывая, что как бы ислам нам указ, но не так чтобы очень. Черные противосолнечные очки — в помещении. Интересно, сколько ему лет.

— Простите? — Сакерин перешел на русский — вы что заканчивали?

— Львовское высшее военно-политическое — удивился подполковник — а это здесь при чем?

Как легко — это перенимается, а? Моджахеды пересели на Мерседесы, отличники боевой и политической сейчас адъютанты у бывших врагов революции.

Были сборы недолги, сели в черные Волги...

— Да так. Не при чем.

— Оставьте свой телефон. Вам сообщат, когда рафик министр вернется...

Вечером — устроили что-то вроде пирушки в микрорайоне — так назывался специальный район для советников, построенный из обычных, но нетипичных для Афганистана хрущевок. Купили на рынке свежатины, замариновали наскоро в смеси уксуса и еще с чем-то. В Афганистане мясо и раньше стоило дешево, а сейчас, как кончилась война и перестали пытаться организовывать колхозы (но там где они прижились оставили) — стало совсем дешево. Можно было бы возить в Союз, но нет морозильных мощностей...

— Моджахеды сами себе на уме — рыжий дальнобойщик Виталя из Кольчугино как это было принято в тех местах налегал на "о" — сами себя не обидят. Большая часть машин афганской армии сейчас занята на перевозках, любой капитан который имеет в руках хотя бы две — три машины богатый человек. Посмотрите, что за Джелалабадом делается — сплошные армейские машины на заработках. Мне за ремкомплект движка от Камаза доллары предлагали.

— А что же наши не чешутся

— А пойди, спроси. Тут нормальный СТО Камаза открой — озолотишься

— Не. Афганцы лучше своруют, чем купят

— Не скажи. Это только дураки так, те кто поумнее понимают, что воровством не прожить. Потенциал у страны просто огромный — в каждой семье пять — шесть детей и на ходу подметки все рвут. Им дай волю...

— И будет война

— Нет. Войны все наелись...

Министр — точнее его адъютант — позвонил на следующий день.

— Рафик Сакерин?

— Он самый

Разговор проходил в представительстве Совтрансавто

— Министр прибыл, он готов с вами переговорить.

— Я подъеду

— Не в министерстве. Знаете, строящийся парк у плотины Карга. Вот там, через... скажем час. Успеете?

— Доберусь.

Плотина Карга — богатое место в окрестностях Афганистана. Там есть вода, а вода в такой стране как Афганистан — это не только жизнь, это еще и богатство. У кого есть вода — тот не пропадет, а тут не просто вода -тут искусственное озеро. Рядом с ним — охраняемые территории, здесь живет все афганское Политбюро. Богатые виллы, оставшиеся от капиталистов — сейчас здесь идет новая застройка. Выгодоприобретатели процесса национального примирения — столбят себе поляну, они хотят жить так же...

Удивительно, но в Пешаварской семерке — основными выгодоприобретателями процесса национального примирения стали не первые лица, а средний слой. Выбившиеся из самых низов в командиры отрядов — они теперь либо влились в национальную армию, причем звания им сохранили (или присвоили аналогичные) либо занялись мелким предпринимательством, которое в условиях нехватки всего и вся быстро становится средним, а потом и крупным. И не просто так — наступило резкое охлаждение в отношениях уже Афганистана и Пакистана — оборотистые афганские предприниматели стали теснить пакистанских, и самое главное — забредать на ту поляну, которая в пакистанском обществе принадлежит только одному субъекту — армии!

А пакистанская армия, трижды битая индийской, потерявшая часть страны — никогда не смирится, например, с уменьшением оброка с тех земель, которые она сдает фермерам. Только продукция этих фермеров — получается много дороже, чем продукция фермеров афганских, а то и колхозов, где есть трактора и агрономы, а вот барщины и оброка — нет.

И вот пакистанский фермер — а он чаще всего относится к другой племенной группе, чем большинство военных (и в Индии и в Пакистане большинство военных дает Кашмир) — начинает посматривать на запад и думать — а почему у нас не так?

Прошли блок-пост, там военные спали на ходу. Свернули к пустой стройке, к сиротливо стоящим экскаваторам. Сегодня джума, пятница. Финал этой недели в исламских странах и наступление следующей.

О вы, которые уверовали! Когда возглашают азан на пятничную молитву, то устремляйтесь поминать Аллаха усердно, оставив торговлю. Ведь то, что велено вам, лучше для вас, если вы знаете! Завершив молитву, разойдитесь по земле, отстаивая свои интересы и ища милости Аллаха, и часто поминайте Аллаха своим сердцем и словами. Может быть, вы преуспеете в этой и будущей жизни!

Ах, если бы...

Сакерин иногда завидовал афганцам: у них все было просто. В отличие от мятущихся душами русских они жили просто, даже примитивно — но твердо стояли на земле. Ислам, семья, род. Точнее наоборот — семья, род, ислам. Три столпа, на которых держится жизнь афганца. Остальным можно пренебречь. И то что все больше молодежи выламываются из этого вечного круговорота... наверное пройдет не одно десятилетие прежде чем страна изменится по-настоящему...

В этот момент в стоящего у машины Сакерина выстрелили...

В фильмах — снайпер всегда попадает с первого выстрела, в жизни же так бывает далеко не всегда. Точный выстрел — дело сложное, от многих факторов зависит. Вот почему СССР принял на вооружение первую в мире полуавтоматическую снайперскую винтовку. Чтобы снайпер мог повторить выстрел.

Первый выстрел — прошел рядом, второй — снова промах, пуля ударила в стекло машины. Но верный Санчо Панса Сакерина — успел отреагировать. Сколько раз они бывали вместе под пулями банд — не сосчитать. Он успел выскочить из машины, укрыться, схватить с заднего сидения свой автомат и бросить еще один Сакерину.

— Прикрываю, рафик!

Абдалла, точно определив позицию стрелка -на стройке — открыл по нему беглый огонь одиночными, постоянно меняя позицию. Сакерин бросился бежать, постоянно бросаясь из стороны в сторону, чтобы сбить прицел. Снайпер выстрелил еще раз, снова промазал, потом у него сдали нервы и он бросился бежать.

Сакерин видел его. В пыльной куртке, какие носят геологи, невысокий как все афганцы. Он пальнул по нему из автомата, но тоже промазал. Снайпер бежал к дороге, причем оружие он забрал с собой. Видимо, его там должны забрать.

И — в этот момент на дороге появился белый пикап, за ним шел джип и дальше еще машины

Масуд!

На головной машине был ДШК. Увидев стрелка с винтовкой, охранники не колебались. Град пуль — бросил убегающего на землю, Сакерин бросил автомат и встал на колени, подняв руки

— Шурави! — крикнул он

Сразу несколько охранников приблизились к нему, держа под прицелом. Один из них обыскал его, забрал пистолет и связал руки. Потом его повели к джипу, согнув в три погибели. Масуд вышел из джипа — он не отличался ни ростом, ни статью, но в нем что-то было... что-то необычное и все это чувствовали. Кстати, у Масуда в охране были советские пленные, почти все они отказались возвращаться и стали получать афганское гражданство. Ни в одном другом отряде такого не было.

— Кто ты? — спросил Масуд

— Я посланник — сказал Сакерин — вам письмо от брата. В левом кармане на груди.

Письмо достали, Масуд прочитал его и сделал знак. Сакерина отпустили

— Мой брат хорошо пишет про вас — сказал он — а это кто?

— Он пытался меня убить

Масуд нахмурился, отдал приказы на дари

Неудачливого снайпера подтащили к машине. Один из охранников Масуда — нагнулся и поднял винтовку. Сакерин мельком глянул на нее... такие он уже видел. Считается как СВД — но это не СВД, подделка под нее, в основе обычный автомат Калашникова. Югославский оптический прицел, шесть крат против нашего четырехкратного. Такие винтовки производят в городе Дарра-Адам-Хель для отрядов моджахедов...

— Я говорил с моим братом — Масуд был немногословен, говорил вежливо и уважительно — так что мой дом ваш дом.

Он был таджиком из приличной семьи, его отец был полковником королевской армии, сам Масуд имел полное образование (потому его называли еще мохандес — инженер), говорил на французском и английском. Впрочем, большинство лидеров моджахедов были не из низов, биографии их были странными. Хекматьяр, например одно время состоял в НДПА, в моджахеды попал случайно: в результате конфликта убил лидера студенческой группы маоистов, вот и пришлось скрываться. Еще у одного лидера моджахедов мать была этнической немкой.

— Спасибо.

— Не благодарите. Я должен извиниться перед вами за эту... историю.

— Вы не виноваты

Масуд тяжело вздохнул

— Виноват. Пригрел на своей груди скорпиона... и сколько еще таких. А без них тоже не получается.

— У кого два хозяина, у того нет ни одного — сказал Сакерин

— И это тоже так — согласился Масуд — история нашей многострадальной страны за последнее время так резко... менялась, что найти человека, который ни разу не изменил своей клятве — сложно. А ведь клятвоотступник — в нашей стране всегда было страшным оскорблением...

Они сидели во дворе виллы, которую занимал Масуд у водохранилища. Во дворе, вымощенном плиткой бил фонтан, стояли часовые с автоматами. Они пили чай, по-афгански — из пиал и сидя на толстых стеганых одеялах...

— Эфенди...

Вбежал какой-то мужик, по виду бывший моджахед, охрана его не остановила. Увидев, что Масуд не один, резко остановился

— Рафик министр, разрешите доложить! — поправился он, неуклюже, но старательно отдав честь

— Докладывай

— Рафика Асадаллы нигде нет! Он уехал с работы и пропал. Я послал наряд на дом — домой он не возвращался

— Ушел. У тебя все?

— Никак нет! Опознали того... снайпера

...

— Капитан Абдулла Муталли из двадцать пятой дивизии. Отличник боевой и политической...

— Двадцать пятой. Дивизия Достума...

— Так точно. Рафик министр, я связался со штабом двадцать пятой...

— И что они сказали?

— Что капитан Абдулла Муталли вчера дезертировал со службы.

Масуд только усмехнулся

— Таким образом, товарищ посол, считаю необходимым провести расследование данного инцидента. И сообщить в Москву.

Посол СССР в Афганистане, товарищ Кудратов — мрачно смотрел на докладчика. Дело происходило в огромном комплексе совпосольства, одном из центров власти и интриг в Кабуле.

Пять служб, вашу мать! Пять! Само посольство — дипломаты. Три главных советника — от армии, МВД и КГБ. Все ненавидят друг друга. Плюс торгпредство — у них своя схема подчиненности. Есть еще шестые — Вагнера их не приглашают, но они есть. А ведь правильно сказано: у семи нянек дитя без глаза.

У всех свои интересы. Не обязательно кстати криминальные. Афганцы привыкли предавать, это у них в крови. Некоторые полевые командиры каждый год предавали по два раза — как полевые работы заключали мир с правительством, получали семена и горючку, а как снимали урожай уходили зарабатывать в горы. И так каждый год. К бойцу Афганской народной армии, отслужившему срочную приходили бородатые и говорили: ты послужил два года правительству, теперь послужи два года нам. Сейчас второй стороны нет, если не считать откровенных бандитов — но пространство для лавирования осталось. Между шурави и афганцами, между КГБ и армией.

Интересно, что лучше всех свое министерство держал.... Масуд. Он оказался противником наушничества, интриг и доносительства. И тем заслуживал уважения...

— Спасибо, садитесь. Есть еще мнения?

Поднялся главный военный советник

— Товарищ Достум — сказал он — является верным сыном Апрельской революции и одним из немногих военачальников в Афганистане, на которых мы можем положиться целиком и полностью. Он не бывший моджахед и никогда не изменял революции. Считаю происходящее провокацией со стороны министра обороны Масуда, нацеленной на то чтобы убрать со своего поста одного из немногочисленных верным нам людей, а товарища Сакерина — проявившим политическую незрелость. Если не сказать чего хуже