До открытия кинофестиваля оставались считанные дни, и всеобщий ажиотаж увеличивался в геометрической прогрессии. Все обсуждали или так, по крайней мере, казалось, фестивальные новости: кто из звезд уже приехал, кто скоро придет, а кто отказался посетить на этот раз мировой показ фильмов, какие из них фавориты, а кто уедет не солено хлебавши. И, разумеется, одна из основных тем — был показ мод артистами, продюсерами, режиссерами и прочей киношной и около киношной публикой.
День начинался с того, что все семейство Щербацких выходило на бульвар Круазетт и неторопливо шагало вдоль набережной, параллельно линии из золотистых пляжей. Далее они направлялись на улицу Антиб с ее роскошными бутиками с обувью, мехами, ювелирными изделиями, парфюќмерной продукцией, предметами декора. Они заходили в магазины, внимательно рассматривали выставленные на продажу товары. Кити немного оживлялась, но не надолго, и хотя Щербацкий предлагал купить ей все, что она пожелает, желала она мало и редко.
Вообще, Кити была замечательно послушна, она делала все, что говорили ей родители. Это их не очень радовало, так как в ее покорности заключалось скорей равнодушие к происходящему, чем стремление им угодить. Даже в день открытия кинофестиваля, когда весь город в едином порыве устремился к Дворцу фестивалей с примыкающей к нему Аллеей Звезд, Кити сохраняла почти что ледяное спокойствие. Им удалось занять место неподалеку от самой знаменитой лестницы в мире и наблюдать, как по красному ковру, покрывающей 24 ступеньки, поднимались самые известные звезды мирового кинематографа.
После окончания церемонии Щербацкие направились по набережной Круазетт в направлении своей гостиницы. Они обсуждали только что завершившуюся церемонию, и Кити довольно активно участвовала в общей беседе. Внезапно она замолчала и стала внимательно наблюдать за довольно необычной парой. Молоденькая девушка везла в инвалидной коляске пожилую даму. Они уже не первый раз сталкивались с этим дуэтом, более того, им было известно, что эти две женщины проживали в том же отеле, что и они.
Они поравнялись друг с другом, Кити и молодая девушка обменялись взглядами. Это позволило Кити, как следует ее рассмотреть. Ее лицо поразило Кити, оно было очень приятным, можно даже сказать красивым, но не это привлекло внимание Кити, а выражение необычайной серьезности, внутренней сосредоточенности девушки. Казалось, что внешний мир для нее почти не имеет никакого значения, а важно лишь то, что происходит в пространстве ее души. Одета она тоже была необычно, по крайней мере, сильно отличалась своим обликом от всех остальных. Длинная черная юбка до самой земли, скромная темная кофточка. На голове косынка, из-под которой выглядывали золотистые пряди.
Кити почему-то захотелось познакомиться с девушкой. Будь она в Питере, то никаких проблем не возникло бы, просто бы подошла и завязала разговор. Тем более тема напрашивалась сама по себе — только что состоявшееся открытие кинофестиваля. Но тут все было как-то не так, да и само занятие незнакомки — ухаживание за инвалидом не позволяла легко и просто завести знакомство, но от этого желание это сделать только увеличивалось. Кити вообще ощущала себя тут очень одинокой. Правда, за дни пребывания в Каннах у них сложился небольшой кружок соотечественников. Тут находилась одна известная им еще по Санкт-Петербургу дама Мария Евгеньевна Ртищева, которая привезла сюда свою дочь. Кити она совершенно не нравилась, она казалось ей слишком глупой, и все ее попытки сблизиться, Кити отклонила. Был тут еще один военный — знакомый отца, но он возбуждал в Кити ничуть не больше интереса. Может быть, при других обстоятельствах она была бы и рада обществу этих людей, но сейчас она ощущала потребность в каком-то совсем ином общении. Обычный треп возбуждал в ней отвращение, представлялся абсолютно бессмысленным делом. Не будет же она с этими людьми обсуждать свои сердечные раны, а говорить ни о чем ином не хотелось. Кити смутно ощущала, что пережитое потрясение что-то надорвало в ней прежней, как-то изменило ее. Но вот что изменило конкретно, она пока не представляла, а желание узнать нарастало в ней постоянно. Она начинала догадываться, что без такого понимания будет трудно дальше жить, что к прежней жизни ей в полной мере уже не вернуться, а вот какой может быть новая, было неведомо. Это мучило Кити, не давало покоя, хотя внешне она выглядела равнодушной ко всему. Это была не маска, так как происходящие вокруг нее события вызвали у нее минимум интереса. Зато внутри все в ней кипело, искало, но не находило выхода. И дело заключалось даже не в обмане мужчины, которому она отдалась, а в чем-то ином, более важном и глубоком, но как это понять, где искать ответы на свои вопросы, она не представляла. С какого-то момента ей стало казаться, что возможно ключ от этого ларца она сможет получить от этой незнакомой, одетой почти как монашка девушки.
Эта мысль прочно вошла в ее сознание и становилась все настойчивей, не давала покоя. И Кити решила, что непременно в самое ближайшее время познакомится с ней. Разве она не питерская девушка, славившаяся среди друзей и подруг своей общительностью, коммуникабельностью, умением завязать разговор практически с любым человеком. Этому качеству даже завидовали некоторые ее знакомые.
Приняв это решение, Кити, к своему удивлению, вдруг почувствовала, что какая-то часть тяжести свалилось с е души. Ей даже показалось, что это было явным признаком того, что она движется в правильном направлении.
XXI.
Кити не любила откладывать дела в долгий ящик. Если она решила познакомиться с этой странной девушкой, значит, это следует сделать, как можно скорей. Почему-то она вызывала у нее повышенное любопытство, гораздо большее, чем прилетевшие на фестиваль стаи звезд. Про них все было известно, а если что-то и не известно, легко можно было узнать в Интернете, а потому особого интереса они не вызывали. Да и вообще, Кити вдруг ощутила, что многое из того, что ее привлекало, волновало раньше, как-то потеряло над ней власть. Родители напрасно привезли ее в этот киношный заповедник, с некоторых пор он исчерпал для нее свою привлекательность. Все эти люди живут не настоящей жизнью и такую же не настоящую жизнь воспроизводят на экране. Еще совсем недавно она ей очень нравилась, Кити самозабвенно ей внимала, но стоило пережить потрясение, как что-то сместилось у нее внутри, и она вдруг ясно увидела, что это не что иное, как одна сплошная пустота, для воспроизведения которой затрачиваются огромные усилия и средства, устраиваются фестивали, где соревнуются в том, у кого она представлена лучше. Но какой в этом во всем смысл? Или на самом деле, в мире нет ничего, кроме пустоты?
Эти мысли поначалу удивляли Кити своей непривычностью и даже чужеродностью для ее головки, раньше внутри нее вращались совсем другие размышления, но постепенно она стала привыкать к ним, они превращались в главные для нее, определяли ее настроение и устремления. С родителями этими своими думами она не делилась. И не потому, что боялась, что они ее не поймут, но в этом было что-то очень сокровенное, то, что можно рассказать только самому близкому человеку. Или совсем чужому, но к которому вдруг чувствуешь необычайное доверие.
Кити еще слова не сказала этой девушке, а уже чувствовала к ней доверие. Это было не объяснимо, но это было именно так. До этого момента с Кити такого не происходило. У нее были близкие подруги, но она знала их давно. Да и то далеко не всем она доверяла. А тут такое странное, необъяснимое желание общения.
Судьба решила помочь Кити завязать знакомство с девушкой в черном, как мысленно прозвала ее Кити, хотя ее одежда не вся состояла из черного цвета.
Это случилось после обеда в ресторане гостинцы. Родители поднялись в номер немного вздремнуть, а Кити осталась в холле, листая какой-то английский гламурный журнал. Внезапно она увидела, как из лифта вышла ее незнакомка. Она направилась к бару. День был жаркий, и она попросила бармена налить ей стакан воды.
У Кити от волнения даже заколотилось сердце. Она поняла: сейчас или никогда. Девушка снова двинулась к лифту, Кити поспешно пошла ей на встречу.
— Извините, могу я с вами обменяться несколькими словами, — по-русски произнесла Кити.
Незнакомка нисколько не удивилась обращению к ней. По крайней мере, выражение ее лица совершенно не изменилось.
— Конечно, моя хозяйка сейчас спит, я могу с вами поговорить, — ответила она.
— Тогда присядем.
Они расположились на соседних креслах. И Кити вдруг обнаружила, что не представляет не только как начать разговор, но и вообще, о чем говорить. Так ждала этого момента — и вот на тебе.
Пауза затягивалась, но девушку, казалось, это нисколько не докучало, она спокойно пила из стакана воду. При этом она иногда посматривала на Кити, но выражение ее лица и тут не менялось.
-Может, оно вообще всегда неизменно, -мелькнула у Кити мысль.
Стакан почти опустел, и Кити понимала, что когда девушка его допьет, она уйдет, не сидеть же тут молча. Это просто глупо.
— Я видела вас несколько раз с коляской, в которой сидела пожилая женщина.
— Это мадам Шталь. Мы с ней приехали из Парижа. Ей захотелось побывать на кинофестивале и вообще, погреться у моря. У нее паралич ног, она не ходит уже много лет. Вы представляете, как это ужасно.
— Наверное, по-настоящему не представляю, — задумчиво произнесла Кити. — Это можно представить только тогда, когда сама окажешься в такой ситуации.
— Вы правы, я тоже так думаю. Знаете, когда-то мне казалось, что люди должны сострадать моим несчастьям, а до них никому не было дело. И я так обижалась, а потом до меня дошло, что этого просто не может быть, обычные люди не в состоянии проникнуться чужими переживаниями. Вы не поверите, но мне сразу же стало легче.
— Почему же не поверю, очень даже поверю, — возразила Кити.
— Правда? — обрадовалась ее собеседница. Впервые на ее лице появилась улыбка. Это стразу же сделало его привлекательным.
— А мы даже не познакомились, — сказала Кити. — Меня зовут Катерина, но чаще всего называют по-английски Кити. Я родилась в Лондоне, там мой папа был послом. Поэтому не удивляйтесь, что мне так часто зовут.
— А я Варвара, но меня чаще всего называют Варенька.
— А я знаю, почему, потому что вам идет это имя. Можно и я вас будут так называть.
— Конечно, можно, я буду только рада.
— Вы ведь русская, живете во Франции, ухаживаете за француженкой, как такое случилось? Если, конечно, я могу вас об этом спрашивать?
— Я не скрываю свою историю. К тому же в ней нет ничего особенно интересного. Хотите услышать?
— Да, — призналась Кити, — очень.
Варенька уже во второй раз улыбнулась.
— Я воспитывалась в детдоме, так как своих родителей не знаю. Кто они, для меня это тайна. Когда я закончила школу, то лишилась и места в детском доме. Мне дали малюсенькую комнатку в квартире, где было еще пятеро соседей. Дом разваливался, но никто не собирался его ремонтировать, как и расселять жильцов. Но не это было самым худшим, а то, что рядом со мной жили алкоголики и наркоманы. Я училась в медицинском училище, денег едва хватало только на то, чтобы не умереть с голоду. Я была в отчаянии, не знала, как вырваться из этой безнадежной ситуации. Несколько раз меня пытались изнасиловать, я едва спасалась, запираясь в комнате, а одни раз просто выпрыгнула из окна. Не знаю, как осталась жива и невредима, видно Бог решил меня больше не наказывать, решив, что на мою долю достаточно разных бедствий. Я стала думать, как выбраться из этого ада. Решила, что может быть мне поможет Интернет. Как-то скопила денег, купила самый дешевый, какой нашла, компьютер, Сама не знала, что искала, скорей надеялась на чудо. И однажды мне показалось, что оно пришло. На одном сайте прочитала сообщение, что за границу требуются девушки для работы в обеспеченных семьях в виде либо нянек для малолетних детей, либо в качестве домработниц. Я подумала: а почему бы не попробовать? Что я теряю? У меня и так ничего нет. Тем более, я как раз заканчивала медучилище, в самый раз искать работу. Конечно, можно было устроиться медсестрой в местную больницу, но ведь там зарплаты такие, что жить на них почти нереально. Я связалась по указанному телефону, меня пригласили приехать в Москву и через некоторое время я отправилась туда.
Мне все понравилось. Встретили меня вполне нормальные люди, объяснили, в чем будет заключаться моя работа, сколько буду получать. Заключили контракт. Еще месяц ушло на оформление заграничного паспорта. Наконец, я отправилась во Францию. Мне дали адрес в Париже, с трудом, но я его нашла. Меня встретили какие-то люди, в основном арабы и негры. Пригласили, сказали, что пару дней я поживу в этой квартире, а затем меня направят на работу в одну почтенную семью.
Через какое-то время мне принесли ужин. Я начала есть, сделала несколько глотков — вдруг голова сильно закружилась, я упала без сознания. Сколько это продолжалась, до сих пор не помню, но очнулась в какой-то темной комнате, на кровати. Я встала, дернула дверь, она оказалась запертой. Я ничего не могла понять, стала стучать, никакой реакции.
Я довольно долго пробыла в этой комнате. Извините за подробности, но вынуждена была справлять свои естественные надобности прямо там, на полу, так как ничего для этого не было предусмотрено. Я ничего не понимала, что происходит, но догадывалась, что попала в крайне неприятную историю. Так продолжалась довольно долго, хотя счет времени мною был потерян. Однажды отворилась дверь, и вошел какой-то человек. Говорил он по-русски ужасно, но понять его все же было возможно. Из его слов я уяснила, что я теперь что-то вроде сексуальной рабыни, стану обслуживать клиентов в борделе. Причем, только за еду. И рыпаться мне не советовали, так как мои документы отобрали, денег тоже нет ни копейки. За любое неповиновение — наказание — карцер на воде и хлебе. Меня вывели из заключения, переодели, дали принять ванную. Уже через час появился первый клиент — какой-то огромный негр. Так потянулись мои дни, ежедневно я обслуживала по несколько мужчин.
— Какой ужас! — прошептала Кити почти белыми губами. — И сколько времени это все продолжалось?
— Примерно три года, — спокойно, как само собой разумеющее, ответила Варенька.
— И ничего нельзя было сделать?
— Ничего. Меня держали взаперти, очень редко выпускали на улицу под охраной. У меня не было ни паспорта, ни денег, я не знала французского языка. За любую провинность наказывали, когда просто били, когда запирали. Например, если клиент останется мною недовольным, я могла оказаться на целые сутки в карцере. А там не было, как вы помните, даже ведра для туалета.
— Как же вам удалось убежать?
— Помог случай. Однажды меня вывели ненадолго подышать воздухом, меня сопровождали трое охранников — трое здоровенных негров. Это был арабский квартал, он славился своей преступностью, и полиция туда предпочитала не заглядывать, но в тот день проводилась на кого-то облава, и нас всех арестовали. Я к тому времени уже немного стала говорить и понимать по-французски и когда меня привела в участок, все рассказала. Этот бордель накрыли. Кстати, там кроме меня работало еще несколько невольниц из разных стран. Всех их освободили. Про мою историю даже написала газеты.
